ГЛАВА 7 Презренный и отверженный

Гарри постучал в дверь хижины, но ему никто не ответил. Он немного постоял в ожидании, затем толкнул массивную дубовую створку, но она оказалась заперта. У гриффиндорца похолодело все внутри, ведь он так рассчитывал, что хотя бы великан не прогонит его. Неужели даже добряк-лесничий отвернулся от него и закрылся в своем доме, отгородился от «грязного пидора», не желая с ним общаться? Поттер в надежде постучал еще раз, прислушался, а затем медленно опустил руку. Изгнанный гриффиндорец развернулся и хотел уже тащить чемодан обратно к школе, чтобы обратиться за помощью к Дамблдору, но внезапно вспомнил, что Хагриду совсем недавно разрешили преподавать младшим курсам «Уход за магическими животными», и великан в этот момент мог давать уроки где-то недалеко от дома, показывая детям маленьких единорожков, или уйти в лес, чтобы повидаться с пауком-людоедом Арагогом, а возможно, лесничий в это время помогал профессору Стебль, раскидывая драконий навоз на грядках. Великан мог быть занят своими делами, и от этой мысли у Гарри немного отлегло от сердца. Если дверь закрыта, это еще не говорит о том, что Рубиус Хагрид оказался такой же сволочью, как Рон Уизли.

При воспоминании о произошедшем в гриффиндорской гостиной Поттер присел на чемодан и дотронулся ладонью до щеки. Его лучший друг, с которым он вырос и не один раз рисковал жизнью, плюнул ему в лицо, и теперь Гарри казалось, что на этом месте у него горит позорное клеймо, выжженное каленым железом. Предательство друзей причиняло такую же боль, как и коварство слизеринцев. Поттер никогда не думал, что их дружба закончится именно так. Рон был для него как брат, а теперь Гарри вдруг понял одну простую вещь — все это время Уизли, всегда мечтающий об известности и популярности, готов был терпеть роль второго плана в качестве друга великого Гарри Поттера, лишь бы самому купаться в лучах его преувеличенной славы. А теперь, когда переменчивая фортуна отвернулась от «Избранного», Рон первый же бросил в него камень и плюнул в лицо, отрекаясь от их дружбы. Поттер не ожидал получить такой подлый удар в спину от лучшего друга, да и Гермиона теперь преднамеренно избегала его, хотя он так рассчитывал на ее поддержку и понимание. Всегда рассудительная и справедливая, она должна была поверить ему и поддержать в эту трудную минуту, но девушка, выбирая между любовью и дружбой, выбрала первое. Гарри ее не осуждал, он и сам ради Джинни принес себя в жертву. Рон для Гермионы стал возлюбленным, а он был всего лишь другом… бывшим другом.

Парень поднялся с чемодана и медленно побрел к опушке леса, где у Хагрида за высокой изгородью располагался загон для магических животных. Сейчас там находился гиппогриф Клювокрыл, которого после гибели Сириуса возвратили Хагриду. Так как обвинения с магического зверя так и не сняли, великан называл его теперь Махаоном, для конспирации, чтобы никто не догадался. Гиппогриф был в кожаном ошейнике, к которому крепилась длинная, толстая цепь, приделанная к вбитом в землю столбу. Рядом с изгородью на дереве были развешаны тушки хорьков, коими Хагрид кормил своего любимого питомца. Гарри снял с ветки одну тушку и медленно подошел к загону. Волшебный зверь повернулся в его сторону, рассматривая оранжевыми глазами. Поттер знал, что при зрительном контакте с гиппогрифом нельзя моргать, животное этого не любит и не доверяет тем, кто часто моргает. Гриффиндорец, продолжая смотреть в упор на магическое существо, медленно поклонился ему, не отрывая взгляда и не мигая, хотя глаза уже начали слезиться. Гиппогриф внимательно следил за парнем, а затем благородное животное склонило величественную голову в ответном поклоне. Гарри перемахнул через изгородь, подошел к зверю и осторожно погладил по серебристо-серому оперению.

— Привет, Клювик, — сказал Поттер. — Хочешь хорька слопать? — добавил он, грустно улыбнувшись, и бросил гиппогрифу тушку.

Острым, как меч, и крепким, как сталь, клювом магическое существо поймало мертвого зверька и, разодрав его на кровавые куски, тут же проглотило.

— Если бы я только мог так же порвать «хорька», — задумчиво произнес Поттер, но тут за его спиной послышались громкие шаги великана.

— Гарри! — громогласно поприветствовал его Хагрид. — А я думаю, кто это ко мне, значится, пожаловал, глядь, а это ты!

Гриффиндорец поклонился Клювокрылу на прощание, а затем снова легко перепрыгнул через изгородь и подошел к великану.

— Э-э-э… привет, — не совсем уверенно произнес парень, не зная с чего начать, а затем на одном дыхании выпалил: — Можно-я-у-тебя-немного-поживу-но-если-ты-против-я-пойду-еще-куда-нибудь-у-меня-в-запасе-есть-парочка-мест-где-можно-остановиться!

— Куда это ты собрался, Гарри? А ну пойдем в дом, чайку попьем с печеньицем, я сам на прошлой неделе испек, — добродушно пророкотал лесничий, дружески хлопнув своего гостя по плечу так, что у того на какое-то время рука потеряла чувствительность.

— Спасибо, Хагрид, — поблагодарил Поттер, потирая ушибленное место. — А я шел мимо и подумал, отчего бы не зайти… э-э-э… на чай…

— Это значится все твои вещички, что ли? — прервал его великан, подойдя к двери, и легко подхватил тяжеленный чемодан, как будто это была пушинка.

– Угу, — кивнул бывший гриффиндорец и прошел следом за лесничим в открытую дверь.

Хагрид, как радушный и заботливый хозяин, начал суетливо хлопотать — вытащил из огромного дубового шкафа печенье и принялся заваривать чай в огромном чайнике, а затем налил кипяток в синюю кружку с белым горошком.

— Ты ешь, Гарри, голодный наверное, — душевно произнес сердобольный великан, пододвигая к парню и кружку, и тарелку с печеньем собственного приготовления.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Поттер и попытался осторожно надкусить громадный пряник — отказываться сразу же от угощения, придя в чужой дом с просьбой пожить неопределенное время, было очень невежливо и могло до глубины души огорчить и обидеть хозяина. Гарри, понимая, что рисковать зубами глупо, но отказываться нельзя, принялся макать выпечку в чай, в надежде, что после таких манипуляций она, наконец-то, размягчится и станет съедобной.

— Значится, они тебя турнули? — сочувственно поинтересовался Хагрид.

Парень кивнул головой, подтверждая факт своего изгнания.

— Не хорошо это как-то… — печально вздохнул великан, пододвигая к своему гостю здоровый бутерброд с копченым мясом горностая. — Даже если ты маленько не того, разве ж можно с вещами на улицу?

Поттер поперхнулся чаем и начал громко кашлять, слезы выступили на глаза. Хагрид принялся заботливо хлопать парня по спине, отчего тот чуть не прикусил язык.

— Я наоборот того, Хагрид, — выдавил из себя Гарри, откашлявшись. — В смысле, я нормальный парень, как все!

– Ну, дык, ясное дело… кхе-кхе… — смутился лесничий, потупившись в пол.

— Я не педик! — воскликнул гриффиндорец. — Хагрид, хоть ты мне поверь! — он со злостью отодвинул массивную чашку, расплескивая чай на стол, и, резко встав со стула, начал ходить по комнате.

— Гарри, ну ты того… этого… шибко не злись. Разве ж я не понимаю, — наблюдая за своим гостем, виновато произнес великан.

— Они все поверили «хорьку» и его дружкам, а не мне. Они все думают, что я извращенец и грязный пидор! — продолжая зло вышагивать от одной стены до другой, возмущался Поттер.

Хагрид виновато наблюдал за парнем, который, наконец-то, позволил своим эмоциям выплеснуться наружу.

— Рон Уизли — сволочь, гад, мразь! — пнув кресло, на котором спал Клык, зло произнес Гарри. — Он был моим лучшим другом, он должен был поверить мне, а не им! А он, сукин сын, сказал, что у него нет друзей среди педиков! — Поттер в сердцах отвесил креслу еще одного пинка, волкодав поднял голову и недовольно зарычал. — Сукин сын — это не ты, Клык, а Уизел, — уточнил гриффиндорец, глянув на пса. — Хагрид, они оболгали меня, оклеветали, все было не так, они принудили меня к этому, а теперь говорят, что я сам, как будто я сплю с парнями! Но это неправда, у меня вообще ни с кем до этого не было, это в первый раз, ты должен мне верить! — Поттер снова присел на край огромного стула и посмотрел на лесничего.

– Дык, разве ж я тебе не верю, Гарри? Я так сразу и сказал, что не может такого быть, чтобы наш Гарри и вдруг энтот…тьфу, даже стыдно вслух произнести.

— Хагрид, Рон сказал, что из Министерства комиссия приедет, будут разбираться. Они все думают, что я аморальный тип и могут исключить меня из школы за развратное поведение, — Поттер слегка закусил губу и потупил взгляд. — Приедет эта жаба Амбридж, а Попечительский Совет возглавляет папашка Малфоя, и он сделает все, чтобы отмазать своего белобрысого уебка и замять эту историю. Хагрид, они точно выпрут меня из Хогвартса, и мне придется вернуться к Дурслям, а дядя Вернон спит и видит, чтобы отправить меня в школу святого Брутуса для неисправимых подростков с криминальными наклонностями. А я не хочу туда, Хагрид, это же тюрьма для малолеток! Я не поеду к Дурслям! — с отчаянием воскликнул парень. — Хогвартс мой дом, а если они выгонят меня отсюда, мне некуда больше идти.

— А живи у меня, Гарри, — приобняв своего гостя, произнес расчувствовавшийся великан. — Да хоть сто лет здесь живи, отсюда они не посмеют тебя выгнать. Да и Альбус Дамблдор не допустит, чтобы тебя из Хогвартса того… Не выгонят они тебя, не посмеют.

— Еще как посмеют, — мрачно ответил гриффиндорец. — И директор мне тоже не верит, он думает как все, он сам сказал, что я «всегда был необычным мальчиком». Черт, знаешь Хагрид, как паршиво от всего этого, когда друзья предают, а все вокруг презирают и ненавидят.

— Я тебя понимаю, Гарри, — грустно произнес великан. — Ты же знаешь, меня ведь тоже того, пятьдесят годков назад. Обвинили, что это я чудовище выпустил из Тайной комнаты, которое на учеников нападало. Да что я тебе рассказываю, сам все знаешь. Меня ведь тоже ни за что из школы исключили и колдовать запретили. Но тебя-то они не посмеют прогнать из Хогвартса.

— Амбридж еще в прошлом году добивалась моего исключения, — сказал Поттер. — Только тогда у нее ничего не вышло, но на этот раз она своего случая не упустит, отыграется за все, сучка.

— Ну ты, сынок, шибко не переживай, даже если тебя и того, директор тебя в обиду не даст. Да и запретить тебе колдовать никто не посмеет, потому что есть пророчество, и только ты сможешь победить Сам-Знаешь-Кого. Так что палочку твою они не сломают.

— Палочку, может, и не сломают, — безнадежно ответил Гарри. — Только им всем выгодно обвинить в случившемся меня одного и побыстрее прикрыть эту историю. Я не сомневаюсь, что они сделают все, чтобы отделаться от меня.

— Альбус Дамблдор не допустит такой несправедливости! — ударил кулаком по столу великан.

– Угу, — пессимистически отозвался Поттер. — Так я у тебя поживу? — добавил он. — А то я соврал, что у меня есть еще пара мест, не к кому мне больше идти.

— Живи, сколько влезет, — утирая глаза огромным грязным носовым платком, ответил лесничий, всплакнув, а затем, уже не сдерживаясь, уткнулся в платок и громко зарыдал: — Нашли кого обидеть, сиротинку несчастную!

Гарри задвинул чемодан под диван и угрюмо уставился на пылающий в камине огонь, пытаясь не обращать внимания на душераздирающие причитания великана.

***

Полночи Поттер не мог уснуть, раз за разом переживая события прошедшего дня, когда ему с трудом удалось вырваться от хаффлпаффских подонков и потом столкнуться с очередным предательством друзей в Гриффиндоре. Да и мощные раскаты храпа Хагрида не способствовали тому, чтобы беззаботно погрузиться в объятия Морфея. Уже на рассвете Гарри наконец-то заснул, но вскоре был разбужен Клыком, который, поставив мощные лапы ему на грудь, стал самозабвенно вылизывать лицо, обслюнявливая щеки. Поттер недовольно забурчал, переворачиваясь на другой бок, но огромный волкодав принялся теребить его за ухо, а потом начал заливисто лаять.

— Ладно, ладно, я встаю, — простонал гриффиндорец, с трудом поднимаясь с дивана.

Снаружи слышалось жизнерадостное пение Хагрида, Клык, весело повизгивая, уже стягивал с Гарри большое лоскутное одеяло, и ничего не оставалось, как, обув кроссовки на босу ногу и накинув куртку поверх майки, выйти из хижины.

— Ты проспал первый урок, — приветливо помахав ему рукой, весело сообщил лесничий. — Но я не стал тебя будить, дай, думаю, парень поспит чуток.

— Я и не собирался туда идти, — зевая, ответил Поттер. — У меня первая лекция по расписанию — Заклинания совместно со Слизерином, — гриффиндорец подошел к большой бочке, наполненной дождевой водой, и начал умываться, сгоняя с себя остатки сна.

— Гарри, иди сюда, познакомься с Зубастиком, — позвал его великан, когда парень закончил с утренними водными процедурами.

Хагрид стоял возле большого, сколоченного из грубых досок ящика и заглядывал туда, умильно улыбаясь. Поттер, по пути споткнувшись о небольшую тыкву и, ругнувшись сквозь зубы, подошел и заглянул внутрь.

— Ну что… красава, — протянул гриффиндорец, рассматривая содержимое ящика. — И что это за урод такой? — поинтересовался он, глядя на маленькое лысое и голое существо без всяких половых признаков, с огромным зубастым ртом, когтями и хвостом, которое сидело на застеленном соломой дне и пожирало здоровую тыкву.

— И вовсе это не урод, — слегка обиженно ответил великан. — Это троглодит и зовут его Зубастик. Кажется, он рад с тобой познакомиться.

Существо в этот момент вгрызлось всей мордой в овощ и громко зачавкало.

— А пожрать он не дурак, — заметил Поттер, рассматривая уродца в ящике.

— Троглодиты, они все такие, очень прожорливые. Только этот совсем еще маленький.

— Представляю что будет, когда этот урод подрастет. Будет жрать, как мой кузен Дадли, — хмыкнул Гарри. — И где ты только таких красавцев находишь, Хагрид? — снова зевая, поинтересовался парень.

— Дык… обычно троглодиты обитаются на помойках или там, на кладбищах, к примеру. А Зубастика я нашел в пещере в лесу. Брошенный он, Гарри, сиротинушка, как и ты.

Поттер недовольно поморщился — он терпеть не мог, когда великан заводил эту песню про его сиротство.

— Избавился бы ты от него, Хагрид, пока никто не узнал, какого засранца ты здесь прикармливаешь. Не думаю, что тебе разрешат держать троглодита, который обитает на кладбищах и питается человеческими останками.

— Гарри, ну ты же никому не расскажешь про Зубастика? — взволнованно спросил лесничий.

— Я то не расскажу, — Поттер, с трудом сдерживая очередной зевок, зябко поежился. — Только все равно какая-нибудь сволочь застучит… Слышь, Хагрид, у тебя ничего поесть не найдется, или Зубастик уже все сожрал? А то в Большой Зал идти не хочу, да и поздно уже для завтрака.

— Ну как же не найдется! — радостно воскликнул великан. — Хочешь бутерброд с жабьей икрой? — предложил он.

— Э-э-э… А может, лучше чай с печеньицем? — с надеждой спросил Гарри. — Я всегда любил твою выпечку… А жабью икру ты лучше троглодиту, ему самое оно, — добавил парень и вслед за бодро шагающим Хагридом поплелся обратно в хижину.

***

В этот день Гарри прогулял Заклинания и Травологию — лекции, которые проходили совместно со слизеринцами. Гриффиндорец не собирался идти и на Зельеварение, и, сидя на изгороди, задумчиво кидал Клювокрылу тушки хорьков, но вдруг получил сову с письмом-громовещателем от профессора МакГонагалл. Декан гневно сообщала ему магически усиленным голосом, что за его отсутствие без уважительной причины на лекциях Гриффиндор лишается пяти баллов, а ему надлежит немедленно явиться в школу и начать посещать уроки согласно расписания. Гарри было наплевать, сколько баллов по его вине теперь потерял Гриффиндор, да хоть все. Как назло, следующую лекцию читал профессор Слизнорт и чтобы попасть на нее, необходимо было спуститься в проклятые слизеринские подземелья. Переодевшись в школьную форму, Поттер медленно побрел в сторону замка, а услышав звонок на урок, не очень-то поспешил к его началу. Переждав, пока все учащиеся разойдутся по аудиториям и коридоры опустеют, Гарри начал спускаться в ненавистные подземелья, с опаской поглядывая по сторонам и держа наготове палочку, с намерением в любой момент запустить проклятием в каждого, кто попытается напасть на него. Но коридоры слизеринских подземелий были пусты, как и в тот вечер. Дойдя до лаборатории Зельеварения, Поттер постучал, но, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь и вошел. Слизнорт, взмахнув палочкой, написал на доске тему урока и название зелья, которое ученикам предстояло сварить.

— Простите, сэр, я опоздал, — промямлил Гарри, закрывая за собой дверь.

Зельевар, всегда относящийся к нему с назойливым обожанием и восхищением, на этот раз сдержанно кивнул головой, и, не произнеся ни слова, отвернулся к доске.

- Фи, а что этот говёный пидор здесь делает? — послышалось с последней парты.

Поттер проигнорировал оскорбительную реплику и прошел в класс в поисках свободного места. На Зельях ученики садились за парты по четыре человека, и Гарри, увидев стол, за которым находились его сокурсница Ромильда Вейн и равенкловцы Терри Бут и Майкл Корнер, направился туда, чтобы расположиться рядом. Он не удивился, когда увидел, что его место рядом с Гермионой и Роном уже занято.

- Эй, Потти, у нас есть место. Иди к нам, отсосёшь! — снова раздалось с последней парты, за которой вдвоем сидели Драко Малфой и Блейз Забини. Манерный «гаденыш» ехидно захихикал на реплику своего белобрысого приятеля.

Гарри подошел к свободному месту, но только он отодвинул стул и присел, как Ромильда, Терри и Майкл собрали свои вещи — учебники, котлы, весы для отмера ингредиентов, сумки, и, нагруженные всем этим, направились к другим столам. Студенты начали тесниться, сдвигая свои вещи, чтобы освободить для них место. Поттер остался сидеть в одиночестве. Все это происходило посреди урока — отодвигались стулья, гремели котлы, студенты переговаривались вполголоса, с последней парты раздавались оскорбительные реплики «змеенышей», а Слизнорт, делая вид, что ничего не замечает, продолжал громко разглагольствовать:

— Сегодня вы научитесь варить Зелье Невидимости. Изобретатель — Мазек Горет. Дата первого использования — тысяча пятьсот сорок первый год. Надо сказать, судьба Мазека довольно-таки плачевна. С ним произошёл несчастный случай во время испытания зелья, которое, по сути, очень опасно. Испытатели всегда подвергались различного рода неприятностям, связанным, как правило, с побочными действиями или с огромной магической активностью данного состава.

Гарри раскрыл учебник и уткнулся в книгу, чтобы не видеть насмешливых и презрительных взглядов собравшихся в аудитории. Кто-то швырнул в него скомканным листом пергамента, раздались смешки и шушуканье, но Слизнорт повысил голос и продолжил:

— А теперь о содержимом. Некоторые составляющие для зелья очень редки и даже поставлены под угрозу исчезновения, а поэтому находятся под защитой Министерства Магии. Достать их нелегко, а кое-какие компоненты на волшебном рынке непристойно дороги. И есть еще одна трудность — зелье не может быть использовано всеми, следовательно, не может быть продано. Оно делается только для одного человека за раз, — зельевар сделал паузу, а затем продолжил: — Естественно, в учебных целях вы будете готовить зелье из дешевых и доступных аналогов. Эффект, конечно, будет не таким, но принцип изготовления станет вам ясен, — профессор взмахнул палочкой, и на доске вместо темы появился список компонентов:

• Пыльца только что распустившегося цветка Престарелого Греховника — 19 г.

• Живой корень Столетнего Дуба — 152 г.

• Лепестки Пряного Шушера — 5 шт. по 27 г.

• Гной Бубонтюбера — 255 мл.

• Слезы Валганки — 22 мл.

• Аквамарин — 4 г.

• Связующее звено — родниковая вода.

Гарри достал из сумки набор ингредиентов и начал выставлять на парту необходимые, сверяясь с записью на доске, как вдруг с последней парты в него снова швырнули комком пергамента, норовя попасть в голову, кстати, весьма результативно. Опять раздалось гнусное хихиканье и довольно громкий шепот, который был слышан во всей аудитории:

— Говеный пидор, иди сюда, мне не терпится засадить себе. Иди, хуесос, возьмешь за щеку. Suse ma bite (Отсоси мой хуй /фр./). Хули ломаешься, тебе же это нравится, Потти! Вставим тебе в две дырки, задрот гриффиндорский.

Гарри развернул скомканный пергамент и увидел похабную анимационную карикатуру, на которой он делал минет Хагриду. Увидев, что Поттер рассматривает рисунок, слизеринцы заржали и отпустили в его адрес еще несколько пошлых оскорблений, соревнуясь друг перед другом в остроумии. Гриффиндорец отложил бумажку, взял банку с гноем Бубонтюбера, медленно свинтил крышку и, не оборачиваясь, швырнул ее в конец класса, туда, откуда доносились издевательские смешки и оскорбления слизеринских ублюдков. Банка разбилась об стену, забрызгав сидящих за последней партой Малфоя и Забини отвратительным зеленым гноем и осыпав их осколками стекла.

— Поттер, блядь, сволочь! Enfant de pute (Сукин сын /фр./)! Защеканец ебаный! Brutto bastardo! (Грязный выблядок /ит./), — раздалось с задних рядов, а Слизнорт в этот момент спросил:

— Итак, я надеюсь, у вас на столе все готово?

— Простите, сэр, но у меня нет гноя Бубонтюбера, — скромно произнес Гарри, подняв руку.

Идя по коридорам, Поттер даже не старался скрыть своего намерения запустить проклятием в любого, кто попытается напасть на него. Оскорбления и насмешки не прекращались, но, видя палочку в сжатой руке гриффиндорца, студенты не спешили нападать на него, как в день выхода из больницы. Попыток избить или опустить «грязного пидора» пока никто не предпринимал, но Гарри был уверен, что его травля на этом не закончилась. И он не ошибся. В то время, когда он направлялся на урок Трансфигурации, путь ему преградили бывшие друзья Рон Уизли, Дин Томас и Симус Финниган.

Гарри остановился, крепко сжимая в руке палочку, и негромко, но отчетливо произнес:

— Дайте пройти.

— Слышь, Поттер, а почему на тебе до сих пор гриффиндорские цвета? — спросил Рон. – Я, как староста нашего факультета, считаю, что тебе пора бы поменять расцветку на более соответствующую твоей, гы-гы, ориентации.

Рыжий взмахнул палочкой, и, покраснев от напряжения, применил одно из невербальных заклинаний, которые всегда давались ему с трудом, но на этот раз ему удалось, и отвороты мантии Гарри из красных стали ярко-голубыми, а вышитый герб Гриффиндора на груди трансформировался в надпись «Педик».

— Фините Инкантатем, — произнес Поттер контрзаклятие, отменяющее наложенные Роном чары, и мантия снова приобрела первоначальный вид. — Это Гермиона научила тебя этому заклинанию? — спросил Гарри своего бывшего друга.

— Думаешь, что я такой тупой? — краснея от злости, запальчиво воскликнул Уизли.

— Не думаю, а знаю, — ответил Поттер.

Рон направил на Гарри палочку, но реакцией и скоростью он никогда не мог соперничать со своим другом.

— Экспеллиармус! — воскликнул Поттер, и мощным заклятием гриффиндорцы были обезоружены и отброшены в конец коридора. Оглушенные ударом об стену, они упали на пол. Гарри сделал короткий резкий взмах и мысленно произнес: «Левикорпус». Сверкнула яркая вспышка и его бывшие приятели, громко закричав, были подброшены в воздух и, перевернувшись, повисли под потолком вниз головой, как будто их за щиколотку подвесили на невидимый крюк.

— Поттер, твою мать, прекрати! — закричал Симус Финниган. — Немедленно отпусти меня, хуесос слизеринский.

— Как скажешь, Финниган, — зло произнес Гарри и добавил: — «Либерокорпус», направляя палочку на парня, висящего вниз головой.

Еще раз сверкнуло, и Симус с высоты рухнул на пол, разбив колено, и зашипел от боли, схватившись за ушибленное место.

— Я не обещал, что посадка будет мягкой, — продолжая направлять на Симуса палочку, усмехнулся Поттер, а затем резко взмахнул ей снова, произнося: — «Левикорпус», и Финниган опять повис под потолком вниз головой. — Не становитесь у меня на пути, — сказал Гарри.

Подняв с пола сумку с учебниками и перебросив ее через плечо, парень направился в аудиторию Трансфигурации, не обращая внимания на вопли и угрозы, доносившиеся сверху. Свернув за угол, Гарри увидел, как привлеченный криками зловредный полтергейст Пивз, жизнерадостно улюлюкая, несся в направлении раздающихся воплей. Сорвав на ходу со стены большой плакат со своим изображением и надписью «Пидорам не место в Хогвартсе», Поттер зашел в класс и закрыл за собой дверь, чтобы звуки из коридора не доносились в аудиторию.

Он сразу же увидел Гермиону, сидящую в одиночестве, и не долго думая, направился к ней. Присутствующие в классе гриффиндорцы сразу же зашептались, но профессор МакГонагалл, повышая голос, произнесла:

— Тема сегодняшнего урока — Мортимагия — превращение человека в предмет.

— Мне надо с тобой поговорить, Герми, — тихо прошептал Поттер, склоняясь к уху подруги.

— Не сейчас, Гарри, — так же тихо ответила девушка, склоняясь над пергаментом.

— Ты избегаешь меня! — зло зашептал парень, тоже разворачивая свиток и делая вид, что собирается конспектировать лекцию.

— Рон прицепился ко мне, как хвост, — ответила Гермиона, обмакнув перо в чернильнице.

— Твой хвост сейчас висит под потолком вверх тормашками, — сказал Поттер. — Так что выслушай меня, пожалуйста. Герми, я не виноват. То, в чем меня обвиняют… это ложь. Ты должна мне верить! — громко прошептал гриффиндорец.

— Мистер Поттер! Прекратите болтать на уроке! — сделала замечание МакГонагалл и, выдержав паузу, продолжила:

— Обучение мортимагии не только длится достаточно долго, но и связано с психологическими барьерами. Страх не вернуться из трансфигурированного состояния может сильно затруднить ситуацию. Очевидное преимущество Мортимагии — это возможность в любой момент спрятаться, замаскировавшись под предмет. Причины могут быть самыми различными: от стремления побыть в одиночестве или имитировать свою гибель, до желания подслушать что-нибудь. Но и здесь часть преимуществ утрачивается по той простой причине, что далеко не все маги способны вернуть себя из трансфигурированного состояния сами. Но в этом выборе — стать мортимагом — не обязательно доминируют рациональные побуждения. Многие воспринимают это как возможность проверить себя, понять рамки своих возможностей.

— Гермиона, скажи, ты мне веришь? — схватив руку девушки и крепко сжав, произнес Гарри, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появились Рон, Дин и Симус — растрепанные, взъерошенные, и злющие, как черти.

— В чем дело, господа? — прервав лекцию, холодно поинтересовалась профессор Трансфигурации. — Я не люблю, когда студенты опаздывают на мой урок. А вы имели наглость задержаться почти на полчаса. Как староста моего факультета, вы подаете дурной пример для остальных студентов, мистер Уизли. Попрошу объяснить, чем вызвано это опоздание.

– Мэм, мы… это… — краснея и заикаясь, начал Рон, но его поддержал находчивый Симус Финниган. — Это лестница, мэм, она свернула не туда, и Пивз преградил проход. Мы вынуждены были идти дальними коридорами. Это непредвиденная задержка, мэм, — произнес Симус, а Дин закивал в знак подтверждения того, что все так и было.

— Что-то в последнее время одна беда с этими лестницами. Очень часто они стали сворачивать не в том направлении, не так ли, мистер Поттер? — сказала МакГонагалл, взглянув на Гарри.

— Э-э-э… — отозвался тот, под пристальным ненавидящим взглядом Рона не придумав ничего лучшего в ответ своему декану.

— Займите свои места, господа, — холодно произнесла профессор, и, отвернувшись от опоздавших, продолжила лекцию.

Гарри занял место Рона, и теперь рыжему пришлось сесть в самом конце аудитории, что лишало его возможности списывать у Гермионы в случае самостоятельной работы. Поттер спиной чувствовал полный ненависти, обжигающий взгляд Уизли, а ближе к концу урока Гарри заметил, как многие из его сокурсников перешептываются и обмениваются записками. Одноклассники что-то замышляли против него, и парень уже не сомневался, что как только лекция закончится и он покинет класс, они устроят ему «темную», и инициатором этой затеи, наверняка, выступает Рон. Уже не слушая профессора, Гарри думал о том, как бы ему после урока улизнуть от гриффиндорцев, жалея, что не взял с собой мантию-невидимку, но когда прозвенел звонок и Поттер увидел, как некоторые подмигивают друг другу и ухмыляются, МакГонагалл вдруг приподнялась из-за стола и громко произнесла:

— Урок закончен, все свободны, кроме Рональда Уизли, Дина Томаса и Симуса Финнигана. Вы, господа, опоздали на полчаса на мою лекцию, поэтому я вынуждена задержать вас на это время после занятия и дать самостоятельную работу.

Гарри глянул на Рона — лицо его бывшего друга стало покрываться красными пятнами.

— Спасибо, профессор, вы спасаете меня во второй раз, — быстро прошептал Поттер, проходя мимо своего декана, но та сделала вид, что не услышала.

Закинув сумку на плечо, парень быстро покинул аудиторию, и пока гриффиндорцы выходили из класса, сумел покинуть коридор, шмыгнув в неприметную нишу, которая вела в потайной туннель.