Стих двадцать седьмой

«Путь оправданий Твоих вразуми ми, и поглумлюся в чудесех Твоих».

Чего здесь просит пророк, прося вразумить его в пути оправданий?

Можно полагать, что он просит дальнейшего и подробнейшего познания пути спасительного, познания всего, относящегося к нему, познания разных сторон и частей богоугодной жизни.

Во-первых, чтобы уметь различать добро от зла и разоблачать кажущееся добро, под которым кроется зло, — уметь заметить возникающие не­добрые чувства при добрых делах и тотчас же отстранять их и исправлять доброделание, знать порядок, в каком должно вести дела жизни ду­ховной, ибо не всегда все пригоже делать, — на­чинающему не следует браться за то, что подруч­но только уже усовершившимся. Так поучают святой Златоуст, Феодорит и святой Амвросий. Мысль святого Златоуста приводит Зигабен в своем Толковании: «Право молится пророк быть причастником Божественного разумения, чтобы верно распознавать путь правый, чтобы не погре­шить, и вместо добра не взяться за зло; потому что нередко зло бывает похоже на добро». Феодорит пишет: «Нужно нам Божественное разумение, чтобы по закону Божию успевать в добродетели, и водящемуся человеколюбием не иметь в виду тщеславия, подвижнику не домо­гаться человеческой похвалы, целомудренному не из стыда невоздержной жизни, но по любви к добродетели хранить целомудрие. Посему про­рок справедливо умоляет о том, чтобы ему стать причастным Божественного разумения и познать путь правды». Святой Амвросий говорит: «Не считает довольным, чтобы Господь Бог наш на­учил его оправданиям Своим, но прибавляет: «путь оправданий» и проч. Смотри, какой порядок! Наперед надобно научиться оправданиям Гос­подним, потом узнать постепенность и порядок оправдательных действий, что должно быть преж­де и что потом; ибо знать, что делать и не знать порядка делания, не значит иметь совершенное знание. Претыкаются большею частию на том, что действуют не как должно, не в порядке». Иное уместно в мирском сожительстве, иное в мироотреченной жизни; иное в новоначалии, иное в преуспеянии; иное в общежитии, иное в отшельничестве; иное по внешнему чину, иное по внутреннему строю жизни христианской. Всему свое время и свое место. И хорошее только в свое время и в своем месте вполне хорошо.

Во-вторых, под путем оправданий можно ра­зуметь здесь, как полагает блаженный Августин, «самые высшие оправдания, которых, преуспевая более и более, желает достигнуть святой пророк и которые называет он чудесами Божиими; ибо между оправданиями (Божиими заповедями) и делами жизни по Богу есть столь дивные, что те, которые делом не проходили их по немощи че­ловеческой, поверить не могут, чтобы можно было до них достигнуть». Таковы — любовь ко вра­гам, не как дело внешнее, а как чувство внутрен­нее, живое и искреннее, — мужество мучеников, не то, что покойное лишь состояние духа во время мучений, но хвалебно-отрадное, блаженно-радостное, — непрестанная молитва, со всеми су­щественными принадлежностями молитвы, столь непостижимая, что для объяснения ее прибегают к иносказаниям, между тем как она в действи­тельности есть и составляет неотъемлемое каче­ство лиц, ставших един дух с Господом, — совер­шенное беспопечение, не в чувствах только, но и делом, в предании себя в волю Божию, по слову обетования Его: «сия вся приложатся» (Мф.6, 33), за которое благоволительно принимал Господь и неоскудно питал Своих рабов от щедрот Своих, — отреше­ние от телесных потребностей до забвения их, без изнурения, однако ж, тела, которое оставалось и здорово, и довольно крепко, так что совершало обычные службы и поделия. Все это и подобное сему суть чудеса нравственно-христианской жиз­ни, созидаемой благодатию Духа Святого о Хри­сте Иисусе, Господе нашем. Чудесам этим нельзя не изумляться.

В-третьих, можно разуметь здесь, со святым Иларием, желание прозреть сквозь ветхозавет­ные оправдательные чины, чтоб узреть истинное оправдание в прообразуемом ими Избавителе всех. Иларий пишет: «речь эта (то есть «путь оправданий вразуми ми») полагает различие между оправданиями и путем их. К тому же, само собою разумеется, что то, чего стремятся достигнуть из­вестным путем, не то же, что и самый путь, по которому стремятся. Пребывая в законе, он просил не тому научиться, что тогда совершалось в вещественном служении Богу, ибо это и так вид­но, — но тем будущим тайнам, которые сокрыты были под образом настоящих видимых веще­ственных оправданий. Вспомнил он, что оправдания от закона представляют в себе тень истин­ных Божественных оправданий. Постановления подзаконные суть поэтому как бы путь к тому, что ими прообразуется. Чтобы уразуметь этот путь оправданий, дойти то есть от тени до настоящего тела, и молится пророк, дабы, уразумев, углубляться в созерцание сих чудес Божиих (чудных планов домостроительства спасения на­шего в Господе). Закон и установлен для того, чтобы быть зерцалом грядущих (чаемых подза­конными) благ».

Подобная мысль и для нас, христиан, может иметь значение. Мы имеем свой внешний чин оправданий, который проходит всякий, ищущий примирения с Господом, оскорбленным множе­ством сознанных грехов. Есть у нас и говение, и пост, и стояние на молитве в церкви, уединение и удаление от житейских дел, исповедание грехов, принятие епитимий и труды по исполнению ее. Путь этот всякий проходит. Сколько он целесо­образен — это доказывает опыт всех времен. Но сила не во внешнем ходе дела, а во внутренних расположениях, какие должны быть возгреваемы при этом в сердце, и чередование собственно этих расположений есть путь оправдания, а не чередо­вание показанных внешних действий. Можно пройти все их, и ничего не получить. Потому-то и настоит необходимость, приступая к ним и проходя их, молить Господа, чтобы Он вразумил нас пройти этот путь истинно, сердечно, благоплодно, чтобы в конце и делом получить искомое, и затем подивиться и не переставать дивиться чудесам беспредельного милосердия Божия к кающимся грешникам.

Что значит: и «поглумлюся в чудесех Твоих?» — Очевидно, этим пророк указывает на то, что он обещает делать по получении искомого вразум­ления. Но что ж это? Слово «глумиться, поглу­миться» приняло у нас значение не то, какое име­ет соответствующее ему греческое. В отечниках слово это переводится так: «приседеть, усидчиво заниматься чем-либо, например, приседеть чтению, богомыслию, умной молитве, рукоделию» и тому подобное.

Святой Амвросий пишет: «поглумлюся» есть продолжительное некоторое размышление и не­отступное углубление ума во что-либо, а также трудолюбное упражнение в чем-либо, душевное или телесное, с тем, чтобы навыкнуть чему». Та­ким образом, есть приседение умовое и есть деятельное. Какое же здесь разумеется у проро­ка? — То и другое. Получивший вразумление о пути оправданий Божиих не может не углуб­ляться в них размышлением и созерцанием. Потом, так как вразумление дается о жизни дея­тельной, и затем, опять, чтоб дать должное на­правление жизни и деятельности, то вразумлен­ный не может оставаться праздным, а тотчас берется за дело и, пребывая в нем, постоянно приобретает навык к нему.

«Так, говорит святой Амвросий, кто познал тайны Божий, тот углубляется созерцанием в чу­деса Божий, в них открывающиеся». По словам Зигабена, он так говорит Господу: «Часто буду рассуждать о дивных делах, совершенных Тобою, чтобы услаждаться постижением их, которое Ты даруешь мне». Но этим одним не должно ему довольствоваться, а «как готовящийся к состяза­нию на зрелищах долго упражняет члены свои, чтоб они навыкли приемам и окрепли; так, учит святой Амвросий, должно деятельно приседеть указуемому в Писании, чтоб постигнуть сокры­тые в нем тайны и советы Божий».

Другие под словом «поглумлюся» разумеют: буду вести пространные беседы о чудесах милости и правды Твоей: «возрадуется язык мой правде Твоей» (Пс.50, 16); буду всюду восхвалять и дивные пути оправда­ний Твоих, и Тебя, устрояющего их. Дидим гово­рит: «Всем буду рассказывать о чудесах Твоих». Святой Афанасий пишет: «Приобретши разумение тайн, заключающихся в оправданиях Твоих, и возможность идти путем их, я в состоянии буду беседовать и вести слово о чудесах сих оправда­ний».