Жан-Клоду нужно сказать про больницу.

Знаю.

Я могу сказать.

Я посмотрела на него, сдвинув брови:

Ты не доверяешь мне это сделать?

Он сел, поднял руки:

Я сделаю все, чтобы облегчить тебе задачу, но он должен как можно скорее узнать, что ты собираешься у него увезти слугу-человека, подвластного зверя и как минимум двух-трех доноров крови.

Я бросила недоеденный круассан обратно на поднос.

Если есть какой-нибудь другой способ это сделать, скажи, я так и поступлю.

Я этого не говорил. Я сказал только, что Жан-Клод должен знать.

Так пойди скажи ему, — буркнула я, чувствуя первые струйки злости.

Обиженных глаз я не увидела — увидела осторожные. Он попытался взять меня за руку, я отдернулась.

Не надо меня за ручку держать, а то я совсем расклеюсь.

Он убрал руку.

Никто тебя не осудит, если ты расклеишься.

Кроме меня.

Он вздохнул:

— И всегда тебе надо быть сильной…

Надо, — кивнула я.

Он слез с кровати, встал рядом, глядя на меня. Мне не хотелось, чтобы он так стоял и меня разглядывал. Я хотела злиться, а это всегда было нелегко, когда он так славно выглядел. Черт, мне трудно было ссориться с кем угодно из мужчин моей жизни: им стоило только раздеться, и они уже выигрывали спор. Это правда, и это меня тоже злило.

Злость — это роскошь, Анита.

Я завопила во всю глотку, низко и громко. Завопила так, что эхо пошло от стен. Вопила, пока не открылась дверь и не вбежали, толпясь, охранники.

Вон отсюда, вон к чертовой матери! — заорала я на них.

Они массой черных рубашек обернулись к Римусу. Он их отослал движением руки, но двоих оставил при себе, так что у нас снова было четыре охранника. Наверное, его можно было понять.

Скажи Жан-Клоду и пришли ко мне Реквиема.

Голос у меня прозвучал ниже, чуть более хрипло, чем обычно.

— Анита…

Если будешь меня утешать, я сорвусь. — Я посмотрела на него. — Мика, пожалуйста, просто сделай, что я говорю.

Жан-Клоду я скажу, но насчет Реквиема ты уверена?

Уверена ли, что хочу кормить на нем ardeur?

Он кивнул.

Нет. Я абсолютно уверена, что не хочу питаться от него, но мы говорили с Жан-Клодом. Если я буду кормиться от Реквиема и он снова окажется с замутненным умом, то я слишком опасна для кандидатов в pomme de sang. Я должна напитаться от Реквиема до того, как встанет Огюстин. Потому что если я действительно освободила Реквиема от ardeur’а, то тем же способом мы сможем освободить Огюстина.

Слишком много «если» и «быть может».

Быть может, я смогу вылечить Реквиема, пока буду питаться. Похоже, я иногда могу лечить метафизическим сексом, с половым актом или без него. Маленькая вспышка Менг Дье не произведет на гостей хорошего впечатления, а мы ее не скроем, если Реквием будет так серьезно ранен.