О добродетелях человека

Что же сказать мне о почетных должностях и могуществе, которые вы, не знающие истинного достоинства и могущества, превозносите до небес. Ведь если окажутся они в руках какого-нибудь злодея, то разве могут сравниться их губительные по­следствия с извержением Этны или самым большим наводнени­ем? Я думаю, ты помнишь, конечно, что еще ваши предки жела­ли упразднить власть консулов, положившую начало свободе, из-за их высокомерия. И еще раньше по сходной причине они запретили даже упоминать царскую власть в своем государстве. Если же достоинства и могущество достаются честным людям, а это очень редко случается, что иное может привлекать в них, как не честность пользующихся? Отсюда следует, что не добродете­ли от почетных должностей, но почетные должности от добро­детелей приобретают уважение.

В чем же заключается желаемое вами и, на ваш взгляд, ис­полненное славы могущество? …И каким образом один человек может осуществлять закон над другим, если не иметь в виду его тело и то, что еще ниже тела, – я гово­рю о Фортуне. Разве ты можешь управлять свободным духом? И неужели ты можешь вывести душу из уравновешенного состоя­ния, свойственного [ей], если она сплавлена с твердостью рас­судка? Когда однажды тиран счел, что он может пытками при­нудить свободного человека выдать сообщников по заговору, за­мышлявшемуся против него, тот откусил свой язык и выплюнул его в лицо жестокого тирана. Так пытки, которыми тиран пока­зал свою жестокость, мудрый человек обратил на доказательство добродетели...

...Богатства не могут утолить нена­сытную жадность, а власть не дает власти над самим собой тому, кого порочные страсти опутывают нерасторжимыми цепями. Почести и чины, достающиеся злодеям, никоим образом не де­лают их достойными людьми, но лишь еще более обнаруживают и подчеркивают их низость. Отчего так происходит? Вы находи­те удовольствие в том, чтобы вещи, заключающие в себе совер­шенно иной смысл, называть ложными именами, несоответствие которых с очевидностью следует из их сопоставления с проявле­ниями существования самих этих вещей. Поэтому ни богатства, ни могущество, ни почести и чины, о которых мы говорили выше, не могут быть названы таковыми по праву. И наконец, то же самое следует сказать и о Фортуне, в которой, как явствует, нет ничего такого, чего следовало бы желать, ибо в ней по самой ее природе не содержится никакой благодати, ведь никогда она не благоволит добрым людям и не делает добрыми тех, к кому бла­госклонна... [с. 216–221].