Глава III демонстративная праздность

Непосредственный результат такой борьбы, как та, ' которая только что была описана в общих чертах, если бы в ее процесс не вмешивались другие экономические силы или другие особенности соперничества, заключался бы в том, чтобы делать людей трудолюбивыми и бережливыми. И такой результат " наблюдается в' той 'мере и постольку, поскольку он касается низших слоев, для которых произ­водительный труд является обычным средством к приоб­ретению материальных' ценностей. Это справедливо " глав­ным образом в отношении трудящихся слоев оседлой общности людей, находящейся на аграрной ступени обще­ственного производства, в которой существует значитель­ное дробление собственности и где законами и обычаями этим слоям обеспечивается более или менее определенная доля продукта общественного производства. Этим низшим слоям в любом случае не избежать труда, и трудовая по­винность поэтому не является для них особо унизитель­ной, по крайней мере в пределах своего слоя. Они, по­скольку труд является тем образом жизни, который ими осознан и с которым они примирились, скорее, испытывают некоторую соревновательную гордость оттого, что их рабо­та носит производительный характер. Причем это нередко единственная доступная им область, соперничества. Среди тех, для кого приобретение и соперничество возможны только в сфере производительности и бережливости, борь­ба за денежную престижность в известной мере вылива­ется в повышенное усердие и крайнюю осмотрительность в расходах. Однако в процессе соперничества выдвигаются определенные вторичные факторы, о которых еще будет идти речь, видоизменяющие весьма существенным обра­зом соперничество и удерживающие его в рамках этих направлений как среди слоев, лежащих ниже в денежном отношении, так и среди денежного класса.

Совсем иначе, однако, обстоит дело с занимающим высшее положение денежным классом, который представ-

6«83

ляет для нас здесь непосредственный интерес. Этот класс также не.лишен стимула к усердию и экономии, однако вторичные факторы денежного соперничества столь силь­но определяют его действие, что практически подавляет­ся всякая тенденция в этих направлениях и стимул к усердию не получает практически никакого выражения. Самым сильным из вторичных факторов соперничества, как и самым широким по масштабам воздействия, явля­ется требование воздержания от производственной дея­тельности. Это особенно справедливо в отношении варвар­ской стадии развития культуры. В привычном мышлении людей в условиях хищнической культуры труд начинает.ассоциироваться со слабостью и подчинением хозяину. Труд, следовательно, является показателем более низкого положения и становится недостойным высокого звания че­ловека. Благодаря этой традиции труд воспринимается как унижающий достоинство, и традиция эта отнюдь не умер­ла. Наоборот, с развитием социальной дифференциации она приобретает силу аксиомы благодаря старинному, не­писаному и не вызывающему сомнения закону.

Для^того чтобы заслужить и сохранить уважение лю-.дей, недостаточно лишь обладать богатством и властью. Богатство или власть нужно сделать очевидными, ибо ува-" женйё" оказывается только по представлении доказа-_Ъельств. _И_, с; видетельство богатства не только служит то­му, чтобы внушать другим представление о своей важно­сти' и поддерживать вживе н в бдении ощущение своей значимости в других людях, — оно едва ли не так же по­лезно в создании и оберегании своего самодовольства. На всех ступенях развития культуры, кроме низших, человек обычного склада ума находит утешение в чувстве уваже­ния к самому себе и поддерживает его «приличным окру­жением» и.устранением от «низких обязанностей». Вы­нужденный отход от привычного ему уровня приличий, будь то в личном имуществе или в виде и размере его повседневной деятельности, воспринимается — даже по­мимо осознания того, имеет ли он одобрение или неодоб­рение со стороны товарищей, — как ущемление его чело­веческого достоинства.

Архаичное представление о различии низкого и почет­ного в образе жизни человека и сегодня остается весьма и весьма сильным. Настолько сильным, что мало кто из «класса лучших» не обладает инстинктивным отвращени­ем к черной работе. Мы живо воображаем себе нечистоту,

Которую стало ритуалом приписывать в особой степени тем.'занятиям, что по привычке мысленно связываются у нас с домашней прислугой. Как представляется всякой личности изысканного вкуса, определенные обязанности, которые, по обыкновению, возложены на слуг, неразрывно связаны с осквернением души. Плебейское окружение, захудалые, т. е. недорогие, жилища и грубые занятия в общем производстве подвергаются безоговорочному пре­зрению и избегаются. Эти вещи несовместимы, с жизнью на удовлетворительном духовном уровне — с «высокими мыслями». Известная...степень праздности и освобождения от...непосредственного контакта с такими производствен­ными процессами, которь1е" отвёчают первоочередным по­вседневным целям человеческой жизни, со времен древ­негреческих 'философов и' до" настоящего" времени неиз­менно воспринимаются-теми, кто над этим задумывается, как предпосылка к достойной, или красивой, или даже безупречной жизни. Сама по себе праздная жизнь (и все < Пге~й'~ связанное) " облагораживает человека и " является

прекрасной в глазах всех цивилизованных людей___

__.. Это личное, субъективное значение праздности и дру­
гих свидетельств „богатс.тва^несомненно " является большей"
" частью производным и второстепенным. Оно отчасти отра­
жение того факта,. что" праздность утилитарна как сред­
ство заслужить у других почёт, а~6тчасти — результат
подмены одного ~ дрнятия" "! другим._ Выполнение работы
стало свидетельством уступающей силы, поэтому сам труд
путем мысленного опущения промежуточных „Гпонятии
стал рассматриваться как'ни^зкий по самой сути.

В-течение собственно хищнической стадии и особенно следующих за ней ранних стадий квазимиролюбивого раз­вития производства праздная жизнь являлась самым на­глядным и убедительным доказательством денежной силы, а-следовательно, " и превосходства в силе вообще. Причем всегда нри условии, что праздный господии может продемонстрировать свой.покой и блаженство. На этой стадии богатство состоит главным образом из рабов, а вы­годы, происходящие из обладания таким; богатством и властью, имеют форму в основном личного услужения и его непосредственных плодов. Демонстративное воздержа­ние от труда становится, таким образом, традиционным признаком превосходства в денежных успехах и общепри­знанным показателем степени заслуженного почета. И наоборот, так как прилежание в производительном, тру-

85.

§

т

де ~есть признак бедности и подчинения, оно становится: 'несовместимым с престижным положением в общесгёгег Таким образом, привычки прилежания и бережливостй~н& = получают постоянной поддержки со стороны денежного* соперничества, широко распространенного в обществе. На­оборот, этот вид соперничества вовсе не содействует уча­стию в производительном труде. Труд неизбежно стал бы позорным, будучи свидетельством бедности, если бы даже-он не стал считаться неблагопристойным занятием уже-при той древней традиции, что была унаследована от бо­лее ранней культурной стадии. Старинный обычай" хищнической культуры заключается в том, что произво--дительных усилий следует остерегаться как недбстойных для здоровь1х~Тё" лом людей, и этот обыч'ай укрепляется, а " " отнюдь не отбрасывается при переходе от хищнического-к квазймиролюбивому образу жизни.

Если бы институт праздного класса не возник сразу же с появлением частной собственности, уже в силу бес­славия, приписываемого занятости в производительном труде, он появился бы в любом случае в качестве одного из первых последствий обладания собственностью. И нуж­но заметить, что, хотя праздный класс существовал в принципе со времен зарождения хищнической культуры, с переходом от хищнической к следующей за ней денеж­ной стадии культуры институт праздного класса напол­няется новым смыслом. Именно с этого времени и впредь он и является «праздным классом» как на деле, так и в теории. К этому моменту институт праздного класса вос­ходит в своем законченном виде.

J3 течение собственно хищнической стадии различие между праздным классом и трудящимися слоями являет­ся до некоторой степени лишь формальным. Здоровые мужчины^ревностно чуждаются всего, что в их представ­лении является рабской повинностью, однако на самом деле их деятельность ощутимым образом способствует под-дерн-; анию...жизни группы. Последующая стадия квази-'мирного производства обычно характеризуется установив­шейся системой рабского труда, стадами скота, слоем подневольных табунщиков и пастухов; производство про­двинуто настолько, что общество уже больше не зависит от средств к существованию, добываемых охотой или ка­ким-либо другим видом деятельности, которую можно безусловно отнести к разряду доблестной. С этого момен­та и далее отличительной чертой в жизни праздного клас-

«а является демонстративное освобождение от всяких по--лезных занятий.

Обычные, характерные занятия праздного класса в
этой зрелой фазе его исторического развития являются
почти такими же по форме, как и в его раннюю пору. Эти­
ми занятиями являются управление, войны, „спорт.и. раз­
влечения и отправление обрядов благочестия. Лица, чрез­
мерно вдающиеся в тонкости теоретических рассуждений,
могут настаивать на том, что эти занятия все же являются,
Косвенным и несущественным образом, «производитель­
ными». Однако следует,.заметить, и.... этоцмеет решающее

значение для рассматриваемого вопроса, что основным" мотивом участия праздного класса в этих" занятиях, не- " " •сомненью, не является, увеличение состояния посредством' производительных,.усилий. На этой, как и на любой дру­гой", " стадии развития общества правление и войны', по край­ней'мере отчасти, " осуществляются для денежной'прибыли" тех, кто в них' участвует, 'но это — прибыль, ' получаемая почетным способом: захватом и " обращением в свою-'полЪ* зу. Эти занятия носят характер хищнического, а не про­изводительного промысла. Нечто подобное можно сказать и об охоте, но с одним отличием. Когда общество выходит дз собственно охотнической стадии, в охоте начинают вы­деляться два различных занятия. С одной стороны, это занятие, осуществляемое главным образом ради прибыли, и элемент доблести в нем практически отсутствует либо, во всяком случае, не присутствует в достаточной степени, чтобы на это занятие не падала тень прибыльного про-доысла. С другой стороны, охота — это также развлечение, попросту проявление хищнического побуждения. В каче­стве такового она не представляет собой никакого ощути­мого денежного стимула, • однако, содержит более или ме-.нее явный элемент доблести. Именно это" последнее обсто­ятельство избавляет рхоту_ от ^неблаговидности, которой обладают ремесла, поэтому она достойна поощрения 'и весьма хорошо вписывается в образ жизни развитого.праздного класса.

...• Воздержание от труда теперь является не только по-» летным или похвальным делом, но становится тем, что.необходимо для благопристойности. Собственность как.основа почтенности является самым простым и настоя­тельным требованием на протяжении ранних стадий на-'копления состояния. Воздержание от труда традиционно.свидетельствует о состоятельности и, следовательно,. явля-

ш

Ф

ется общепризнанным показателем положения в общест­ве; и это неотступное требование того, чтобы богатство' вознаграждалось, 'ведет'к еще более сильному настоянию-па праздности! ' Nota notae est nota rei ipsius. Согласно-установленным законам человеческого бытия, праздность,, являясь общепризнанным свидетельством обладания бо-гатством, закрепляется в образе мыслей людей как нечто,, что само по себе обладает значительными достоинствами¹ и существенно облагораживает, тогда как производитель-* ный труд в то же самое время и по той же причине в двой-ном смысле становится недостойным. В довершение всего-^тД⁾У.Й^Я-^⁰лько^г£ Озррен, в_етглазах общества, но и морально' невозможен _ для благородных, рожденных свободными¹ людей и несовместим с достойной жизнью/

Этот запрет на труд имеет значение для дальнейшей производственной дифференциации классов. Когда растет плотность населения и хищническая группа превращается в оседлую общность, законные власти и обычаи, регули^ рующие систему собственности, получают больший про­стор и согласованность в своих действиях. Вскоре затем¹ практически становится невозможным накапливать богат-ство простым захватом и, что логично и последовательно, одинаково невозможным приобретать богатство путем про­изводственной деятельности людям неимущим, но гордым. Им открыта другая возможность — жизнь в нужде или нищете. Везде, где срабатывает критерий демонстратив­ной праздности, появляется второстепенный и в некото­ром смысле незаконнорожденный праздный слой — край­не бедный и кое-как перебивающийся в нужде и неудоб­стве, но морально не способный снизойти до прибыльных занятий. Опустившийся господин или дама, видавшая лучшие времена, — явление весьма частое и в наши дни. Это распространяющееся повсюду чувство унижения соб­ственного достоинства при самой незначительной физиче­ской работе знакомо не только всем цивилизованным на­родам, но и народам менее развитого уровня денежной культуры. У лиц с повышенной чувствительностью, кото­рым в течение долгого времени прививаются аристокра­тические манеры, чувство постыдности физического тру­да может стать столь сильным, что в критической ситуа­ции и при необходимости выбора голос инстинкта самосо­хранения будет оставаться без внимания. Так, например, рассказывают о некоторых полинезийских вождях, кото­рые под давлением хороших манер предпочитали голо-

дать, но не подносить пищу ко рту собственными руками. -Правда, по крайней мере отчасти, такое поведение могло произойти из-за чрезмерной святости или табу, связывае­мых с личностью вождя. Это табу сообщалось через при­косновение пальцев и делало все, чего касался вождь, 'негодным в качестве пищи человеку. Однако табу само является производным понятием от представления о не-.достойности труда или несовместимости труда с принци­пами морали; так что истолкованное в этом смысле пове­дение полинезийских вождей вернее следует канону поч­тенной праздности, чем может показаться вначале. Луч­шим примером, или по крайней мере более очевидным, является случай с одним из королей Франции, который простился с жизнью из-за чрезмерной моральной стойко­сти при соблюдении правил хорошего тона. В отсутствие должностного лица, в обязанности которого входило пере­движение кресла господина, король безропотно сидел пе­ред камином, позволяя своей королевской персоне поджа­риться настолько, что его уже нельзя было спасти. Одна­ко, поступая таким образом, он спасал свое Наихристиан­ское высочество от осквернения низкими усилиями.

Главное, верь — нечестиво душу предпочесть стыду, И из-за жизни погубить основы бытия. Уже отмечалось, что слово «праздный», в том смысле, -в каком оно здесь употребляется, _]не " означает лень или неподвижность. Оно ознадает_|, непр.ризводительнре потреб-_> ление времени. Время потребляется непроизводительно, • во-первых, вследствие представления о недостойности про­изводительной работы и, во-вторых, как свидетельство возможности в денежном отношении позволить себе жизнь в безделье. Однако праздный господин не проводит всю свою жизнь на глазах у зрителей, которых нужно впечат­лять сим зрелищем почтенного досуга, по идеальному замыслу эту жизнь и составляющего. На некоторое время его жизнь по необходимости удаляется от взоров, и об этом личном времени, которое проводится не на публике, праздный господин должен ради своего доброго имени уметь дать убедительный отчет. Ему следует найти какое-нибудь средство для очевидного доказательства досуга, проводимого не на виду у зрителей. Это можно сделать только косвенно, посредством осязаемых, неэфемерных результатов досуга, проведенного таким образом, — ана­логично уже знакомой демонстрации осязаемых плодов

il'

-tl

тения некоторой опытности в соблюдении внешних приличий.

Та часть достопочтенной праздной жизни, которая проводится не на глазах у зрителей, лишь в той мере мо­жет служить поддержанию репутации, в какой она приво­дит к осязаемым, наглядным результатам, которые можно сравнить и соизмерить с результатами такого же рода, предъявляемыми соперничающими соискателями почета. Подобные явления в области праздного поведения, умение себя держать и прочее логически вытекают просто из постоянного воздержания от труда, даже когда субъект не задумывается о сути дела, усердно проникаясь духом праздной власти и состоятельности. Особенно верным представляется тот факт, что праздная жизнь, продолжаю­щаяся таким образом в течение нескольких поколений, будет оказывать постоянное, прослеживаемое действие на личность конкретного индивида, а еще более — на его привычное поведение, манеру себя держать. Однако мож­но придать еще больше совершенства всей той опытности в соблюдении декорума, что приходит в результате пас­сивного усвоения привычки, а также всему тому, что ука­зывает на накопленный поколениями опыт праздной жиз­ни. Для этого нужно заботливо и усердно приобретать признаки достопочтенной праздности, а затем энергично и систематически демонстрировать эти побочные призна­ки освобожденности от работы. Попросту говоря, это тот момент, в котором достижению благопристойной опытно­сти в приличиях праздного класса могут существенно •содействовать прилежные усилия. и денежные расходы. И наоборот, чем больше степень опытности и чем очевид­нее высокая степень усвоения привычки следовать тому, что не служит никакой прибыльной или какой другой по­лезной цели, тем значительнее потребление времени и денег, подразумеваемое как необходимое для приобрете­ния нужных навыков, и тем значительнее создающееся в результате доброе имя. В условиях соперничества за совершенное овладение хорошими манерами развитие необходимых навыков отнимает немало усилий; отдельные элементы благопристойности развиваются во всеохватыва-. ющпй порядок, подчинение которому требуется от всех, кто хочет считаться безупречным в смысле репутации. И следовательно, с другой стороны, та демонстративная праздность, которая способствует развитию хороших ма­нер, превращается постепенно в старательные упражне-

ния по умению держать- себя, в воспитание вкуса, т. е. в умение разбираться в том, какие предметы потребления отвечают приличию и каковы отвечающие приличию спо­собы их потребления.

В этой связи стоит обратить внимание на то обстоя­тельство, что в преднамеренном производстве культурного-класса использовалась возможность выработки в человеке,, в его поведении патологических и других индивидуальных особенностей путем тонкого имитирования и систематичен ской тренировки, что часто сопровождалось очень благо^ приятным результатом. Таким образом, в процессе развит тия того, что попросту называется снобизмом, в значитель­ном ряде случаев в семьях и родословных достигается «синкопированное» благородное воспитание, ускоренная-эволюция знатного происхождения. Это «синкопирован-ное» благородное происхождение приводит к тому, что среди факторов, определяющих положение праздного-класса в обществе, знатное происхождение никоим обра­зом не уступает другим факторам, которые, быть может,, соответствуют и более долгой, но не столь энергичной под-^ готовке в соблюдении денежных приличий.

Наблюдается, далее, соизмеримая степень соответствия: признаваемому в данное время обществом кодексу щепе--тильных особенностей в отношении приличествующих спо­собов и средств потребления. В этом отношении можно¹ сопоставить различия между двумя людьми в степени¹ соответствия идеалу, можно также с некоторой степенью-точности сортировать людей, ранжируя их по шкале хоро^ ших манер и воспитанности. В этом отношении оказание почтения производится обычно слепо, на основании соот­ветствия принятым канонам вкуса и без сознательного-учета, денежного положения или степени праздности, в которой живет какой-либо данный кандидат в почтенные люди; однако каноны благовоспитанности, согласно кото­рым производится такая оценка, находятся в.постоянном подчинении закону демонстративной праздности, на самом деле претерпевая постоянные изменения и подвергаясь пересмотру для приведения в тесное согласие с его требо­ваниями. Так что, хотя непосредственное основание для различий.и может быть иным, все-таки общим принципом¹ благовоспитанности и ее испытанной пробой является требование существенного и очевидного расхода времени. В пределах этого принципа может наблюдаться значитель­ный диапазон отклонений, однако это — видоизменения

которые заняты самым явным и непосредственным обслу^
живанием хозяина, так что их полезность заключается
теперь большей частью в их. демонстративном отстранении
от производительного труда, а также в.том, что это отстра­
нение представляет собой.доказательство господской вла-
стп и богатства. '

После того, как достаточное распространение получает практика использования особого корпуса слуг, чтобы тат ким образом являть публике свою демонстративную праздг ность, в тех службах, где слуги должны выставляться напоказ, предпочтение начинает отдаваться мужчинам. Мужчины, особенно здоровые, красивые лицом парни-, каким подобает быть слугам у дверей и прочим лакеям, явно более впечатляющи, да и обходятся дороже, чем жен­щины. Они лучше подходят для. такой работы, так как выказывают большее расточение времени и сил. Следо­вательно, в экономическом укладе праздного класса рабо­тающая жена-хозяйка времен раннего патриархата со свог ей свитой усердных служанок вскоре уступает место неработающей госпоже и лакею.

Во всех сферах и областях общественной, жизни, на
любой ступени экономического развития праздность в
жизни госпожи иглакея от полноправной праздности бла-
городного господина отличается тем, что за ней закрепля­
ется характер занятия довольно нелегкого. ^-В большой
•мере оно принимает форму старательных забот по обслу­
живанию господина, либо забот о содержании^ д улучше­
нии обстановки ведоме; поэтбму~праздностыо оно..являет­
ся " лишь в том смысле, что представители этого слоя не
выполняют или.выполняют незначительную производи­
тельную работу, а не в том, что они избегают всего, что
выглядит как труд. Зачастую обязанности, выполняемые
" госпожой или домашней прислугой, изрядно трудны и по
своему назначению нередко считаются крайне иеобходи^
мыми для " блага всего дома. Поскольку эти службы дают
" материальный эффе'кт~и способствуют благу господина пли
прочих живущих в доме, их • следует считать производи­
тельной работой. Лишь занятия, которые не входят в вы­
шеперечисленные, следует отнести к проявлениям празд­
ности....................... • '. •.

Однако BojMHoroM^3Tii службы, относимые в сегодняш­ней повседТйвТюй жизни к_заботам_о„доме, а также многие из «удобстк»", требующиеся культурному человеку для бла­гополучного существования, носят характер церемоний;

100 ':

Следовательно, их нужно должным образом отнести к про-.явлению праздности в том смысле, в каком здесь употреб­ляется этот термин. Хотя эти службы могут быть главным образом или всецело церемониальными по своему харак­теру, тем не менее иногда они являются настоятельно необходимыми условиями личного блага. Однако, даже если они лишаются таких свойств, они все же остаются настоятельно необходимыми, так как потребность в них воспитывалась в нас под традиционным страхом нечисто­ты или неблагопристойности. При их отсутствии мы ис­пытываем чувство неудобства, но не потому, что это прямо приводит к физическому неудобству; чувство вкуса, не привыкшего различать, что считается дурным и что счи­тается хорошим, не будет оскорблено и при их отсутствии. В той мере, в какой сказанное справедливо, _: труд, затра­чиваемый на выполнение таких служб, следует относить к праздности, и, если только они выполняются не эконо­мически независимым главой хозяйства, их следует отно­сить к подставной праздности.

Подобная праздность хозяек дома и лакеев, называ­ясь заботами о доме, может зачастую превращаться в уто­мительную тяготу — особенно в окружении достойных соперников, когда борьба за почтенность дома принимает напряженную форму. Так нередко бывает в современной жизни. В этих случаях службу, включающую выполнение обязанностей домашней прислугой, можно было бы спра­ведливым образом назвать расточительными усилиями, а не подставной праздностью. Однако последний термин имеет то преимущество, что указывает на происхождение и развитие функций прислуги, а также дает точное указа­ние на реальную экономическую, основу их полезности, ибо эти занятия полезны главным образом как. способ придания денежной почтенности хозяину дома или чле­нам его семьи на том основании, что в доддержку этой почтенности демонстративным образом расточается опре­деленное количество времени и сил.

Таким образом, возникает побочный, или производный, праздный слой. Его функция — представлять праздность подставным образом, ради почета первичного, законно­рожденного праздного класса. Этот подставной праздный слой отличается от собственно праздного класса по харак­терному признаку — свойственному ему образу жизни. Праздность слоя господ—. это проявление предрасположе­ния, по крайней мер°. показного, избегать труд, эта празд-

-101

; I, a РТ> -Н8 '.

ность, как полагают сами господа, приумножает их благо­получие и заполняет жизнь; а праздность слоя слуг, осво­божденных от производительного труда, является в некотором роде вынужденной и обычно не направлена или 'направлена не в первую очередь на их собственное благо. Праздность слуги — это не его собственная праздность. Покуда он является в полном смысле слугой, не будучи в то же самое время представителем низшего слоя собствен­но праздного класса, его праздность протекает обычно под видом специализированной службы, отвечающей тому, чтобы способствовать проявлению жизни своего господина во всей ее полноте. Свидетельство такого отношения под­чиненности очевидным образом присутствует в поведении и образе жизни слуги. Подобное часто справедливо и в отношении жены хозяина дома на протяжении продолжи­тельной экономической стадии, в пределах которой жена все еще является прежде всего служанкой, т. е. пока оста­ется в силе семья с мужчиной во главе. С тем чтобы отве­чать требованиям образа жизни праздного класса, слуга не только должен выказывать подчиненность своего поло­жения, но и демонстрировать специальную выучку и на­вык подчинения. Жена или слуга должны не только вы­полнять определенные функции, но и выказывать подчи­ненное положение; столь же настоятельным требованием является то, что они должны обнаруживать приобретен­ные навыки в тактике подчинения — сообразно с усвоен-' ными канонами демонстративной праздности. Даже сего­дня именно эта способность, это приобретенное искусство внешних проявлений подчиненного положения составляет главный элемент полезности наших высоко оплачиваемых слуг, равно как и одно из главных украшений благовос-• пптанной хозяйки дома.

Хороший слуга должен знать свое место — это первое необходимое качество, и его наличие должно быть замет­но. Не достаточно, чтобы он умел выполнять те или иные нужные физические операции, он обязан, помимо всего прочего, уметь выполнять их по должной форме. Можно было бы сказать, что домашнее услужение является не физической, а духовной функцией. Постепенно вырастает разработанная система приличий, специфическим образом регулирующая способ должного представления подставной праздности слуг. Всякий отход от этих формальных кано­нов должен вызывать резкое осуждение не только потому, что он выказывает недостаток в физической результатив-

ности или же потому, что говорит об отсутствии рабского расположения, темперамента, но и потому, что при бли­жайшем рассмотрении свидетельствует об - отсутствии специальной подготовки. Специальная подготовка в лич^ ном услужении стоит сил и времени, и там, где она явно присутствует в достаточно высокой степени, она доказы­вает, что слуга, ее имеющий, не занят производительным трудом и никогда не был к нему привычен. Специальная подготовка — prima facie свидетельство подставной празд­ности, распространяющееся не только на настоящий мо­мент, но имеющее обратную силу. Так что услужение со специальной подготовкой имеет ту полезность, что но только удовлетворяет инстинктивную расположенность господина к доброму, искусному мастерству, его наклон­ность к демонстративному господству над теми, чьи жиз­ни подчинены его собственной, но и ту, что оно делает очевидным гораздо большее потребление человеческого труда, чем демонстрировалось бы просто текущей праздно­стью в исполнении слуги, не получившего специальной подготовки. Слуга, разливающий вино за столом благород­ного господина, или лакей, открывающий дверцу его эки­пажа, будет наносить серьезный урон, если он исполняет, свои обязанности так неуклюже, что наводит на мысль о том, что, быть может, он больше привык пахать землю или пасти овец. Такая неуклюжая работа будет означать, что господин не в состоянии обеспечить себя слугами, прошед­шими специальную выучку; другими словами, это будет предполагать его неспособность платить за потребление времени, сил и наставлений, требующихся для того, чтобы подготовить слугу для специальной службы в условиях жесткого кодекса внешних приличий. Если в исполнении слугой своих функций обнаруживается недостаток средств со стороны его господина, это исполнение не достигает фактически самого основного своего назначения, ибо глав­ная польза от прислуги — это то, что она представляет собой доказательство. платежеспособности хозяина.

Может сложиться такое представление, что под толь­ко что сказанным имелось в виду, будто ущерб от непод­готовленного слуги заключается в прямом намеке на его недорогую стоимость или бесполезность. Это, конечно, не так. Существующая связь гораздо более опосредованна. Здесь происходит то, что вообще часто имеет место. Все, что поначалу представляется нам оправданным на той пли. иной основе, вскоре становится для нас привлекательным

'Hi

trl

как что-то само по себе благодатное, уже покоящееся в
нашем образе мыслей в качестве чего-то действительно
правильного. Но для того, чтобы какая-либо особенность
в правилах поведения сохраняла свое особое положение,
она должна опираться на привычку или предрасположен­
ность, устанавливающую нормы ее развития. Потребность
в подставной праздности или демонстративном потребле­
нии подчиненного труда является господствующим по­
буждением к содержанию прислуги. Пока это остается
верным, без лишнего обсуждения можно прийти к согла­
шению, что всякий отход от общепринятой практики, ког­
да обнаруживается, что обучение прислуги происходило в
сжатые сроки, вскоре оказывается безболезненным. Тре­
бование дорогостоящей подставной праздности действует
косвенно, выборочно, направляя формирование- нашего
вкуса — нашего представления о том, что правильно и что
нет в делах такого рода. Таким образом, искореняются, не
получая одобрения, несообразующиеся с этим требовани­
ем начинания. i

Когда уровень состояния, признаваемый общественным мнением престижным, становится выше, усложняется система владения прислугой и ее использования. Приоб­ретение в собственность и содержание рабов, занятых в материальном производстве, свидетельствует о богатстве и доблести, а содержание ничего не производящих слуг — о еще большем размере состояния и более высоком поло­жении. На основании этого принципа возникает сословие прислуги — чем многочисленнее, тем лучше, — у которой одна обязанность — тупо прислуживать особе своего вла­дельца и таким образом служить очевидным доказатель­ством его способности, не производя, использовать значи­тельное количество подчиненного труда. Затем происхо­дит разделение труда среди прислуги и тех, кто находится в зависимости и чья жизнь проходит в поддержании поче­та праздного господина. При этом, тогда как одни зани­маются за пего материальным производством, другие, обычно во главе с женой или главной женой, потребляют за него, демонстрируют праздность, представляя тем са­мым очевидное доказательство, что их хозяин способен нести большие денежные убытки, которые не вредят его незаурядной состоятельности.

Этот очерк, дающий в несколько идеализированном и схематичном виде картину развития домашнего услуже­ния и указывающий на его природу, оказывается в наи-

более близком сходстве с той культурной стадией, рая была названа здесь квазимиролюбивой стадией про­изводства. Именно на этой стадии личное услужение впервые поднимается до положения экономического ин­ститута и занимает значительное место в образе жизни общества. В ходе развития культуры квазимиролюбивая стадия идет за собственно хищнической стадией — это две последовательные фазы варварства. Характерная черта -квазимиролюбивой стадии — официальное соблюдение ми­ра и порядка, при всем том, что на этой стадии в жизни общества существует слишком много элементов принуж­дения и классового антагонизма, чтобы называть ее миро­любивой в полном смысле этого слова. Для многих целей с любой другой точки зрения, отличной от экономической, можно было бы с тем же успехом назвать ее стадией ста-'туса. Этим термином вполне подытоживается способ уста­новления различий между людьми, а также духовное-состояние людей на этом культурном уровне. Но в каче­стве описательного термина как для указания на тенден­цию развития производства, так и для характеристики; преобладающих в этот момент экономического развития: способов производства термин «квазимиролюбивый» ка­жется предпочтительным. В том, что касается обществ западноевропейской культуры, эта фаза экономического развития, вероятно, ушла в прошлое, за исключением малочисленной, хотя весьма бросающейся в глаза части членов общества, в ком привычки мышления, свойствен­ные варварской культуре, претерпели лишь относитель­но слабое разложение.

Личное услужение все еще является элементом боль­шой экономической важности, особенно в том, что касает­ся распределения и потребления благ, но даже и здесь его относительное значение ранее было несомненно меньше. Наивысшее развитие подставной праздности приходится на прошлое, а не на настоящее, а его наилучшее выраже­ние в настоящее время следует искать в образе жизни выс­ших слоев праздного класса. Современная культура многим обязана этому классу: сохранением традиций, обычаев и образа мышления, бытовавших на уровне более архаичной культуры, где они получили самое широкое¹ распростра--нение и наиболее результативное развитие.:..,;.:, " В современном.промышленном обществе 'так; высоко развиты, механические приспособления, - 'используемые; в.повседневной жизни'для 'создания-.благ и удобств, что

I f til

> \;

•пая прислуга или, вернее, любого рода домашняя прислу-та нанимается кем-либо практически лишь в силу канона 'почтенности, перенесенного традицией из прежнего обще­ственного уклада. Единственным исключением будет при­слуга, нанимаемая для ухода за лицами нездоровыми и Слабоумными. Однако такую прислугу надо относить не к категории домашних слуг, а к категории квалифицирован­ных сиделок, являющихся, следовательно, видимым, а не •действительным исключением из правила.

- Непосредственным мотивом того, чтобы содержать •домашнюю прислугу, к примеру, в умеренно обеспечен­ном семействе в наши дни, выступает (внешне) тот факт, что члены семейства не способны, не испытывая при этом неудобства, охватить всю работу, необходимую такому со­временному институту, как дом. А причинами того, что они не в состоянии сделать это, являются, во-первых, то, что у (шх чересчур много «общественных обязанностей», и, во-вторых, то, что работа, которую нужно сделать, -слишком трудна и ее слишком много. Эти две причины можно переформулировать следующим образом. (1) В ус­ловиях подчинения кодексу благопристойности силы и -время членов такого семейства должны представительным •образом тратиться в" актах демонстративной праздности, ^! вроде визитов, катаний, клубов, кружков кройки и шитья, Спортивных, развлечений, участия в благотворительных 'организациях, а также в других подобных социальных -функциях..Те лица, чье время и энергия заняты в таких -делах, признаются, что все эти церемоний, как и внима­ние, которое, между прочим, уделяется одежде и другим •вида'м' демонстративного потребления, очень утомитель­ны, но совершенно неизбежны. (2) В условиях подчине­ния: требованию демонстративного потребления атрибуты.человеческой.'; жизни — такие, как жилище, обстановка, экзотические безделушки, гардероб, питание, '—стали столь сложными и обременительными, что потребители не могут должным образом справиться, с ними без посторонней помощи. Личный контакт с нанятыми людьми, которые призваны " на помощь для выполнения заведенного благо­пристойного порядка, обыкновенно вызывает неудоволь­ствие домашних, но их присутствие терпят, за него платят, с тем чтобы передавать им долю обременительного потреб­ления. материальных благ. Присутствие в доме прислуги,; а в~особой мере— категории личной прислуги является уступкой в физическом удобстве ради удовлетворения

-106

моральной потребности в денежной благопристой­ности.

Проявления подставной праздности в современных
условиях складываются большей частью из того, что назы­
вается домашними обязанностями. Эти обязанности теперь
быстро становятся работой, выполняемой не столько во
благо лично главы семьи, сколько для поддержания пре­
стижа семейства, взятого как совокупная единица —
группа людей, членом которой на официально равных
условиях является хозяйка. Как только семейство, для
которого выполняются обязанности по хозяйству, отходит
от своей архаичной основы, каковой является собствен­
ность в форме брака, безусловно, появляется тенденция к
выходу этих обязанностей из категории подставной празд­
ности в исконном смысле этого слова, за исключением тех
случаев, когда они выполняются наемной прислугой. Дру-'
гими словами, так как подставная праздность возможна
лишь на основе статуса или наемной службы, исчезнове­
ние из человеческих взаимоотношений статуса в любой
момент развития влечет за собой исчезновение подставной
праздности при достигнутом на сей день уровне общест­
венной жизни. Однако в уточнение сделанного замеча­
ния следует добавить, что, пока институт домашнего хо­
зяйства состоятелен, пусть возглавляемый не единолично,
категория непроизводительного труда, выполняемого ради
почтенности семейства, должна все-таки относиться к раз­
ряду подставной праздности, хотя в незначительно изме­
ненном смысле. Теперь эта праздность представляется за
квазиединоличное семейство в целом, а не только за главу
семейства, являвшегося, как было прежде, единоличным
владельцем собственности. '

было обязанностью женщин, а потреблять — прерогативой мужчин благородного происхождения и воспитания. Пьянство и другие патологические последствия свободно­го употребления алкогольных напитков и наркотиков, следовательно, могут стать почетными, будучи второсте­пенными признаками превосходящего статуса тех, кто в состоянии позволить себе такое удовольствие. Отклонения от нормы, вызванные подобными злоупотреблениями, ши­роко почитаются среди некоторых народов за неотъемле­мо мужские качества. Нередко названия определенных болезненных состояний человека, возникающих на такой почве, входили в разговорную речь в качестве сино­нимов слов «знатный» или «благородный». Симптомы до­рогостоящих пороков являются общепринятыми призна­ками более высокого положения в обществе только на относительной ранней ступени развития культуры, имея тем самым тенденцию к тому, чтобы превратиться в до­стоинства и вызывать почтительное отношение общества; почтенность, закрепляющаяся за определенными дорого­стоящими пороками, в течение долгого времени настолько сохраняет свою силу, что заметно ослабляет осуждение, с которым общество смотрит на мужчин состоятельного или знатного слоя, позволяющих себе неумеренную привер­женность удовольствиям. Распространению неодобрения такого рода удовольствий, когда их позволяют себе мало­летние, женщины или подчиненные, придает силы все то же завистное различие. Там, где в установлении условно­стей сохраняется сильное влияние примера, подаваемого праздным классом, можно наблюдать, как женщины все еще живут в том же традиционном воздержании от потреб­ления «стимуляторов».

Такой характер воздержания от употребления алко­гольных напитков и наркотиков, которому следуют жен­щины из почтенных слоев, может показаться чрезмерной логической изощренностью в ущерб здравому смыслу. Однако факты, имеющиеся у каждого, кому интересно в них разобраться, постоянно говорят о том, что женщины проявляют большую умеренность благодаря принятой в обществе условности. Эта условность, -вообще говоря, про­является сильнее всего там, где патриархальная тради­ция — традиция считать.женщину рабыней — по-прежне­му удерживается и особенно сильна. В том понимании, -которое сильно видоизменилось по.-.-масштабам и строгости приложения, но которое ни в коем случае не утратило до

•сих пор своего значения, эта традиция гласит, что женщи-
на> будучи рабой, должна потреблять только то, что необ-
.ходимо ей для поддержания жизни — за исключением
разве тех случаев, когда ее потребление идет во благо ее
, - господину или приумножает его добрую славу. Потребле-
I ние предметов роскоши и удовольствий — это в истинном
смысле потребление, направленное на благо самого потре­
бителя, и, следовательно, является признаком того, что он
1 и есть господин. Подобное потребление другими может
иметь место только на основании проявленной господи­
ном терпимости. Соответственно мы можем найти пере-
¹ житки запрета на предметы роскоши и удовольствия, со-
/ хранившиеся по меньшей мере в форме общепринятого
-неодобрения по отношению к их потреблению несвобод-
^: 'Еым или зависимым сословием в обществах, где образ

\f.мышления в народе с самого основания формировался
f- патриархальным укладом. Это особенно справедливо в от-
^! ношении тех определенных, предметов роскоши и удоволь-

(1 ствий, потребление которых зависимым сословием ощу-

'•*, тимым образом умаляло бы благо или. удовольствие

*-.господ, а также тех предметов, потребление которых счи-
< Л тается неправомерным по другим основаниям. В представ-

лении многочисленного консервативного среднего класса
Г стран Запада употребление различных «стимуляторов»

! • заслуживает неодобрения по меньшей мере по одной, если

, не по обеим указанным причинам; является слишком зна-

' чительным, чтобы остаться незамеченным, тот факт, что

.именно среди этих - слоев в странах германской • культуры, сохраняющих сильное чувство патриархальных -приличий, женщины должны в значительной степени подчиняться запрету на алкогольные напитки и наркоти­ки. С многочисленными оговорками — их. становилось больше по мере того, как постепенно ослаблялись старые патриархальные обычаи, — общим правилом, которое представляется справедливым и обязательным, является то, что женщины должны участвовать в потреблении только ради блага их господ. Конечно, можно возразить, что расходы на женское платье и убранство дома — оче-

• видное исключение из этого правила, однако впоследствии
окажется, что это исключение в гораздо большей степени
видимое, нежели действительное.

На ранних стадиях экономического развития потреб-

• пение товаров, особенно высокосортных (идеально — все
потребление сверх прожиточного минимума), принадле-

IU

.-•Г.

жит обыкновенно праздному классу. Это ограничение, ве­роятно, исчезает, по крайней мере формально, после того, как общество достигает в своем развитии более поздней, миролюбивой стадии с частной собственностью на.мате­риальные ценности и системой производства, основанной на наемном, труде либо на мелком домашнем промыс­ле.. Однако на ранней квазимиролюбивой стадии, когда формировалось и обретало постоянство так много тради­ций, посредством.которых институт праздного класса оказывал действие на дальнейшее развитие экономической жизни общества, это правило имело силу общественного закона. Оно служило.в качестве нормы, с которой стреми--лось сообразовываться потребление, и всякий заметный отход от нее следует рассматривать как отклонение, кото­рое, конечно же, будет, исключено в ходе дальнейшего развития. Квазимиролюбивый праздный господин, далее, пе только вкушает хлеб насущный сверх необходимого

- минимума для поддержания жизни и здоровья — его по­
требление приобретает особую специфику в отношении
качества потребляемых товаров. Он вволю потребляет
самое лучшее из еды, напитков, наркотиков, жилья, услуг,
украшений, платья, оружия и личного снаряжения, уве­
селений, амулетов, а также божеств и идолов. В имеющем
место процессе постоянного улучшения предметов его по­
требления мотивирующим принципом и близлежащей
целью всякого нововведения, несомненно, является повы­
шение личного удобства и благополучия благодаря улуч­
шению и совершенствованию производимых продуктов.
Однако это не остается единственной целью потребления.
Каноны почтенности спешат воспользоваться такими но­
вовведениями, которые, согласно.. критериям, достойны
'сохранения. Так- как потребление товаров более высокого
качества есть свидетельство богатства, оно становится

• почетным, и наоборот, несостоятельность в потреблении
'товаров: должного качества и в необходимом количестве
. является признаком низкого положения.

Растущая разборчивость до мелочей в качестве еды, питья и т. д. вскоре затрагивает.не' только образ жизни, но также воспитание и духовное развитие праздного гос­подина. Это уже не просто удачливый воинствующий самец, сильный мужчина, обладающий находчивостью, выдержкой и отвагой. Чтобы избежать -посмешища, он должен воспитывать свой вкус, ибо теперь, на него ложит­ся _хобязаность уметьгкак следует отличать в> потребляемых

товарах «знатное происхождение» от «низкого». Он ста­
новится знатоком в яствах, заслуживающих различной
степени похвал,.напитках и безделушках, в приличествую^
щем облачении и архитектуре, в оружии, играх, танцах и
наркотиках. Такое упражнение эстетических способностей
требует времени и сил, и требования, накладывающиеся в.
этой области на благородного господина, ведут к превра­
щению его праздной жизни в более или менее усердное
занятие в деле освоения секретов того, как приличеству­
ющим образом вести праздную жизнь. Существует требо­
вание, тесно связанное с необходимым условием свободно­
го, потребления тех, а не иных товаров, — благородный
господин должен уметь потреблять их подобающим обра­
зом. Он учится вести свою праздную жизнь по должной
форме. Отсюда и возникают хорошие манеры, подобно
тому как указывалось в одной из предыдущих глав. Бла­
говоспитанное поведение и высокородный образ жизни —
это следование нормам демонстративной праздности и
демонстративного потребления. >

Для господина, живущего в праздности, демонстратив­ное потребление материальных ценностей есть средство достижения уважения. По мере того как богатство сосре­доточивается в его руках, его собственные усилия не обес­печат ему без посторонней помощи доказательств своего могущества. Следовательно, он приводит на подмогу дру­зей и соперников, прибегая к ценным подаркам и устраи­вая дорогие пиры и увеселения. Подарки и пиры, вероят­но, имели другое происхождение, нежели - наивное хвас­товство, но удобную возможность использования их имен­но с этой целью они приобрели очень рано, сохраняя за собой указанное свойство до настоящего времени. Роскош­ные увеселения, такие, как потлач * или бал, особенно.хорошо служат своему назначению. Соперник, которого хозяин угощает и развлекает, желая установить сравне­ние, таким способом обращается в средство, помогающее достижению цели. Он. осуществляет за хозяина подстав­ное потребление и в то же самое время является свидете­лем потребления тех излишков благ, которыми хозяин не в состоянии распорядиться без посторонней помощи, кро­ме этого, он превращается в свидетеля той легкости, с ко­торой хозяин владеет правилами этикета.

* Потлач — индейский праздник, на котором раздаются по-
•дарки.— Прим. перев.. • •: •,; • _:

ствующее положение в социальной структуре, а его образ Жизни и нормы достоинства представляют собой нормы. почтенности для всего общества. Соблюдение этих норм,, до некоторой степени приблизительное, становится дол­гом всех, кто стоит на более низких ступенях социальной лестницы. В современном цивилизованном обществе по­граничная линия между его слоями становится размытой и подвижной, и в любом обществе, где имеет место такая картина, норма почтенности, устанавливаемая высшими классами, распространяет свое влияние сверху вниз на всю структуру общества до самых низких слоев. В резуль­тате в качестве своего идеала благопристойности предста­вители каждого слоя общества принимают образ жизни, вошедший в моду в следующем соседнем, вышестоящем слое, и устремляют свои усилия на то, чтобы не отстать от этого идеала. Боясь в случае неудачи поплатиться сво­им добрым именем, а также потерять уважение к себе, они вынуждены подчиняться общепринятому закону бла­гопристойности, по крайней мере внешне. " " • Основа, на которой в конечном счете покоится хоро­шая репутация в любом высокоорганизованном общест­ве, — денежная сила. И средствами демонстрации денеж­ной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демон­стративное материальное потребление. Собственно, оба эти способа, пока остается возможным их применение по мере движения вниз по ступеням социальной лестницы, - оста­ются в моде; и в тех более низких слоях, где эти два спо­соба применяются, и та и другая обязанность в значитель­ной мере передается в семье жене и детям. На более низ­кой ступени, где для жены становится неосуществимой какая бы то ни была степень праздности, даже показной, все-таки сохраняется демонстративное материальное по­требление, осуществляемое женой и детьми. Глава семей­ства также может что-то делать в этом направлении и обычно на самом деле делает, однако при погружении на еще более низкие уровни, где бедность граничит с жизнью в трущобах, мужчина, а вскоре и дети практически, пере­стают потреблять материальные ценности ради видимости и " женщина остается практически единственной, кто демонстрирует денежную благопристойность семьи. Любое демонстративное потребление, ставшее обычаем, - не -оста­ется без внимания ни в каких- слоях общества, даже самых'обнищавших. От последних".предметов этой ^: статьи

потребления отказываются разве что под давлением жес­точайшей нужды. Люди будут выносить крайнюю нищету и неудобства, прежде чем расстанутся с последней пре­тензией на денежную благопристойность, с последней без­делушкой. Нет ни одного класса и ни одной страны, кото­рые бы столь малодушно поддавались давлению 'физиче­ских потребностей, что отказывали бы себе в удовлетво­рении такой высшей, или духовной, потребности.

Как представляется из предшествующего обзора разви­тия демонстративной праздности и демонстративного потребления, возможность использования как одного, так и другого в целях приобретения и сохранения почтенно­сти заключается в элементе расточительства, общем для них обоих. В одном случае это излишняя трата времени и сил, в другом — излишнее материальное потребленпе. В обоих случаях это способы демонстрации факта обла­дания богатством; и они оба общепринятым образом при­знаются равноценными. Выбор одного из этих способов есть просто вопрос очевидной сообразности с обстоятель­ствами в той мере, в какой этот выбор не находится под влиянием других норм приличия, проистекающих из дру­гого источника. На различных ступенях развития эконо­мики предпочтение на основе целесообразности может отдаваться одному или другому способу. Вопрос заключа­ется в том, какой из них окажется 'наиболее действенным по отношению к тем людям, на чьи убеждения необходи­мо оказать влияние. На практике этот вопрос решался по-разному, в зависимости от различных обстоятельств.

Пока общество или социальная группа довольно малы и достаточно компактны, чтобы находиться под влиянием одного только факта, что всем все друг о друге известно, •т. е. пока социальное окружение, адаптация к которому диктуется требованиями почета, заключается в сфере личных знакомств индивида и соседской молвы, до тех пор оба способа дают примерно одинаковые результаты. Сле­довательно, на более..ранних ступенях развития и тот и другой будут примерно равным образом соответствовать цели. Однако, когда углубляется дифференциация обще­ства и становится необходимым оказывать влияние на бо­лее широкое социальное окружение, потребление начинает брать верх над праздностью в качестве обычного сред­ства демонстрации благопристойности. Это особенно спра­ведливо во время поздней, миролюбивой экономической

1|Й^{; ;} стадии. Средства коммуникации и: подвижность населения?

'; Й|! представляют индивида на обозрение многих людей, не-

.< 1j~-; j' имеющих, никаких других возможностей судить о его поч-

)|}! тенности, кроме тех материальных ценностей (и, вероят-

М у но, воспитания), которые он, находясь под непосредствен-

1| II ным наблюдением, в состоянии выставить напоказ.
fA ij¹ Современная организация производства действует в^

; || i том же направлении и другим путем. Потребности совре-

t.J i; мениой производственной системы нередко располагают

'};!:! ' бок о бок индивидов и целые семейства, отношения меж-

Ц i¹ ду которыми имеют вряд ли какой другой смысл, кроме-

[|Н момента сопоставления. Формально говоря, соседи часто-

:; |Н даже не знакомы и не являются соседями по обществен-

i; || •; ному положению, и все же их преходящее мнение может

; j|; j - быть в высшей степени полезно. Единственным реальным

Щ I; средством внушить этим не проявляющим сочувствия на-

fi.fi; блюдателям вашей повседневной жизни представление о-

ц ill! вашей денежной состоятельности является неустанная

^: j; ji| демонстрация платежеспособности. В современном обще-

jj •; ^; стве наблюдается более частое посещение больших сбо-

; || \\ ршц людей, которым не известна повседневная жизнь ин-

щ\}., дивида; это такие места, как церкви, театры, балы гости-

jjj'f нпцы, парки, магазины и пр. С тем чтобы поразить

''||'; ] мимолетных наблюдателей и сохранить под их взорами

«И¹ довольство собой, подпись в собственной денежной силе

^|{; | должна быть сделана такими буквами, которые бы чита-

J-|A лись на бегу. Следовательно, очевидно, что тенденция

^! -S|! i! развития в настоящий момент заключается в повышении

jijili возможности полезного использования демонстративного

•jflllE потребления по сравнению с праздностью.
;.Щ|) - Можно заметить также, что пригодность потребления

•; *: [ |; как средства для поддержания репутации, а также выдви-

< н¹1; - жение его в качестве одной из основ благопристойности в

viu '; ^! полной мере проявляется в тех сферах общества, где наи-

'?; ']• р.| более широкое распространение получают социальные

У контакты индивида и где подвижность населения наибо- , ||11}1 лее велика. От городского населения для демонстратив- ''itiSi ного потребления требуется сравнительно большая часть '•Sf'Hji дохода, чем от сельского, и требование это является более •''FrJiJ " - настоятельным. В результате для поддержания прилич- (4:: | Pi ного внешнего вида.городскому населению, в. большей сте- |fj; i пени, чем сельскому, свойственна привычка жить впро- -•Щ-1\ голодь. Поэтому американский фермер, его жена и дети " {•jifij, заметно уступают как в своих манерах, так и в модности: своей одежды семье, например, городского ремесленника с равным доходом. Дело не в том, что городское население по природе гораздо больше жаждет происходящей от де­монстративного потребления особого рода удовлетворен­ности, и не в том, что у, сельского населения в меньшем почете находится денежная благопристойность. Но в го­роде более определенными являются как преходящий характер действия этого способа доказывать денежную состоятельность, так и побуждение к нему. Поэтому к та­кому способу прибегают с большей готовностью, и город­ское население в борьбе за то, чтобы превзойти друг друга, поднимает норму демонстративного потребления на более высокий уровень; все это приводит в городе к сравнитель­но более высоким расходам, требующимся для того, чтобы указать на данную степень денежной благопристойности. Требование сообразности с такой более высокой общепри­знанной нормой становится обязательным. Норма благо- • пристойности растет от слоя к слою, и под страхом утра­ты своего привилегированного положения необходимо жить на уровне требований приличного внешнего вида. Потребление становится более существенным элемен­том уровня жизни в городе, чем в сельской местности. • Среди сельского населения место потребления до некото­рой степени занимают сбережения и благоустройство дома, которые посредством соседской молвы становятся достаточно известными, чтобы служить таким же общим целям создания денежной репутации. Эти домашние удоб­ства и праздность — там, где позволяют себе праздность, — следует, конечно, тоже большей частью относить к стать­ям демонстративного потребления; и почти то же самое можно сказать и о сбережениях. То обстоятельство, что слой ремесленников откладывает сбережения в меньшем размере, несомненно, имеет место в результате того, что для ремесленника сбережения являются менее эффектив­ным средством рекламы, направленной на окружение, в котором он находится, нежели сбережения людей, живу­щих на фермах и в маленьких городках. Среди последних каждый знает о делах, особенно о денежном статусе, лю­бого другого. Рассматриваемое просто само по себе — взя­тое в качестве главного, — это добавочное побуждение, которому подвержены слои ремесленников и городских трудящихся, не может серьезно уменьшить размеры сбе­режений; однако, действуя в совокупности с другими мо­тивами, повышающими норму благопристойности в расхо- даху оно не -может не сдерживать тенденцию к сбереже­ нию весьма значительным образом., Как осуществляется действие этого канона почтенно­сти, видно на удачном примере обычаев «посидеть за кружкой пива», «угостить», «покурить» в общественных местах, обычаев, распространенных среди городских рабочих и ремесленников и особенно среди более низких слоев городского населения. Работающие по найму печат­ники могут быть названы в качестве одной из социальных групп, среди которых такая форма демонстративного потребления пользуется большой популярностью, неся с собой известные, четко выраженные последствия, которые часто подвергаются осуждению. Привычки, присущие в этом отношении данному слою, относятся на счет некоего рода весьма неопределенной моральной неполноценности, которая ему приписывается, или пагубного влияния, кото­рое каким-то необъяснимым образом, как предполагается, оказывает на нравы этих людей выполняемая ими работа. Что касается положения тех, кто работает в наборных и печатных цехах обычных типографий, то его можно резю­мировать следующим образом. Мастерство, приобретенное в какой-либо одной типографии или городе, без труда используется почти в любой другой типографии или горо­де, т. е. инерция, связанная со специальным обучением ремеслу, незначительна. К тому же этот вид занятий тре­бует умственных способностей выше средних и такого же общего кругозора; таким образом, занятые в этой области люди могут легче, чем многие другие, извлечь выгоду из любого малейшего отличия в условиях найма в одном месте по сравнению с другим. Инерция из-за нежелания расставаться с родными местами является, следовательно, также незначительной. В то же время заработки в печат­ном ремесле достаточно высоки, чтобы можно было отно­сительно свободно переезжать с места на место. В резуль­тате возникает большая текучесть среди занятых в печат­ном деле, возможно большая, чем в любой другой столь же-оформленной и значительной группе рабочих. Эти люди постоянно сталкиваются с новым кругом знакомых, уста­навливая с ними непостоянные, преходящие отношения, однако тем не менее придавая в каждый конкретный момент большое значение их доброму мнению. Склонг ность людей к показному, усиленная чувством.товарище­ства, приводит к тому, что они свободно.тратят деньги на те -вещи, которые наилучшим образом служат указанной цели. Повсюду обычай,.после/, того как он приобретает популярность, возводится в неписаный закон и включает­ся в состав общепринятой нормы благопристойности. Сле­дующий шаг-— превращение этой нормы благопристойно­сти в отправной пункт для дальнейшего движения в том же направлении, ибо ведь нет достоинства в том, чтобы просто жить в пассивной сообразности с нормой расточе­ния, на том уровне, на котором само собой разумеющимся-образом живет всякий занимающийся данным ремеслом. Превалирование элементов расточительства в жизни печатников по сравнению с другими рабочими можно-соответственно отнести на счет, по крайней мере" в какой-то степени, большей свободы передвижения и более пре­ходящего характера знакомств и общения людей этой про­фессии. Однако тщательный анализ показывает,. чтс реальной основой такого высокого уровня расточительств; является не что иное, как та же склонность к проявлению своего господства и денежной благопристойности, -которая делает французского крестьянина-собственника скупым и-бережливым и побуждает американского миллионера-основывать колледжи, больницы и музеи. Если бы закон демонстративного потребления в. значительной мере не-компенсировался действием других черт человеческой1 природы, ему чуждых, то для населения, занимающего-такое положение, какое занимают в настоящее время слои городских рабочих и ремесленников, всякое -сбережение-было бы логически невозможно, как бы ни были высоки их1 заработки или доходы. Однако, помимо наличия состояния и желания выста> вить его напоказ, существуют " другие нормы репутации и-другие, более или менее обязывающие каноны поведения; -некоторые из них входят в моду для того, чтобы-усилить или ограничить действие обширного, фундаментального-правила демонстративного расточительства. Так как~ •» эффективность праздности и показного материального по­требления просто поверяется тем, насколько они могут-служить в качестве рекламы богатства, мы должны бы