Гауптвахта

Очнувшись, Киран обнаружил, что лежит, вжавшись щекой в металлический пол. Голова у него раскалывалась, а вкус во рту был такой, словно он наелся торфа, который его мама использовала в саду. Разлепив глаза, он увидел низ металлической койки и в стороне раковину и кран, из которого капала вода.

Долгие минуты Киран ничего не соображал и мог только тупо смотреть на кран, из которого одна за другой падали в раковину серебристые капли.

Кухня.

Это слово застряло у него в голове, словно ледяной осколок. Раковины есть на кухне. Значит, он на кухне.

Нет. Он лежит под койкой. В кухне не бывает коек.

Шея у него зудела. Он попытался почесать ее и нащупал пальцами что-то твердое, торчащее у него из шеи, пульсирующее одновременно с его сердцебиением. Шприц.

Внезапно он вспомнил все. Это Сет сделал с ним это.

И это была не кухня. Это была гауптвахта.

Его тело было похоже на желе, когда он с трудом перекатился на спину. Что бы Сет ему ни впрыснул, оно было очень эффективным и до сих пор действовало, отнимая все силы. Он нащупал шприц, пытаясь угадать, куда тот был воткнут. В яремную вену? В сонную артерию? Безопасно ли вытащить его? Но он определенно не мог оставить его в шее. Ему нужно было подойти к зеркалу, которое висело на противоположной стене, но он не мог сдвинуться с места.

— Вот, — сказал кто-то.

Что-то прокатилось по полу и ударило его в бок. Он опасался, что если он повернет голову, чтобы посмотреть, кто это, то только загонит иглу глубже или, еще хуже, толкнет ее вбок и проткнет яремную вену. Поэтому он нащупал лежащий на полу предмет и с огромным усилием поднял его к глазам.

Зеркальце. Женское зеркальце.

— Спасибо, — задыхаясь, сказал Киран. И зеркало, и его собственная рука казались необыкновенно тяжелыми.

— Я умру, если вытащу эту иглу?

— Откуда я знаю? — ответил голос. Это говорил не Сет, но в голосе не было ни малейшей обеспокоенности. Кто-то еще ненавидел Кирана так же сильно, как и Сет.

Держа зеркальце в левой руке, он правой нащупал пульсирующий шприц и обхватил его пальцами. Он глубоко вдохнул и начал потихоньку вытаскивать шприц из шеи. Игла засела очень глубоко, и у него было ощущение, что он вытаскивает из тела свою кость. Вытащив иглу, Киран отбросил ее и снова посмотрел в зеркало. Из ранки сочилась кровь, но не слишком сильно. Киран уронил левую руку, внезапно очень устав держать зеркало, и зажал ранку правой рукой, чтобы остановить кровотечение.

Так он сидел довольно долго, переводя дух, пока не нашел в себе силы снова открыть глаза. На стене за раковиной он увидел чью-то тень. Кто-то по-прежнему за ним наблюдал.

— Ты собираешься меня убить? — спросил он. Странно, с каким равнодушием он задавал этот вопрос.

— Не я, — ответил голос.

— Тогда можно мне выпить воды?

— Достань сам.

— Я не могу ходить.

Последовал демонстративный вздох, и затем Киран услышал, как что-то скользит по полу и ощутил удар по голове. Пакет, наполовину наполненный водой.

Киран негнущимися пальцами отвинтил зажим вокруг краника и выпил тепловатой жидкости. Она закончилась слишком быстро.

Вода освежила его настолько, что он без особых усилий смог держать глаза открытыми, и он наконец повернул голову, чтобы увидеть, кто за ним наблюдает. На него сверху вниз смотрел Сили Арндт, и на его шишковатых коленях покачивался длинный нож.

— Ты хоть понимаешь, как все это нелепо? — спросил Киран мальчика, который опустил глаза. — Я только что спас всех ваших родителей.

— Сет говорит другое, — прошипел мальчик сквозь тонкие губы, розовой ниточкой пересекавшие его лицо. — Сету пришлось взять на себя управление, потому что ты врезался в отсек системы искусственного климата.

— Всего на секунду! Всю дорогу я вел шаттл. Спроси Сарека.

Мальчик засмеялся.

Кирана скрутил страх, и он внезапно понял, что это война. Война эта шла уже давно, хоть он этого и не понимал. И он проигрывал.

Возможно, он никогда отсюда не выйдет.

Если бы только он смог поговорить со своим отцом хотя бы минуту, чтобы спросить, что ему делать. Киран вспомнил, как глаза отца внезапно стекленели посреди разговора или во время обеда. Он никогда не был по-настоящему рядом с сыном, он всегда был где-то еще, всегда о чем-то думал. Но иногда Кирану удавалось пробиться сквозь его сосредоточенность и завладеть его вниманием. Киран рассказывал ему о своих проблемах, каких-то недоразумениях с друзьями или учителем, несправедливо с ним обошедшимся. И от этих рассказов ему всегда становилось легче, потому что папа говорил: «Правда сильна, Киран. Просто старайся всегда говорить правду, и люди, как правило, смогут поставить себя на твое место».

Правда. Где же тут была правда?

— Понимаешь, Сили, Сет всегда был неуравновешенным. Он умный, это верно. Но он делает людям больно. И дело не в том, что он плохой. Он просто… обозлен.

В ответ Киран услышал абсолютную тишину.

— Мы не можем вот так вот идти друг против друга, ты же это понимаешь? — сказал Киран, стараясь говорить спокойно и убедительно. Нельзя было показывать свой страх. — Чтобы этот корабль продолжал двигаться, нам нужен каждый мальчик. Нельзя кидать человека на гауптвахту только потому, что он совершил ошибку.

— Ты совершил слишком много ошибок.

— А все остальные разве не ошибались?

— Сет ни разу не ошибся.

Киран потерял самообладание.

— Ты позволяешь Сету делать это потому, что ты злишься из-за того, что случилось с нашими семьями, и хочешь свалить на кого-то вину.

— Заткнись! — взорвался мальчик. — Я не обязан тебя слушать!

Киран придержал язык, но теперь он видел, насколько тонко показное спокойствие Сили. Под ним, Киран был уверен, прятался переплетенный клубок дурных предчувствий. Скорее всего, и многие другие мальчики чувствовали такие же сомнения. Если бы он мог добраться до них, если бы он мог поговорить с ними.

— Сили, ты правда согласен с этим? С тем, чтобы кидать меня на гауптвахту?

Мальчик не ответил. Киран тревожно наблюдал за ним. Он был просто ребенком, оказавшимся в ситуации, с которой не каждый взрослый справился бы. Он был сбит с толку, напуган и готов ухватиться за кого угодно и за что угодно, что помогло бы ему почувствовать себя лучше.

— Сили, знаешь, я думаю, что шаттлы вернутся. Если подумать, они вряд ли успели так уж далеко отойти. Возможно, прямо сейчас они освобождают девочек.

— Ты ничего об этом не знаешь.

— И ты тоже. Так почему мы должны предполагать худшее? Капитан Джонс, возможно, сейчас на одном из этих шаттлов. И, может быть, они уже на пути назад. Ты не думал об этом?

— Заткнись, — отрезал Сили. — Я знаю, чего ты добиваешься.

— Что Сет собирается со мной сделать?

— Увидишь.

Мозг Кирана судорожно заработал. Неужели Сет замышлял убийство?

— Если вы избавитесь от меня, все станет только хуже, Сили.

— Тебя держат там, откуда ты не сможешь испортить еще что-нибудь.

— Но с чего ты взял, что я что-то испортил? Откуда кто-то может это знать?

— Сет все видел.

— Значит, против моих слов только его слова? Вот как теперь мы будем жить? Сет сможет кидать на гауптвахту того, кого захочет?

Сили снова промолчал.

Кровь Кирана, пульсируя, разносила страх по всему его телу, пока он не заставил себя погрузиться в отрешенное холодное состояние, в котором он мог думать.

Пока он находился на гауптвахте, он был полностью во власти Сета и у него не было никакой возможности выбраться отсюда, если только кто-то его не выпустит. Его единственной надеждой было получить доступ к кому-то, кто не входил в ближайшее окружение Сета. Он должен был поговорить с Артуром Дитрихом. Или Сареком, который был свидетелем всего полета шаттла, сидя у пункта связи. Сарек мог бы опровергнуть историю Сета.

— Если бы Сет был настоящим лидером, он бы не побоялся честного суда.

— Если ты пытаешься выбраться отсюда, то у тебя ничего не выйдет.

— Я не просто пытаюсь выбраться отсюда. Я пытаюсь спасти корабль. Ты правда думаешь, что Сет — тот, кто должен руководить нами? Правда?

— Да. Я так думаю.

— Ну, отлично. Я уверен, что он никогда не станет так обращаться с тобой.

Сили снова ничего не ответил.

На этом стоило остановиться. Позволить Сили немного подумать самому. У Кирана почти не было надежды на то, что ему удастся заставить мальчиков встать на его сторону, но если он хотя бы вызовет у них сомнения в том, что делает Сет, это уже будет неплохо. Кроме того, все эти мысли и разговоры измучили его, и ему необходимо было закрыть глаза и поспать, чтобы проснуться здоровым. Как только действие лекарства прекратится, он сможет подумать о том, что делать.

Он до сих пор был настолько напуган, что далеко не сразу смог заснуть. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он снова проснулся и увидел у себя перед лицом пару ботинок.

Он отпрянул, опасаясь, что его пнут в лицо. Он попытался подняться, но не удержал равновесие, и ему пришлось ухватиться за металлическую койку.

Над ним стоял Сет, скрестив руки на груди.

— Ну.

— Ты, наверное, гордишься собой. — Киран приподнялся и сел на койку. Он подумал над тем, чтобы схватиться с Сетом и избить его до потери сознания, но он был слишком слаб, даже пытаться не стоило. Кроме того, по другую сторону железных прутьев койки стояли еще два мальчика, и в руках у них были пистолеты вроде тех, что использовала команда «Нового горизонта». Значит, они спустились в грузовой отсек и отыскали их.

— Чего ты хочешь, Сет?

— У меня есть все, чего я хочу. Ты не стоишь у меня на пути, а на корабле все наконец-то так, как и должно быть.

— И поэтому тебе нужны пистолеты?

Боже, сколько их они взяли?

— С пистолетами все проще, — сказал Сет.

Страх разлился в груди Кирана, словно горячая грязь. Похоже, Сет снова стал невменяемым.

— Что ты планируешь сделать со мной? — спросил Киран, пытаясь скрыть свой страх.

Сет присел на койку рядом с Кираном, положив руки на колени. Теперь, когда главным стал он, лицо его было уже не угрюмым, а высокомерным. Он двигался с ленивой важностью, и в его глазах даже играл смех. Все в нем казалось сбивчивым, плохо связанным с ситуацией.

— Я еще не решил, — сказал Сет.

— Ты думаешь, все будут соглашаться с тобой, что бы ты ни решил?

— Кому есть дело до того, соглашаются они или нет?

— Тебе. Их больше, — сказал Киран.

Ему показалось, что он заметил, как в глазах Сета мелькнуло сомнение, но оно быстро исчезло.

— Единственный, кому стоит сейчас волноваться, это ты.

— Почему? Ты мой единственный враг. А вот как много врагов ты себе создал, издеваясь над ними?

Сет ударил Кирана кулаком в глаз, и голова его взорвалась болью, отдающейся в шею и плечо. Он упал с койки и покатился по полу, не в силах скрыть свою боль.

— Не смей так говорить обо мне! — прокричал Сет. В его голосе звенела вся горечь от потери отца, и он, казалось, прогибался под ее тяжестью. Но он яростно прикусил губу, сдерживая эмоции, и сказал: — Я не хочу снова тебя бить, но я сделаю это, если ты будешь продолжать так со мной разговаривать.

После того как боль утихла, превратившись в красноватый туман у него перед глазами, Киран подтянулся и встал на ноги. Ему пришлось прислониться к металлической стене, чтобы удержаться на ногах. Металл холодил его спину, и это привело его в чувство. Он понял, что ему нужно поесть. Ему нужно было выпить воды. Ему нужно было так много всего.

— Ты знаешь, что случилось на шаттле, Сет. Ты был там. Ты все видел. Я привел шаттл обратно к «Эмпирее».

— Если бы я не перехватил управление, мы бы потеряли систему искусственного климата, — сказал Сет. Он говорил для аудитории из двух человек: Сили Арндта, который хмуро смотрел в пол с непонятным выражением лица, и Макса Брента, восхищенно смотревшего на Сета сияющими глазами. — Я знаю, что я сделал.

— Да. Ты подержал джойстик в течение десяти секунд. Ты нажал на кнопку, чтобы закрыть двери грузового отсека. Вот что ты сделал.

— Мы до сих пор пытаемся исправить повреждения, которые ты нанес системе искусственного климата, когда врезался в нее.

— Я едва задел поверхность. Что там на самом деле повреждено? Антенна? Это вообще стоит того, чтобы чинить?

— Ты сломал всю систему контроля.

— Если бы твой отец был здесь, он бы сказал, что ты лжешь.

Сет в шоке оцепенел, и на секунду Кирану показалось, что он заплачет. Мальчик сжал кулак и, двигаясь так быстро, что Киран не успел даже заметить, как он приблизился, ударил его в живот. Киран на мгновение ослеп и, когда зрение вернулось к нему, обнаружил, что снова стоит на коленях. Он пытался дышать, но его диафрагму сжимали спазмы. Он отчаянно глотал воздух, а боль в животе удваивалась болью в голове. Ему было больно. Ему было так больно.

Возможно, он и правда никогда отсюда не выберется.

Киран поднял взгляд на Сета, возвышающегося над ним. Ему показалось, что по лицу Сета пробежала неуверенность, когда он разминал свой кулак.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он Сета, хватая ртом воздух.

— Я не позволю никому из шайки Капитана Джонса захватить корабль.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что все должно измениться.

— А я думаю, ты лишился рассудка.

— У тебя есть еще нелепые обвинения? — спросил Сет, понизив голос. — Или ты готов выслушать то, что я хочу сказать?

Киран только посмотрел на Сета, ожидая, пока он заговорит.

— Ты спал тридцать часов, так что ты, наверное, голоден, да? — понимающе сказал Сет.

Киран держался за живот и ждал.

— Мы принесем тебе какую-нибудь еду, но сначала ты должен будешь признать свои ошибки перед всеми. Вот что ты должен сделать.

Кирану нужна была еда. Он чувствовал себя очень слабым, и, несмотря на боль в животе от удара Сета, он очень хотел есть. Но он не мог позволить Сету наказывать себя в назидание другим. Если он допустит это, корабль будет потерян. Киран чувствовал, что два других мальчика ожидают его ответа. Ему нужно было придумать что-то, что могло бы подорвать авторитет Сета.

Он попытался встать на место Сета. Что самое ужасное мог он ему сейчас сказать?

— Ты, наверное, боишься, — медленно произнес он. Он поднял глаза на Сета и сконцентрировал в этом взгляде всю свою ненависть. — Вот почему ты прячешь меня от остальных мальчиков. Ты боишься, что я настрою их против тебя.

Сет схватил Кирана за волосы и оттолкнул его голову назад, к стене.

— Ты слишком много о себе воображаешь.

— Иначе почему ты требуешь публичного признания? Если бы ты не боялся, ты бы согласился на справедливый суд. Если я такой преступник, каким ты меня выставляешь, ты должен суметь подтвердить это. Но ты этого не можешь, и поэтому ты боишься.

— Нет, Киран, — сказал Сет, выходя из комнатки и закрывая за собой дверь. Его лицо было непроницаемо, но голос дрожал от ярости. — Боишься тут ты.

И это была правда. Киран почувствовал это ночью, лежа в одиночестве, изнывая от голода и боли и скучая по Уэверли. Он очень боялся.