Переписка с Ириной

Дорогая и любимая Ирина!

Пишу это письмо как завещание, в котором уже ничего нельзя изменить. Хочу достучаться до твоего сознания и ответить на все твои вопросы.

Я понимаю, что наша с тобой дочь очень сильно больна, но ты не имеешь права давать ей возможность дестабилизировать твой трезвый ум. В противном случае двое больных – это катастрофа.

Мой сын Эдуард сказал мне правильные слова: «Это твоя семья – разбирайся с ней сам». Он поставил меня во главу моей семьи и оценил мои возможности.

Я думаю, никто, в том числе и ты, не скажет о моем сыне, что он глуп.

Так вот, я начал искать доказательства моей любви к вам. Вы – это ты и две наши дочери, уже достаточно взрослые. Я подарил тебе (записав на твое имя) самую дорогую свою вещь, подарок моих детей -- машину «Subaru» 2012 года выпуска. Какие еще аргументы любви могу я предоставить? Может, принести себя в жертву? Пожертвовать своей жизнью?

По поводу, как ты пишешь, нанесенной дважды вам обиды.

1. Первый раз это случилось, когда вы собирались выехать на Mothers Day. Но ты забыла, что вы отказались брать меня с собой, и я вынужден был в свои 80 лет покупать билет на автобус!.

2. Второй раз -- это когда я попросил вернуть несколько тысяч долларов, которые ты практически украла с банковского счета моего сына.

Сделала ты это без всякого предупреждения и, когда я обнаружил это, ты обвинила меня во всех смертных и не захотела объясняться. Как в этом случае должен был поступить нормальный здравомыслящий человек?

По поводу того, что я должен платить страховку на машину. Ира, ты, вернее вы, получили халявную машину (прости за выражение). А теперь, чтоб она еще была со страховкой? Так она же на твое имя! – «Галушки, да еще и жевать!» И кого ты просишь оплачивать страховку – человека без работы, собирающего случайные крохи.

Все, что у меня еще пока осталось – это голова и сила воли. Ими я и воспользуюсь в наших общих интересах. Думаю, это лучшее доказательство моей любви к вам.

Ответ Ирины:

Нужно запомнить одно важное правило – закрывай свой E-mail. Поверь, я увидела все случайно, когда открыла Yahoo. Вся твоя переписка взирала на меня своей безжалостной правдой. Было очень больно. Это второй удар от тебя за одну неделю.

Ну, да ладно. Ты же знаешь…

– Насильно мил не будешь.

– Все, что случается, к лучшему и т.д.

Я не подумала, что ты «половой гигант», нет. Ты сказал: «обнимаю». Ком подкатывает к горлу. Я тоже хочу, чтобы меня кто-то обнял. Хочется теплоты и понимания, чтобы кто-то выслушал. Выслушивать ты не можешь, и поэтому пишу тебе письмо. Закричать ты на меня не сможешь, и я договорю до конца.

Для каждой матери главное – это ее дети (за небольшим исключением, конечно). А самое страшное – это пережить смерть своих детей.

Так вот: я испытываю это почти каждый месяц. Иногда мне страшно заходить в ее комнату и увидеть ее безжизненное тело. Много раз она выпивала кучу таблеток, сжигая все у себя внутри, но у нее пока еще здоровый организм. Она все время пытается причинить себе физическую боль, чтобы заглушить душевную, более страшную.

Я понимаю, что тебе сейчас не интересно это читать, но я продолжу.

Испытывал ли ты когда-нибудь душевную боль? Женя мне говорила (а она очень чувствительная натура), «не верь ему, у него нет сердца». Сколько нужно сделать всего, чтобы добиться от тебя похвалы? Помнишь ли ты, себя обнимая, кого-нибудь из нас: Женю, Марину, меня. Я – нет, не помню. Сказал ли: «Я люблю тебя». Просто так дал что-нибудь? Не попрекая этим всю жизнь?

Ты приехал из отпуска, и мы с тобой поехали на дачу, и я спросила тебя: «Ты меня любишь?» Ты посмотрел на меня и ничего не ответил. Душевный кастрат, может быть. Существует такой дар – дарить подарки, и есть люди, которые им не обладают.

Ты много делал для нас, это правда, ты возил Женю в Казань, к разным врачам, специалистам и т.д. И кто бы мог подумать, что ее церебральный паралич окажется мелочью по сравнению с проблемами, которые она сейчас испытывает. «Лучше бы я сидела в инвалидной коляске, – говорит она. – Лучше бы он научил меня отношению мужчины к женщине». А ты преподал ей такой урок 11 сентября, заломив руки за спину и повалив на диван. Знаешь ли ты, что она была изнасилована, а, может, и не один раз?.. Она не может спать без снотворного из-за кошмаров, которые всплывают у нее перед глазами. Ты учил их плавать, играть в теннис, кататься на лыжах, но я не думаю, что они скажут за это тебе когда-нибудь спасибо не потому, что они такие неблагодарные, а просто потому, что ты это делал очень жестко и грубо.

«Обними меня, – жаждет душа ребенка, – приласкай и успокой». Но ты ставил планку так высоко, что похвалы добиться было невозможно. И они в результате неуверенные и слабые. Марина уходит из семьи в 15 лет, не чувствуя любви к себе. И три года в колледже я оплачивала психотерапевта один раз в неделю, чтобы сейчас она спокойно могла сказать себе: «Мой отец хоть и use whole, но все же мой отец».

Сколько еще мне надо заплатить психотерапевту для Жени, чтобы она смогла сказать то же самое? Надо это постараться успеть сделать при твоей жизни, а то она себе этого не простит.

И, несмотря на все это, дорогой Миша, я продолжаю тебя любить. Да, я не боюсь этого слова. Ты такой, какой есть, и тебя уже не переделаешь. Может, ты думаешь, что если скажешь: «Люблю» – это как унизиться?

Я сидела с Женей на диване и ревела: «Как он может подавать на меня в суд?» Она ответила: «Он дьявол без души. Я иногда думаю, что подойду к нему и перережу вены у него на глазах и залью его своей кровью». Это она придумала тебе свою месть. Я ей ответила, что это не произвело бы на тебя достаточно впечатления. Думаю теперь, что, забрав у тебя деньги, я попала в точку, судя по твоей реакции.

Ты мне как-то сказал, что ищешь женщину, потому что у тебя нет уверенности в своем будущем со мной. Я не знаю. Очень хочется освободиться от тебя, но очень боюсь, что не смогу – приросла всем телом. Пытаюсь оторваться, и мне очень больно. Помнишь, когда я впервые к тебе приехала, я рассказала, что мне когда-то приснилась твоя рука, еще до того, как я тебя узнала. Ты подошел ко мне и взял за руку и повел куда-то. Я почувствовала себя спокойно и уверенно. Эта рука меня больше не держит, она еще здесь, но пальцы едва касаются, и я еле-еле разглядываю тебя в тумане и мне ужасно страшно и холодно.

Извини за ошибки и корявый слог. Я не писала по-русски лет 20, но надеюсь, что ты оценишь мои усилия достойно. Время лечит, только его нужно иметь достаточное количество.

P.S. Об отношении к Тане. Я считаю, что ты нечестно поступаешь. Хотя в твоих руках хорошая карта. Если бы мне кто-то сказал, что может поднять моих детей, я бы все сделала для этого человека. Так что у тебя перспектива, от которой действительно перехватывает дух. Пока она разберется и поймет, что ты духовный кастрат, пройдет еще несколько лет, а в твоем возрасте это немало.

Пожалуйста, не вмешивай в это меня, а то у твоей могилы может образоваться очередь, чтобы в нее плюнуть.

Ирина

@ Письма – некрологи

Иду вверх по горе на Хантере, где мы с тобой каждую зиму спускаемся на лыжах, и мысленно составляю это письмо.

Помнишь, когда-то после моего инсульта, когда ты привезла мне вещи в госпиталь и я оттуда сбежал, на этом самом склоне, по которому сейчас поднимаюсь, я восстанавливал свое здоровье.

Уже подошел к «Жениной» трассе. Ее нам показала когда-то Женя, когда мы начинали вместе здесь кататься. Она была тогда еще управляема и каталась вместе с нами, пока не произошел с ней этот клинический поворот к ненависти ко мне. А сейчас она и тебя затащила в это болото. А вообще, наверное, я ошибаюсь. Ты в нем уже последних 15 лет из 30-ти наших совместно прожитых.

Под ногами скрипит щебенка, как когда-то при спуске с горы Эльбрус.

Спуск идти сложнее, чем подниматься в гору, это как в жизни. В то время мы с тобой были счастливы, хотя сейчас ты утверждаешь обратное. Но, тогда спускаясь, я стер ноги до крови. Тяжело было, но я знал, что дома меня ждет любимая женщина, и это решало все проблемы. Я вспоминаю, что уже тогда ты молча начинала меня ревновать: что-то кто-то сказал, на кого-то я глаз положил. Но как можно было ревновать, если каждую свободную минуту мы с тобой были в постели! Сейчас я понимаю, что тогда эта ревность начинала меня съедать. Вскоре об этом узнали дети, и у вас создался тройственный союз против меня.

Сейчас уже все позади. Я приехал в наш общий дом на Хантере, а ты сменила замки. Сперва ты собрала мои вещи и выставила их к двери, а сейчас вот замки. Не буду рассказывать, как я проник в дом. Я даже обратился в полицию, но они посмеялись, сказав, что вы не первый, у нас эти случаи регулярно происходят. Но каково это было для меня морально! Ты давно уже гонишь меня из дома. Сейчас я тебе не нужен как когда-то. Когда я почувствовал, что твоими действиями руководит больная, психически неуравновешенная наша дочь, я понял, что старость мне придется встречать в одиночестве. Не скрою, у меня начиналась депрессия, но мне помогало то, что я начал заниматься литературным трудом. В своей биографической книге я выложился как мог, я понимал, что вам будет больно ее читать. Но одновременно был уверен, что вы ее никогда не прочтете. Так же, как вы никогда не перелистали мой авторский фотоальбом, где внутри было полно ваших фотографий. Вот такой, Ирина, у вас с детьми уровень безразличия ко мне. Да, мы промахнулись с тобой в воспитании детей. А я, в том числе, и в твоем воспитании. Могу так говорить, потому что значительно старше тебя. Сейчас я уже пришел в дом и сижу на веранде перед входной дверью. Ты уже много лет пытаешься вытравить мой дух из нашего дома. Думаю, тебе это никогда не удастся. Я десять лет, день в день, вкалывал тут, и все мои копейки вложены здесь после тридцати лет нашей совместной жизни, у меня нет даже одной достойной пары обуви. Две пары дешевых кроссовок по пять долл.с базара! Я как тот крестьянин, который заходя в город, снимал с плеча ботинки и обувался, а возвращаясь, шел босиком, чтоб сохранились дольше! А у тебя забиты дорогущей обувью в количестве не менее 30-ти пар, все нижние полки шкафов. Тебе придется корчевать все камни, принесенные мной из речки и уложенные вокруг дома. А также тебе придется разбирать каменную облицовку дома, деревянный порч с двумя лестницами, джакузи и весь первый этаж дома, спортивную площадку, мост через речку, баню и green house. И даже сдирать зеленую краску со стен дома. Но ты осилишь - ты неистовая! Я тоже упрямый и никакие замки не помогут тебе, никакой суд. У меня достаточное количество свидетелей. Мы с тобой еще в апреле вместе катались на лыжах, а сегодня еще только середина мая. Так что Ирина будь благоразумна и давай лучше договариваться, как это сделали предыдущие хозяева нашего дома. Прав был наш сосед Джон сверху, когда предупредил меня, что в этом доме уже две пары развелись. То обидное письмо, которое ты мне написала, больно читать. Я тебе сочувствую, тебя съела ревность. Когда-то я объяснил тебе, что моя переписка с Татьяной – это моя будущая книга. Бог дал мне шанс по-дольше сохранить творческую активность. Я случайно встретил человека, который заинтересовался возможностью находиться со мной в переписке. Насколько Татьяна нейтральна ко мне подтверждает её письмо: «Не ругайся с женой», но твоя ревность тебе это не позволяет. Ты совсем не контролируешь свои поступки. Мы с тобой только сегодня разговаривали, ты была спокойна и рассудительна. Я даже сейчас не мог себе представить, что ты накануне сменила замки и можешь так спокойно смотреть мне в глаза. Обидно.

Солнце садится, пойду-ка я пройдусь по кругу, где мы обычно гуляли с на закате. Когда-то он был намного больше, пока ураган «Айрин» не укоротил его и не принес туда кучу всякого человеческого мусора. Я копался в этом дерьме и всегда что-то тащил в дом. То кусок металлического листа, то дымоходную трубу, авось пригодится для бани, а сейчас мне это ни к чему. А вот опять подкова, я их уже четыре штуки нашел, но счастья это не принесло. И мне страшно захотелось уехать отсюда. Когда-то это было мое гнездо и все, что я туда ни приносил, было мне в радость. Но с тобой было все не так. Гнездо-то оно было, но только твое, а я был тебе уже не в радость. А мне все хочется увидеть, как зацветут яблони, которые ты мне все не давала обрезать и ругалась со мной, как распустится виноградная лоза, а потом появятся плоды. Жаль, наверное, уже не увижу. Да гори оно огнем. Забирай все, но одно тебе у меня не отобрать – чувство, которое я когда-то приобрел – чувство своего гнезда.

Уже в конце круга я увидел большое хозяйство нашего соседа Ванучи. Ты помнишь, как я с ним поругался, когда он строил для нас теннисный корт, а вышла просто площадка с озеленением, и выставил нам счет на 700 долларов больше. Я не отдал ему эти деньги, а он меня укорял, что у него нечем рент платить, а я строю теннисный корт. Я как будто вернулся в Россию. Услышать такое от констрактора, тут, в Америке! Он не знал, что это мои крохи, которые я собираю. А корт я хотел для вас с Женей. Ты тогда увлеклась теннисом.

Вот так постепенно ты лишала меня моего внутреннего стержня. Закончилось тем, что ты заменила замок. Сегодня я его заменил на свой и ключ положил на место. Советую тебе сделать то же. Зачем нам обоим эта канитель? Я уже уехал. Теперь даже не знаю, когда мне снова захочется вернуться туда.

Птенец нашей Глафиры, птицы, которая здесь много лет вила гнездо, прилетел и, наверное, будет еще не один год прилетать. Яблони зацветут, виноград распустится, но не уверен то счастье сюда вернется.

В конце месяца еду в Россию, дети зовут, а оттуда в Ниццу, но на этот раз без тебя.

Ирина, ты мне никогда физически не изменяла, но когда-то своим недоверием ты изменила мне морально. Лучше бы ты сделала это первым способом. Началось это, когда ты стала работать в престижной фирме, а я как загнанная лошадь, на старенькой машине гонял в Long-Island клуб, где работал массажистом и убегал с работы, чтобы тренировать наших детей в теннис. Бывали случаи, что второпях от усталости, не различая знаки светофора, я ехал на красный! А ты в это время стеснялась меня и не разрешала парковать машину рядом с машинами твоих коллег, когда я за тобой приезжал на работу. Теперь я понимаю, почему никого из них ты ни разу к нам в дом не пригласила, хотя я так настаивал на этом. Да, действительно, лицом к лицу лица не увидать. Я так тебя идеализировал и только сейчас начал прозревать!

Вернулся с прогулки домой, птицы прилетели и просят есть. Но в кормушки им засыпать нечего. Ты не только все убрала из холодильника, но и птичьей еды в доме нет

Прямо перед домом высокая пушистая развесистая сосна – это ты, и рядом непонятной породы, но тоже высокое дерево с сухими ветвями. Только верхняя крона еще пушится и зеленеет, в ней гнездятся птицы. Оттуда они разглядывают нас сквозь стекла наших окон. Совсем рядом под сосной -- очень красивая и быстро выросшая на наших глазах ель. Она, кажется, уже дошла до своего предела. Ей расти выше некуда. Густая крона огромной сосны преградила ей путь. Эта маленькая ель -- Женя. Все как в нашей жизни. Природа по умолчанию отражает человеческие судьбы. Вспомни, сколько я вырубил вокруг деревьев и тот огромный клен, который прикрывал ели. Зато как красиво они сейчас распустились. Когда-то я и эту огромную сосну – тебя -- хотел завалить, чтобы маленькое Женино дерево могло продолжать расти. В этом случае и панорама бы открылась на горы великолепная. Наши отношения в то время были настолько напряжены, что я уже стал задумываться, с кем мне встретить старость. Но ты как-то смогла убедить меня, что будет все в порядке.

Предугадать судьбу невозможно. Сейчас я поймал себя на мысли, что по инерции все еще хочу что-то сделать для своего гнезда. Стал договариваться о покупке покрытия для корта, но спохватился, и как в песне: «Все прошло, но глаза твои те же остались. Все прошло, и прошедшего вновь не вернуть!»

Таня, чтобы разрядить немного нашу переписку, приукрасить ее давай, Танюша, с тобой вспомним радостные лица болельщиков, которые окружали нас в Киеве.

Это уже после финала Испания-Италия:

В конце хочу рассказать тебе еще одну историю. Ее звали Света (Вета) –великолепный фотограф, живет на Алтае. Её адрес и фотографии, (я обалдел от этой красоты, это моя тема!) мне прислал мой друг Кузнецов Саша. Все остальное ты поймешь из нашей с ней короткой переписки

30 апреля 2013

ВЕТА

Загадочное письмо...
Не знаю, кто Вы, но интересно… Любопытство - это то, что мною движет всю мою жизнь)
А сейчас я убегаю к границе с Монголией. По возвращении надеюсь увидеть Ваше письмо с объяснениями и Вашей фотографией)

Света:

Сегодня вернулась из монгольского Алтая)) ещё рюкзак не разобран)
спасаю дом, цветы, котов, ношу в дом воду и выношу погибшие без меня цветы, через неделю снова убегаю с рюкзаком туда же, буду возить норвежца по республике Алтай. Поэтому могу потеряться снова)

Михаил:

Волнуюсь -- человек пропал!

Я тоже хочу! А на чем возить, потому что я уже не такой хожалый, как когда-то. Но еще ​ ​ могу! Мне это напоминает мое восторженное восприиятие Приэльбрусья. Пришли мне свой ​ ​ почтовый адрес -- получишь мой фотоальбом «Следы Прометея». Недавно встречался с военной делегацией Израиля и договорился с вертолетным офицером с воздуха поснимать. Уже заказал билета на 20 мая, через Россию, но от него нет подтверждения, Пока отложил проект. Береги себя и надолго не теряйся!

Света:

Ой, я тоже завидую! С вертолёта? Ого...
Туристов вожу на чём угодно)
Там, где нет дорог -. УАЗики и ГАЗики. Я в Алтае Чемальский район с. Узнезя ул.Центральная 27. Шупенко Светлана (Олеговна)

Михаил:

У вас выпал глубокий снег, все ли в порядке?

Света:

Живы, не впервой))
А вот фото с Кош-Агачского района:

Михаил:

Света, полетели со мной в Израиль. У меня есть приглашение на военный вертолет.

Света:

а я тебе завидую)) -- с воздуха снимать Израиль!)))

Я не могу, я до конца мая вожу по Алтаю норвежца, чтоб он лопнул, зараза, задолбал, замуж зовёт и пристаёт). Да и небогата я, Мишук...

Михаил:

Вот этим ты и привлекательна, что не богата. По поводу инакоговорящих у меня много печальных историй. Одну такую ​ ​ я тебе перешлю. Свободен буду для полета в Израиль из Москвы только после 10 июня. Если сроки устраивают –пиши.Собирай портфолио. Приедешь с ним в конце мая в Москву, оттуда в Израиль. Если будет время -- можем еще в Терскол слетать.

Света:

Да! Да!

Инакоговорящиим -- моё большое НЕТ))) были у меня женихи и в Швейцарии, и в Германии, и т.д..., Историями меня не удивишь)), нет, мой алтай - это моя любовь.

Света:

Было бы неплохо и весьма вежливо, если б ты, Мишаня, выслал парочку портретов своего лица:)))

Михаил:

Это попутное фото. Сижу под вершиной горы, горы, где еще в апреле катался на лыжах. Как тебе этот Ален Делон? У меня есть приятель по фото. Володя Семин. Совсем не богатый. Приехал в США, выиграл выставочный Грант на 30.000 долларов, получили с женой гринкард. Сейчас они в России идут по городам с Крестным ходом. У меня тоже была любовь, пока мы вместе занимались фотографией. Я тебя в невесты не зову. По фото мы с тобой как из одного гнезда. 2 раза я снимал Алтай, и даже с вертолета!

Михаил:

Света, ты снова потерялась или мое фото тебя расстроило?

Называй вещи своими именами. Стар я для тебя. Так ведь не замуж зову! Да и рога для меня ты наверное уже приготовила.

Света:

старый просолённый пират, Хемингуэй))))

Михаил:

Ну и что! Все при мне! А ты рыжая! И остроносая

Света:

я сама себе парус))
и все друзья мужского пола подтверждают это, я дую в паруса тем, кого люблю, я удача)

Михаил:

Я тебя тоже не знаю и тоже не видел никогда, и также, как все твои мужчины, старше тебя. Слушай, дитя, давай для начала слетаем в Израиль, а там -- как карта ляжет?

Света:

Я тебя не знаю, и даже не видела никогда. Мои мужчины всегда были старше меня. Да, нос мой всегда по ветру))) Я – малыш, я дикий малыш, дитя гор...

Михаил:

Или граница очень далеко. А может, испугало мое фото. Это был экспромт на расстоянии протянутый руки. Надеюсь, граница на замке, тяжелый рюкзак с фотографиям и все остальное в полном порядке. Завидую! Удачи. Михаил

Пока я пишу свой роман и накручиваю интриги в социальных сетях, весь мир в это время сходит с ума. В нем происходит масса противоречивых событий. Если во вступительной сказке этого романа я написал, что нам повезло со Стивом Джобсом, то сейчас начинаю сомневаться. На пользу ли человечеству столь бурное развитие? Люди стали неуправляемы. С одной стороны -- свобода, равенство и т.д С другой -- все наоборот. Многобожие -- и у каждого бога своя клешня, которая заканчивается экстремизмом. В итоге всё и вся хотят уничтожить неверных, читай -- инаковерующих. Чем это все закончиться? Нас ожидают нелегкие времена и видимо нерадостный конец. Чтобы избежать этих событий и хотя бы как-то предвидеть, государственный аппарат вынужден следить за всеми нами. Нас всех под номерами со всей нашей информацией заложили в компютер. Каждый думал про себя, что он король, а король-то оказался голый! Люди стали протестовать. Появились индивидуумы, которые, жертвуя собой, пытаются разоблачать противоправные действия госсистемы. И всему этому способствовало появление игрушек, которые изобрел Стив!

Ассанж разоблачает и скрываеться на территории иностранного посольства. В последние дни появился новый разоблачитель: Эдвард Сноуден, который имел доступ к американским архивам тотальной слежки. Переругиваются президенты великих держав по этому поводу. Кто-то считает их предателями и требует выдачи органам правосудия. А кто-то считает их героями, борцами за свободу! В бывшей символом свободы Америке люди давно живут как в Армянской бане, прикрывая свой зад двумя ладонями. Многие давно боятся устанавливать в свои машинах easy pass –прибор, с которым легче и дешевле передвигаться на платных дорогах Америки. Обычно в этом проезде всегда свободно. А рядом, где сидит оператор и принимает деньги –- машины стоят в длинной очереди. Раньше я не верил, что через этот прибор за нами следят, а сейчас верю.

Вот что со мной произошло. Когда два брата взорвали бомбы во время проведения Бостонского Марафона, я возмутился и прокомментировал это событие: ” Эй Вы там, в своем Капитолии, надо понимать, что эти люди живут по своим законам.”

Меня возмутило, что там, в Капитолии, не понимают, что это совсем небезопасно обустраивать всех подряд в Америке.

И тут я понял, что мы все в этой стране под колпаком. Мою реплику, видимо, перевел автопереводчик, и она прозвучала словно мое одобрение братьям-бомбистам. Из сервера, под угрозой отказа в сервисе, потребовали от меня ликвидировать мою реплику. Потом, видимо из разведорганов, стали требовать, чтобы я опубликовал список моих друзей! Я разъяснил значение моей записи: мол, как волка ни корми… он все равно будет привержен своей религии.. Но там, вероятно, машина все равно не поняла идеоматический оборот в моих разъяснениях. Совсем недавно я нашел в интернете под моей фамилией список опубликованных мною реплик, в том числе и последнюю, о Бостонском Марафоне. Впредь я больше в эти игры не играю!

А в душе остается как-то тревога. Помнишь я тебе писал, что в Украине снова начинается буза? Мне начинает казаться, что мы с тобой там гуляли по Потемкинской деревне. Что делать?

ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА

Вот уже много дней подряд я ложусь и просыпаюсь в ожидании твоего письма. А его все нет и нет. И тогда я начинаю понимать, что когда-то все равно всему должен наступить конец. Я выхожу на берег океана и кричу: Ау! Где ты? Отзовись! Почему молчишь? Сам писать тебе я уже не решаюсь. Все мои истории печальны. И я боюсь, что наша с тобой встреча, на которую я так надеялся, уже никогда не состоится.

Я долго и счастливо, как мне казалось, жил с любимой женщиной, но все это было до определенного времени… Возможно, я сам виноват в том, что все так круто изменилось в моей жизни. И в этом, скорее всего, виновата моя упрямая убежденность в том, что мужчина всегда прав. Восточная мудрость гласит: «Если мужчина не прав – это не ваш мужчина». Так было и с нами: пока она во всем со мной соглашалась, мы были счастливы. Но в конце концов все закончилось тем, что она поменяла замки в доме, и мне пришлось с трудом проникать туда за своими вещами. Она пошла еще дальше и заявила на меня в полицию, так как дом по документам принадлежал ей. А у меня не оказалось чеков из магазина на мои личные вещи, и в результате я их лишился. Дальше – больше. Я послал ей цветы к пятидесятилетию. В ответ она потребовала, чтобы я оставил ее в покое. Ты понимаешь, Таня, насколько мне необходимы твои письма в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас?

Стою на берегу океана и в последний раз обращаюсь к тебе:

У кромки старых гор мы встретились случайно.

Нас вместе чаровал какой-то дивный свет.

Расстались мы потом, но знаю я, что тайно

Меня к себе ты ждешь уж много-много лет.

Луна вокруг земли по-прежнему несется,

Заботам и делам конца и края нет.

И в спешке этих дней живу я как придется,

И помню о тебе уж много-много лет.

Ведь правду говорят: не сходятся лишь горы,

А людям суждено встречаться меж сует.

Настанет день такой – приеду я в тот город,

Где встречи ждешь со мной ты много-много лет.

ПОСТСКРИПТУМ

Когда мне невмочь пересилить беду,

Когда наступает отчаянье,

Я в синий троллейбус сажусь на ходу,

Последний, случайный.

Мой «синий троллейбус» -- это моя тетрадь. Я сажусь за стол и собираю в нее свои мысли. Они разбегаются, скачут, но мне надо их собрать, стреножить, упорядочить и выстроить.

Все, что я потерял – это моя плата Судьбе. Надо смириться. Оно уже не мое. Мне незачем туда стремиться. Там пышно расцвел этот африканский цветок, который, распускаясь, затягивает внутрь своих ярких лепестков несчастные заблудшие создания и там же их и переваривает. Мне показалось, что дверь еще открыта.

@ Здравствуй, Миша! Ненароком думала, наша переписка прекратилась. Рада, что это не так. Недавно вспоминала эпизод: Набоков написал роман «Лолита», вдохновившись газетной заметкой об обезьяне, сбежавшей из клетки. Иногда чувствую себя такой же обезьяной. Хочется прочитать то, что ты написал.
Шла недавно по набережной в Ялте, маленький оркестр играл чудесную музыку, высылаю тебе, послушай».

@ В самом начале нашей переписки я рассказал тебе, как погиб молодой мужчина-спасатель, которого я часто встречал тут, рядом со мной на берегу.

А потом -- цветы на этом месте. Маленький медвежонок, портрет двух женщин -- матери и жены в рамочке. Все это унесла волна Теперь эти камни на берегу каждый день кто-то украшает разноцветными лепестками роз. Я думаю, их приносит океан!