Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Прощание






Киран не спал уже больше сорока часов. Шесть часов при отключенных двигателях превратились в десять. Десять часов превратились в двадцать. Команда бросила делать оценки.

Если в скором времени двигатели не будут исправлены, злаки, леса и фруктовые сады начнут погибать. А если погибнут растения, в починке двигателей не будет никакого смысла, потому что неоткуда будет восполнить запасы кислорода. «Эмпирея» превратится в металлический гроб.

Киран был истощен от нервного перевозбуждения. Он отстегнул ремни и пролетел над плечом Сарека Хассана к пультам связи. Сарек, судя по всему, относился к нему немного терпимее, чем ко всем остальным. Как один из немногих мусульман на борту «Эмпиреи», Сарек всегда был замкнутым и общался в основном со своей семьей, а не со своими ровесниками. Он любил делать пробежки с отцом по огромным амбарным отсекам, поэтому был подтянутым, поджарым и очень сильным. И совершенно недоступным. У него были глубоко посаженные глаза на бронзовом лице, и хотя он всегда был хорошо осведомлен о том, что происходит вокруг, держался он отстраненно, как наблюдатель. Это его качество напомнило Кирану об Уэверли, и поэтому у него появилось чувство, что этому мальчику можно доверять.

Сарек отметил присутствие Кирана сдержанным кивком.

— Не волнуйся, — сказал Киран, паря рядом с ним. — Меня не стошнит на тебя.

— Да уж, надеюсь.

Кирану всегда казалось, что невесомость — это весело, но на самом деле она только сбивала с толку и отнимала все силы. От нее у всех было расстройство желудка, опухшие лица и руки, у всех болела голова. От каждого движения тело Кирана начинало неконтролируемо крутиться, и ему постоянно приходилось за что-нибудь цепляться.

— Есть какие-нибудь новости с шаттлов? — спросил он, заранее зная ответ.

— Думаешь, я бы тебе не сказал, если бы что-то услышал?

— А ты проверил все полосы?

Сарек закатил глаза:

— Ты что, глухой? Ни от кого нет ни слова.

Кирана охватила дрожь, от истощения, но главным образом от злости. Все мальчики начали говорить с Кираном подобным тоном, а теперь к ним присоединился и Сарек.

— Сарек, — сказал Киран голосом, искаженным от злости, — я задал тебе вопрос. Ты проверил все частоты за последний час?

Сарек посмотрел на Кирана, как на идиота.

— Если шаттл Б42 попытается с нами связаться, тебе не кажется, что нам лучше слушать? Они могут быть ранены, мертвы, они могли потерять курс — да что угодно! — Киран был так измучен, что язык его с трудом ворочался во рту, но он заставлял себя четко произносить каждое слово. — Каждый час ты должен проверять все частоты на предмет любой возможной связи. Текст. Голос. Видео. И когда я спрашиваю, сделал ли ты это, ты должен ответить…

Киран подождал, чтобы Сарек закончил за него фразу.

Но мальчик только смотрел на него, упрямо не раскрывая рта.

— Ты должен ответить «да». Потому что это твоя обязанность. Ты понимаешь, о чем я говорю? Потому что если ты не понимаешь, мне придется назначить кого-то другого на пункт связи. Того, кто будет меня понимать.

Не обращая внимания на Кирана, Сарек протянул руку и стал нажимать на кнопку пульта управления, ритмично, демонстративно, прокручивая все частоты. Его поза, выражение лица, то, как он неподвижно смотрел на экран, — все это выражало презрение и крайнюю скуку. Когда он закончил, Киран сказал:

— Вот так. Каждый час, Сарек. Мы не знаем, кто на том шаттле и с кем они попытаются связаться. — Ярость отпустила Кирана, и теперь он ощущал себя опустошенным. — Возможно, твои родители…

— Нет! Их нет. Никого уже нет.

— Мы не знаем…

— Да ты вообще ничего не знаешь! — злобно бросил мальчик и повернулся к Кирану спиной.

Киран понимал, что Сарек всего лишь чувствовал то же самое, что и все остальные, то же самое, что чувствовал и сам Киран. И единственным спасением от этого было бы возвращение потерянных шаттлов: если бы они состыковались с «Эмпиреей» и все родители и сестры вернулись на корабль, все встало бы на свои места.

Но это было невозможно. Их мирная жизнь была навсегда разрушена людьми, которых они считали друзьями. Думать об Уэверли и их власти над ней? Это было невыносимо. Если они поднимут на нее руку…

Эта мысль причиняла ему жгучую боль, и Киран отогнал ее от себя.

Он решил прилечь в надежде хоть немного успокоить свой разгоряченный мозг.

Киран отстегнул ремень, взлетел к потолку и, хватаясь за изоляционные трубки с проводами, начал продвигаться вперед. Это был лучший способ движения в невесомости, и он подумал, не специально ли для этой цели корабль был сконструирован именно так. Он добрался до спальни, накрепко пристегнул ремни к койке, забрался в спальный мешок и закрыл глаза. Перед ним мелькали обрывки снов, и ему так хотелось погрузиться в них, но он не мог не прислушиваться к разговору на другом конце тихой комнаты.

— Кто-то должен перевести двери нижних отсеков на ручное управление. Нужно пойти в Центральный Совет, — сказал один голос.

— Мы можем сделать это перед выходом.

— Нет. Кто-то должен остаться.

— Я хочу пойти с вами.

— Ты единственный, чьих родных там нет.

— Я понятия не имею, где мой папа!

Киран безумно хотел спать. Но он понимал, что планируют мальчики. И его расстраивало, что он не предугадал это раньше. Он устало отстегнулся от койки, оттолкнулся к потолку и по трубам на нем подобрался к четырем перешептывающимся мальчикам, зависнув возле них.

— Вы не можете туда спуститься, — сказал он им.

Тобин Эймс сердито покосился на него:

— Мы не с тобой говорим.

— Мне плевать, с кем вы говорите. Если вы попытаетесь туда спуститься, вы убьете всех на этом корабле.

— Нет, не убьем. Нам придется открыть первый отсек, но мы загерметизируем второй, и это не позволит радиации проникнуть на более высокие уровни.

— Допустим. И как вы потом вернетесь обратно? Вам придется разблокировать третий отсек, не так ли? Так что мы потеряем еще один уровень. — Киран провел рукой по лбу, раздумывая. — А там все тропики и экзотика, весь дождевой лес. Легкие корабля. У нас закончится кислород до того, как мы долетим до Новой Земли.

— Моя мама внизу! — запротестовал Остен Хэнд. — А они больше не отвечают на вызовы. Я не могу просто бросить ее…

Мальчик не смог договорить. Он закрыл лицо руками.

— Мы откроем отсек всего на секунду, — взмолился Тобин.

— И этой секунды как раз хватит, чтобы убить нас всех. Возможно, не сразу, но медленно и мучительно. Не говоря уже о том, как это повлияет на нашу способность завести детей. А если это произойдет, миссии конец.

— В любом случае, девочек у нас уже нет, — мрачно заметил Остен.

— Девочки вернутся, — твердо сказал Киран.

— Но как мы их вытащим оттуда?! — Веснушчатое лицо Тобина исказилось от страдания.

У Кирана не было на это ответа. Мальчики сами начинали понимать ситуацию: взрослые не собирались возвращаться. Никто не обязан был говорить им об этом. Но сделать это следовало.

— Подождите здесь, — сказал он мальчикам. Он прополз по потолку через комнату и добрался до Центрального Совета. Там он увидел Сета, перешептывающегося с Сареком, на лице которого при виде Кирана немедленно появилась издевка. Киран, не обращая внимания на них обоих, спустился к пульту связи и нажал на кнопку вызова машинного отсека. Ждать пришлось долго, и он видел, как Сет с Сареком уставились ему в затылок. Видеоэкран замигал, и Киран увидел Викторию Хэнд, маму Остена. Ее едва можно было узнать. Лицо ее ужасно опухло, а венозные сосуды разорвались, образовав пугающие кровоподтеки.

— Киран, говори быстро…

— Миссис Хэнд, детям нужно поговорить со своими родителями.

— Мы не можем тратить на это время. Мы хотели бы, поверь мне…

— Виктория, — твердо сказал Киран, — соберите всех родителей у видеотерминала прямо сейчас. Иначе мальчики попытаются спуститься к вам, и я не знаю, смогу ли их остановить.

С лица Виктории исчезла вся уверенность. Следующую фразу она произнесла шепотом, и из глаз ее закапали слезы.

— Мы не хотим, чтобы они видели нас в таком состоянии.

— Они понимают, что должно произойти, Вики. Они сами догадались. Им нужно увидеть вас, чтобы вы им это объяснили. Но также… — Он запнулся. — Вики, там очень много… убитых… в левом отсеке для шаттлов.

Она сглотнула.

— Я знаю.

— Что нам делать? — прошептал Киран.

Пару секунд она стояла неподвижно, опустив голову. Собравшись с силами, она сказала:

— Вам придется поместить тела в воздушный шлюз и выбросить наружу. Все сразу.

Кирана охватило отвращение, но он нашел в себе силы сказать:

— Хорошо.

— Ты сможешь сделать это, Киран? — мягко спросила она. — Мне жаль, что это придется делать тебе.

Киран кивнул. При мысли об этой задаче все его существо содрогалось. Но была другая задача, которая ужасала его еще больше.

— Мне удалось составить список тех… кто… Тех, кого они… — Киран мог говорить только с закрытыми глазами. — Но их сыновья еще об этом не знают, и я не знаю, как… — он запнулся и не смог продолжать. — Вы ведь сиделка, да? Как сказать кому-то…

Женщина смотрела на экран глазами, полными слез.

— Я им скажу.

Киран собрал всех мальчиков и выстроил их в ряд, паря по коридору снаружи Центрального Совета. Тобин Эймс и Остен Хэнд пришли вместе с остальными и теперь тихо ждали своей очереди.

Все согласились, что каждый мальчик, говорящий по видеоустройству, имеет право на уединение. Никто не входил в Центральный Совет, кроме мальчика, говорящего сейчас со своими родителями. Время от времени сквозь металлические стены Киран слышал рыдания, но по большей части это была молчаливая процессия.

Артур был одним из первых, кто вышел из Центрального Совета. Он вцепился в одну из изоляционных трубок на потолке в углу коридора и парил там, угрюмый и потерянный. Киран знал, что родители Артура не были упомянуты в списке, так что сегодня он не получил никаких страшных новостей. Киран тронул его за плечо и поманил вниз по коридору.

— Мне нужна твоя помощь.

— Что? — Артур парил вслед за ним, придерживаясь за верхние трубки.

— Ты видел видеоэкраны с левого отсека для шаттлов? — прошептал Киран.

— Да.

— Ты можешь помочь мне… разобраться с этим?

Мальчик побледнел.

— Ты единственный, кого я могу об этом попросить… — начал Киран. — Я не могу пойти туда один. Я понимаю, что прошу о многом…

Артур оборвал его:

— Я сделаю это.

Спуск на лифте был мрачным. Когда двери открылись в безмолвный коридор, ведущий к отсеку для шаттлов, Киран ощутил такой ужас, что задрожал до самых костей. Он просто не мог заставить себя выйти из лифта.

— Они же не будут там парить в воздухе? — прошептал Артур. Он тоже еще не вышел из лифта.

Киран ничего не ответил.

Наконец мальчики заставили себя покинуть лифт и направились к отсеку. На первый взгляд он выглядел, как обычно, и на краткий безумный миг у Кирана появилась надежда, что кто-то уже позаботился о телах и ему не придется заниматься этим самому.

Но нет. Это был склеп.

Они были повсюду, настолько неподвижные, что ускользали от внимания. Или, возможно, он просто не хотел их замечать, и его разум отвергал то, что он видел, просто отбрасывал это. Но когда Киран заставил себя посмотреть, все они были там. Лежали там, где их застигла смерть. Ждали.

Дюжины тел, лежащих на полу или парящих прямо над полом, лужи черноватой высохшей крови, растекавшейся из-под них. Неподвижно глядящие в пустоту глаза. Неестественно согнутые конечности. Так много тел. Он увидел миссис Хенри, мистера Обадиа, лейтенанта Паттерсона, Харве Момбаса. Они лежали здесь все это время, превращаясь в глину.

К горлу его поднялся комок, но он проглотил его. Все его тело дрожало, руки слабели, но он сжал кулаки и направился мимо тел к дверям воздушного шлюза.

Артур парил бок о бок с ним, оглядывая неподвижные тела. Лицо его было мертвенно-бледным.

— Как мы это сделаем? — спросил Киран.

Артур метнул в него быстрый взгляд.

— Нам нужна веревка.

Они работали много часов подряд, привязывая тела к концу веревки и с помощью подъемного блока, прикрепленного к внутренней стенке воздушного шлюза, протягивая их через отсек для шаттлов. Артур в основном занимался подъемным блоком, а Кирану приходилось завязывать веревку вокруг мертвецов. Он пытался не смотреть им в глаза, пытался не замечать их зловония. Заканчивая с одним телом, он каким-то образом находил в себе силы переместиться к другому, затем к следующему, вполголоса проклиная дурацкий способ, которым ему приходилось передвигаться. Однако, если бы не невесомость, их задача была бы практически невыполнима.

Поднимая мертвые тела, закрывая их пустые глаза, он заставлял себя думать об Уэверли. Он вспоминал ту минуту, когда впервые отважился взять ее за руку. Это было во время котильона на празднике сбора урожая. Они пили пиво и ели жареные овощи с каштанами и солеными оливками. Взрослые танцевали танцы, который они помнили из своего детства на Земле, а Уэверли сидела за одним из столов и доедала последний кусок клубничного пирога, который она испекла по случаю праздника. Киран сел рядом с ней и указал на ее маму, которая танцевала с Каликом Хассаном, кружась и хихикая. Уэверли засмеялась, когда ее мама споткнулась, а он взял ее за руку и притянул ближе. Она удивленно повернулась к нему, а потом улыбнулась.

К тому времени, когда они подтащили к воздушному шлюзу последнее тело, Киран ощущал себя опустошенным, как будто та часть его, которая делала его человеком, умерла, и осталось только существо без мыслей и чувств. Артур выглядел изможденным, когда разбирался с управлением, отключая систему отсоса воздуха из воздушного шлюза. Им нужно было оставить воздух внутри, иначе тела не смогут вылететь наружу. Когда Артур все отладил и поднес палец к красной кнопке, Киран положил руку ему на плечо.

— Мы не должны что-нибудь сказать? — прошептал Киран.

— Ты имеешь в виду что-то вроде молитвы?

Мальчики смущенно переглянулись. Киран не знал, что делать. И тогда начал Артур. Он запел, и его чистый тенор наполнил отсек для шаттлов. Через несколько тактов к нему присоединился Киран. Он знал эту старую мелодию и эти слова. Произнося их, он понял, насколько они красивы: «Blackbird singing in the dead of night. / Take these broken wings and learn to fly».[2]

Когда песня была закончена, Артур нажал кнопку, чтобы открыть внешние двери воздушного шлюза. Раздался взрывной звук. Киран выглянул в иллюминатор, чтобы убедиться, что тел больше не осталось.

Воздушный шлюз был пуст.

В лифте на пути обратно к Центральному Совету Киран с Артуром молчали. Когда двери лифта открылись, Артур, не говоря ни слова, направился в свою сторону. Он выглядел сломленным.

Кирану необходим был покой, и он направился по коридору к офису Капитана Джонса. Ему нужно было решить, что делать дальше, и он не знал, где еще ему может прийти что-то в голову. Сначала он ощущал себя там неловко, как будто вторгся без разрешения. Без Капитана, сидящего в кресле и поглядывающего в иллюминатор, комната казалась маленькой и темной. Он уцепился за кресло и пробежался пальцами по гладкой бумаге блокнота. Ему так не хватало мудрого взрослого человека, который пришел бы и сказал ему, что он молодец, что они с Артуром все сделали правильно. Но рядом не было никого, кто сказал бы ему это. Он даже не мог сказать себе это сам. Он не был уверен, что это так.

Сквозь стену он слышал плач мальчиков.

Что он мог для них сделать? Они были потеряны и убиты горем. Но если они утратят самообладание, то не смогут пережить все это. Они совершат какую-нибудь глупую ошибку, например, забудут почистить воздушные фильтры или не проверят систему очистки воды. И тогда все будет кончено. Мальчикам нужен был лидер.

Киран тронул личный экран Капитана Джонса и прокрутил дневниковые записи. Он пытался припомнить какой-нибудь случай наподобие этого, когда команда понесла бы такие же ужасные потери. Единственная ситуация, хоть как-то сопоставимая с нынешней, была тогда, когда в результате аварии в воздушном шлюзе троих людей выкинуло в космос — тот случай унес маму Сета и папу Уэверли. Киран нашел речь Капитана, которую он тогда произнес, но эта речь не соответствовала тому, что происходило сейчас. И ничего в дневнике Капитана не соответствовало этому.

Киран обратил внимание на странную папку в личных файлах Капитана. Она называлась «Проповеди». Возможно, здесь было что-то полезное.

Он пробежал глазами названия файлов и обнаружил один, называвшийся «Когда надежды больше не осталось». Он открыл файл и начал читать. Это была короткая речь, но она была прекрасной, и, дочитав ее, Киран почувствовал себя лучше. Он подумал, что другим мальчикам эта речь тоже может помочь.

Киран переписал файл с проповедью на портативный экран, который он пристегнул к своему ремню, и выплыл обратно в теперь уже пустой коридор. Последние из мальчиков уже поговорили с родителями или узнали о том, что случилось с ними, если они были в списке убитых. Все закончилось.

Возле двери в спальню висел громкоговоритель, и Киран взял его в руки. Он не знал, как ему привлечь внимание мальчиков. Ему почему-то казалось, что вызвать их наружу будет неправильно. Поэтому он просто начал читать:

— «Иногда в нашей жизни нам приходится сталкиваться с огромными потерями. Нереальность этой потери сводит нас с ума, но нам ничего не остается, кроме как мириться с ней. Что еще мы можем сделать? Мы смотрим в пустые иллюминаторы и видим бесконечное мироздание, крошечные точки звезд, которые кажутся вечными, и мы чувствуем себя такими маленькими, такими одинокими. Незначительными. Как могут какие-то наши дела иметь значение в этом бесконечном пространстве?»

Киран услышал смешки, доносящиеся из угла, где парили Сет с друзьями, но не обратил на них внимания. Некоторые мальчики смотрели на него сквозь слезы на глазах.

— «Но это не так. Поверить в то, что наши жизни полны смысла, — это и есть суть веры. Мы не такие огромные, не такие яркие и не такие вечные, как звезды, но мы несем послание человека о любви сквозь Вселенную. Мы первые. Мы создаем мир. И поддерживает нас только надежда. И как камыш, качающийся на ветру, мы найдем наше новое солнце».

Киран сделал паузу перед последним абзацем и поднял голову. Теперь все мальчики смотрели прямо на него. Многие из них, не скрываясь, плакали, и их слезы, как снег, разлетались по воздуху в центральном бункере. Но все они плакали беззвучно. Даже Сет затих, глядя на то, как Киран завладел вниманием целой комнаты.

— «Люди не отступят в темноту. Путешествие долгое, миссия трудна — некоторые говорят, что невыполнима, — но мы одержим победу. Придет время, когда дети соберутся у костра и будут смотреть на звезды, незнакомые нам. И они вспомнят наши жертвы. И наши имена будут звучать в их песнях».

Никто из мальчиков не сказал ни слова, но атмосфера в комнате стала менее подавленной. Киран повесил громкоговоритель на крючок возле двери и поплыл к своей койке. Он нырнул в спальный мешок, застегнул его на молнию и, прижимая к груди портативный экран, наконец-то закрыл глаза.

Но разум его продолжал лихорадочно работать. Перед глазами его проплывали тела, кровь, боль на лицах. А теперь оставшиеся взрослые умирали в машинном отсеке. Неужели ему придется делать это снова? Должен быть какой-то способ вызволить оттуда команду! Он не мог просто плюнуть на них. Он не должен.

Он был не в состоянии спать — теперь, когда нужно было сделать так много. Он выбрался из спального мешка и пошел к машинному отсеку. Гравитация была нормальной. Чем дальше он шел, тем длиннее казалась спальня. Он огляделся вокруг, и каждый мальчик на каждой койке оказался Сетом Ардвейлом. Все они бросали на него обвиняющие взгляды синих глаз.

Это был сон. Он все еще лежал на своей койке. Он снова попытался подняться, но его ноги были словно парализованы.

Ему нужно поспать. Его тело просто отказывалось ему служить. Он должен поспать хотя бы пару часов.

Слова проповеди «и наши имена будут звучать в их песнях» крутились в его голове, убаюкивая и успокаивая. Перед тем как окончательно отключиться, он пожалел, что не может поблагодарить того, кто написал их.

Что же это было за имя?

Ах да.

Энн Мэтер.


 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.