Глава 12. Февраль. Положение дел менялось

Февраль. Положение дел менялось. Снова. И некоторые изменения, пожалуй, даже большая их часть, мне нравились.

Мое любимое обстоятельство было связано с жаждой Ливви к подчинению. Со дня 'инцидента с ноутбуком' и последовавшим обоюдным соглашением быть друг с другом откровеннее, у нее не осталось иного выбора, кроме как нарушить по данному вопросу молчание. Кое-что из услышанного было неудивительным.

Секс, которым мы занимались, бесспорно, являлся для меня привычным. Я знал, что Ливви получала удовольствие от порки, преследований, удержания и периодического анального траха. Но вот чего я никак не ожидал - так это ее тяги к тому, что она называла играми, на что я ссылался, как на инсценировки.

Я надеялся, что после встречи с Ливви, мы начнем жизнь с чистого листа и притворимся, что прошлого никогда не было (когда я перечитал это предложение, оно показалось мне тупым). Как бы там ни было, все студенты на первом курсе должны были изучать психологию, и Ливви, казалось, чувствовала себя в ней, как рыба в воде. Она хотела поэкспериментировать с экспозиционной терапией, в надежде, что проиграв некоторые сцены ее опыта в безопасной обстановке, она больше не будет их бояться. Разумеется, я посчитал эту идею прибабахнутой (это специальный термин, да). Последнее, чего мне хотелось - это воспроизводить свою роль в качестве похитителя Ливви. Что, если бы это не сработало, и она меня возненавидела? Ливви пришлось потрудиться, чтобы уговорить меня, но я, в конечном итоге, согласился лишь на ряд менее... волнительных моментов.

Однажды утром, я сделал нам завтрак, поставил его на передвижной столик из IKEA, и направился в ее комнату. Пока я был занят на кухне, Ливви подготовилась, и я был приятно удивлен, обнаружив ее в одной из моих белых рубашек, и с изящными кошачьими ушками. Я понял значение этого одеяния, а ушки оказались ‘вишенкой на торте’, пронзившей меня в самое сердце.

- Мне снять свою рубашку? - спросил я.

По хронологии событий предусматривалось, что снять.

- Если ты переступил через свою капризную скромность, - прошептала она.
В прошлом - в другое время, и в другом месте - ее слова показались бы мне провокационными, но в нашем воспроизведении, я нашел их... очаровательными. Я снял рубашку, наслаждаясь отражающейся в глазах Ливви похотью, а не страхом. Воспользовавшись случаем, я продолжил игру.

- Жаль, что мне нечем тебя привязать. Не могу вспомнить ни одного человека, кто смотрелся бы в ошейнике и наручниках лучше тебя.

Повернувшись, Ливви вытащила из-под кровати коробку, в которой я обнаружил украшенный ошейник, поводок и пару пушистых наручников. Я рассмеялся.

- Вот это да, а ты даром время не теряла. Когда и откуда ты умудрилась их достать?

Ливви покраснела, переиначивая дальнейшее развитие воспоминания.

- Заказала по интернету, - застенчиво ответила она.

Ее руки были уже заведены назад, и она легонько покачивалась из стороны в сторону. Я поцеловал Ливви. Это было легкое, символическое прикосновение губ.

- Повернись, - приказал я.

Вздрогнув, Ливви обронила еле слышный звук, но быстро подчинилась. И пока я кормил завтраком, расположившуюся у моих ног Ливви, меня атаковали несколько мыслей.

Во-первых, я осознал силу прощения. Во-вторых, нашел игру Ливви увлекательной. В-третьих, я никогда не смогу ее оставить. В-четвертых, я никогда не захочу ее оставить. Плохо ли, хорошо ли, но наш совместный опыт безвозвратно изменил Ливви. Она была девятнадцатилетней девушкой с наклонностями, которые не поймет ни один ее ровесник, и ранимостью, которую запросто мог распознать и воспользоваться любой мерзавец, вроде меня. Ливви была сильной, умной, волевой, целеустремленной, но еще она была мягкой, доверчивой, и нуждающейся в сердечных привязанностях. О ней надо было заботиться.

Следующими изменениями я наслаждался в меньшей степени. В рамках заключенного соглашения, мы с Ливви обсуждали наши страхи, надежды и стремления в том, какими должны быть отношения. Ей хотелось побольше узнать о моем прошлом, о Мексике, и том, чем - не таким отвратительным - я занимался в течение проведенного без нее года.

Из-за писательской деятельности Ливви, мне было неспокойно. Однако, кроме проводимого с Клаудией и Рубио времени, или секса, нас с ней мало что занимало. Очевидно, я вдохновил Ливви на 'писанину', и она решилась включить в свой рассказ изложенные мною факты.

Неожиданно, бывали дни, когда она со мной не разговаривала, потому что только заканчивала описывать какое-нибудь травматическое событие с моим участием. Это были моменты, которые никому из нас не хотелось воспроизводить. Поначалу, я пытался соблазном вытащить ее из подобных мыслей, но после нескольких попыток, Ливви узрела в этом манипуляцию. Вскоре, я решил в такие дни... ну, и критические дни, отсиживаться в кустах.

В другие дни, она взяла в привычку ловить меня на диване или за обеденным столом, и задавать мне бесцеремонные вопросы о моем прошлом. Обычно, это заканчивалось либо ссорой из-за моей 'уклончивости', либо сексом. Иногда у нас бывало и то, и другое - сначала ссора, сразу после чего, секс. Я переживал, что если все продолжится в том же духе, то у меня будет возникать эрекция всякий раз, когда Ливви мною недовольна.

Но, как и в случае с сексуальными играми, я начал видеть преимущества самовыражения через наши разговоры. Я понимал, что уже не расстраивался из-за ее вопросов, как это было раньше. И понемногу сам предлагал ей информацию, о которой она не спрашивала. Я рассказал ей про Резу, и насколько виноватым чувствовал себя за то, что не предупредил его о смерти Нарви. Он был таким оптимистичным мальчиком. Положение раба ему нравилось не больше, чем мне, но там, где я бунтовал до последнего вздоха, Реза тактично управлял ситуацией.

- Думаешь, он мог убежать? В смысле, я слышала, как эта пушка стреляет. Наверное, вся округа узнала, что кто-то стрелял. Мог он, услышав это, убежать? - спросила Ливви.

Прозвучит невероятно глупо, но... это гребаная мысль даже не приходила мне в голову! Правда, не приходила. Я был вне себя. По сей день, когда бы я ни вспоминал момент своего первого убийства, я не слышал ни одного постороннего звука, кроме биения своего сердца, и пронзительного шумного потока адреналина в своих венах. Я помнил тяжесть револьвера. Помнил выражение отвращения на лице Нарви. Я помнил, как закрыл глаза, и нажал на курок. Помнил, что до того, как рухнуть на пол, в мое лицо брызнуло что-то мокрое. Я помнил тишину. Присев, я ничего не слышал, но неотрывно смотрел в холодные, пустые глаза своего мучителя. Помнил, как подумал, что душа, должно быть, существует. Что-то удерживало Нарви живым, а потом оно исчезло, оставив лишь мясо, кровь и груду костей. Я помнил острое чувство злости и печали оттого, что оказался недостаточно храбрым, чтобы держать глаза открытыми. Помнил, как подумал: мне следовало заставить его умолять о моем прощении. Заставить его молить о пощаде. Мне следовало изнасиловать его тростью, которой он меня избивал.

- Я... не знаю, мог ли Реза убежать. Думаю, это возможно, - произнес я в состоянии полного потрясения. - Рафик сказал, что сжег здание вместе с телом Нарви. Наверное... я не хотел задавать слишком много вопросов.

- Почему?

Ливви положила свою ручку поверх моей.

- Я не был уверен, понравится ли это Рафику, - просто ответил я.

- Поразмыслив, что если он смог сжечь здание, полное людей, и спокойно заявить об этом за завтраком, я решил не попадать к нему в немилость.

- Сколько тебе было?

- Придется иметь дело с математикой. Когда там мой день рождения?

- Джеймс. А серьезно?

Я рассмеялся.

- Дай мне передохнуть. Прежде, мне никогда не приходилось об этом вспоминать.

- Тебе двадцать семь.

Она немного грустно улыбнулась. Я подумал пару мгновений.

- Думаю, мне было... двенадцать, может, тринадцать?

Откинувшись на стуле, Ливви уставилась на меня.

- Господи Иисусе.

Она покачала головой, и утерла слезу.

- Я в порядке, зверушка. По крайней мере... я так думаю.

Я не возражал против того, чтобы (так полно) открываться Ливви, но за этим неизменно следовали мои переживания о том, что она увидит меня слабым. Я не хотел ее жалости. Я только хотел, чтобы она поняла, как много усилий я приложил к тому, чтобы дать ей то, в чем она нуждалась. Хотя, я только начинал понимать, что в чем, по моему мнению, Ливви нуждалась, и что ей на самом деле требовалось - было разными вещами. Не всегда. Но иногда.

Бывали дни, когда я брал на себя обязанность ретивого защитника Ливви (и пьяной университетской шпане приходилось следить за своими языками, если их беспокоила целостность собственных зубов).

- Ты больше, чем в порядке. Я чертовски впечатлена тобой. У меня такое ощущение, словно... чем больше я узнаю о твоем прошлом... у меня было так много чувств, которые я не могла обдумать в Мексике. И когда я пыталась объяснить это Риду или Слоан, по их лицам я видела, какой смешной им казалась.

- Проще объяснять свои чувства к поруганной шлюхе, чем к мужчине, державшей тебя пленницей? Дело в половой принадлежности и роде деятельности?

Я пытался не выдать голосом, как при этих словах сжались мои яйца. Ливви пришла в ужас.

- Нет! Джеймс... нет. Скорее... ты мог быть таким холодным. Но когда я находилась на грани, цепляясь за тоненькую ниточку... ты всегда знал, что сказать. У тебя есть эта способность удерживать меня и вселять надежду. Ты полон тепла и доброты.

На это мне пришлось нахмуриться, и Ливви шлепнула меня по руке.

- Так и есть! - настаивала она.

- Я не всегда видела, находился ты в комнате или нет, но всегда чувствовала. Я не понимала, откуда это взялось, но когда я слышу, как ты рассказываешь о своем прошлом, для меня все обретает смысл.

Признаться, я был немного смущен. Я не очень-то привык к комплиментам, особенно, когда они чрезмерно личные и искренние. Мое сердце было почти... умиротворенным. Я же, напротив, чувствовал себя дерганным.

- Ну что ж. Хорошо. Наверное. Хорошо, если ты считаешь меня... хорошим.

- Джеймс, ты выглядишь так, как будто я только что пукнула тебе прямо в лицо.

Ливви широко улыбнулась.

- Что?! Это омерзительно.

Ливви расхохоталась. Это был ее невероятно громкий хохот, означающий невозможность контролировать себя, и являющийся не самым милым зрелищем, но я любил, когда она так смеялась. И я люблю, когда она так смеется.

- Нет. Это Монти Пайтон.

Я тоже хохотал. Веселье Ливви был слишком заразительным, чтобы его не разделить.

- Чего?

- Фильм.

Она утерла глаза от слез, на что я тут же притянул ее руку к своим губам, и облизнул пальчик. Так много видов слез. И я собираюсь попробовать их все.

- Не уверен, что хочу его смотреть.

Подавшись вперед, Ливви поцеловала меня в губы.

- Теперь придется. Это старый, но до ужаса смешной фильм, и я не могу дождаться, когда увижу твою реакцию.

Я скорчил 'какого хрена с тобой не так? ' физиономию.

- Тревожно, когда ты так делаешь. Я всегда понимаю, что произойдет нечто грандиозное, потому как ты смотришь на меня своими огромными глазами напуганного олененка.

Ливви пожала плечами.

- Не моя вина в том, что на тебя так приятно смотреть.

Выражение ее личика стало сочувственно-осуждающим.

- Ты единственный человек, которого я знаю, кто в синяках выглядит еще сексуальнее.

Она ткнула в шов на моей брови, и я зашипел.

- Черт бы тебя побрал, зверушка. Больно же.

Я посещал спортивный зал по нескольку раз в неделю, и дрался. Чаще всего, моим противником становился Фернандо, но от случая к случаю, я спаринговался и с другими ребятами. Некоторые из них даже оказались приличными собеседниками, до тех пор, пока не отклонялись от темы состязаний, стилей борьбы, или рациона питания. Меня даже вынудили попробовать протеиновый коктейль... один раз.

- Да? А тебе не было больно, когда тот парень лупасил тебя по морде?

Сжав кулачок, она покрутила им у края глаза, прикусив свою нижнюю губу.

- Ты назвала меня нытиком?

Встав, я пристально посмотрел на Ливви, которой пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

- Большая заявка для такой маленькой девочки.

- Я тебя не боюсь, и ткну в твой пластырь.

Она выпятила свою пышную грудь. Было трудно сохранять беспристрастное лицо. Она, что…реально меня переговорила? Ответом было оглушающее 'да'.

- Ткнешь в мой пластырь, и получишь серьезные проблемы.

Ливви сжала челюсти, чтобы не улыбнуться. Медленно ее рука потянулась вверх, к моей брови... Ее взгляд встретился с моим... Она решалась... Поддавшись вспышке возбуждения, облизнула нижнюю губу, и... ткнула пальцем в мой порез. Я не поморщился.

- Это та часть, где я злюсь, и угрожаю преподать тебе урок? - спокойно спросил я.

Теперь уже Ливви практически трясло от возбуждения.

- Да.

Ее передернуло.

- Когда ты уходишь на работу?

- У меня есть несколько часов, - с придыханием ответила она.

- Значит...

Гладя ее по лицу одной рукой, и наблюдая за тем, как она закрыла глаза, чтобы насладиться моим прикосновением, второй я схватил ее за волосы и потянул.

- Давай научим тебя кое-каким манерам.

***

- Напомни мне еще раз, почему мы проводим наш романтический вечер с Клаудией и Рубио? Если тебе нужна романтика, то присутствие посторонних людей кажется нецелесообразным.

Я забыл свои туфли в номере отеля, и нам пришлось за ними возвращаться. Циферблат на приборной панели напомнил, что нам нужно забрать пару друзей где-то через час.

- Потому что, Лучший Парень на Свете, будет весело. К тому же, Руби очень хотел отвести Клаудию в какое-нибудь приличное место. Он копил с самого Рождества. Can Fabes славится восхитительной кухней. Я до сих пор не знаю, каким образом тебе удалось зарезервировать столик. И вообще, как у тебя это получилось? Ведь все решилось в последний момент.

Ливви в третий раз проверила состояние своей губной помады в зеркале солнцезащитного откидного козырька. Думаю, ей просто нравилось, как на ней смотрелся красный цвет. Как и мне.

- Все решилось в последний момент, потому как ты умолчала про то, что я должен был что-то планировать. День Святого Валентина? Я слышал о нем, но понятия не имел, что люди участвуют в подобного рода... сентиментальностях. Разве им не хватает этого на День Благодарения и Рождество?

Включив поворотный сигнал, я выехал на соседнюю полосу, чтобы объехать нечто, оказавшееся гольф-мобилем. Малолитражные машины. Гадость!

- Меняешь тему разговора, Джеймс. Я в курсе твоей тактики, - Ливви впилась в меня глазами, а на ее губах играла улыбка.

- Я лично отправился в ресторан и очаровал администратора. Она была очень сговорчивой.

Ухмыльнувшись, я увидел, как улыбка Ливви растаяла.

- Ты сама просила, - я пожал плечами.

- Я не просила тебя флиртовать с другой девушкой.

- Я и не говорил, что флиртовал. Я сказал, очаровал. Я просто объяснил, что оказался невежей и совершил вопиющую ошибку, не зарезервировав столик, чтобы отвести мою прекрасную девушку и ее свиту на ужин в самый романтичный день года. Сказал, что без тебя я буду потерян, и если она окажет мне подобную любезность, то удостоится моей наиглубочайшей признательности. Затем я преподнес ей солидные чаевые.

Я не отрывал взгляда от дороги, хотя знал, что выражение моего лица оставалось самодовольным.

- Придурок, - сказала Ливви.

Взяв мою руку, она поместила ее между своими ладошками, и сжала.

- Идиотка, - парировал я, - будто кто-нибудь еще мог привлечь мое внимание.

Я сжал ее руку в ответ.

- У меня для тебя подарок, - произнесла Ливви.

- Котенок, - предостерег я, - мы уже обменялись подарками.

Я преподнес ей жемчуг, а Ливви презентовала мне себя в красной накидке, и на каблуках, из-за высоты которых практически достигла уровня моих глаз. Это была очень краткая, но весьма увлекательная погоня - никто не смог бы долго бегать на таких ходулях. Я запретил Ливви носить их вне дома.

- Расслабься. Ничего такого.

Открыв свою сумочку, она вытащила коробку конфет. Я рассмеялся.

- Она выглядит начатой.

- Я почти все съела, - сказала она.

- Ты иногда такая странная, зверушка.

- Признак моего сумасшествия, Секси. Раскрой свою ладонь.

Я уступил, и Ливви высыпала мне на руку несколько конфет в форме сердца. Увидев их, я почувствовал, словно кто-то сжал мое собственное. На каждой сладости было написало 'Будь моим'.

- Я уже твой, зверушка. А ты моя.

Затолкав конфеты в свой рот, я несколько испортил романтичность момента, но, кажется, Ливви не возражала.

- Да, твоя, - ответила она, и поцеловала меня в щеку.

В глубине сердца я почувствовал утверждение, по моему подозрению, с некоторых пор, являвшееся правдой. В действительности, она имела в виду: Я люблю тебя.

После того, как мы забрали мои туфли, а также заехали за Клаудией и Рубио (мне всегда было неудобно называть этого паренька Руби), мы добрались до ресторана с запасом в десять минут. Подойдя к администратору, я испытал некоторую неловкость. Ею оказалась та самая девушка, что и на прошлой неделе. Она дружелюбно улыбнулась, однако, от меня не ускользнуло то, как ее бровь поползла вверх, при виде меня с толпой молодежи, которую я привел с собой. Я никогда не стеснялся Ливви, но находясь в компании трех гораздо более молодых людей, чувствовал себя... старым. Было время, когда этот факт меня не тревожил, потому что я понятия не имел о своем реальном возрасте. Тем не менее, администратор нас тепло поприветствовала.

- Сеньор Коул.

Она указала нам в сторону нашего официанта, который с улыбкой попросил нас проследовать за ним.

- Твоя фамилия Коул? Как и у Софии? - Клаудия звучала недоверчиво.

- Странное совпадение, - сказал я.

Клаудия пожала плечами, что придало ей детский вид, несмотря на довольно взрослое коктейльное платье.

- Полагаю, если вы когда-нибудь решите пожениться, вам не придется спорить о том, менять Софии фамилию, или нет.

- Клаудия, - прошипела Ливви.

Официант скромно улыбнулся и отвел взгляд, пока мы рассаживались по своим местам. Я помог Ливви снять пальто, и выдвинул для нее стул (шесть месяцев назад, я даже не мог открыть дверь). Рубио, став свидетелем моих безукоризненных навыков профессионального ухажера, позаботился о Клаудии. Судя по всему, дамы высоко оценили наши старания.

- Прошу вас просмотреть меню, пока я оставлю вашу одежду в гардеробной.

Официант удалился, и, заметив, как он разговаривает с администратором, я догадался, что ей полагалось забрать нашу верхнюю одежду, как только мы вошли. Я надеялся, что не причинил ей никаких неприятностей. Хотя с другой стороны, она должна была выполнять свою работу.

- Спасибо, что пригласил нас, - обратился ко мне Рубио.

Он всегда такой воспитанный, что я частенько задаюсь вопросом, каким образом Клаудии удается его удерживать. Но потом вспоминаю о себе и Ливви. Бывают случаи и поинтереснее.

- Спасибо, что помог выбрать ресторан. Этот район мне мало знаком.

Я подмигнул Рубио, на что тот сдержал улыбку. Об этом ресторане мне рассказал консьерж моего отеля, но было нелишним посодействовать Рубио, чтобы впечатлить его девушку.

- Руби такой скромный.

Клаудиа повернулась к своему парню.

- Ты не говорил, что помог запланировать этот ужин.

Она поцеловала его в щеку. Рубио покраснел (жалкий тип).

- Это был... сюрприз.

Ливви сжала мое бедро.

- Ооой, ребята, вы такие милые, что меня сейчас стошнит.

Мы с ней потешались над неловкостью второй пары. Они хоть понимали, с кем ужинали? Клаудия быстро пришла в себя.

- Как будто вы лучше. Вы постоянно раздеваете друг друга глазами. Удивительно, что вы вообще выбрались из дома.

- Мужчине нужно питаться, - сказал я, - к тому же, я раздеваю ее не только глазами. Иногда я делаю это зубами.

Ливви покраснела до корней волос, пока мы покатывались со смеху.

- Я просто рада, что она, наконец-то, встретила свою пару. Мы с Руби долго пытались ее с кем-нибудь свести. Даже думали, что она могла быть лесбиянкой, и стеснялась нам в этом признаться. Чтобы вывести ее на разговор, я даже рассказала ей о том, как однажды поцеловала свою подругу Беттани... но она не отреагировала.

У Клаудии есть привычка вываливать слишком много информации, но когда дело касается Ливви, я наслаждаюсь каждым ее словом.

- У тебя нет подруги по имени Беттани, - укорила Ливви.

Судя по голосу, она казалась взбешенной, но это было напускным.

- Ты же этого не знала, - ответила Клаудиа, - я просто хотела продемонстрировать тебе свое одобрительное отношение к тому, что ты лесбиянка.

- Но я не лесбиянка! - воскликнула Ливви в притворном раздражении, и закрыла лицо, когда официант, выбрав именно этот момент, вернулся к нашему столику.

Несмотря на мою уверенность, что он невольно услышал разговор, официант держал себя в рамках профессиональной этики. Вскоре, и всем нам удалось успокоиться настолько, чтобы заказать ужин и вино.

Ливви считала Европу 'чумовой' по той лишь причине, что согласно закону, здесь разрешалось употребление алкоголя с восемнадцати лет. Конечно, если вы дотянетесь до барной стойки, чтобы вас обслужили.

- Знаешь, если когда-нибудь решишь поэкспериментировать с девушкой - естественно, под моим бдительным руководством - я ничего не имею против.

Я послал Ливви нахальную улыбку, и для пущего эффекта, изогнул бровь. Она покачала головой.

- Бьюсь об заклад, что не имеешь.

Под столом, ее рука накрыла мои яйца и ее глаза расширились, когда она почувствовала доказательство моего возбуждения.

- Позже, - прошептала она.

И я задумался, подразумевала ли она, что позже ублажит меня, или позже предстанет передо мной целующей и ласкающей другую девушку. В любом случае, мне повезло.

Остаток ужина прошел в таком же веселом настроении. Клаудиа и Ливви разговорную часть взяли на себя. Мне так было предпочтительней, и Рубио, кажется, тоже. Ливви была остроумной, а Клаудия настолько грубой, что я не мог не потешаться над этими двумя подружками. Эльф со своим парнем, все больше вызывали мою симпатию.

После ужина и попытки потанцевать (а я не самый лучший танцор), я отвез Клаудию и ее парня домой. Рубио - будучи джентльменом, коим он и является - пытался сунуть свою долю расходов на ужин в мой карман, но я ему не позволил.

- Купи ей что-нибудь дорогое, ибо ничто так не делает женщину более покладистой в постели, - с улыбкой произнес я.

- Я уже покладистая, - возразила Клаудия, - Руби может производить впечатление тихони, но вы же знаете, что говорят о тихом омуте.

Руби рассмеялся, одновременно, залившись краской.

- Она пьяна. Я лучше заведу ее домой.

- Да! Заведи меня!

Притянув Рубио к себе, своим ртом Клаудия прижалась к его лицу. Это длилось так долго, что я решил уехать, наблюдая в зеркало заднего вида за тем, как Рубио махнул рукой, продолжая целоваться.

Ливви растянулась на пассажирском сидении, пребывая в блаженном опьянении, и судя по тому, как она себя поглаживала, по прибытии домой, мне было чем заняться.

- Тебе что-нибудь нужно из твоей квартиры? Сегодня мне бы хотел остаться в отеле.

Я гладил Ливви в перерывах между маневрами на дороге.

- А что? - сонно спросила она.

- Все мои вещи в отеле. Твоя квартира ближе к тому месту, где мы сейчас находимся. И если тебе что-нибудь нужно, мы можем заехать, - объяснил я.
Я ненавидел спать без Ливви. Когда она оставалась со мной, кошмары снились значительно реже.

- Но я хочу тебя. И не хочу ждать, - канючила она.

Она была очень пьяной, и часть меня подозревала, что этой ночью о сексе можно было не мечтать.

- Я тоже хочу тебя. Жаль, что мы живем так далеко друг от друга. У Клаудии и Рубио нет этой проблемы.

Внезапно Ливви стала совершенно трезвой, если только не принимать во внимание ее огромные хмельные глаза.

- Ты... хочешь переехать в мою квартиру?

- Нет, - однозначно ответил я.

- Ох.

Казалось, она одновременно испытала и облегчение, и разочарование. Отвернувшись, в течение нескольких минут, Ливви смотрела в окно, затем сердито спросила, - Почему нет?

- Потому что, твоя квартира маленькая.

- Ох.

Замешательство. Я вздохнул.

- Я прошу тебя переехать со мной, София. Я уеду из своего отеля, ты - из своей квартиры, и мы купим наше общее жилище.

Машину заполнила тишина, по ощущениям, длиною в бесконечные часы.

- Хорошо, - просто ответила она.

- Хорошо? - недоверчиво переспросил я.

Что это был за ответ?

- Хорошо, - повторила она, вложив свою ладошку в мою руку.

- Хорошо, - сказал я.

Мое сердце было переполненным.