Примерно такого ответа я и ждала.

Он снова усмехнулся.

Я вошла в полумрак клуба. Приемщица святынь ждала меня у входа. Я отдала ей крест, она мне – квитанцию. Нельзя сказать, чтобы честный обмен. Жан-Клода видно не было.

Кэтрин стояла на сцене. Она была неподвижна, глаза расширены. На лице ее было то открытое ранимое выражение, которое бывает у спящего, как на лице ребенка. Длинные медные волосы блестели в свете ламп. Глубокий транс я могу узнать с первого взгляда. – Кэтрин! – выдохнула я ее имя и бросилась к ней. Моника сидела за нашим столом и смотрела на меня. И на лице ее была ужасная понимающая улыбка.

Я была уже рядом со сценой, когда за спиной Кэтрин появился вампир. Он не вышел из-за занавеса, он просто, черт бы его драл, появился. Впервые я поняла, как люди должны это воспринимать. Как волшебство.

Вампир смотрел на меня. Волосы у него были – золотой шелк, кожа – слоновая кость, глаза – бездонные озера. Я закрыла глаза и затрясла головой.

Этого не может быть. Таких красивых не бывает.

Голос его после лица показался совершенно ординарным, но это была команда.

Позовите ее.

Я открыла глаза и увидела, что весь зал смотрит на меня. Посмотрев на пустое лицо Кэтрин, я уже знала, что будет, но попыталась, как невежественный клиент.

Кэтрин, Кэтрин, ты меня слышишь?

Она не шевельнулась, лишь едва заметно было ее дыхание. Она была жива, но надолго ли? Вампир погрузил ее в глубокий транс. Это значило, что он в любой момент может ее позвать, и она придет. С этого момента ее жизнь принадлежит ему. Как только она ему понадобится. – Кэтрин, прошу тебя!

Я ничего не могла сделать – вред уже был причинен. Проклятие! Нельзя было мне ее здесь оставлять, нельзя!

Вампир коснулся ее плеча. Она заморгала, осмотрелась в удивлении и испуге. Нервно засмеялась:

Что случилось?

Вампир поднял ее руку к своим губам.

Вы под моей властью, моя прекрасная дама.

Она снова рассмеялась, не зная, что он говорит чистую правду. Он отвел ее к краю сцены, и два официанта помогли ей сесть в кресло.

У меня голова кружится, – пожаловалась она.

Ты была великолепна! – потрепала ее по руке Моника.

А что я делала?

Я тебе потом расскажу. Представление еще не кончилось.

Я уже знала, что я в опасности. Вампир на сцене смотрел на меня. Я кожей ощущала вес этого взгляда. Его сила, воля, личность, что бы оно ни было, ломилось в меня. Мурашки ползли по коже рук.

Я – Обри, – сказал вампир. – Скажите мне свое имя.

У меня сразу пересохло во рту, но имя – это неважно. Он его мог и так знать.

Анита.

Анита! Как мило!

У меня подогнулись колени, уронив меня в кресло. Моника смотрела на меня огромными и жадными от предвосхищения глазами.