Лекция 9, 13 мая 2016 года

Начнём схоластику постпозитивистского направления Карла Поппера (1902 - 1994). Он был близок к Венскому кружку, но никогда не входил в него. С Карнапом они дружили всю жизнь, однако в идейном плане разошлись принципиально и нещадно критиковали друг друга. Научное сообщество в итоге посчитало, что идеи Поппера вернее, чем логический эмпиризм. В частности, академик Гинзбург выражал согласие с философско-методологическими идеями Поппера. Сейчас на любых философских конгрессах, особенно по философии науки, все так или иначе либо развивают, либо опровергают идеи Поппера. Его важнейшие произведения - " Логика и рост научного знания", " Открытое общество и его враги" (посвящено социальной проблематике), " Нищета историцизма", " Предположения и опровержения: рост научного знания", " Объективное знание: эволюционный подход" и другие. Он чётко сформулировал идею о том, что наука начинается с изобретения метода критического рационализма (первая идея Поппера): в Милетской школе, где работали Фалес, Анаксимандр и Анаксимен, сложилась традиция, что ученик не просто слушает учителя, а может его критиковать, а учитель не просто вливает в ученика как в сосуд свои знания, но и побуждает ученика развивать эти идеи. Таково отличие критического рационализма от религии. Это первая идея Поппера - критический рационализм есть главный философский и в то же время научный метод развития. Вторая его идея - науку очищать от философии не следует, и тем более не нужно пренебрегать философией. Наука всегда развивалась при поддержке философии на основе критического рационализма, на первых порах это вообще легко проследить, а в Возрождении античные идеи возродили. Третья идея Поппера состоит в том, что философия разработала сам метод ведения научной дискуссии. На основе анализа диалогов Платона Поппер конструирует модель этой дискуссии, которая отличается от всех прочих в трёх моментах. 1. Вступая в научную дискуссию, надо предположить, что вы не совсем правы. 2. В начале этой дискуссии надо предположить, что ваш оппонент не совсем не прав. 3. Дискутируя между собой по поводу поставленной проблемы, вы должны с полным вниманием и уважением отнестись к доводам оппонента и попытаться их понять. Поговорку " В спорах рождается истина" он критикует, но зато говорит, что можно обменяться мнениями с противоположной стороной и попытаться сблизить свои позиции. Все диалоги Сократа показывают, что, встречаясь с софистом или с военачальником, он применяет свои методы майевтики (иронии), субъективной диалектики, индукции (сначала мужество понимается прямолинейно как стойкость перед врагом, а в конце диалога - как стойкость души, сопряжённая с разумом). Никто в диалогах Сократа не ставит точки и не говорит, что все ответы найдены. Просто поговорили и разошлись, диалоги Сократа заканчиваются на самом интересном месте. Научная дискуссия не сводится к резолюции о том, что истина нами найдена. Истина - непреходящая ценность, имеющая ценностный и методологический аспект. Учёный всё-таки идёт в науку не за деньгами, так как их можно заработать по другому, а Нобелевской Премии не дождаться, а просто чтобы познать истину. Висит морковка перед мордой осла, и осёл идёт вперёд, но если он её поймает, то остановится, и вот так же учёный идёт за истиной - это суть регулятивного характера истины. Поппер анализирует дискуссию Бора и Эйнштейна по поводу парадокса ЭПР и говорит, что великие учёные использовали именно эту модель дискуссии. В результате оба учёных остались при своём мнении, но физика получила большой импульс для своего развития. Много людей поддержали и Бора (Копенгагенская интерпретация квантовой механики), и Эйнштейна (благодаря ему нет выделенности одной квантовой теории). Он анализирует функции нашего языка: 1. соматическая - крик от боли, 2. сигнальная - передаётся информация о состоянии окружающей среды; и в стае животных тоже есть вожак, который предупреждает об опасности, как и у людей. 3. дескриптивная функция - когда мы описываем с помощью знаков что-то, чего сейчас может и не быть, подобно карте, по которой человеку рассказывают маршрут. Последние исследования показали, что у многих социализированных животных есть похожие способы передачи информации. Муравей-разведчик может вернуться в муравейник и, пошевелив своими усиками, рассказать всем о месте, и его поймут другие муравьи, даже если он с ними никуда не пойдёт. Точно так же пчела в улье совершает танец пчелы, и получается, что и она, и муравьи передают информацию, и это - не безусловный инстинкт. А у людей факт передачи информации описанным образом очевиден. 4. А ещё есть регламентативная функция языка, которая есть только у человека. Здесь складывается идея третьего мира. Она восходит к миру идей Платона, и Поппер это признаёт. Поппер пытается отмежеваться от Платона, и говорит, что у Платона идеи первичны, вещи - производные от идей. А у Поппера первым миром является мир природы, вторым - мир нашего мышления, который тоже является особым миром. А третий мир возникает с его точки зрения на основе взаимодейстивия первого и второго миров. Сюда входит весь арсенал науки (факты, теории, гипотезы), а также искусство, политические концепции и вообще всё то, что создала человеческая культура в духовном смысле. Выразить всё это можно только с помощью знаков. Поэтому третий мир Поппера нельзя назвать чисто материальным, и нельзя назвать чисто идеальным, и это целый мир. Во времена Поппера компьютеры только появлялись, а сейчас говорят, что современный интернет - это и есть фактически третий мир. Это информация обо всём, но при этом она не сама по себе осуществляется, а через материальные носители. Практически из интернета ничего уже нельзя убрать, всегда всё можно восстановить, и интернет тоже не сводим ни к материальному, ни к идеальному. А Поппер имел в виду " Мир печатной продукции". Он говорил, что даже если книгу никто не прочёл, то она всё равно остаётся продуктом третьего мира; и всегда есть вероятность, что книгу всё равно прочтут в дальнейшем. Сейчас то же самое можно сказать по отношению к компьютерным файлам. В третьем мире как раз с точки зрения Поппера осуществляется идея эволюционной эпистемологии, когда идеи борются между собой по дарвиновской схеме. Всё идёт как в живом мире, но это борьба в мире идей, здесь нет зубов и когтей либо оружия. Эта борьба идей абсолютна, её нельзя запретить, и умирают в ней не люди, а сами идеи.

Эволюционная сторона прослеживается в двух тезисах: 1. Эволюционируют сами познавательные способности человека. Человек прошёл дальше других, но эволюцию его познавательных способностей можно проследить в той же биологии, начиная с тех же стадий, что и у примитивных животных. 2. Отбор научных теорий, там наиболее наглядно по Попперу проявляется дарвиновская борьба за существование, отбор, и эволюционная направленность. В науке этот отбор также не случаен, а направлен на приближение к истине. Истина недостижима, но каждая теория показывает свою степень совершенства. Могут быть отклонения в случае отдельных теорий, но в целом прогресс в науке - это вещь неопровержимая.

В заключение этой цепи рассуждений Поппер проводит мысленный эксперимент. Если предположить, что в результате какой-то катастрофы исчезнет вся материальная культура, но сохранится третий мир (библиотеки, интернет) и умение людей пользоваться этим миром, то культура в целом восстановится очень быстро. Похожие вещи написаны у Рэя Брэдбери, " 451 градус по Фаренгейту".

Поппер не соглашается с верификационной линией, которую отстаивал логический эмпиризм. Верифицировать - это значит подтверждать, но, говорит Поппер, все научные законы носят общий характер, и сколько бы экспериментов мы не проводили на эту тему, всё равно по логике достаточно всего лишь одного опровержения, и вся наша теория окажется неверной. Можно искать (по Фрэнсису Бэкону) белых лебедей, чтобы подтвердить, что все лебеди белые, но потом найдут одного чёрного лебедя в Австралии, и утверждение окажется неверным.

Вместо этого Поппер предлагает принцип фальсификационизма и принцип фанибилизма. Принцип фанибилизма с его точки зрения является ключевым, чтобы усмирить амбиции учёного и показать, что всё человеческое знание погрешимо, именно потому, что оно человеческое. Так говорил и Ницше: " Человеческое, слишком человеческое". Надеяться на стремление науки создать окончательную теорию - это химера, утопия. Поппер говорит: " Мы уподобляемся барону Мюнхгаузену, который сам себя вытягивал из болота. Нет никаких надёжных базисных утверждений для построения науки". Второй принцип - фальсифицируемость: учёный в своей работе должен стремиться мысленно проиграть ситуацию, есть ли хотя бы мысленно такой эксперимент, который может опровергнуть теорию. Наука - это там, где вы принципиально что-то можете опровергнуть.

По поводу эссенциализма: Поппер упоминает Аристотеля, который стремился добраться до материи примы и через неё получить для нас абсолютную структуру и форму мира. Но, в отличие от Аристотеля, Поппер говорит, что наука всегда имеет дело с феноменами, и всякая попытка определения сути фундаментальных понятий лишена смысла. На заре электродинамики люди определяли сущность электромагнитного поля, и они запутались, так как всякое определение сводится к определению составляющих этого определения. Наука должна начинаться там, где мы можем что-то реально измерить. Поэтому эссенциализм неверен, его надо убрать из науки. И прагматизм, в том числе инструментализм, тоже надо убрать из науки. Поппер не согласен с Пуанкаре и говорит, что прогресс в науке очевиден и каждая последующая теория должна быть более мощной и информативной и обобщать более широкую сферу эмпирического материала. Эйнштейн объяснил свой материал более широко и точно, чем теория Ньютона, а потом открыли бозон Хиггса, и Нобелевский комитет по этому поводу отметил, что общая теория относительности уже явно показывает свои пределы, она имеет ограничения по пространству и времени, не может объяснить ненулевую массу нейтрино и показать, что было до Большого Взрыва. Поппер считает перманентность научных теорий неотъемлимым свойством науки, и надо всегда понимать ограниченность всех существующих теорий. Принцип фальсификации заключается в том, что учёный должен попытаться извлечь из своей гипотезы следствия, которые могут её опровергнуть. Ошибки неизбежны, но надо их делать как можно быстрее, чтобы потом от них избавиться. И Поппер приходит к своей схеме развития науки. Наука начинается не с фактов, а с постановки проблемы, P₁, в которой учёному что-то непонятно, и он пытается выяснить этот вопрос. На основе этой проблемы начинается " Пробная теория", " Tentitive theory" = TT. Все фундаментальные физические константы получены эмпирически, они ниоткуда не вытекают. Дальше на основе этих пробных теорий учёный должен пытаться вывести какие-то дополнительные гипотезы или следствия, и, увидев те или иные недостатки в этих следствиях, он должен иллиминировать эти ошибки. Ellimination Errors = EE. И дальше появляется новая проблема, например, проблема под номером n, P_n. Схема Поппера: P₁ - TT - EE - P_n.

Вернёмся к роли философии в науке. Те проблемы, которые начала решать наука, были поставлены философией. Во-первых, это проблема дискретности мира, атомизм; Ньютон, Дальтон и другие занимались этими вопросами, а Фейнман говорил, что атомная гипотеза (из философии) хранит огромное количество информации для появления и развития науки. Во-вторых, философы Дидро и Шеллинг высказали мысли об электромагнитной связи, и только в 19 веке она становится научной. И, по Попперу, есть обратная связь, когда наука может создать философскую идею. Речь идёт о марксизме и концепции Фрейда. Фрейд установил влияние фактора бессознательного, описал его, дал диагноз. Но потом его теория стала метафизической, когда Фрейд с помощью бессознательного попытался объяснить вообще всю культуру. А раз объясняется всё, то не может быть никаких опровергающих экспериментов, хотя в психоанализе ограничения допускались. Также и в марксистской теории при её разработке Маркс опирался на определённые эмпирические факты, тяжёлые условия труда, детский труд, и на основе факта обострения борьбы пришёл к выводу, что появится новое общество, где будет общественная собственность на средства производства, а сам класс эксплуататоров исчезнет. Затем при жизни Маркса капиталисты уступили социальным требованиям и ввели нормированный рабочий день и другие льготы. Маркс, по словам Поппера, решил этого не замечать, и считал, что всё равно самый развитый рабочий класс революцию осуществит. Потом появились теории Ленина и Сталина, и, в конечном итоге, говорит Поппер, мы получили то, что получили, то есть тоталитарное государство. Развитие тоталитарных доктрин прослеживается от Платона и Гегеля до наших дней. Тоталитарные общества существуют, но за счёт тоталитарных режимов и жёстких репрессий, однако в конечном итоге они все всё равно рушатся. Дальше Маркс попытался построить схему развития исторического процесса по аналогии с классической механикой, так как в 1850-е годы механицизм пользовался большой популярностью. Маркс хотел, зная координату и положение рабочего класса здесь и сейчас, экстраполировать эту информацию и вглубь истории, и в будущее. Вывод Поппера: по Марксу и по всей его теории получается, что история имеет сама себе смысл - от первобытного общества к коммунистическому. Увы, говорит Поппер, смысла в истории нет, но мы можем на неё повлиять, потому что развитие общества зависит от развития науки, а развитие науки непредсказуемо. Таковы основные идеи Поппера.

Второй персоналией в нашем анализе является Имре Лакатос (или Лакатош, по венгерски) (1922 - 1974), он ученик Поппера в русле нормативного направления, хотя идёт своим путём. Почему Поппер нормативщик? Потому что он говорит учёным, что им надо делать, что им надо пытаться опровергать свою теорию, и хотя наука - это самая рациональная форма культуры, она будет ещё рациональнее, если пытаться применить принцип фальсифицируемости. Лакатос идёт в этом ключе и существенно ослабляет нормативные требования Поппера, а потом многие от них вообще откажутся. Лакатош - это нормативное направление, очищенное от слишком жёсткой постановки вопроса, которая была у Поппера. Основные работы Лакатоша следующие: " Доказательство и опровержение", " Методология научно-исследовательских программ", " Наука и её рациональные конструкции". Лакатош поддерживает критику индуктивного метода и критику Декарта, подчёркивает, что многие учёные стремились к нему, и говорит, что сейчас необходима оценка научной теории с точки зрения перспективности её развития. Сама методология науки с его точки зрения должна строиться на каких-то этических принципах, методология научной честности. Измена этому кодексу должна прекращать всякое занятие наукой, и поэтому этическое и нормативное направления у него в целом сливаются. Лакатос раскритиковал Поппера и заявил, что его принцип фальсификационизма носит явный метафизический характер по следующей логике: фальсификаторы не существуют сами по себе, фальсификация имеет некие ценностные коррективы, и часто, когда теория теряет популярность и накапливается большое количество несогласных с ней, тогда очень легко найти то, что было известно давно и являлось по сути фальсифискацией данной теории. То есть Поппер старался идти от чисто объективного знания, а Лакатос говорит, что учёные не только не хотят отказываться от своих теорий, но и защищают их, иногда даже ценой своей жизни (Больцман, Баландо). Поэтому Лакатос говорит, что фальсификационизм наивен, и теорию отбрасывают тогда, когда она уже непопулярна по другим причинам. Надо говорить о конкуренции научно-исследовательских программ, нужна исходная установка на то, что всегда есть не менее двух конкурирующих теорий, и динамика их борьбы всегда определяла и будет определять динамику развития науки. Самый классический пример - это спор Декарта и Ньютона, впервые такую динамику проследил именно Лакатос, и он заявил, что они были построены на принципиально разных физических основаниях. У Ньютона - атомизм, Боги подправляют мир, а у Декарта - сплошность, импульс задаётся Богом один раз, верны законы сохранения. В конечном счёте, хотя декартовская метафизика была разумной, ньютоновская теория в конце концов перевесила её, так как с её помощью выводились законы Кеплера и предсказывались движения планет. А потом был открыт Нептун и даже предсказана комета Галлея, которая в самом деле прилетела с очень небольшими погрешностями по сравнению с предсказаниями теории. Таким образом, в науке побеждает тот, кто может больше всего предсказать, а не тот, кто может всё объяснить самым простым образом. Дальше обсуждается работа Эйнштейна, зависимость параметров объекта от скорости, законы гравитации и так далее. И снова с помощью теории Эйнштейна можно было объяснить отклонение Меркурия, и это объяснение было потом подверждено наблюдениями Эддингтона и других, кто измерял более точно, - они показали, что Эйнштейн прав. Не существует некого абсолютного статуса научных теорий, а наука всегда развивается в море аномалий и противоречий, которые так или иначе фиксируются исследовательской программой. Противоречия составляют твёрдое ядро научно-исследовательской программы: дискретен мир или континуален, существует абсолютность или нет и т.д.. Ядро окружается защитным поясом из гипотез at hock; пояс защищает основное ядро программы (негативная эвристика) и позволяет предсказывать некие новые факты (позитивная эвристика). Отсюда идёт мысль, что плодотворность научно-исследовательской программы оценивается не с точки зрения защиты её ядра, а с точки зрения возможности предсказать новые факты и явления, и пример с Ньютоном и Декартом это показывает. У Поппера речь идёт о цепочке теорий, каждая теория есть улучшенный вариант предыдущей, а у Лакатоса идёт борьба разных теорий, и на фоне борьбы корпускулярной и волновой теорий света это достаточно ясно видно. Ньютон, Лаплас, Френель, Арагон, Юнг - представители этих теорий. И только в 20 веке появился корпускулярно-волновой дуализм, который и должен был быть синтезирован. Учёные - приверженцы той или иной программы, они стараются свою программу закрепить и удержать тем или иным образом, и Мах до конца не хотел отказываться от своих идей. Лакатос добавляет, что в кодексе честности учёного должен присутствовать принцип методологического упорства - это правильно, что учёный до конца свою теорию защищает; и также там должен быть ещё принцип интеллектуальной скромности - даже если сейчас наша программа " на коне", надо уважать другие теории и не быть уверенным в том, что все всегда будут на стороне той теории, которая популярна сейчас. Но, говорит Лакатос, не всё можно учесть: неясно, как социально-экономические факторы или характер учёного влияют на построение теории, но смысл состоит в том, чтобы вписывать как можно больше факторов в концепцию развития науки.

Следующая важная фигура постпозитивизма - Томас Кун (1922 - 1996), основные работы - " Структура научных революций" и " Коперниканская революция". Кун относится к дескриптивному направлению философии науки, согласно которому философ науки не должен ничего советовать работающим учёным, а должен просто на основе известных фактов из истории науки реконструировать развитие науки. Главное понятие, которое вводит Кун - парадигма, оно перешло позже из методологии науки в обыденный обиход, хотя само слово идёт от Платона, в " Тимее" Платона речь идёт о построении мира по образцам, и парадигма у Платона переводится как образец. В ходе дискуссии по его работе Кун многократно менял понятие парадигмы и в конце концов пришёл к выводу: парадигма - это некая дисциплинарная матрица, состоящая из совокупности методов и ценностей, разделяемых научным сообществом. В более узком варианте парадигма - это просто некая модель для решения конкретных научных задач и головоломок, таких, как вопросы, затрагиваемые законами Ньютона, Ампера, Кулона и так далее. У парадигмы есть: 1. научная часть, выражаемая научными символами, и 2. метафизическая часть, которая утверждает то, что нельзя до конца проверить. 3. Третьим элементов в его парадигме является ценность - например, учёные предпочитают количественные показания качественным объяснениям. 4. Четвёртый пласт парадигмы - это возможность проиллюстрировать парадигму и её способность к решению проблем на различного рода практиках, практикумах, когда идёт иллюстрация теоретического материала.

Каждая наука по Куну до своего оформления в виде чётко выраженной парадигмы проходит допарадигмальную стадию. В физике первая парадигма появилась во времена Галилея и Ньютона, а в психологии она не появилась до сих пор. Что происходит внутри самой парадигмы, что отличает её от допарадигмальной стадии? Внутри неё идёт интенсивная научная работа, которую Кун называет решением головоломок. Это составляет основную повседневную деятельность учёных, которые описанным выше образом занимаются нормальной наукой. Всё здесь рационально, а прогресс внутри парадигмы мы можем установить совершенно чётко - чем больше задач решала физика Ньютона, тем больше она утверждалась, и её пытались использовать в разных других областях. А вот переход от парадигмы к парадигме имеет иррациональный характер (Кун первый вводит в философию науки некий иррациональный элемент и возводит его в методологические рамки): решая различные головоломки, учёный может столкнуться с некими парадоксами, или аномалиями. Можно просто отложить решение на потом, и сказать, что во всём виновато несовершенство аппаратуры, но если этих аномалий, или парадоксов, накапливается достаточно много, то учёный вдруг внезапно осознаёт, что решение этих вопросов требует качественного скачка, смены парадигм. Рационально нельзя предсказать, сколько контрфактов должно накопиться, чтобы учёный осознал необходимость смены парадигм. У куна есть термины инсайт и гештальт. Гештальт - это целостное видение ситуации (парадигма), а инсайт - это резкое и быстрое проникновение в суть проблемы (гештальта), возможность сделать что-то другое. Были опыты Дункера с обезьянами, и суть заключалась в том, что обезьяна любит бананы, но в условиях опыта она не могла сразу их достать. Вокруг обезьяны лежат камни и палки. Сначала обезьяна прыгает за бананом, сердится, что у неё не получается, а потом садится в позу роденовского мыслителя и понимает, что надо сделать, чтобы достать банан (смена парадигмы). Она ставит ящики, встаёт на них и сшибает палкой банан. По мнению Куна, также происходит смена парадигм в науке, - то, что казалось учёному уткой до революции, после революции оказалось кроликом. Точно так же на рисунке из пересечения чёрточек и палочек можно видеть то одно, то другое, варьируя гештальт - своё видение ситуации. Кун говорит, что он не сомневается, что ньютоновская механика улучшает механику Аристотеля, а теория Эйнштейна улучшает теорию Ньютона, но в их последовательной смене он не видит никакого онтологического смысла. Вывод: всё зависит от того, что мелькнёт в голове человека и какое количество учёных последует за этой эврикой. Неслучайно Куна часто называют не философом науки, а социологом науки. В науке большое значение имеет психологический фактор, который нельзя рационально объяснить, но хочешь или не хочешь, он есть. Поэтому в науке есть три класса проблем: установление значительных фактов, сопоставление фактов и теорий и разработка теорий. Такова основа нормальной науки, а если идёт переключение на другую парадигму, то там всё меняется. Так происходит кризис научного сообщества - сначала осознают аномалии, нарушающие старые парадигмы, а потом эти аномалии сами становятся парадигмами. То есть развитие науки носит прерывистый характер, оно не кумулятивно, но это и не теория Поппера или Лакатоса. В общем, ключевые понятия Куна - парадигма, затем - нормальная наука (то, что происходит в парадигме), эволюция, и смена парадигм, то есть появление новой парадигмы. С этих позиций он анализирует: 1. коперниканский переворот в астрономии и 2. появление кислородной теории горения в химии. 1. То, что было точным и непререкаемым в одной теории, стало иным в теории Коперника. 2. Кроме того, вопрос о том, кто открыл кислород, до сих пор спорный и очень приоритетный в плане государственной важности. В первый раз кислород наблюдал один шведский химик Шинель, но не придал ему никакого значения. А англичанин Принс попытался объяснить этот газ на основе теории флогистона. И только Лавуазье, ничего уже не открывая, построил на основе этого газа принципиально новую теорию окисления, кислородного горения. Спрашивается, кто из них открыл кислород? Кун на этот вопрос не отвечает, он просто говорит, что открытия носят принципиальный характер.

Пол Карл Фейерабенд (1924 - 1994) - представитель философии методологического анархизма. Он получил хорошее физическое образование, а затем перешёл в сферу философии науки. Его основные статьи мы проанализируем. Участвуя в поле естественнонаучного знания, он пришёл к выводу, что по сути ни один закон в физике не является законом, так как никто не может объяснить их необходимость. Математические уравнения удачно угаданы, а учёные, настаивающие на универсальности законов, фактически становятся на позиции религиозной веры. Некоторые верят, что всё, что математически непротиворечиво и логически возможно, должно иметь место в дейтвительности. Фейерабенд против любых нормативов в отношении науки, полимеризирует с Поппером и Лакатосом; он ближе к Куну и утверждает, что наука - это растущий океан парадигм, всегда существует огромное количество точек зрения. Вывод: кластерами развития науки являются не парадигмы, а альтернативы, и поэтому мы можем говорить о неком преходящем характере любой научной нормы. Поэтому так называемое " рацио" науки - это просто метафизика, как религиозная вера. Наука - одна из возможных форм мышления и жизни. Конечно, говорит Фейерабенд, коперниканская революция была абсурдна с точки зрения обыденного опыта, Библии и тогдашних астрономических наблюдений. Но даже когда был изобретён телескоп Галилея, он ещё ничего не доказывал, и люди правильно сомневались, что проверяли его показания. Поэтому в науке неустраним и даже обязательно нужен плюрализм различных точек зрения. Наука может развиваться, но совсем не по попперовской методологии, а по трём принципам: 1. Принцип контриндукции - уделять внимание всем тем вопросам, которые официальная академическая наука отвергает полностью; 2. Принцип пролиферации идей - это размножение любых идей в науке, даже самых безумных, и не надо обращать внимания на критику этих идей; 3. Отрицание любого нормативного метода науки, и путь, который он обозначает как " Anything goes", " Everything is allowed", " Всё годится". И ещё его скептические мысли состоят в том, что он обращается к истории и стремится показать, что все эпохальные открытия человеческого общества были сделаны без науки, а рецептурно-технологическим способом на основе здравого смысла, это выращивание злаков, построение средств передвижения по морю, другие достижения, изобретения колеса. И последнее, о чём мы скажем - это отношение Фейерабенда к статусу науки. Науку нельзя считать независимой и объективной, так как наука в современных условиях прислуживает государству, которое определяет политику, денежную составляющую. Идёт сращивание науки с государством, и это не идёт на пользу науки, так как одни учёные, например, отказались от ядерных проектов, а другие наоборот соглашаются, правда, потом каются в этом, как Сахаров или Теллер. Один раз очень популярной была идея поворота сибирских рек, целые институты дали на эту тему положительные рекомендации, но потом всё же это безумие не осуществилось. А вот плотины на Волге были, и они изменили структуру реки. Науку по Фейерабенду надо отделить от государства, и хотя огромное количество государств носит религиозный характер, всё же кое-где религия от государства отделена, и с наукой надо сделать то же самое, потому что ни одна сфера духовной деятельности не имеет права претендовать на превосходство в культуре.