Оксана и Марта 8 страница

Но как только мужчина услышал о теме разговора, то сразу же как-то напрягся всем телом и весь вид его показывал нежелание говорить об этом. Девушку это насторожило, но она сделала вид, что не заметила таких перемен.

- В конце-концов он нарушает дисциплину и подрывает авторитет тренеров, - глаголила Кира в то время как директор слушал ее с явным нежеланием, подперев щеку ладонью, - а возможно, что вскоре он переключиться и на вас. Что мне тогда делать? Что подумают о вас дети?

- Да-да, это все серьезно. Но неужели вы не можете сами как-нибудь разобраться с каким-то мальчиком? – лениво спросил он.

- Да нет же! Я вам об этом уже второй час говорю. Он нас не слушает.

- Ах вот оно что. Какая беда, какая жалость. А вы с ним, надеюсь, не сильно конфликтуете?

- Сильно. В том и проблема, - ей становилось все тяжелее подбирать культурные слова, видя такое безразличие от Георгия Викторовича.

Но он, похоже, и не хотел идти ей навстречу. И причин при этом не раскрывал. Да что за клоунада?

- Георгий Викторович, давайте начистоту. Я тут трачу свои нервы, силы и время, но, похоже, впустую. Давайте расставим все точки над «i» и больше не будем возвращаться к этому вопросу. Почему вы не хотите, чтобы я наказывала Петра? Он вам кем-то приходится: сыном, племянником, внуком? Если это так – то я его и пальцем больше не трону. Но просто объясните мне, как себя вести.

- Ты очень находчивая девочка, - устало и без энтузиазма отреагировал директор, - но он мне не родственник. Однако я хорошо знаком с его отцом…

- Понятно. Друг детства и все такое? – со скрипом уточнила Кира.

Но опять мимо. Мужчина нахмурился.

- Нет, не друг. И далеко не из детства. Ты слышала историю про то, как Петя поднял коня?

- О боже. Не надо мне больше об этой истории. Он ею тычет мне на все аргументы, - закатила глаза тренерша.

- О нет. Видимо, вы знаете немного не ту историю. Не думаю, что Петя рассказывал вам ее полностью.

- Какое это имеет отношение к его неприкосновенности? У нас недавно девочка всю ночь пролежала на боку умирающей лошади. Почему бы ей не оказать такого же господства? – она все меньше следила за языком из-за того, что ничего не понимала.

- Ладно, зайдем с другого боку, - вздохнул Георгий Викторович и сплел пальцы перед лицом, - надеюсь, у вас есть лишние пятнадцать минут?

Примерно пять лет назад Петя впервые появился на конюшне. Он ходил на занятия с мальчишеским азартом, но ездил без особого энтузиазма. Ему больше нравилось видеть, как растут его мышцы и как девочки смотрят в сторону парня конника, но больше ничего.

В тот период он был единственным мальчишкой, и потому внимания со всех сторон было много. Но по этой же причине первым его другом стала девочка. Спокойная нравом умилительная Зина, похожая чем-то на милого олененка. Она была далеко не новичком, но из-за ее малого возраста казалась одной из них. К ней и обращались тоже почти все как к вечному ребенку, который даже не знает, что такое седло и какие бывают аллюры.

Зина не болела звездной болезнью, не насмехалась над остальными конниками, и потому с нею было удобно дружить. Особенно Петьке, чей характер уже тогда был не подарок.

- Твою мать, - выругался он, тщетно пытаясь затянуть слишком короткую подпругу, - сдуйся дура!

- Не обзывай лошадей. Этим ты показываешь свое бескультурье, - нравоучительно, но не раздражающе сказала Зина.

- Отстань, дура, - рефлекторно отреагировал он, не испытывая к ней при этом никакой злости, - просто эта сволочь меня уже задолбала. Я про подпругу. Надели бы еще короче что ли!

- Почему ты так много ругаешься? – взялась она со второй стороны помогать парнишке, - других слов, что ли не знаешь?

- Это ты у моего бати спроси, каких я там слов не знаю. Полжизни в общаге с зеками через одну комнату и алкашами напротив, ссущим прямо в коридоре и орущих матом на своих жен и детей. Слава богу, мы свалили оттуда. Блин! – он раскровил себе палец.

- Ты еще и неудачник, - улыбнулась девочка, не боясь вызвать огонь на себя, - а твой отец любит лошадей?

- Только он их и любит, - слизал кровь с пальца Петя, - а я тут из-за него занимаюсь.

- Так ты не любишь лошадей? – казалось, что ее глаза вот-вот наполнятся слезами, но это было не так.

Просто они были огромными и как будто переполненными водой. А брови так умилительно росли домиком, что две эмоции всегда были самыми частыми и яркими на лице Зины: удивление и грусть.

- Я их люблю чисто так… - он как-то неопределенно махнул рукой, - не как девчонки. Они тут у вас вообще чокнутые дуры. «Ах, моя лошадка! Ах, ты на нее посмотрела! Ах ты сволочь, дура!». Не понимаю их.

- Ну, это нормально. Мы ревнуем любимых лошадок, - улыбнулась на это Зина и вдруг задумалась о чем-то, - знаешь, а мы с тобой в этом похожи.

- В чем это?

- Я тоже хожу сюда из-за своего отца, - грустно вздохнула девочка и подняла на Петю свои искренние глаза, - но в отличие от тебя я люблю лошадей.

- Так значит, ты ради себя ходишь, раз любишь их. Какая же ты нелогичная девчонка.

- Да нет же. Я… я лошадей в принципе люблю также как и собачек и кошечек. У меня нет любимчиков.

- Это их пока что у тебя нет. А потом будешь бегать по коридорам со слезами как все эти истерички.

- Ты и людей, значит, не любишь? – допытывалась она.

- А за что их любит? Уж лучше тогда – животных.

- И почему ты так на жизнь озлоблен? Неужели из-за одной общаги?

- Слушай, не допытывайся тут у меня! Допрыгаешься, и башку оторву. Я не шучу! – но на это девчушка только рассмеялась и выскочила из денника с резвостью молодой лани.

Петя лишь пожал плечами на это ее поведение и повел лошадь на занятие. Он торопился, потому что хотел увидеть последние прыжки Грома – гигантского прекрасного белоснежного жеребца с густой шикарной гривой.

Эта гора мышц и великолепия напоминала богатырскую лошадь из сказок. Только, даже еще лучше. Каждый мальчик мечтал бы сесть на такого, даже не умея ездить верхом. И Петя был не исключение. Он всегда любовался этим гордым жеребцом и клянчил у тренеров возможность покататься на нем. Но те стойко сопротивлялись. И шансы казались такими призрачными…

Когда Петя вернулся домой, то открыл дверь настолько тихо, насколько это было возможно. Затем аккуратно прокрался внутрь и повесил куртку на крючок. И был он похож на вора в этот момент, но причина крылась в соседней комнате, находящейся направо от двери.

- Доброе утро, мам. Проснулась? – шепотом спросил он.

Там на кровати лежала исхудавшая от какой-то болезни женщина, которой было наверняка не больше сорока лет, но из-за плохого здоровья она вся как будто высохла и покрылась белой коркой. Мать с трудом как-то скривила губы, пытаясь улыбнуться, и моргнула два раза глазами, приветствуя его.

- Тебе что-нибудь нужно? – спросил он без должной нежности в голосе, просто, как будто проговаривая дежурную фразу.

Но женщина надолго прикрыла глаза и вновь открыла их, что означало отказ. Мальчик кивнул и вышел. В этом доме не положено было шуметь.

- О, Петь, вернулся? – послышался голос отца из другой комнаты.

- Да, сегодня быстро занятие прошло, - пожал ему руку сын и сел напротив, - твою мать, как же сильно я хочу на этого Грома!

- Терпи, сын, терпи, - мужчина что-то мастерил в руках, сидя в инвалидном кресле, - я и на обычную-то лошадь сесть не могу. А твоя спешка все удовольствие от результата убьет.

- Нет, не убьет, - взвился эмоциональный Петька, - и чего ты мне вечно в харю тыкаешь со своим терпением? Дотерпелся сам однажды и что теперь? Хочешь, чтобы я той же дорожкой пошел?

Это были очень грубые слова по отношению к инвалиду, но отец лишь снисходительно улыбнулся, сославшись на молодость сына. В его руках что-то щелкнуло, что-то загудело, зажужжало, и крохотная механическая лошадка, созданная из наручных часиков, пошла по лакированному столу, тихо поскрипывая железными копытцами по поверхности. Петя невольно засмотрелся, но опять же без особого энтузиазма. У отца было много таких. Невозможность активно передвигаться открыла в нем новые таланты: полет фантазии.

- Я рад, что ты сделал правильные выводы, глядя на нашу с твоей матерью жизнь. Ты не боишься смерти, не унижаешь больных. Мы хорошо тебя воспитали.

- Давай без лирики, бать. Ты еще не инвалид. Вот я видел похуже варианты… там люди совсем! – заверил его Петя и встал, чтобы поставить на печку чай.

С кухни вскоре послышался звук разбившегося стекла, и мужчина в инвалидной коляске встрепенулся. Его глаза едва не наполнились слезами, а руки жалобно затряслись. Сын вернулся с «розочкой» в руках и недовольно уставился на него.

- Ты снова пьешь? Совсем обалдел, что ли? Ты же обещал!

- Не ори, пожалуйста, мать разбудишь, - как невинное дитя стал умолять мужчина.

- Я все твои бутылки найду и разобью к чертовой матери, тупица! – все повышал и повышал голос Петя, а его глаза все больше наливались кровью, - чтоб я больше такого не видел! Хочешь не только на ноги инвалидом стать, но еще и на голову и почки? Кто тогда будет за матерью следить? Думаешь, я этим заниматься буду? Ни черта подобного! Помрешь ты, и я сдам ее в больницу. Нечего мне молодые годы своим пьянством портить.

- Хорошо-хорошо, сын, я все понял. Только, умоляю, не говори об этом Лизоньке.

- Твоей Лизоньке, моей мамочке, я, так и быть ничего не скажу, - скривился Петя и снова скрылся на кухне.

Его отец вроде бы с облегчением вздохнул, но на кухне послышался второй удар, и еще одна стеклянная бутылка угодила в мусорную корзину. Петя нашел все тайники.

Это были не его родные родители. Петя подкидыш. Но из детского дома его забрали быстро, почти на следующий год. На тот момент малышу было уже пять лет.

Взяла его к себе семья с большими проблемами: жена болела раком, а муж (будучи еще здоровым мужчиной с ногами) только-только нашел хорошую работу. Они решили усыновить ребенка, боясь, что онкология каким-то образом передастся генетически следующим поколения. Елизавета Петровна не стала рисковать и толкнула мужа на этот шаг. Несмотря на приближающуюся смерть, она тоже хотела испытать счастье материнства. Тем более врачи пророчили ей прожить еще почти десять лет.

Кто же знал, что рак скосит здоровье и силы женщины таким жестоким образом, что последние два года жизни она даже не могла встать с кровати и заживо превращалась в мумию. И вместо семейной любви и тепла мальчик испытал круги ада, когда через несколько лет отец потерял обе ноги на заводе.

Пете пришлось срочно взрослеть и устраиваться на работу, ухаживая при этом за обоими инвалидами. Но фортуна улыбнулась и их семье, если так можно вообще выражаться в подобном положении. Потеряв ноги, Игорь Игоревич открыл в себе много новых умений и талантов, а в частности начал работать по профессии мозгами. К счастью судебным приставам не обязательно быть физически здоровыми людьми. Особенно, если дослужиться до начальника.

В семье появились деньги и возможность купить квартиру, куда они немедленно и въехали, записав ее на сына. Но вместо радости Петя испытывал только подростковое раздражение. Он знал, что прежде чем эта квартира ему достанется, придется похоронить обоих родственников, что случиться довольно скоро. Мать тает на глазах, а отец начал понемногу прикладываться к бутылке. Приходилось по-прежнему следить за ними. Мальчик со временем стал буквально рвать на себе волосы, чтобы заглушить эту боль безысходности.

При всей его природной злости какое-то воспитание все-таки засело в душе Пети. Он очень высоко ценил институт семьи и потому не смел даже думать о том, чтобы забрать квартиру аморальным или нелегальным способом. Он терпеливо выхаживал своих предков, ненавидя и любя их одновременно. Его воспитание было его проклятием.

Чувствуя, сколько всего свалилось на плечи ребенка, отец заставил его бросить подработку и определил на конюшню. И он не просчитался, когда думал, что это благотворно повлияет на жизнь подростка. У того появился хоть какой-то интерес и отдушина, отчего Петя стал чуть менее нервным и чуть более счастливым. Ему было плевать на лошадей первое время, а все на конюшне выли от его характера, но мальчишка все равно ощущал себя счастливым там, вдали от этого адского дома с двумя обессиленными людьми. Он забывался в этом месте, забивая все мысли трудом и новыми увлечениями и был рад, что конный клуб давал так много плюсов.

Но вот отец его ни разу не посетил конюшни. Хотя Петя был не жадным и звал его туда несколько раз, зная пристрастие мужчины к лошадям. Но тот каждый раз находил различные аргументы и в результате дело с мертвой дочки не сдвигалось. И парнишка забил на уговоры.

Но вот однажды он увидел Грома в деннике совсем одного и сильно похудевшего. Сперва Петька даже не поверил, что это был тот самый великолепный статный жеребец. Перед ним сейчас стояла грязно-серая кляча с клочковатой гривой и потухшим взглядом. Как будто подменили!

Выхватив из толпы Зину, юноша обо всем узнал. Тренера вздумали за один день прогнать коня по трем конкурным соревнованиям подряд. При этом ноги коню никто ничем не мазал, и покормить его вообще забыли. А затем, когда покормили – напоили недостаточно хорошо и бедняга чуть не помер от коликов.

Как только его подлечили от этой напасти – меланома напомнила о себе. Старая болезнь. Что-то вроде рака у людей, но только доброкачественная и имеющая способность «засыпать» на некоторое время. Но при каждом ухудшении здоровья она снова «просыпается» и высасывает все силы из организма даже будучи не злокачественной.

- Вот такие дела, - с болью в голосе сказала Зина, не отводя глаз от погибающего жеребца.

Петя невольно проглотил ком в горле. Он смотрел на Грома и видел в нем свою мать, сжираемую онкологией. Только в этом случае виноваты люди, а не генетика…

- Зачем они так с ним поступили? – смог только спросить Петя, чувствуя, что сейчас пойдет бить рожи.

Буквально. Он был на это способен и его кулаки уже явственно сжимались, чувствуя соприкосновения с чьей-то челюстью, разбивая ее на части, пуская много крови…

- Я знаю правду… но никому ее не рассказывала, - замялась девочка, - но тебе скажу. Потому что ты любишь Грома.

- Кто тебе сказал, что я его люблю? Просто обидно, когда губят вот так незаслуженно… ради собственных эгоистических амбиций! Да как так вообще можно наседать на животное, которое тебе даже отказать не может?

- Если ты так сильно сопереживаешь коню, на котором до сих пор даже не ездил и не потерял к нему интерес во время страшной болезни – значит любишь. Я хочу так думать.

- Пофигу. Говори причину!

- Там короче новорусские «папики» приехали на джипах… и чуть ли не пистолет приставили к нашему директору. Какие-то бритые уроды заставили его пойти на этот грех. Захотелось мужикам попрыгать, и кто-то указал им на наш клуб. И вот так оно вышло…

- Ты знаешь, кто это был?

- Ты и их собираешься голыми руками бить?! Да ты спятил!

- Убил бы, если бы увидел. Даже если у них есть оружие, - его кулаки тряслись, - но а что же тренера? Почему не кормили и не мазали ноги? Неужели не было ни одной свободной минуты? Или они плясали вокруг этих папиков как покорные проститутки, развлекая их?

- Не говори так. Твои глаза… мне страшно так с тобой разговаривать, - зажмурилась она и сделала несколько шагов назад.

И как раз в тему разговора в коридор вошла одна из тренеров. Она как будто обрадовалась, увидев Петьку, и немедленно предложила ему взять себе Грома. «Ты же давно просился на него», - как будто с насмешкой говорила она. А юноша все слушал ее и удивлялся, что до сих пор не дал леща за такое неуважение к животному. Да как она смеет тут работать? Ладно, бить он ее и так не стал бы. Но почему не сказал ничего в ответ? И только… согласился.

- Я знаю, что они хотят, чтобы конь умер на моих руках. Но и пускай. Я скоро привыкну всех хоронить.

- Какие страшные вещи ты говоришь… - наполнились глаза Зины слезами.

- Для меня это вовсе не страшные вещи. Я просто привык. Поэтому и взял это на себя. Не на тебя же мертвую лошадь свешивать.

- Боже правый!

- Вот и я о том же, - и юноша подошел поближе к жеребцу, похожему больше на живого скелета, чем на того великолепного богатырского коня, каким он был раньше, - ну здравствуй мой первый личный конь. Как жаль, что скоро ты умрешь. Прими это как должное.

Несмотря на свой пессимистичный настрой, Петр наотрез отказался от усыпления, когда Грому стало еще хуже. Все пытались убедить его, что конь больше не жилец и любое лечение будет только мучить его, но Петя лишь злобно усмехался. «Мои родители терпят и этот пускай потерпит. И я мучаюсь. И все люди на земле, наверное, тоже. Кроме уродов и сволочей. Их бы я лично с удовольствием заставил страдать, чтобы сравнять с нами», - думал юноша, возвращаясь домой.

Дома он долго думал о том, как бы сообщить эту новость отцу, ведь Игорь Игоревич до сих пор не знал, что его сын стал «счастливым» обладателем личной лошади своей мечты. Уже две недели как владел ею. И наслаждался прям…

- Послушай, папа, а мама ведь скоро умрет? – вдруг ни с того ни с сего задал жгучий болезненный вопрос Петя, - не поднимая глаз на мужчину.

Вещи так и посыпались из рук инвалида, но он медленно подобрал их и положил на место. Затем задумался и ответил не сразу.

- Да, сынок. И я тоже, скорее всего. Все мы однажды умрем. Не повезло тебе с родителями…

- Давай без этого, - отмахнулся немедленно Петька и снова перешел на серьезный тон, - у нас конь на конюшне стоит. Тоже умирает. Он, как и мама похудел резко, почти за три дня. И вот на капельницах стоит. Я его лечить помогаю.

- Что за конь? – вдруг навострил уши Игорь Игоревич и резко обернулся, - уж не Гром ли?

- Как ты догадался? – опешил юноша.

- Да так… сны Лизе снились плохие недавно. Но мы их по-другому как-то трактовали. Пришел к ней во сне конь красивый белый и за собой пытался увести. Да только вместо этого они как будто там местами поменялись.

- Как ты мог все это узнать? Мама же не разговаривает и не шевелит руками уже давно!

- Не разговаривает, да кое-что показать может. Я часто общаюсь с ней о твоей конюшне, об этом Громе, о том, как он тебе нравился. А затем… мы как-то долго очень сидели, и вот я узнал про такой вот сон… - и голос его завис на какой-то трагической ноте.

Петя запоздало догадался, что отец на самом деле свой сон рассказывает, да стыдится отчего-то признаться в этом. И вот, когда юноша уже чувствовал легкое угрызение совести за то, что вообще поднял эту тему, мужчина неожиданно встрепенулся и изъявил желание встретиться с директором их конюшни.

Петя долго допрашивал его и пытался понять причину такого решения, но Игорь Игоревич все отмахивался и требовал встречи. Сын пожал плечами и согласился. Тем более что он давно уже пытался вытащить отца из дома и с работы куда-нибудь. Это была хорошая альтернатива отдыху.

Георгий Викторович долго беседовал с Игорем Игоревичем. В течение всего разговора Петя сидел в углу на отдельном стуле и прислушивался. Но часто уходил в свои мыли, думая, что без него сейчас совсем никто не следит за Громом. Как плохо, что школа мешает ему появляться на конюшне еще чаще. Хотя мальчик и так прогуливал уже по четыре дня в неделю.

- Я хочу попросить вас об одолжении, - где-то в середине разговора вдруг сказал Петин отец и юноша навострил уши, - если мы выходим этого Грома – отдайте его моему сыну, пожалуйста. Как будто мы его купили.

«Что?!» - не поверил своим ушам мальчишка. И смысла в этом он не видел. Ведь конь не жилец!

То же самое с удивлением сказал и директор, но Игорь Игоревич все упирался. Он немного помолчал, перебирая мысли в голове и вскоре объяснил свою позицию.

- Я знаю, что все руки опустили. И по большей части это из-за нехватки средств на лечение, скорее всего. Но я хочу попытаться спасти его. Шансы малы, поэтому я прошу вас о такой сделке. Мы вкладываем в Грома все свои средства, какие у нас есть, а вы запишите его на моего сына. Сделайте услугу инвалиду, пожалуйста.

- За такие деньги дешевле купить вашему сыну здорового коня, - все хмурился мужчина, - я не против, конечно. Но странно… ладно, по рукам.

- Бать, я не понимаю, - в коридоре прорвало Петю, - зачем ты это сделал? Неужели ты веришь в спасение Грома?

- В жизни все бывает, сын. Но ты прав, надо было мне купить его раньше, пока он был здоров.

- Да не важно, когда этот конь мне достался! Он и так стал бы моим. Я вообще не про себя говорю сейчас. Ты сам веришь в то, что он будет жить?

- Тебе так важно это знать? – с грустью спросил Игорь Игоревич.

- Да, важно, - хотя Петя и сам не знал, почему хотел услышать этот ответ.

- Я думаю, что так было задумано самой судьбой, - ответил мужчина, медленно прокручивая колеса каталки, - мне кажется, эта болезнь не просто так напала на него. Все идет как будто специально тебе в руки, сын.

- Что за бред? – выдохнул мальчишка и почему-то ощутил сильное раздражение, - ты не видел, в каком он состояние! Не нужно тратить на него столько денег. И коня мне покупать нового тоже не надо. Я взялся лечить его не потому что всегда любил и мечтал заполучить. А потому что никто за него не хочет браться. Он брошен, он безнадежен. А я хочу просто обеспечить ему достойную смерть и похороны. Кто если не я?

- А почему именно ты? Это мы с матерью навели тебя на такие мысли?

- Это неважно, - грубо отмахнулся Петя, - просто забудь про Грома. Думай о нем так, будто его уже давно нет. Не трать деньги впустую.

- А я верю, что он выживет и станет твоим, - вздохнул мужчина, не теряя веры в свои слова.

И тут мальчишка взорвался. И взрыв был такой силы, что даже люди вокруг обернулись и постарались отойти от психа побыстрее.

- Спасти его – это так же невозможно как и то, что моя матушка выживет! – заорал Петя, - хватит пичкать себя и меня этими детскими сказками! Открой глаза на реальную жизнь, батя!

- Сын… прошу тебя… не теряй веру в Бога.

- Бога нет!

- Ты ошибаешься.

- Если бы он был – меня не бросили бы прежние родители. Если бы он был – ты бы не стал инвалидом, а мать не заболела бы раком. Куда смотрит твой Бог? Чем жизнь Грома важнее вашей? Чем?

- Тем, что наша миссия на земле, похоже, окончена. А у тебя все еще только впереди. И Гром должен как-то помочь тебе в этом. Я просто уверен. Не спорь, - смиренно и тихо проговорил отец.

- Как мне поможет клубная лошадь? Лошадь, которая даже себя не смогла защитить от всяких подлецов, не ценящих чужие жизни? Как тупая лошадь сможет позаботиться обо мне, если она беспрекословно выполняет любые команды человека?

- А ты не веди себя как те «подлецы», не будь одним из них и ты удивишься, как на самом деле не бесполезны и не беспомощны кони.

- Я тебе не верю.

- Ты любишь повторять о реальности. Так вот если не хочешь верить мне – поверь хотя бы ей. Лечи Грома, ухаживая за ним и во что-нибудь это да выльется.

- А если он все же умрет? – злобно и насмешливо-беспощадно прищурился Петя.

- Ну что ж… значит, я ошибся.

- И тебе не жалко будет всех денег, потраченных на лекарства?

- Ничуть. Ведь все они сыграют свою роль.

- Эх ты наивный мечтательный старпер. Какую он блин роль сыграют?

- Это будет уроком для тебя на всю жизнь. Уроком о том, что никогда нельзя терять надежду. И любые затраты не бесполезны, если ты вложил их в правое дело, пускай и тупиковое. Главное, что ты пытался спасти кого-то… это благородная миссия. Я никогда не жалел на такое денег.

- Глупый-глупый старик ты, батя.

- Пускай и так. Дай Бог тебе быть умнее.

- Глупый идиот…

- Зато я вырастил такого сына, - с гордостью сказал Игорь Игоревич.

Когда Петя стремглав примчался на конюшню, то увидел в своем деннике Зину. Она держала на руках тяжелое ведро с водой, пытаясь напоить Грома. Но из-за того что девочка и сама ростом была едва ли выше ведра, у нее это получалось плохо. Увидев Петю, она лишь улыбнулась.

- Дай сюда, - почти грубо забрал он у нее непосильную ношу и сам подставил воду под самые губы жеребца, - других не могла попросить о помощи? Девочкам нельзя таскать тяжести.

- Сегодня мало кто пришел на конюшню в это время суток. Учеба, работа…

- А ты чего?

- А я сегодня не учусь и не работаю, - она мило дернула уголками губ, наморщив свой крохотный носик олененка, - но хорошо, что ты пришел. Мне еще денник убирать. Я вся разрываюсь. С самого утра тут.

- Тебе помочь тачки вывозить?

- Нет, лечи Грома. Я тебе передам сейчас все советы ветеринара, и ты будешь выполнять их до самого вечера, наверное. Плюс еще твоя основная работа…

- Я не буду сегодня верхом выезжать.

- Совсем-совсем? Ну, тогда, в самом деле, помоги мне тачки вывезти. Спасибо.

Список дел был велик, но Петька уже давно наловчился выполнять их, поэтому не роптал. Заменить капельницу, взять кровь на анализы, промыть зерно, затолкать сено в рептух, пошагать коня, несколько раз напоить и тд. Он делал все это с каким-то внутренним воодушевлением, хотя внешне по нему нельзя было этого сказать. Вечная суровость и скука на лице не снималась как маска до конца дня.

- Ты сегодня бодрый, - в конце уборки отметила Зина, - есть, что хорошего на личном фронте?

- Куда там, - махнул рукой Петька, - старик мой совсем из ума выжил. Ходил сегодня к директору и купил мне Грома.

- Серьезно? – в смешанных чувствах выпалила девочка, - но… эм… зачем?

- Я тоже спрашивал его, но он все что-то о Боге и судьбе загонял. Я же говорю, умом тронулся.

- Ну… может быть это и неплохо.

- То, что он чокнулся?

- Да нет, то, что тебе Грома подарили.

- Мертвую лошадь мне подарили. Какая прелесть!

- Он пока еще жив, - как будто обиженно надула губки Зина, - не хорони его раньше времени. Гром – крепкий орешек.

- О боже, опять!

- Что?

- Опять эта надежда в голосе, - как от зубной боли наморщился мальчишка, - сначала батя, теперь ты? Вы все свихнулись что ли? Как будто горстка денег вылечит неизлечимое.

- Деньги не вылечат, но надежда может.

- Черт… бесит.

- Что тебя бесит?

- Сказки и наивность ваша бесит. Ладно, еще ты – глупая малолетка. А вот батя…

- Я не глупая малолетка, - девочка как будто начала хныкать, - я знаю что значит терять лошадь. Это всегда трагедия, даже если она не твоя.

- Я сейчас не об этом…

- А я об этом! О том, что ты теряешь душу.

- Свали отсюда со своей душой! Хватит меня на путь истинный наставлять!

- Ты грубый и злой! И зачем я тебе пытаюсь что-то доказать? – и жалобно всхлипнув, она выскочила из конюшни, оставив Петю наедине со своими мыслями.

Но не успел он полностью погрузиться в раздумья, как девочка вернулась и вся в слезах остановилась напротив дверей.

- Если ты такой крутой и не боишься смерти и ни во что не веришь – почему не усыпил его до сих пор? Почему?

- Этим занимаются ветеринары, - нехотя ответил тот.

- Ты сам им запретил! Значит, на что-то надеешься?

- Нет, я хочу, чтобы он жил и мучился, как и все люди на земле.

- Что за бред? Ты сам себя послушай! Хотя лучше не слушай. Думаешь одно, а мелишь совершенно другое. Ты хочешь, чтобы он жил. Ты веришь в это. Я знаю!

- Это все равно ничего не изменит. Против судьбы не попрешь.

- А вот и нет. Ты не знаешь на что способно человеческое упорство, особенно если оно в союзе с верой и надеждой, - и, не желая больше с ним спорить, девочка снова убежала, но в этот раз домой.

Петю всего ломало от подобных разговоров. Никогда он не любил этой дурацкой наивности. А за последние две недели ему только о ней по ушам и ездили. Это просто невыносимо. И с чего все восприняли его поступок как геройство? Начинались книжек, похоже.

И вот на следующий день Гром все-таки упал. Это было как раз в присутствии мальчишки. Самое смешное, что когда конь упал, дети вроде бы кинулись его поднимать, но тренера запретили делать это.

- Он и так слишком долго мучается. Дайте уже старику спокойно умереть, - сказала одна из них.

- Ах ты, курица тупая, - рыкнув, оттолкнул ее в сторону Петя и вошел в денник коня.

- Чего?! – зло протянула она, - чего ты распоясался, Петька? Сам ведь постоянно говоришь, что этот день настанет. И вот он настал.

- Ни черта он не настал. Просто вы коня быстрее убить хотите. Чтобы замести следы собственного коварства, - недобро сверкнул он глазами.

Из толпы зрителей вырвалось какое-то удивленное гудение. Женщина выглядела как оплеванная и стала медленно превращаться в мегеру.

- Ты совсем тупой? Не трогай коня. Отойди от него сейчас же! Это не гуманно.

- Не гуманно ставить крест на живых, - голыми руками попытался приподнять тело лошади Петя, - я хотя бы старался все это время что-то сделать для него. Хотя это не я довел Грома до такого состояния…

- На что ты намекаешь? – нависла туча над головами всех столпившихся.

«Ах да, это же секретная информация!» - вдруг вспомнил Петя оговорку Зины, - «они думают, что об этом никто не знает. Ну, значит, самое время раскрыть карты».

- А то, что по идее вы лично должны вылизывать его языками, а не трепаться тут о гуманности, - оскалился мальчишка на тренершу, - загоняли до умопомрачения, ноги не мазали, не кормили и попоить забыли. И ни разу за все это время не пытались его вылечить. Говорили о том, что смерть же близка, что надежды нет... и все как будто бы поверили в эту сказку. Но я лично лечил его весь этот месяц. И знаете, что самое интересное? То, что у коня нет и не было никакой опухоли. Мы с отцом вызвали недавно ветеринаров из других районов и знаете, что они сказали? То, что все принимали за меланому – обычный старый шрам. А конь помирал раз в год не из-за нее, а из-за непосильных нагрузок, которые вы раз от разу давали ради своих корыстных целей. То гнали жеребца на высокооплачиваемые соревнования, хотя он был еще не размят и не подготовлен, то тайно возили его за отдельную плату в другие клубы, чтобы сдать туда в аренду на некоторое время, то катали новорусских бандитов, как в этот раз…