Фома Аквинский

Печатается по: Аквинский Ф. Сумма теологии // Человек: Мыслители прошлого и

настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. –

М.: Политиздат 1991. С. 175–178.

Кажется, что в человеке есть другая форма помимо мысли­тельной души.

1. Ибо Философ говорит, что душа есть «акт естественного тела, обладающего в потенции жизнью». Стало быть, душа от­носится к телу, как форма к материи. Но тело обладает какой-то субстанциальной формой, благодаря которой оно есть тело. Сле­довательно, душе предшествует в теле какая-то субстанциальная форма, благодаря которой оно есть тело. Следовательно, душе предшествует в теле какая-то субстанциальная форма.

2. Кроме того, человек и любое животное есть нечто движу­щее само себя. «А все движущее само себя делится на две части, из которых одна является движущей, а другая – движимой».

Движущая же часть есть душа. Следовательно, нужно, чтобы другая часть была таковой, что могла бы быть движима. Но пер­вая материя не может двигаться, коль скоро она есть сущее толь­ко в потенции; тогда как все, что движется, есть тело. Следова­тельно, нужно, чтобы в человеке и в любом животном была дру­гая субстанциальная форма, благодаря которой было бы устрое­но тело.

Кроме того, порядок в формах устанавливается сообразно отношению к первой материи, ибо о «прежде» и «после» говорит ся по сравнению с каким-либо началом. Следовательно, если бы в человеке не было какой-то субстанциальной формы помимо разумной души, а последняя была непосредственно присуща пер­вой материи, то из этого следовало бы, что она находится в ряду несовершеннейших форм, которые непосредственно присущи ма­терии.

4. Кроме того, человеческое тело есть смешанное тело. Сме­шение же не происходит только соответственно материи, ибо тогда оно было бы лишь уничтожением. Следовательно, нужно, что­бы в смешанном теле оставались формы элементов, которые суть субстанциальные формы.
Следовательно, в человеческом теле есть другие субстанциальные формы помимо мыслительной души.

Однако, напротив, у одной вещи есть одно субстанциальное бытие.
А субстанциальная форма наделяет субстанциальным бы­тием. Следовательно, у одной вещи есть только одна субстанци­альная форма. Душа же есть субстанциальная форма человека. Следовательно, невозможно, чтобы в человеке была какая-то дру­гая субстанциальная форма, нежели мыслительная душа.

Отвечаю. Следует сказать, что если бы предполагалось, что мыслительная душа соединяется с телом не как форма, а только как двигатель (а так полагали платоники), то было бы необходи­мо признать, что в человеке есть другая субстанциальная форма, благодаря которой движимое душой тело определяется в своем бытии. Однако если мыслительная душа соединяется с телом как субстанциальная форма (о чем мы уже говорили выше), не­возможно, чтобы в человеке обнаруживалась какая-то другая суб­станциальная форма помимо нее.

Для выяснения этого следует учитывать, что субстанциаль­ная форма отличается от формы акцидентальной тем, что акцидентальная форма дает не просто бытие, а бытие таковым, по­добно тому как теплота позволяет своему субъекту не просто быть, а быть теплым. И когда привходит акцидентальная форма, гово­рится, что нечто не просто становится либо возникает, а стано­вится таковым или находящимся в каком-то состоянии; и, сход­ным образом, когда отделяется акцидентальная форма, говорит­ся, что нечто не просто уничтожается, а лишь относительно чего-то. Субстанциальная же форма дает просто бытие, и потому при ее привхождении говорится, что нечто просто возникает, а при ее отделении – просто уничтожается. И вследствие этого древние физики, которые полагали, что первая материя есть нечто актуально сущее, например огонь или воздух, или что-то в том же роде, утверждали, что ничто не возникает, ни уничтожается про­сто, и считали всякое становление изменением. Потому если бы было так, что помимо мыслительной души в материи предсуществовала бы какая-нибудь другая субстанциальная форма, благо­даря которой субъект души был бы актуально сущим, то из этого вытекало бы, что душа не дает просто бытие и, следовательно, не есть субстанциальная форма, и что при привхождении души имеет место не просто возникновение, а при ее отделении – не просто уничтожение, но лишь относительно чего-то. А это оче­видным образом ложно. Поэтому следует сказать, что в челове­ке нет никакой другой субстанциальной формы, кроме одной лишь мыслительной души, и что она как виртуально содержит в себе чувствующую и питательную души, так виртуально содержит в себе все низшие формы, и одна производит все, что производят в других вещах более несовершенные формы.
И подобным обра­зом следует сказать о чувствующей душе в животных и о пита­тельной – в растениях, и вообще о всех более совершенных фор­мах в отношении к несовершенным.

Итак, на первый довод следует сказать, что Аристотель ут­верждает, что душа есть не только акт тела, но «акт тела есте­ственного, имеющего органы, обладающего в потенции жизнью», и что такая потенция «не лишена души». Отсюда становится оче­видным, что в то, актом чего называется душа, включается и душа, таким же образом, каким говорится, что теплота есть акт теплого и свет есть акт светлого: и не так, что светлое есть свет­лое отдельно от света, а так, что оно есть светлое благодаря све­ту.
И, сходным образом, говорится, что душа есть акт тела и т. д., ибо благодаря душе оно и есть тело и является имеющим органы и обладающим в потенции жизнью. Но первый акт назы­вается находящимся в потенции по отношению ко второму акту, который есть действие. Ибо такая потенция является не лишен­ной, т. е. не исключающей, души.

На второй довод следует сказать, что душа движет телом не благодаря своему бытию, сообразно коему она соединяется с те­лом как форма, а благодаря двигательной потенции, акт которой предполагает, что тело уже актуально осуществлено благодаря душе; так что душа сообразно двигательной силе есть движущая часть, а одушевленное тело есть движимая часть.

На третий довод следует сказать, что в материи рассматри­ваются разные степени совершенства, как-то: бытие, жизнь, чув ство и разумение.
А присоединяющееся следующим всегда со­вершеннее предыдущего. Следовательно, форма, которая наделяет материю только первой степенью совершенства, является несо­вершеннейшей; но форма, которая наделяет первой и второй, и третьей, и т. д. степенями, является совершеннейшей, и тем не менее она присуща материи непосредственно.

На четвертый довод следует сказать, что Авиценна пола­гал, что субстанциальные формы элементов в смешанном теле остаются незатронутыми, смешение же происходит благодаря тому, что противоположные качества элементов сводятся к чему-то среднему. Но это невозможно. Ибо разные формы элементов могут быть только в разных частях материи, и для их различения следует помыслить измерения, без которых материя не может быть делимой. Материя же, подлежащая измерению, обнаружи­вается только в теле. А разные тела не могут быть в одном и том же месте. Отсюда следует, что в смешанном теле элементы бу­дут различными по положению. И тогда будет не истинное сме­шение, которое относится к целому, а смешение лишь для вос­приятия, относящееся к находящимся рядом мельчайшим частицам. Аверроэс же утверждал, что формы элементов вследствие своего несовершенства являются средними между акцидентальными и субстанциальными формами и потому допускают боль­шую или меньшую степени, и потому ослабляются в смешении и сводятся к чему-то среднему; и из них составляется одна фор­ма. Но это невозможно в еще большей степени. Ведь субстанци­альное бытие любой вещи заключено в неделимом, и всякие при­бавление и убавление изменяют вид, как, например, в числах, о чем говорится в VIII кн. «Метафизики». Поэтому невозможно, чтобы какая бы то ни было субстанциальная форма допускала большую или меньшую степени. Не менее невозможно, чтобы нечто было средним между субстанцией и акциденцией.

И потому следует сказать, что формы элементов остаются в смешанном теле не актуально, а виртуально. Ибо остаются пусть и ослабленные и собственные качества элементов, в которых зак­лючена возможность элементарных форм. И такое качество сме­шения есть собственная предрасположенность к субстанциаль­ной форме смешанного тела, например к форме камня или какой бы то ни было души.