Устоим ли против невежественных фанатиков?

Похоже, что многие из яростных оппонентов сельскохозяйственной биотехнологии движимы скорее ненавистью к капитализму и набира­ющей силу глобализации, нежели реальной обеспокоенностью «вре­дом» ГМ-организмов (ГМО). Однако страх, порождаемый ими в об-щественном мнении по отношению к продуктам биотехнологии, в значительной мере обусловлен неспособностью наших учебных заведений привить учащимся хотя бы элементарные знания по сельскому хозяйству. Эти пороки системы образования ведут к чудо­вищным результатам: подавляющее большинство людей, даже счита­ющихся весьма образованными, оказываются абсолютно невеже­ственными в той области__здалий_л_^сотора.я_служит основой их повседневной жизни сегодня и, что еще важнее, — их выживания в будущем. Необходимо без промедления^начатьборьбу с этим неве-жеством, особенно среди благополучного городского населения срав­нительно богатых стран, в частности, сделав обязательным для сту-дентов всех специальностей изучение основ биологии.

Ведущиеся ныне ожесточенные дебаты о трансгенных сельскохо­зяйственных растениях сосредоточены на двух основных проблемах: безопасности и беспокойстве о равном доступе и праве собственности. Обеспокоенность потенциальной опасностью ГМО базируется преи­мущественно на представлениях о том, что введение «чужеродных» ДНК в основные сорта продовольственных культур «противоестес­твенно» и, стало быть, сопровождается неустранимым риском для здоровья. Но поскольку все живые организмы, включая продо­вольственные растения, животных, микробов и т. д., содержат ДНК, как можно считать рекомбинантные ДНК «противоестественными»? Даже определить понятие «чужеродный ген» и^го проблематично, пр-скольку множество генов оказываются об^гдими дття рямкту радяыу_ организмов. Конечно, необходимо помечать ГМ-продукты, особенно в тех случаях, когда их свойства заметно отличаются от традиционных (скажем, по пищевой ценности) или в них присутствуют явные аллер­гены или токсины. Но в чем смысл такой идентификации в тех слу-

чаях, когда качества ГМ- и обычных продуктов не отличаются? me кажется, это серьезно дискредитирует основную цель любой марк! ровки — дать потребителю необходимую информацию о питателы или влияющих на здоровье качествах продукта с тем, чтобы он

Что касается потенциального влияния на окружающую среду, считаю возражения против трансгенных сортов, содержащих ге| Bacillus thuringiensis (Bt)*, особенно смехотворными. Не только в на^ учной, но и в популярной литературе не раз описаны удивительны^ свойства этой бактерии — непревзойденного натурального инсектк цида. Однако активисты борьбы с ГМО неустанно поносят введени^ гена Bt в любые растения, даже невзирая на то, что это позволяе резко сократить применение химикатов и, в отличие от последних^ абсолютно безвредно для других животных и человека. Отчасти ш возражения сводятся к опасениям, что широкое распространение! растений, устойчивых к насекомым-вредителям благодаря введению! в их геном гена Bt, вызовет мутацию насекомых, которая в итоге еде-) лает применение подобных биологических инсектицидов неэффек­тивным. Но эта цепочка рассуждений выглядит наивной. Нет ника­ких научных данных, которы! е~6ет^шставилй~усомнйться^в том, что эта способность гена бактерии даровать растениям защищенность от насекомых-вредителей может быть утрачена, поскольку изменение таких свойств определяется прогр^^щами_динаминеского скрещива­ния, в которых участвуют как^эбычные, так и рекомбинантные ДНК, что надежно избавляет от приобретения «вредных» для организма качеств при мутациях. ЭтсГост^ется основой всех программ скрещи­вания и селекции растений на протяжении вот уже 70 лет.

В США безопасность всех ГМО самым тщательным образом прове­
ряют по меньшей мере три федеральных органа: Министерство сель­
ского хозяйства, ответственное за то, чтобы выращивание любого со­
рта сельскохозяйственных культур не оказывало вредного влияния
на все остальные растения; Агентство по охране окружающей среды,
особо отвечающее за проникновение на рынок растений, обладающих
устойчивостью к гербицидам, насекомым-вредителям и наиболее рас­
пространенным заболеваниям, и, наконец, Комиссия по контролю
продуктов питания и лекарственных средств, в чьем п«' и кии пище­
вая безопасность населения. К ГМ-продуктам все они предъявляют
требования гораздо более высокие, чем к сортам, imn\. пмм в ре­
зультате обычной селекции и даже селекции^д.которои м\ пщии вы­
званы облучением или применением химикатов. В м> ли- нримя об-

' Подробнее об этом см. с. 80-89.

щсство должно отчетливо сознавать, что в природе не бывает «нулевого биологического риска», представление о котором — всего пншь воплощение не основанного ни на каких научных данных «принципа предосторожности», используемого противниками ГМО как уловка, цель которой — воспрепятствовать развитию этого на­правления науки и технологии.

По данным Американского совета по науке и здравоохранению, пока нет достоверной научной информации, свидетельствующей о ка­кой-либо опасности, присущей ГМО. Рекомбинантные ДНК на протя­жении 25 лет с успехом используются в фармацевтике, где до сих пор не зафиксировано-ли одного случая вреда, вызванного ГМ-процес-сами. Точно так же нет ни^здного свидетельства каких-либо наруше­ний, вызванных потреблением ГМ-продуктов. Это вовсене_означает, что какие бы то ни было риски, связанные_д_1акими продуктами, от­сутствуют в принципе. Как говорится, «все может быть». Номы про­сто обязаны безошибочно отличать^етоды получения ГМО, которым не присуща какая-либо дополнительная опасность, от продуктов, по­лученных этими методами, в которых, как и в любой продукции, по­лученной другими методами, в принципе не исключено наличие по­павших туда каким-то образом токсинов или аллергенов.

Конечно, нельзя полностью исключить и ошибки при сертифика­ции ГМО. Недавний пример TaKor^pj)j; aja^T_^HaM_JiorpaHH4eHHpe одобрение» Агентством по охране окружающей^ среды для распро­странения в США В*-гиб£ ида_кукурузь1 (печально известного), кото­рый был разрешен только в_качестве^сорма для животных из-за его возможного аллергического_дейстаия^на_людеД-_Агентство гаранти­ровало безопасность его использования в расчете на то, что в цивили­зованном обществе отсутствуют каналы! которые бы на рынке пере­мешали корм для животных с пищей для человека. Однако Starlink оказался в некоторых пищевых изделиях и блюдах из кукурузы, что серьезно подорвало доверие потребителей к ГМ-продуктам. Несмотря на связанный с этим ажиотаж нет абсолютно никаких оснований счи­тать, что кукуруза стала вдруг небезопасной для человека. В данном случае страх перед возможными аллергическими реакциями_вызван недобросовестностью отдельных участников рынка.

Второй дискуссионный аспект трансгенных сортов продо­вольственных культур связан с проблемами собственности и обеспе­чения доступа к новым продуктам и технологиям их получения. Частный сектор экономики настойчиво ищет возможность получить отдачу от своих вложений в исследования ГМО. Оформление прав ин­теллектуальной собственности в области, связанной с многообразием форм жизни и доступом фермеров к ГМ-сортам основных продо-

вольствеяных культур, должно стать предметом пристального вни­мания всего общества. По традиции патенты в основном присужда­лись за «изобретения», а не за «открытия» каких-либо функций или характеристик. Как эти различия проявятся в данной жизненно важ­ной области — пока не ясно. Более того, до сих пор не понятно, на ка­кой срок и на каких условиях следует выдавать патенты на «биоин­женерную продукцию».

Высокая стоимость исследований по биотехнологии способству! также быстрому объединению усилий и собственности компани действующих в этой области. Надо признать, что нелегко однозначн оценить этот процесс, и, видимо, наиболее адекватной реакцией на него со стороны правительств стало бы достойное финансирование аналогичных исследовательских программ в государственных на­учных учреждениях. По крайней мере это позволило бы фермерам и потребителям не чувствовать себя заложниками в возможных пери­петиях взаимоотношений частных монополий. К сожалению, прихо­дится констатировать, что за последние 20 лет государственная под­держка исследований в этой области неуклонно снижалась, а международные исследовательские программы по сельскому хозяй­ству сворачивались столь стремительно, что это невольно заставляло задуматься о надвигающейся катастрофе. Если эти тенденции сохра­нятся, большинство организаций, занимающихся исследованиями в области сельского хозяйства, прекратят свое существование. Причем это произойдет как в общественном, так и в частном секторе, и затро­нет как учреждения, специализирующиеся на фундаментальных ис­следованиях, так и структуры, занимающиеся прикладной наукой или даже практической деятельностью.

Между тем отдача от международного обмена идеями в этой об­ласти была впечатляющей. Международный обмен зародышевой плазмой удалось наладить в 1950-е годы, что стало своеобразной реакцией мирового сообщества на трагическое по своим послед­ствиям заболевание пшеницы в Северной Америке. Это была насто­ящая эпидемия, заболевание затронуло все коммерческие сорта. Извлекая уроки из этого печального события, министерства сель­ского хозяйства США и Канады обратились ко всем исследова­тельским организациям на континенте с предложением об обмене семенами и их тестировании одновременно во многих местах. Пер­выми на это предложение откликнулись Кооперативная сельско­хозяйственная программа правительства Мексики и Фонда Рок­феллера, с которой я в то время сотрудничал, а также ряд исследовательских центров в Южной Америке. Идентификация новых сортов, устойчивых к упомянутому заболеванию, продолжа-

1ря по сей день. Неудивительно, что это заболевание не отмечалось ШН на одном из полей в Америке вот уже полвека. 1> Международная проверка зародышевой плазмы с успехом ве-•ртся и в настоящее время. Координацию усилий в этой области осу-•(ествляют международные центры при поддержке Международной Консультативной группы по сельскому хозяйству (CGIAR). Междуна-(Юдное сотрудничество по проверке зародышевой плазмы и информа­ционному обеспечению в этой области позволило уничтожить психо­логические барьеры, которые прежде разделяли селекционеров разных стран, и надеяться на качественно новый этап в использова­нии всего генетического многообразия. Даже политики стали счи-спться с тем обстоятельством, что отдельные селекционеры ныне мо-|'ут неограниченно пользоваться любой информацией, полученной и международных питомниках, для выведения новых сортов или коммерческого применения существующих. Это способствует уско-ронному выведению новых высокоурожайных и устойчивых к забо­леваниям и вредителям сортов и вселяет надежду на то, что мир всту­пает в новую «золотую» эру селекции растений.

Не менее успешной оказалась международная кооперация и при формировании мировой коллекции сортов кукурузы, начатом в рам-кпх упомянутой сельскохозяйственной программы правительства Мексики и Фонда Рокфеллера еще в 1950-е годы. Позднее в ней ак­тивно участвовала Национальная академия наук США, международ­ные центры, созданные по инициативе CGIAR, а также ряд нацио­нальных научно-исследовательских сельскохозяйственных институ­тов. Сегодня международные банки семян CGIAR содержат огромное число сортов, отражающих почти все генетическое разнообразие раз­личных групп культурных растений, и служат на пользу всему чело-нечеству. Без них множество полезных свойств различных разновид­ностей продовольственных культур было бы утеряно навсегда. Насто­раживает, однако, что доступ к этим коллекциям в последнее время становится все более ограниченным в угоду национальным интере­сам, движимым часто соображениями о защите прав интеллектуаль­ной собственности. Это наблюдается практически во всех центрах CGIAR. Так, Международный центр картофеля в Перу уже испыты­вает серьезные трудности с получением разрешения национального правительства на передачу зародышевой плазмы зарубежным иссле­довательским институтам.

Оппоненты биотехнологии сегодня пытаются убедить страны «третьего мира» в том, что их традиционные сорта могут быть украдены «биопиратами» из частных биотехнологических компа­ний, и призывают принять национальные законы, препятствую-

39 I

[f

щие обмену семенным материалом. Эти попытки бесперспек­тивны. За последние 500 лет концепция «местных генетических кладов» заметно потускнела. Арахис, бобовые, картофель, кокос, кукуруза и перец (перечень можно было бы продолжать еще долго) первоначально произрастали лишь в Америке, но благополучно за­воевали Азию, Африку и Европу, отнюдь не вытеснив местные культуры, а гармонично дополнив их и обогатив биоразнообразие этих регионов. В то же время груша, овес, пшеница, рис, рожь и яч­мень распространились в другие части света из Азии, а кофе, просо и сорго — из Африки. Так что в историческом аспекте все страны оказывались в той или иной степени донорами и реципиентами. Я не могу не отметить этот факт с огромной радостью, ибо именно ему мы обязаны разнообразием нашего питания.

Заключение

Минуло уже 34 года с тех пор, как, выступая на церемонии вруче­ния Нобелевской премии, я отметил, что «зеленая революция» по­зволила достичь лишь временного успеха в войне с голодом, кото­рую ведет человечество. Я искренне верил тогда и не сомневаюсь сейчас, что достижение подлинной победы в этой войне — это лишь вопрос времени, причем не столь отдаленного. Правда, я оказался чрезмерным оптимистом. По моим оценкам, человечество должно было в достатке обеспечить себя продовольствием уже к концу XX в. Впрочем, я и тогда подчеркивал, что, пока не удастся замед­лить темпы роста населения Земли, любые достижения «зеленой революции» окажутся эфемерными. Ныне я убежден: уже сегодня человечество располагает технологиями (либо полностью гото­выми к применению, либо находящимися в завершающей стадии разработки), способными надежно прокормить 10 млрд человек. Вопрос лишь в том, получат ли производители продовольствия во всем мире доступ к этим технологиям.