Трудности начинаются.

Я выбрался с заднего сидения легкового автомобиля и разгладил руками складки на своей униформе. Вытащив свой баул из машины и глубоко вдохнув, я направился к квартердеку, зданию, где должен был доложить о прибытии. Мне было двадцать четыре года, и мечта моей жизни вот-вот должна была начаться.
Равно как и все неприятности, связанные с ней.
Уже немного стемнело, но вечер еще не наступил – часы показывали половину шестого. В глубине души я побаивался, что за мою задницу возьмутся сразу после выхода из такси. Ну, знаете, все эти слухи о BUD/S и о том, как здесь приходится нелегко. Всю историю полностью вы не услышите. Ожидание трудностей делает все хуже чем оно есть.
Я увидел парня, что сидел за столом, подошел к нему и представился. Он нашел мое имя в списке, определил в кубрик и попутно озадачил административными вопросами, которые нужно было решить.
Все это время я думал «А не так тут и тяжело».
И еще «Все может начаться в любой момент».
Той ночью я долго не мог заснуть. Мне казалось, что сейчас ворвутся инструкторы и устроят нам веселую жизнь. Я одновременно был возбужден и взволнован.
Наступило утро, а нас так никто и не побеспокоил. Только тогда до меня дошло, что я пока не на BUD/S, по крайней мере официально все еще не началось. Мы находились в фазе Indoc, или Indoctrination. На Indoc вас готовят к самому курсу BUD/S, это похоже на BUD/S с тренировочными колесами. Если только SEAL используют эти самые тренировочные колеса. (прим. никакого отношения к фармакологии. J Имеются ввиду маленькие колеса, которые не дают упасть малышу, только севшему на велосипед).
Фаза Indoc длилась месяц. Инструкторы конечно кричали на нас, не без этого. Но с BUD/S все же никого сравнения. Мы провели немного времени, готовясь к тому, что от нас потребуют в дальнейшем, например, как правильно преодолевать полосу препятствий. Смысл затеи состоит в том, что когда нас всерьез нагрузят, мы будем иметь представление о том, что и как делать. Мы также много помогали по мелочи, пока остальные группы проходили курс.
Было весело. Мне нравились физические нагрузки, нравилось оттачивать свои навыки. В то же время я видел как нагружают кандидатов на BUD/S и подумал «Вот дерьмо, лучше бы мне относиться ко всему серьезней и тренироваться побольше».
Затем, прежде чем пришло осознание, началась Первая фаза. Теперь подготовка проводилась всерьез и мне доставалось по полной. Регулярно и от души.
Что и приводит нас в тот момент в начале этой главы, когда мне достается порция воды из шланга во время тренировки. Я занимался физкультурой месяцами, но сейчас было намного тяжелей. Самое смешное, что несмотря на то, что я более – менее знал что меня ожидает, я не имел понятия о том, насколько нелегко мне придется. В-общем, пока не попробуешь – не узнаешь.
В какой – то момент тем утром я подумал «Срань господня, эти парни собираются меня прикончить. У меня отвалятся руки и я сейчас рассыплюсь по мостовой».
Но каким-то чудом я нашел в себе силы.
Первый раз, когда вода полилась мне в лицо, я отвернулся в сторону. Этим я привлек к себе много ненужного и нежелательного внимания.
«Не отворачивайся!» проорал инструктор, добавив несколько метких словечек по поводу моего слабого характера и способностей. «Повернись обратно и не дергайся».
Я так и поступил. Мне неизвестно сколько сотен раз я повторял отжимания и другие упражнения. Что я знаю точно – я чувствовал, что не смогу дойти до конца и завалю все дело. Это меня подстегивало – мне не хотелось облажаться.
Я и дальше сталкивался с этим страхом, иногда не единожды каждый день, но приходил к одному и тому же выводу.
Меня спрашивают насколько тяжелыми были упражнения, сколько раз нам нужно было отжиматься или приседать. Скажу что число повторов исчислялось сотнями а итоговые цифры находятся за гранью возможностей. Насколько я помню, каждый из нас мог отжаться или присесть сотню раз. Курс BUD/S невыносимым делали постоянный стресс, без конца повторяющиеся физические нагрузки и брань инструкторов. Я считаю, что объяснить сложно, если только ты сам через это не прошел.
Общим заблуждением является то, что парней, служащих в SEAL представляют здоровенными громилами на пике физической формы. В общем, последняя часть утверждения это правда – мы все в прекрасной форме. Но здесь вы найдете ребят совершенно разного роста и веса: в основном все были в пределах рост – шесть футов или около того, вес – 175 фунтов, но попадаются ростом от пяти футов семи дюймов до гигантов шесть футов и шесть дюймов. Общим у нас было одно, но только не мускулы, а желание добиваться своей цели несмотря ни на что.
Закончить BUD/S и стать SEAL вам больше всего поможет внутренняя сила. Быть упрямым и не сдаваться ни при каких обстоятельствах – вот ключ к успеху. Каким - то образом я сам для себя вывел эту победную формулу.

Ниже уровня радара.

В первую неделю я старался быть как можно незаметней. Выделяться из толпы не следовало, и в том, что инструктор выделял тебя среди прочих, не было ничего хорошего. Во время ли физподготовки, выполнения упражнений, или просто стоя в строю, незначительная мелочь может привлечь внимание к вашей скромной персоне. Стоять в строю нужно было образцово, иначе инструкторы быстро приводили тебя в норму. Если инструктор приказывал что-то сделать, я старался быть в числе первых, кто выполнит приказ. Если я делал все правильно (а старался я изо всех сил, можете мне поверить), то меня игнорировали и занимались кем-то еще.
Полностью скрыться с глаз долой мне все же не удалось. Несмотря на всю мою предварительную подготовку и тренировки, у меня были огромные проблемы с подтягиваниями.
Уверен, что вы знаете, что значит подтягивание – руки на перекладину и тянете себя вверх. Затем опускаетесь вниз, и так далее. Снова. Снова. Снова.
На курсе BUD/S нам приходилось в положении вися дождаться команды инструктора к началу выполнения упражнения. В первый раз, когда мы дисциплинированно повисли, в ожидании, инструктор остановился прямо рядом со мной.
«Начали», сказал он.
«Уфффммм», замычал я, подтягиваясь.
Очень зря. Тут же меня записали в слабаки. Сначала я не мог подтягиваться много раз, но полдюжины вытягивал (что в принципе было на нижней границе требований). Но теперь, сумев вызвать персональное внимание, я просто не мог «проскочить» со всеми. Мне приходилось делать идеальные подтягивания. И много. Инструктор давал мне дополнительные упражнения, дополнительные повторы, сверх обычного.
Эффект был налицо. Дело пошло на лад и я мог легко сделать тридцать повторов. По итогу лучшим в группе я не стал, но слабым звеном также не был.
С плаванием было еще лучше. Все время, которое я провел ан предварительной подготовке, сторицей вернулось ко мне. Плавание давалось мне лучше всего и к концу курса я был одним из самых если не самым быстрым пловцом в группе.
Опять же, минимальная дистанция еще ни о чем не говорит. На квалификационном экзамене нужно проплыть тысячу ярдов в открытом океане. Ко времени окончания BUD/S дистанция в тысячу ярдов не такое уж и большое дело. Мы плавали постоянно. Заплывы на две мили стали обычным делом, рутиной. Настал момент, когда нас выбросили из лодок в семи морских милях от пляжа.
«Есть только один путь домой, парни» сказал инструктор. «Плывите».

Глава 4.
Дельта

Я снова в Багдаде, по прошествии двух лет. У меня немного больше опыта, но только немного. Я прошел отбор и успешно закончил курс Зеленой команды, но все равно я новичок, определенно. В активе у меня была предыдущая командировка в иракскую столицу в составе Пятой команды. После высадки на плотину, мою группу отправили в Багдад для помощи в формировании новой власти из преданных прежнему режиму и лидеров повстанцев.
База армейской Дельты располагалась в так называемой Зеленой зоне, которая раскинулась по берегу реки Тигр, в центре города. По прибытии я сразу начал осматриваться. База была недалеко от знаменитых скрещенных мечей, воздвигнутых во славу победы Ирака в войне с Ираном. Арка из мечей стояла напротив большого места для проведения парадов. На протяжении дня все там фотографировались: поодиночке и целыми подразделениями, рядом с парой рук, что держали кривые мечи. Поговаривали, что руки и кисти лепили с рук Саддама Хусейна. Даже отпечатки пальцев были как у него.
Штаб-квартира Дельты занимала несколько зданий, в которых раньше размещалась партия БААС. Я вошел и зарегистрировался в Центре Соединенных Операций. Джон, ой новый командир, подошел ко мне как только я прибыл. Я был новичком и понятия не имел, чего ожидать.
До поступлению в Дельту, Джон служил в рейнджерах. С бочкообразной грудью, толстенными руками и длинной клочковатой коричневой бородой, которой он зарос, казалось, от самих глаз, он был похож на прибавившего в росте злого гнома Гимли, персонажа из Властелина Колец.
Джон ушел в Армию сразу после школы. После долгих лет коротких стрижек, бесконечных правил и дисциплины у рейнджеров, он подал свои документы в школу для младших офицеров в надежде занять кресло в Апаче. Но, в итоге, так и не смог расстаться со своей винтовкой. Так что он прошел отбор и оказался в Дельте, где теперь рос в званиях.
«Добро пожаловать в рай», сказал он, пока мы шли в расположение подразделения. «Тебе тепло здесь?»
«Ну парни, у вас хотя бы есть кондиционер», сказал я. «В прошлый раз здесь, я жил в палатке. И кондера не видал неделями.»
«Да, сейчас малость получше будет», ответил он, открывая дверь в комнату.
Комната находилась в одном крыле дворца. Коридоры были высокими, с широкими потолками и отделаны мрамором. Я жил в одной комнате вместе с Джоном и еще одним парнем, новичком в Дельте. Моя двухэтажная койка была в ближнем к двери углу, я бросил свои вещи рядом. Перед тем как провести экскурсию по округе, Джон помог мне с моим снаряжением.
В дворце располагался собственный спортивный зал, была столовая и даже бассейн. И даже не один. У каждой команды было две комнаты. В каждой команде было пять человек. Одним из пятерых был бывший британский морпех, который умудрился иметь двойное гражданство. Он приехал в Штаты, поступил в Армию и как-то попал в Дельту. Остальные были как Джон, смесь рейнджеров и армейского спецназа. Новичок был как раз из рейнджеров, в свое время он был ранен в Сомали во время сражения в Могадишо. Он выглядел скорее как менонит, один из амишей, со своей прической «под горшок» и редкой бороденкой.
Мы немного поболтали, и остаток ночи я провел за тем, что разбирал свое снаряжение и приводил все в порядок.
Сначала я распаковал и сложил свое снаряжение для проведения операций в небольшой комнатке, что находилась в холле, вне комнаты, где мы жили. Сделано это было так на случай внезапной тревоги. Если придется аварийно покидать жилую комнату, мне бы не хотелось там задерживаться лишнее время. После того, как я с этим покончил, я распаковал одежду и привел в порядок свою постель. Так как спали мы на стандартных двухъярусных кроватях, практически все использовали «второй этаж» для хранения своего барахла. Еще очень удобно было повесить наверх подстежку от пончо, отгородиться от соседей и побыть немного одному.
За окном занимался рассвет, а я как раз закончил со всеми делами. Так как команда работала во время вампиров, то есть парни спали днем, а работали ночью, большинство готовилось ко сну. В комнате был диван и стоял телевизор. Я сидел, смотрел ТВ и пил кофе, как подошел Джон.
«С завтрашней ночи я включаю тебя в боевое расписание», сказал он. «Сообщи мне, если тебе что-то будет нужно».
«Спасибо», поблагодарил я.
«Работы масса, даже странно, что сегодня нам дали передохнуть», сказал он. «Вот увидишь, завтра нам не дадут скучать».
В большинство дней я просыпался после полудня, брал свой айпод и шел к бассейну, где расслаблялся и откровенно бездельничал, слушая Red Hot Chili Peppers или Linkin Park, валялся на надувном матрасе, загорая, плавал в бассейне. Один из наших начал ухаживать за газоном вокруг бассейна. Вы знаете, какое наслаждение было погулять по траве в стране, где ничего нет кроме пыли и песка! Иногда воздух наполнялся ароматом свежескошенной травы.
Потом я ужинал и шел в тренажерный зал или на пробежку. Я как можно чаще старался попасть на стрельбище. С закатом мы отправлялись на задание, и обычно выполняли одну миссию. Если нам везло, то и две.
Я состоял в «крышевой команде». Это значит, что мы высаживались с МН-6 Little Bird на крыши домов и проникали в строения сверху. Маленькие птички доставляли нас до цели на скамьях, которые располагались над полозьями вертолета. Остальная часть штурмовой команды прибывала в бронированном транспорте, зачищала первый этаж и двигалась навстречу нам вверх.
Маленькая птичка – легкий вертолет, который Армия США использует для проведения специальных операций. Его кабина очень похожа на куриное яйцо, по бокам он несет две скамьи, на которых может перевозить пассажиров. Скамьи, при необходимости, заменяются на неуправляемые ракеты и пулеметы.
Этими вертолетами управляли парни из 160 SOAR (160 Авиационный Полк Специальных Операций). 160 SOAR в - основном летает по заявкам JSOC (Объединенного Командования Специальных Операций). Я годами работал с этими ребятами и уверен что лучше их не найти в мире. Они базируются в Форт Кэмпбелл в штате Кентукки, неофициальное прозвище полка – Ночные Охотники, так как большинство вылетов они делают именно ночью.
Я немного летал на Маленьких птичках во время прохождения Зеленой команды, но здесь, в Багдаде, оказалось, что я каждую ночь сидел на скамье, а под моими ногами, в тумане, проносился город.
Несколько ночей спустя после моего приезда сюда, за полночь, в ушах звучит шум двигателя и свист ветра. Мои ноги свисают со скамейки, ветер упруго давит на меня, мы летим со скоростью около 70 миль в час. Умом я понимал, что ключ к успеху – трезвые взвешенные поступки. Но этого было тяжело добиться, отправляясь в бой на американских горках.
Я подтянул оружейный ремень, чтобы карабин не болтался на груди и проверил страховочный ремень, который, как я надеялся, удержит меня, если я соскользну со скамьи. Я сидел и смотрел на второй вертолет, что летел справа от нас, соблюдая строй, в зеленой дымке, в которую раскрасил весь мир мой ПНВ. Коллега из Дельты, летевший на втором вертолете, увидел что я смотрю на них и показал мне средний палец. Пришлось отсалютовать в ответ.
В этот раз мы брали высокопоставленного нелегального поставщика оружия, очередное звено в цепи, снабжающей инсургентов. Он скрывался в комплексе двухэтажных домов в центре города с большой партией оружия и несколькими охранниками. Нашей задачей было прилететь на Маленькой пташке, высадиться на крыше дома и штурмовать вниз. Остальные должны были прибыть на Пандуре, бронированном грузовике с пулеметами.50 калибра и гранатометами Марк 19. Они должны были ждать около 30 секунд, пока мы взрывали дверь на крыше и входили внутрь, перед тем как ворваться на первый этаж.
Подо мной раскинулся город, затянутый в сети улиц и аллей, проложенных вокруг круп приземистых зданий. Время от времени на теле города появлялись прорехи заброшенных пустырей, заваленных мусором. Я сидел на скамье, сместившись к кокпиту (кабина пилотов, прим.), скамью на противоположном борту занял Джон.
«Минута до цели», услышал я голос пилота в наушниках. Он высунул руку из кабины и показал мне один палец, дублируя сигнал.
Мне было хорошо видно, как второй пилот подсветил место высадки лазерным лучом. Каждую ночь они умудрялись посадить птичку на нужной нам крыше. Как они это делали, ума не приложу. Мне же казалось, что выделить нужную крышу из моря похожих невозможно.
Я почувствовал, как вертолет начал снижаться, направляясь к пустой крыше. Борт завис над крышей и снизился, коснувшись полозьями поверхности. Вместо того, чтобы спускаться на тросах мы просто встали и сошли на крышу. Вся процедура заняла меньше десяти секунд, и вот команда из четырех человек десантировалась, а Маленькая птичка улетела.
Подбежав к двери, бричер установил заряд на ней и подорвал его, дверь открылась. Через несколько секунд я услышал, как внизу грохнул еще один взрыв, и застрекотали автоматы.
Мы начали быстро продвигаться вниз, Джон вел группу.
«Мы ошиблись домом, мы не на той крыше высадились», сказал Джон, пройдя несколько ступенек, и мы поднялись обратно.
Стрельба доносилась от соседнего дома. Я услыхал несколько небольших взрывов, скорее всего от ручных гранат, пока мы бежали к углу крыши.
«Мы на соседнем здании», сказал Джон. Мы все собрались на краю крыши, чтобы посмотреть как мы можем прикрыть наших коллег в соседнем доме и чем можем помочь отсюда.
Сверху дома выглядели одинаково, и впервые наши летчики ошиблись в выборе цели, высадив нас не на той крыше. Мы подлетели с юга и высадились к северу от необходимого нам дома.
«Нужно продвигаться к смежному дому», сказал Джон. «Здесь от нас толку не будет».
Смежный дом располагался восточнее от цели, был трехэтажным, что позволяло нам при необходимости вести огонь сверху вниз.
«Орел сбит» прозвучало по рации. Значит, что в кого – то попали. Оказалось, что одного из Дельты подстрелили в ногу, остальных здорово зацепило осколками ручных гранат.
Инсургенты бросали вниз со второго этажа ручные гранаты, замедляя продвижение штурмовой группы с зачищенного первого этажа вверх на второй.
Вторая команда начала вытаскивать раненых из опасной зоны и отходить с лестницы. Мы оббежали вокруг квартала и, зачистив, заняли смежный трехэтажный дом.
Эхо взрывов и автоматной пальбы металось между домами. Стоя на крыше здания, мы начали искать цели. Я видел лучи лазеров в ИК диапазоне, перескакивающие от окна к окну, - это мои товарищи пытались обнаружить противника. Каждый несколько минут из окон на втором этаже высовывался АК-47 и выпускал длинную очередь.
«Аллах Акбар!», кричали они после каждой очереди, которая улетала в сторону нападающих внизу.
Сложилась патовая ситуация. Команда штурмовиков с земли не могла подняться по лестнице, а нам никак было не попасть на крышу, чтобы поддержать их продвижение штурмом сверху. По рации я слышал переговоры с армейской бронегруппой, что располагалась в десяти кварталах отсюда. Они обеспечивали внешнее кольцо безопасности.
Мы всегда предпочитали иметь два кольца безопасности. Этой ночью ближнее кольцо обеспечивало отделение рейнджеров, которые разместились по углам квартала, в котором располагался дом, который мы должны были штурмовать. В миле от нас располагались танки М1 и бронетранспортеры Брэдли, вооруженные 20 миллиметровыми пушками.
«Давайте сюда Брэдли», услыхал я по рации.
Я слышал, как гусеницы Брэдли перемалывали асфальт покрытия, бронетранспортер приближался к дому.
«Мне нужно, чтобы вы сравнял второй этаж с землей», командир штурмовой группы прокричал командиру бронетранспортера, который выглядывал из открытого люка башни.
Проломив стену с южной стороны дома, Брэдли остановился посреди двора, и выпустил короткую очередь из 20-мм пушки. Снаряды легко пробивали стены второго этажа, оставляя большие рваные дыры в бетоне. Отходя назад, я увидел, что командир снова бежит к броне.
«Продолжайте стрелять», орал он в открытый люк.
«Что?», спросил башнер.
«Расстреляйте второй этаж», повторил командир атакующей группы. «Уничтожьте его на хер».
Брэдли отполз назад через кучу битого камня и снова открыл огонь. Один из инсургентов, заорав свое «Аллах Акбар!» открыл беспорядочный огонь из окна.
В этот раз Брэдли не сделал послабления. Парни начали одобрительно кивать после каждого удачного попадания. Через несколько минут Брэдли подал сигнал «Винчестер», что в таблице военных сигналов означало, что у него закончились боеприпасы. Мы вызвали второй Брэдли, который тоже расстрелял все «до железки».
К тому времени, как второй бронетранспортер отошел назад, со второго этажа возобновился яростный обстрел. Черный дым повалил из окон дома и начал подниматься в небо. С нашей позиции на крыше мы хорошо слышали крики боевиков в здании. Я занимал северо-восточный угол и держал заднюю стену строения. Из-за густого дыма мало что можно было разглядеть.
Внезапно я заметил, как в окне появилась мужская голова и торс.
Без колебаний, наведя луч ЛЦУ в грудь человека, я открыл огонь. Мне хорошо было видно, как пули попали в цель и человек ввалился обратно в комнату, моментально исчезнув в дыму.
После того как я отстрелялся, со спины подбежал Джон.
«Что тут у тебя?»
«Видел парня в окне», ответил я.
«Уверен?», спросил он, разглядывая окно через оптику своего карабина.
«Да».
«Ты в него попал?»
«Даже не сомневайся».
«Отлично. Будь наготове».
Джон умчался обратно на свой пост, а я продолжил выискивать новые цели. У меня не было времени раздумывать над тем, что только что произошло, я не чувствовал ничего особенного. Это был первый человек, которого я застрелил насмерть, и несмотря на то, что ранее я раздумывал над тем, как же я буду переживать подобное, мне было абсолютно все равно. Я знал, что эти парни из дома уже пытались убить моих товарищей на первом этаже, и точно не будут колебаться, случись им стрелять в меня.
Даже после обстрела двух Брэдли и пожара, мы все еще слышали вопли боевиков, которые сопровождали стрельбу. В тактическом плане, дальнейший штурм не имел никакого смысла.
«Они собираются взорвать здание», сказал Джон.
Джон решил убрать нас с крыши, чтобы не подвергать опасности при взрыве.
Мы присоединились к остальным внизу, на земле. Я видел, как небольшая команда бричеров, во главе с одним из сапером из Дельты, вбежала на первый этаж, чтобы заложить термобарический заряд. Заряды подобного типа при взрыве создают мощную ударную волну, способную обрушить целое здание.
Несколько минут спустя, когда заряд был установлен, и взрывники выбежали из здания, укрывшись неподалеку от меня. Присев на корточки, спрятавшись за корпусом Пандура (бронетранспортер производства австрийского концерна Steyr Daimler-Puch, прим. перев.), я слышал как сапер ведет обратный отсчет. Я ждал взрыва.
Ничего.
Все уставились на сапера. У всех на лицах читалось смущение. Джон подошел к нему.
«Какого хрена?», сказал Джон.
«Наверное, что-то со временем напутал», услыхал я его бормотание.
Я был уверен, что мысли в его голове несутся с максимальной скоростью. Он пытался понять, почему заряд не взорвался.
«Ты резерв поставил?», спросил Джон.
Всех учили устанавливать дублирующий детонатор, на случай если основной не сработает. Правило было простым и оно гласило: «Один – это ничто, два – это один».
Но в этот раз оно не помогло. Нужно было принимать решение: или мы посылаем еще людей, чтобы установить заряд заново, или сидим и ждем что произойдет дальше? Мы не имели понятия, может боевики спустились на первый этаж, и теперь поджидают возвращения штурмовиков или сапер неправильно выставил время подрыва и заряд сработает как надо только наши зайдут внутрь.
В итоге, решили отправить сапера обратно в здание, чтобы он установил новый детонатор. Снова бричеры помчались внутрь, мы продолжили их прикрывать и опять через несколько минут вся компания собралась за Пандуром.
«Как думаешь, в этот раз сработает?» ухмыляясь, спросил Джон.
«Да, теперь уже точно», ответил сапер. «Я два детонатора установил».
Заряд взорвался вовремя, и дом сложился сам в себя, выбросив громадное облако пыли, покрывшей нас всех подобно тальку. Облако поднялось вверх и застыло в сыром утреннем небе. Занимался восход.
Мы подошли и начали искать среди обломков тела боевиков и оружие. Обнаружили по меньшей мере шесть трупов, в основном на втором этаже. Их лица были покрыты сажей. Возле некоторых из них обнаружились мешки с песком.
«Слышишь, взгляни сюда. Да они забаррикадировали весь второй этаж», сказал он. «Ну и повезло же нам, что летуны ошиблись. Возможно, их ошибка спасла наши жизни».
«Почему?», спросил я.
«Если бы мы высадились на нужное нам здание, то вчетвером должны были бы начать штурмовать заранее укрепленные позиции на втором этаже. Конечно, фактор внезапности был бы на нашей стороне, но, думаю, что наши шансы не были бы высокими. Не сомневаюсь, что потери были бы большими.»
Я притих. Джон, уважаемый мной лично человек, говорил, что нам повезло. Ошибка, возможно, спасла наши жизни. Просто немного неожиданной удачи.

______________________

Поездка обратно на базу в Пандурах после расчистки завалов прошла в тишине. Мы чертовски устали и хотелось есть. Наши лица были покрыты сажей. Обычно, после того, как мы валили такую нелегкую цель, народ хохмил и прикалывался друг над другом. Я сидел и вспоминал все, что случилось со мной в этот раз.
Мы ехали, а слова Джона эхом звучали в моей голове. Если бы миссия проходила как было задумано и мы высадились на нужной крыше, вошли в дверь на втором этаже, то встретили бы там четырех тяжело вооруженных боевиков за баррикадой. Перестрелка четыре на четыре с использованием автоматического оружия в комнате размером с спальню хорошо не заканчивается никогда.
К моменту, когда машины припарковались на базе, с умственной гимнастикой было покончено. Я просто задвинул мысли о том, что могло случиться подальше, и сосредоточился на том, что я узнал: иногда, какое – нибудь случайное событие может спасти тебе жизнь. И всегда устанавливай дублирующий детонатор.
Когда окончился деплоймент, я улетел на базу ВВС Поуп в Северной Каролине, где располагается Дельта. Когда мы выходили из самолета, меня приветствовали и поздравляли наравне со всеми, как будто я сам был из Дельты.
Перед тем как я сел в самолет до Вирджиния Бич, Джон отдал мне декоративную табличку. На ней был изображен оператор из Дельты и вертолет Маленькая пташка. Это была копия карандашного рисунка. Табличка была с зеленой рамкой и памятной монетой Дельты.
«Я хочу чтобы ты взял ее с собой», сказал Джон. «Каждый, кто работает вместе с нами, получает такую же».
Мастер сержант Рэнди Шугарт, снайпер из Дельты, нарисовал это рисунок. Картинку нашли уже после гибели автора в Сомали. Шугарт был награжден посмертно Медалью Почета за Битву в Могадишо. Когда Блек Хок потерпел крушение, он добровольно вызвался защищать место падения до прибытия помощи. Его убила банда сомалийцев.
Перед атаками 11 сентября между DEVGRU и Дельтой имело место яростное соперничество. Нас можно было сравнить с двумя самыми крутыми парнями квартала, которые никак не могли выяснить кто же лучше. С началом войны времени для соперничества не осталось и все это дерьмо, что существовало между двумя подразделениями, исчезло. Они отнеслись ко мне как к брату во время совместного деплоймента.
Я пожал Джону руку и пошел в самолет, который летел в Вирджиния Бич.
На базе DEVGRU я встретил Стива и Чарли. Они пришли в мою клетку, когда я разбирал и раскладывал свое снаряжение по местам. Эскадрон возвращался с деплоймента в Афганистане. В сравнении с моей, их командировка не была такой насыщенной событиями.
Я был очень рад видеть парней, несмотря на то, что успел сродниться с ребятами из Дельты в Ираке.
«Похоже, вы были довольно заняты там», сказал Чарли.
«Когда ты летишь в Форт Брэгг вместе со своими армейскими братанами?» не смолчал Стив.
Шутки мои были слабыми, и я знал что они все говорили не всерьез. Здорово было вернуться назад.
«Ха-ха», ответил я. «Тоже рад вас видеть, ребята».
Мне поскорее хотелось очутиться на стрельбище. Просто по-другому я бы рты им не заткнул. Даже не смотря на то, что мы только что вернулись домой, расслабляться долго нам бы не дали. Две недели отдыха – это все что нам дали перед новыми тренировками. В таком режиме мы проживем почти десять лет.

Глава 5.
Лидер патруля.

В декабре 2006 года нас отправили в западный Ирак. Это был мой третий деплоймент в составе команды. Всю вторую командировку я плотно проработал с ЦРУ. Хорошо было вновь оказаться вместе с парнями, вместо того, чтобы помогать агентству планировать, и тренировать их афганских бойцов. Мы много работали с другими подразделениями, но со своими все же было лучше, ведь мы слеплены из одного теста.
Мой отряд работал вдоль сирийской границы и в нескольких самых отвратительных иракских городах типа Рамади, родного дома иракского отделения Аль Каеды. Нашей задачей было устранение высокопоставленных курьеров, которые занимались ввозом иностранных боевиков и контрабандой оружия из Ирана.
Морпехи из Аль Анбар обратились с просьбой о помощи в проведении операции по зачистке и удержании нескольких домов в деревне на границе с Сирией. Деревенька эта была безопасным раем для боевиков, несколько их лидеров проживали прямо в ее центре. План состоял в том, что мы должны были напасть на указанные дома ночью, а морпехи окружат деревню и утром освободят нас.
Даже несмотря на то, что в салоне Блек Хока яблоку негде было упасть, я не мог согреться.
С нами летела боевая собака. Обычно с ее помощью мы обнаруживали СВУ, она также помогала выслеживать боевиков. Я пытался усадить пса себе на колени, чтобы хоть как-то согреться, но собаковод, подлец такой, постоянно оттаскивал зверя к себе, натягивая поводок.
Мы высадились в пустыне, в четырех милях от деревни и было очень холодно. Прикрыв глаза от пыли, я дождался, пока вертолет улетит. Звук двигателей затихал по мере того, как борт удалялся по направлению к базе ВВС Аль Асад.
Я стоял, притопывая ногами, и растирал руки, разгоняя кровь по венам, пока народ готовился к выдвижению.
Несмотря на то, что это был мой третий визит в Ирак, все теперь было другим. Враг эволюционировал. Мы также приспосабливались, меняя тактику. Вместо того, чтобы прилететь на вертолете и высадиться прямо на цель, как мы делали раньше, мы высаживались в нескольких милях от цели и старались скрытно подойти к ней. Мы прекратили действовать по принципу «шумно и быстро», захватывая противника врасплох, и начали действовать тихо и мягко, продлевая эффект неожиданности как можно дольше. Мы могли буквально вползти в их дома, тихо пробраться в спальни и разбудить их, не дав шанса открыть ответный огонь.
Дойти до цели было нелегко, тем более холодной зимней ночью. Ветер легко продувал нашу одежду, пока мы шли пешком к деревне. Я шел впереди колонны, ведя всех за собой.
Один из самых главных уроков, который я выучил в SEAL, это была способность чувствовать комфорт в некомфортных обстоятельствах. Это было первое умение, которым я овладел в детстве, на Аляске, когда проверял ловушки, которые расставлял мой отец.
Когда мне было холодно здесь, в Ираке или во время Адовой Недели на курсе BUD/S, в своих мыслях я возвращался на Аляску. Я наяву слышал звук двигателя снегохода, на котором мы с отцом уезжали далеко от дома, в глушь аляскинской тундры, где проверяли ловушки на зверя.
Я помню свои ощущения, когда мы пробивали свой путь через свежевыпавший снег, входя в повороты как на сноуборде. Температура колебалась около нуля (около -18 градусов по шкале Цельсия, прим. перев.) и дыхание вырывалось изо рта клубами пара, который оседал, кристаллизовавшись, на одежде.
В тот день я был одет в теплый зимний комбинезон Кархатт (фирма, производящая рабочую одежду для сельских жителей, преимущественно. прим.) и зимние ботинки, на руках были перчатки. Глубоко надвинутая шапка из бобровой шкуры, сшитая матерью, прикрывала уши, лицо было закрыто шарфом, я оставил только щель для глаз. У меня замерзли ноги и руки, а в остальном было тепло. Мы ехали уже несколько часов, и я с трудом мог чувствовать ступни ног, несмотря на толстые шерстяные носки. Я старался шевелить ступнями, но толком это не помогало.
Скрючившись за спиной отца, в поисках защиты от ветра я не мог думать ни о чем другом кроме как о том, насколько замерзли мои руки и ноги. В ловушки пока попалась пара куниц, зверьков размером с кошку, но с хвостом, похожим на беличий и мягким, коричневым мехом. Мой отец обычно продавал шкурки в поселке, чтобы заработать немного денег или мама могла сшить шапки для сестер.
Пронзительный холод превратил поездку в мучение, я дрожал, и все веселье уходило из меня вместе с теплом.
Я умолял отца взять меня с собой проверять ловушки.
«Ты уверен?», спрашивал он. «Будет очень холодно».
«Я хочу поехать».
Мне хотелось провести время с отцом, а не торчать дома. Это было мужским делом, он научил меня стрелять и охотиться. Потом, когда я повзрослел, он отпускал меня на охоту или рыбалку одного. Я мог взять семейную лодку и уплыть вверх по течению реки на неделю. В своем роде, тогда я первый раз попробовал жить по правилу «Я сам себе хозяин», и мне понравилось. Опять же, мне не нужно было бы сидеть дома с девчонками.
Меня всегда тянуло из дома, мне нравилось быть на природе, только холод не любил. Я знал, что если отец берет меня с собой, мне не стоит жаловаться на холод. Однако теперь, несколько часов спустя, все чего я хотел – это согреться.
«Папа!», крикнул я, стараясь быть громче ветра. «Папа! У меня замерзли ноги!»
Отец, одетый так же как и я, в комбинезон и меховую шапку, остановил снегоход. Он обернулся и, как я представляю, увидел маленького мальчика, выстукивающего дробь зубами.
«Я замерз», сказал я.
«Осталось всего несколько ловушек», ответил он. «Как думаешь, ты дотянешь?»
Я просто посмотрел на него, не желая отвечать отрицательно. Я не хотел его подводить. Я уставился на него, в надежде, что он примет за меня решение.
«Я ног не чую».
«Тогда слезай и дуй за мной, ориентируйся на следы снегохода. Я поеду к следующей ловушке, но не буду отрываться далеко. Просто иди по моему следу и согреешься».
Я соскользнул по сиденью назад и передвинул за спину свою винтовку двадцать второго калибра.
«Ты все понял?» спросил меня отец.
Я кивнул в ответ.
Он завел двигатель и отправился к следующей ловушке, я пошел следом за ним и мне стало теплее.
Любители дикой природы платят тысячи долларов, чтобы испытать себя в условиях Аляскинской тундры. Мне же, на протяжении большей части моего детства приходилось ходить пешком далеко от дома.
В моей семье царил тот дух приключения, который практически не встречается у других людей. В пятилетнем возрасте я вместе с семьей переехал в маленькое эскимосское поселение, расположенное в глубине территории Аляски. Мои родители, миссионеры, познакомились друг с другом в Калифорнии, в колледже, и выяснили, что их вера не только обязывает нести всем слово Божье, но и позволяет попутно удовлетворить жажду приключений.
Кроме того, что он был миссионером, мой отец работал на правительство. Пост требовал наличие законченного образования в колледже, а мой отец был одним из нескольких образованных человек в городке.
Мама сидела с нами дома, помогала с домашними заданиями, воспитывала нас и не давала наделать глупостей. Я был средним по возрасту ребенком, у меня были младшая и старшая сестры. Заняться в деревне было особо не чем, так что связи в нашей семье были очень прочными. Зимы к тому же были очень суровыми, так что можно было слоняться по дому и играть на кухне в настольные игры.
Назвать городком то место где мы жили – это означает проявить к нему невиданную щедрость. Два магазинчика, небольшая школа и почтовое отделения. Ни универмага, ни кинотеатра. Зато можно было брать фильмы напрокат в одном из магазинов. «Ярким бриллиантом в короне» нашего города была взлетно-посадочная полоса. Ее размеры, кажется, позволяли принять без проблем реактивный пассажирский лайнер 737 –й серии или один из тех громадных винтовых транспортников. Этот факт превратил наш городок в основной перевалочный пункт региона. Самолеты постоянно прилетали и улетали, развозя охотников и прочий люд из Анкориджа к небольшим поселкам, расположенным по реке.
Мы жили в двухэтажном доме в тридцати метрах от реки. Из наших окон открывался роскошный вид на местную природу. Иногда, при небольшой доле везения, я мог увидеть в окно лося или медведя. Если я был не в школе, то мог быть или на охоте или на рыбалке. С детства я привык быть с оружием в лесу и нести за себя ответственность.

________________

Во время прохождения BUD/S я преуспевал в тренировках ведения боевых действий на суше, так как большой разницы между этим и моими охотами в детстве я не видел. Каждый из нас был в чем-то хорош. В воде у меня тоже получалось, однако лучше всего было на суше и на стрельбище.
Итак, попав в DEVGRU, я обычно выступал в роли лидера патруля в штурмовой группе. Этой холодной иракской ночью, четырехмильный путь до необходимой нам деревни занял четыре часа. Было почти три часа утра, когда мы прибыли на место. По мере приближения к деревне, смог разглядеть огни, горящие вдоль шоссе.
Это была пыльная дыра.
Ветер гонял вдоль улиц пластиковые пакеты, вонь нечистот из канала, прорытого вдоль шоссе висела в воздухе. В окуляры ПНВ я различал дома, одинаково зеленые сейчас. Линии электропередачи, уходящие в сторону Сирии, провисли на столбах, все выглядело запущенным, настоящий крысиный рай.
Как только мы дошли до околицы, группы начали отходить в стороны, направляясь к собственным целям. Я повел свою группу к нашему зданию. Подползя к воротам, я попробовал потянуть за ручку двери – черная тяжеленная дверь со скрипом приоткрылась. Немного открыв ее я быстрым взглядом окинул пустой двор.
В двери этого двухэтажного дома было вырезано большое окно, прикрытое богато украшенной кованой решеткой. Я видел по лучам лазеров, обшаривающих фойе, что мои товарищи смотрят в окна первого этажа.
Медленно открыв незапертую дверь дома, я замер на пороге, с карабином наизготовку. Глянув через плечо, я увидел сигнал моего напарника и, моргнув, вошел внутрь. Снаряжение было громоздким, да еще и одето поверх зимней куртки, но я все равно старался не наделать шума и двигаться по-кошачьи тихо.
«Даже думай негромко», приказал я себе.
Фойе было тесным и маленьким. На полу стоял небольшой генератор. Прямо напротив меня и справа были еще двери. Не обращая внимания на ту, что справа (ее блокировал генератор), я пошел вперед.
Чувства были напряжены до предела. Я изо всех сил пытался уловить малейшее движение впереди, пока осматривал пустую комнату. Запах керосина от кухонной плиты бил в нос.
Каждый шаг, который я делал казался мне громоподобным. Нас учили, что боевик с поясом шахида или АК может скрываться за каждой дверью, за каждой занавеской, готовый к атаке.
Занавески закрывали проход в спальни. Я ненавидел занавески, с дверьми все обстоит иначе – тогда ты чувствуешь себя более-менее защищенным. Я понятия не имел, заглянул уже кто-нибудь под них или просто ждет, когда моя тень окажется прямо перед ним, чтобы открыть огонь.
Дело подходило к завершению, эти комнаты точно не могли быть пустыми. Мы не знали, слышали ли нас боевики. Во время моего предыдущего деплоймента вместе с Дельтой, несколько из их парней были убиты на входе в дом. Они попадали в засаду – стрелок прятался за стеной из мешков с песком. Этот смертельный урок ы никогда не забывали и всегда помнили о подобной возможности, когда входили в адрес.
Я застыл на секунду или две, пытаясь спровоцировать на шум возможных нетерпеливых засадников. В комнате за занавеской горел свет и я, подняв вверх ПНВ, медленно раздвинул занавеску в стороны.
Высокий узкий холодильник стоял в углу Г-образного коридора. Я заметил приоткрытую дверь и быстро передвинулся, чтобы прикрыть это направление пока мои напарники водили в коридор, зачищая другие комнаты. Один из бойцов последовал за мной; мы открыли дверь и ворвались в спальню. Разговоров не было слышно. Все знали, что должны делать.
На полу комнаты лежали три матраса, было темно и я с трудом смог разглядеть пару глаз, уставившихся на меня из угла. Это был молодой мужчина с едва пробившейся тонкой бородой и темными глазами. Казалось, он сильно нервничал, его взгляд бегал из стороны в сторону.
То что он просто сидел и смотрел на меня, было очень странно.
Две женщины, проснувшись, лежали около дверного проема. Я немедленно начал идти к мужчине, понимая, что что-то здесь не так, потому что мужчины должны спать обычно в отдельной комнате. Проходя мимо женщин, я махнул им рукой, призывая молчать. Мужчина попытался заговорить.
«Шшшшш» прошептал я. Мне не нужно было, чтобы он перебудил тех, остальных мужчин, что могут быть в другой комнате.
Он не отводил от меня пристального взгляда. Я схватил его за руку, и дернул его вверх, сорвав с него простыню, чтобы убедиться в том что он безоружен. Придерживая мужчину у стены, я стянул простыню с женщин. Между ними лежала маленькая девочка пяти-шести лет. Ее мама прижала обняла дочь и прижала ее крепко к себе.
Я вывел мужчину в центр комнаты, зафиксировал его руки, стянув кисти гибкими пластиковыми наручниками и надел ему на голову мешок. Пока я обыскивал пленного, напарник не выпускал женщин из поля зрения. Затем я поставил пленного на колени, и сунул головой в угол. Он пытался что-то говорить, но его голос звучал глухо, так как я не давал отклониться от стены.
Наш командир заглянул в комнату.
«Что тут у тебя» спросил он.
«Один МПВ» сказал я (МПВ – мужчина призывного возраста, или МАМ - military-aged male, прим. перев.). «Но нужно еще обыскать комнату».
Я прошел в дальний угол комнаты, где увидел торчащий из-под матраса коричневый приклад АК. На куче пластиковых мешков лежала примитивная разгрузка, в которой можно переносить запасные магазины и гранаты.
«Я нашел здесь Калашников, разгрузку и гранату. Блядь!» Я так злился на себя, потому что не обнаружил оружие ранее.
Когда мы вошли в комнату, мой напарник также как я не видел ни женщин, ни оружия.
Мужчина, которого я нашел, без сомнения был боевиком, к тому же неглупым. Он спрятал свой автомат, разгрузку и гранаты недалеко, но так чтобы их невозможно было обнаружить сразу войдя в комнату.
Я хотел пристрелить этого парня просто тут, не сходя с места. Он знал правила, по которым мы вынуждены действовать, и использовал их против нас. Мы не могли пристрелить его до тех пор, пока он не начал представлять угрозу. Достань ему смелости, он мог положить нас, заходящих в дверь. Он знал, что мы в доме, видимо слышал как мы входили, и спрятался среди женщин.
После того как все комнаты зачистили, я отвел парня в другую комнату для допроса. В ее центре кучей были свалены ковры и матрасы. Работал телевизор, но на экране мельтешили помехи. Наш переводчик подошел ближе и я стянул мешок с головы задержанного. Его лицо вспотело, расширенные зрачки сузились, привыкая к свету.
«Спроси его зачем ему разгрузка и гранаты» сказал я переводчику.
«Я здесь в гостях», ответил мужчина.
«Почему ты спишь вместе с женщинами и ребенком? Гости не спят вместе с женщинами».
«Одна из них моя жена».
«Ты же сказал что ты здесь в гостях», сказал я.
Таким образом мы общались еще минут тридцать. Он постоянно путался в своих словах, так что на следующее утро мы отдали его морпехам.
Это было изнурительно, подобные миссии следовали одна за другой. Система работала так: «поймал-отпустил». Мы упаковывали их, но через несколько недель боевики вновь оказывались на улице. Я был уверен, что боевик, которого мы нашли сегодня, скоро будет отпущен. Убрать их навсегда с улиц можно было только убив каждого.
Позднее от старейшин деревни мы узнали что мужчины, включая того что я нашел сегодня, были частью повстанческой ячейки, которая перемещалась от дома к дому. «Мой» парень отлучился той ночью повидаться с женой, а троих его подельников пристрелили в перестрелке мои коллеги. Напарникам повезло застать гадов врасплох и те не успели среагировать. Наша группа обнаружила стрелковое оружие, мины и взрывчатку для СВУ в том доме.
После зачистки целей мы обыскали большинство домов в деревне. В одной из спален в сушилке я нашел целую кучу бюстгальтеров, вытащил один самый симпатичный и сунул в карман штанов «на потом».
Снаружи эхом гуляло «вуп-вуп-вуп» от громадного СН-53 морской пехоты. Всходило солнце, и мы заняли оборонительные позиции в соседнем доме. Было холодно. Всегда кажется, что утро – самое холодное время суток.
Я посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы увидеть две серые туши, которые так похожи на большие школьные автобусы, что пролетали надо мной. Вертолеты совершили поворот на девяносто градусов и сели за деревней, в северу от линий электропередачи. Рампы откинулись и наружу выбежали морпехи, прямо как в рекламе, что все мы видели по телевизору.
Мой командир протопал мимо, чтобы связаться с морпехами, так как нам нужно было сворачиваться и лететь домой.
«Ты видел их командный пункт?»
«Я думаю, что вон там, дальше по дороге», сказал я, указывая на группу людей с торчащими во все стороны антеннами.
Пока он проходил мимо, я выудил из кармана бюстгальтер и прицепил его к антенне рации, что была закреплена на спине командира. Когда тебе холодно и ты устал, подобная вещь может поднять настроение. Он шел мимо морпехов, и я видел как парни пялились на него, некоторые откровенно ржали.
«Слушай, где ваш командный пункт», спросил командир морпеха, стоящего ближе всех.
Тот показал дальше вдоль дороги.
«Сэр, у вас со спины свисает лифчик».
«Ага, даже не сомневаюсь», сказал тот. «Постоянно одно и то же».
Пока мы шли к вертолету, я заметил что-то периферийным зрением у себя за спиной. Это был еще один лифчик. Какой-то умник прицепил его к резаку, который был размещен у меня на спине.

_____________

Прикалывались в команде все и всегда. Это был стиль жизни.
Шутки откалывались так часто, что в итоге в эскадроне сделали схему, которая объединяла всех подозреваемых злостных шутников. Подобные схемы мы использовали чтобы отслеживать террористов. Имена всех были составлены в пирамиду, на вершине которой был самый-самый. Фил, мой командир в то время.
Фил был во Флоте всегда. Он закончил Зеленую команду когда я прошел BUD/S, оставил на время DEVGRU и присоединился к Leap Frogs, флотской команде парашютистов - спортсменов. Также он служил в качестве парашютного инструктора, пока не вернулся обратно в команду.
Я познакомился с Филом в первые дни моего пребывания в эскадроне и сразу почувствовал к нему распололжение. Он провел несколько командировок в качестве штурмовика, затем возглавлял кинологическую группу перед тем как стать моим командиром.
Фил был отличны шутником, наверное даже лучшим. Однажды я зашел к себе в «клетку» и увидел, что шнурки на всех правых ботинках каждой пары разрезаны. Доказательств против Фила у меня естественно не было. Я знал, что у него есть пара мощных магнитов, которыми можно было размагнитить чьи-нибудь кредитные карты, не доставая их из портмоне. Как-то раз он засыпал все мое снаряжение блеском. Я не помню, сколько подсумков и кителей мне пришлось поменять, потому что проклятый розовый блеск намертво забился в липучки-велкро и прочно обосновался среди затяжек на ткани.
Когда все затихало, он подливал масла в огонь.
«Ну ладно, кто разыграл меня» орал он, входя в комнату.
Мы все знали, что он сам себя разыгрывал. Ему было скучно, и Фил жаждал развязать новую войнушку.
Иногда парни отплачивали ему. Как-то раз вечером в пятницу, выйдя все вместе на стоянку, мы обнаружили машину Фила высоко в воздухе. Одна из его жертв, до сих пор так и непонятно кто, достойно отплатила своему обидчику, подняв машину вилами погрузчика вверх, да так и оставив ее.
Один из самых продолжительных розыгрышей заварил Фил. Если мы не были в командировке, мы тренировались на всей территории США. Тем вечером мы были в Майями, тренировались в условиях городской застройки. По расписанию должны были приступить к CQB в старом заброшенном отеле, как раз начинало смеркаться.
Перед началом тренировки Фил вместе с полицейским, который должен был гонять зевак, вошли внутрь, проверить что там никого нет. Мы не хотели начать тренировку и перепугать какого-нибудь бомжа. В то время Фил все еще работал кинологом.
Они прошли по холлу, Фил заглянул в первую комнату и увидел, что что-то торчит в стене, в дыре в гипсокартоне. Это был гигантский черный двенадцатидюймовый дилдо. Надев резиновую перчатку, Фил выковырял эту штуковину из стены и потащил к выходу.
«Смотрите, что я нашел!» крикнул он нам, размахивая этой хреновиной у себя над головой.
«Убери эту штуку от меня», сказал я, пятясь спиной назад пока хрень раскачивалась вперед назад в его руке.
Очистив гостиницу, мы начали тренировку и закончили ее когда солнце практически село. После того как я запихал свое снаряжение в багажник прокатного автомобиля, я без сил рухнул на водительское сиденье. Не успев завести двигатель, я заметил, что что-то прикреплено к рулевому колесу.
«Фил!», заорал я, практически выпрыгнув из машины в стремлении оказаться от мерзости подальше.
Я оглянулся, Фила не было. Он уже покинул место преступления.
Дилдо был прикреплен к рулю, занимая позицию от «девяти часов до трех». Я срезал его с руля и сунул в первую попавшуюся сумку со снаряжением в чью-то каску. Обретенный дилдо получил имя Посох Силы, и потом на несколько месяцев пропал без вести. Мы забыли о нем до той поры когда проводили в Вирджиния Бич тренировки с использованием противогазов.
Поскольку одной из задач DEVGRU является охота за оружием массового поражения, зачастую мы тренируемся в килл-хаусе в полностью одетых костюмах химзащиты. К противогазу нужно привыкнуть, а мы должны чувствовать себя комфортно, находясь в них продолжительное время.
Был конец дня, м все собрались в командной комнате чтобы пропустить по пиву. Я вошел внутрь и подошел к холодильнику, взял себе пиво, сковырнул крышку и сделал первый, самый долгий глоток. Развернувшись, я увидел что народ толпится вокруг стола для совещаний.
«Вот срань», сказал кто-то.
«Не может быть, это же не он, правда?»
Я подошел к столу и увидел снимок Полароидом, приклеенный к листу бумаги. На нем был Посох Силы, свернувшийся кольцом внутри чьего-то противогаза. Как только я увидел фото, мой желудок рванулся к горлу. Я понятия не имел, где побывал Посох и что он видел до того, как Фил схватил его, а теперь он мог побывать в моем противогазе. В противогазе я сегодня провел несколько часов. Я пытался разглядеть, кому принадлежит противогаз со снимка, но снято было специально так, чтобы ничего нельзя было понять. В ту минуту, Посох Силы побывал в противогазе каждого из нас, и никто не хотел рисковать.
Вслед за толпой я рванул к снабженцам и поменял противогаз на новый. В очередной раз, Посох Силы пропал без вести на несколько месяцев.
На нашей кухне всегда была еда, парни приволакивали большие банки с крендельками и прочим перекусом из Костко. Однажды в командной комнате появилась большая банка с крекерами в виде зверюшек. Жменя за жменей, крекеры начали исчезать из банки. Парни, грызущие крекеры выходили из комнаты в свои «клетки» или на стрельбища.
Одолев полбанки мы нашли еще один снимок Полароидом. В этот раз Посох Силы стоял воткнутый в банку с крекерами-зверюшками.
До сегодняшнего дня я не могу их есть.
Я не знаю, подозревали ли Фила. Я знаю, что он нашел Посох, но кто распоряжался им далее, не ведаю по сей день.