Так ли уж непредсказуема Россия?

То ли с легкой тютчевской строки («Умом Россию не понять»), то ли от лукавого русского стремления прикинуться большими (ударение на «о») дураками, чем есть на самом деле, но пошло у нас убеждение, что Россия, мол, такая страна дурная и бестолковая, никогда не знаешь, чего от нее ждать. И цари у нас сплошь самодуры, император наш первый вообще чуть ли не псих – столицу в болоте заложил, и дворяне какие-то чокнутые – сами у себя хотели власть отнять (декабристы). Ну, а народ уж и вовсе приплюснутый– такое учинил в 1917 году, что человечество до сих пор не разберется, что это было. Ну и, соответственно, чем дальше идем, тем все туманнее и туманнее. Ибо всегда рискуем получить у власти какого-нибудь маньяка вроде Сталина или оглашенного наподобие Хрущева, на худой конец пьяницу типа Ельцина. Сами себе не верим, а уж мир тем более пребывает в напряжении, бодрится, конечно, но каждый раз вздрагивает, когда мы очередной фокус выкидываем вроде Чечни или ареста Ходорковского.

Теория частично могла бы согласиться с этим мнением в том плане, что четыре имперских цикла за историю единого народа – для стороннего наблюдателя, конечно, многовато. Имперский цикл ведь, по сути дела, выворачивает народ наизнанку, преображая его практически полностью. Язычники-славяне до Владимира и Ярослава не имели ничего общего с той православной Русью, что встала после них. Столь же неожиданным и новым ликом засияла Русь, поднявшаяся с колен в период от Дмитрия Донского до Ивана III Великого. Что уж говорить о преобразовании России времен Петра, Елизаветы и Екатерины, за сто лет все перепахали, ни одного клочка от старой Руси не оставили.

Так и теперь постсоветская Россия ничем, по сути, не напомнит Россию дореволюционную. В этом смысле Россия кажется непредсказуемой.

Однако если встать на позицию прогнозиста, вооруженного теорией структурного гороскопа, то именно прогноз по России получается максимально точным и очевидным. Обыденному человеку представляется, что малоамплитудная жизнь какой-нибудь крошечной провинциальной страны из-за полного отсутствия событий кажется предсказуемой. На деле именно слабая энергетика лишает государство гарантий развития. Любой сильный сосед легко сломает ритм слабой страны, перетащит с одной синусоиды в другую, то на польский ритм насадит, то на турецкий, то в российскую сторону оттянет, то в общеевропейскую. Какая уж тут предсказуемость!

Россия же, вступая в мощнейший широкоамплитудный имперский путь, чхать хотела на весь мир и живет только в своем собственном ритме. Имперский ритм работает как часы, и сбить с этого ритма не может никто, причем не только на практике, но даже в теории. Как начали мы первую фазу в 1881 году, так ровно через 36 лет, год в год, день в день, сделали революцию 1917 года, организовали террористическую вторую фазу. Потом также через 36 лет, год в год, день в день, вновь сменили власть в 1953 году, вступив в номенклатурную третью фазу. Что касается событий марта 1989 года, тут многие сомневаются, имела ли место революция, на деле она, конечно, была. Именно весной года Змеи, когда КПСС утеряла власть над блоком Варшавского договора, СССР и русским народом в городе Москве.

Можно разобрать историю России год за годом – и ни одной случайности, никакой непредсказуемости. Так что Тютчев тут выступил скорее не в качестве ответчика, а в качестве человека, формулирующего вопрос: а есть ли такая умственная схема, которая найдет алгоритм российской жизни?

Уму, вооруженному структурным гороскопом, понять русскую историю совершенно незатруднительно.