Чураева Тамила

В помощь родителям, педагогам, воспитателям и психологам, работающим с «особыми» детьми (детьми и подростками с психофизическим и умственным недоразвитием)

«Мама, расскажи сказку», — просит малыш. Что в этом удивительного? Обычные дети обычно просят рассказывать, и им обычно рассказывают: «Жили-были...» А что, если не просят? В силу каких-то обстоятельств, все еще не просит ребенок в свои четыре года рассказать сказку. Не в силах он уловить смысл ни самой сказки, ни нужности разговора, общения вообще; не может составить сам фразу, сконструировать вопрос. А ведь сколько уже с ним прочитано и рассказано, но в ответ на родительские старания — безучастное молчание, в самом лучшем случае (!) — отказ. Такое отсутствие желаний чего-либо приводило нас, родителей очаровательной, но необыкновенной девочки, в отчаяние. Когда просыпаются эмоции? А где они спят? А спят ли они вообще? И почему эмоциональными очень часто называют людей непосредственных, смелых и веселых, глупых и невоздержанных? Кто знает — хорошо это или плохо — эмоции? Ведь такие разные: радость и печаль, горе и счастье, энтузиазм и уныние, депрессия и блаженство. Ясно одно, из эмоций состоит наша жизнь, и человек счастлив, когда владеет своими эмоциями, а

одержимому (даже идеей всеобщего счастья) трудно находиться в состоянии гармонии с самим собой и с окружающими.

Если ребенок не высказывает интереса прямо, это вовсе не означает, что ему ничего не интересно. Хотя, не скрою, был момент слабости, когда я сочла, что сделала все, что могла; пыталась научить всему, что знала сама. Но при этом инициатива всегда исходила от меня: в свои четыре года ребенок ничего не просил, ни о чем не спрашивал, хотя уже знал счет и цифры, алфавит и буквы, прекрасно запоминал стихи и песни; краски, кисти, карандаши, глина, пластилин — все это тоже было нам хорошо знакомо, как и всевозможные геометрические фигуры, с их довольно трудными даже для взрослых названиями. Но предоставленный себе, ребенок мог подолгу сидеть, раскачиваясь и мурлыча свои песенки.

Бывало, до глубокой ночи размышляли мы о том, торопимся ли мы с результатами или что-то делаем не так. Да и что странного в том, что ребенок сразу не воспринял наш мир органично, не смог логически связать все наши стереотипы, которыми мы его так старательно окружили (нам и самим-то они порядком надоели!)? Мы можем стараться задать наводящие вопросы, повторять снова и снова нужную речевую конструкцию, и ребенок вроде повторяет,...но в жизни обходится без нее. Мы «протягиваем ему руку», но до нее ребенок еще не «дотягивается»! Что делать? Опять все сначала? Нет, еще раньше. Как? Ответ я нашла в своем детстве... Стайка ребятишек бежит к яблоньке. Вот бы и мне на дерево! Но я так мала, что мне не дотянуться и до самой низкой ветки. Я встаю на носочки, подпрыгиваю, пытаюсь ухватиться за ветку — это же так просто... Но нет!., одной мне не справиться! А мои товарищи уже набивают плодами рты. Как же мне быть? Кто-то подталкивает за ноги: «Подсадить?» «Да», — радостно кричу в ответ, — «подсадить, до первой веточки, а дальше я сама сумею!» В момент моего взлета помощник мой остался внизу, радуясь моему успеху — у детей все искренне.

Так вот оно как! Вспомнив этот свой миг удачи и предвкушение счастливого подъема, нужно теперь спуститься (стать ребенком) с высот своих знаний и житейского опыта и «подсадить», подвести его к самостоятельному решению (конкретной задачи); но не упрашивать или заставлять «дотянуться» до руки, протянутой ему на помощь.

Часто бывает - стараешься-стараешься, а в ответ — молчание. А другого и не может быть: стараться за ребенка — значит

отбирать у него инициативу. Поразмыслив таким образом, мы пересмотрели ход своих занятий и игр.

Теперь материал для работы или игрушки для игр выбираю я «для себя». Это я сейчас буду играть (заниматься), растолкую себе навыки работы с выбранным материалом и, комментируя все свои действия от первого лица, беспрестанно советуясь с ребенком, «наиграюсь всласть» у него на виду, чтобы видел мой драгоценный человек весь процесс от начала и до самого последнего штриха (будь то рисование, лепка, письмо или арифметика, игра в куклы или просто любое элементарное действие), главное, что ребенок видел, с каким энтузиазмом я всякий раз берусь за дело. Сразу отмечу, что ни одно таким вот образом построенное занятие не проходило у нас монологом: девочка включалась в диалог. А теперь, когда прошло всего полгода, стоит нам начать рисовать или читать, а еще лучше делать физкультурные упражнения, наш малыш тут как тут, с криками: «Ура» или «Я тоже хочу!» И все чаще игры и занятия выбираем не мы. Думаю, на этом этапе нам удалось «подсадить» свою девочку, а стараться будет она сама.

При наших страшных диагнозах (ДЦП, спастическая дипле-гия, нижний нарапарез, ретинопатия, частичная атрофия зрительного нерва, двусторонняя катаракта...) день ото дня, от занятия к занятию, пусть медленно, но верно, ребенок стал включаться в жизнь, больше ходить и уже самостоятельно (позади неоднократные курсы лечения гирудотерапии, иглотерапии, тибетской фитотерапии, сеансы рейки и массажа, традиционного и нетрадиционного). Но поначалу желание ходить появлялось у нашей девочки только в своей комнате, в детской, где светло и просторно, где все знакомо. И чтобы акцентировать внимание ребенка на свои ножки, чтобы не злилась она на их неподъемность, а полюбила бы их, мы дали ей разнообразную обувь: и туфли с каблучком и замечательными пряжками, и яркие сабо (скорее для игры, нежели для ходьбы). К нашей большой радости все вышло так, как мы и задумывали: замечательная игра для ребенка — снимать и надевать обувь, причем подбирая пары из общей груды. И если раньше ходьба была утомительной работой, то теперь, в красивой обуви («как у мамы!») каждый шаг стал настоящим удовольствием. А сколько раз на дню мы переобуваемся! Вот только перед сном теперь обувь с ребенка не снять — плач и слезы. (Дождались родители эмоционального отклика!) Ребе-

нок самозабвенно плачет; сказку, которую пытаюсь рассказать на ночь, просто не слышит. Оказывается — не ту сказку рассказываю, не по теме. Нужна история, в которой бы герой добровольно расставался со своей необыкновенной обувью. И такая сказка есть: «Девочка моя, вот ты плачешь, не хочешь снимать туфельки, а я знаю сказку про одного очень хорошего мальчика; у него тоже были туфельки, как у тебя, и он так любил ходить, прыгать. В этих необыкновенных туфельках он мог даже летать! Но бн не плакал и не жадничал, а сам расстегнул пряжку (вот как я тебе расстегиваю), снял со своей ноги бархатную туфельку и отдал девочке: «Возьми, девочка, я дарю тебе свою туфельку. Только ты не плачь, от твоих слез могут намокнуть крылышки на твоих волшебных туфельках. Если мы не будем бояться и жадничать, ю в этих крылатых туфельках мы сможем летать, как птички по небу!» Девочка перестала плакать. Утерла свои глазки от слез и спросила: «Кто ты, Храбрый мальчик?» «Я — Персей. А как тебя зовут?» «Я — Андромеда. Спасибо тебе, Персей, за эту необыкновенную туфельку?» Посмотрел Персей на Андромеду и понял, что она хорошая, воспитанная девочка: и плакать перестала, и спасибо сказала. Помог он ей надеть туфельку, взялись они за руки, крылышки на их туфельках захлопали, как у птичек; и полетели мальчик и девочка по небу — выше травки, выше дерева, выше домика — как высоко! Как хорошо! А ночью, когда стало темно, и на небе загорелись звезды, Персей и Андромеда стали такими же яркими, как другие звезды. Их глазки, ручки, ножки, даже каждый их пальчик — все стало сверкать, как звездочки. А все звездочки собираются в созвездия. На небе много таких созвездий. Одно из них созвездие Персея и Андромеды».

Такая сказка пришла к нашей девочке. О крылатых туфельках, о храбром и добром Персее и об Андромеде — девочке, которая поняла, что если ничего не бояться и ни о чем не жалеть, то можно летать даже среди звезд.

А умнипа моя, слушая сказку, и не заметила, как оказалась в пижаме. Теперь — в кроватку иод теплое одеяло: «Спи, солнышко мое, и пусть приснятся тебе звездные путешествия. И может быть, сам Гермес наденет на твои ножки крылатые сандалии и пожелает удачи».

Так прошло наше первое знакомство с новой сказкой, с главными героями и основной мыслью сказки.

Рассказывая ребенку сказку (историю), прежде всего слежу за тем, чтобы он уловил суть рассказанного: о ком (о чем?) идет речь, что делает этот кто-то и почему, что явилось причиной его действия? Кто (что?) окружает нашего героя, и как действия окружающего мира соотносятся с его собственными поступками — помогают или становятся препятствиями на его пути. И непременно вместе делаем вывод; беседуя о сказке, восстанавливаем сюжетную картину. Это важный момент, т. к. такой пересказ формирует умение создавать единый художественный образ из множества конкретных деталей. Другими словами, я учу свою девочку видеть главную мысль и выделять ее из всего рассказанного. Такая цель может показаться заоблачной, недосягаемой, ведь «особым» детишкам трудно воспринять, а иногда и просто дослушать сказку от начала и до конца. Но в нашем случае это стало возможным благодаря спокойной методичной работе: каждую сказку я стала рассказывать поэтапно в течение некоторого времени (недели—двух).

Сначала это просто знакомство с главным героем, пересчет его действий и то чудо, к которому эти действия привели.

От пересказа к пересказу этот сюжетный каркас наполняется различными характеристиками: портрет главного героя; описание внешности и характеров других персонажей; причины и характер действий главного героя и его окружения. За всем этим следует наш вывод: что в каких ситуациях для нашего героя хорошо, а что плохо.

Всякий раз я рассказываю сказку от начала: «Ж ил и-был и...» и до самых последних слов: «...тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец». И всякий же раз насыщаю свой рассказ деталями.

На своем опыте я убедилась, что так ребенок спокойно усваивает весь предложенный ему материал. А главное, из пассивного слушателя он превращается в самостоятельного автора: у него на глазах рождалась сказка, с каждым пересказом «обрастая» все новыми (иногда необыкновенными) деталями, которые уже не мешают воспринимать сказку как единое законченное действие.

Теперь наша девочка с ходу рассказывает и свои собственные сказки, и сказки на заданные темы, и делает это с радостью, т.к. этот творческий, литературный процесс ей знаком практически: за зиму мы «прожили» (а не просто пересказали) несколько сказок, выбор которых был не случайным.

Сказка стала для нас практической работой. Ведь наши пересказы — всегда конкретный опыт — преодоление страха, приобретение знаний и отработка определенных навыков (не просто играть мозаикой, а выложить необыкновенный узор, как Василиса Прекрасная, ходить не на носочках, как это получается пока у нас, а наступать на пяточку, чтобы не потерять свою туфельку, как Золушка...). Ребенок выполняет не очень сложные действия, но все делает сознательно, а это особенно ценно. Тем более что он при этом комментирует свои действия — рассказывает сказку.

Мы никогда не ограничиваемся только пересказом текста, а в течение некоторого времени «живем» в этой сказке. Даже у наших кукол с приходом новой сказки изменяются имена. Мы играем: «в Персея и Андромеду», и это замечательно, потому, что в этой игре мы отработаем множество речевых конструкций: и повествовательных, и вопросительных, и утвердительных, а главное — это диалог, непременная форма общения сначала только наших кукол и героев сказки, а теперь уже и наша. Так наша девочка стала говорить от первого лица, осознала себя как личность. И хотя это было не так давно, мы стали забывать ее шокирующие слух фразы, такие, как: «Хочешь посмотреть», ведь теперь она очень мило просит: «Покажите мне, пожалуйста».

Во время нашей игры звучит народная музыка. И наши куклы, а вслед за ними и мы сами, танцуем сиртаки. Так мы продолжим наше знакомство с музыкой разных народов. А наша девочка теперь знает, что Персей и Андромеда жили в Греции, прекрасной солнечной стране, ше всегда тепло и растет сладкий (и такой любимый нашей доченькой) виноград.

Наши игровые занятия занимают не больше часа времени. Но за этот час урок литературы плавно переходит в кукольный спектакль, в урок музыки и ритмопластики и даже в уроки географии и астрономии! Результат таких занятий — сознательная игра, начало творческой деятельности. А сколько нового ребенок узнал и как «ифаючи» и «припеваючи» закрепил и даже отработал новую информацию. Но есть одно непременное условие — никакой суеты, упреков и назиданий быть не может. Наша вдохновенная, но конкретная и целенаправленная игра, приносит нам, всем ее участникам, ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения.

Ребенок раскрывается, как бутон: задумался, заблестели глазки, пытается повторить за мамой, вступает в игру, в диалог. Казалось бы, чего еще надо? Реагирует эмоционально, отвечает

правильно. Но в один прекрасный момент ясно видим, что сделали только очередной шаг на пути духовного и физического развития. Целый шаг! Вместе со своей девочкой, и сколько еще предстоит нам прошагать... Сейчас ребенок настроен на творческую работу, все еще только начинается: «Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди!» Когда же начнется сказка? Как только наша дочь начнет задавать конкретные вопросы на любые темы, которые ее будут интересовать, у нас начнется совершенно новая жизнь.

«Есть у меня шесть верных слуг,

Я знаю все от них.

Зовут их Кто? Что? Где?

Когда? и Как? и Почему?»

Вопрос — вот, к чему теперь стремимся, над чем работаем. Ведь прежде всего, вопрос — это желание узнать, это внутреннее движение, движение сознания, интеллекта. И важно не форсировать, не торопить события — все идет своим чередом, и на все нужно время — ребенок непременно должен быть счастлив, любим, тогда он будет тянуться к родителям, к нам, и не станет застывать льдом в недрах своего сознания.

Вот так сама собой и определилась тема для выбора нашей следующей сказки: это будет история о необыкновенной любви, о преодолении страха, об умении взаимодействовать со всем миром и о чудесном перевоплощении.

Царевна-Лягушка,