Древняя океаническая технология

Мы все согласны, что ваша теория безумна. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной?

Нильс Бор

В предыдущих главах мы представили археологические руины на островах Понпей и Рапа Нуи как остатки силовых станций, воздвигнутых лемурийцами тысячелетия назад для контроля над сейсмическими и метеорологическими процессами. Если бы эти места были единственными, их можно было бы списать со счетов как изолированные аванпосты некоей чуждой цивилизации, совершенно неизвестной в других краях. Однако новые свидетельства существования утраченной науки были обнаружены на другом малоизвестном клочке суши в юго-западной части Тихого океана.

Остров Кунья, известный до 1978 г. как Сосновый, площадью 58 квадратных миль, населяют 1500 меланезийцев, живущих во Французской Полинезии. Этот остров размером 8 х 10 миль поражал исследователей с момента своего открытия в 1774 г., это единственное место в Океании, где есть рощи древних сосен (Аrаисаria cookii), названных в честь знаменитого английского мореплавателя Джеймса Кука. Как они попали туда и почему продолжают расти только на этом острове — загадка, до сих пор не имеющая научного объяснения. Их могли привезти и высадить на этом островке в Меланезии в доисторические времена. Но кто это сделал и для чего? Гигантские деревья достигают высоты 90—135 футов, хотя длина ветвей не превышает 6 футов. Огромные сосны охраняют скалистое побережье Куньи.

Загадка этого любопытного маленького острова превратилась в настоящую тайну в 1961 г. после археологических раскопок некоторых усеивающих его буквально курганов. Ранее их профессионально не исследовали, считалось, что они естественного происхождения. Директорат музея Новой Каледонии в столичном городе Моумеа изъявил желание узнать, использовались ли курганы для захоронения предками современных туземцев, Люку Шевалье поручили собрать доказательства этого, если таковые обнаружатся.

При раскопках первого кургана Шевалье с удивлением обнаружил цементный цилиндр шириной 2, длиной 7 футов. Внешняя его поверхность, состоящая из очень твердого, гомогенного известкового раствора с включением бесчисленных обломков ракушек, была усеяна силикатным и железным гравием, взятым, по-видимому, для закрепления раствора при схватывании. Сначала Шевалье был склонен проигнорировать этот очевидно искусственный цилиндр как остаток неких достаточно современных, хотя и неизвестных земляных работ, и приступил к новым раскопкам. Здесь тоже обнаружился цементный барабан, практически идентичный первому. С некоторым изумлением ученый обозрел ландшафт острова Кунья, насчитывавший не менее 400 подобных курганов и напоминавший колонию гигантских муравейников. «Неужели везде скрыты такие необычные цилиндры?» — подумал он.

Шевалье поспешил с находками в Моумеа, где они были проанализированы в лабораториях музея. Исследователи подтвердили, что образцы из обоих цилиндров имеют искусственное происхождение, но не были готовы к результатам радиоуглеродной датировки известкового раствора. Неоднократные тесты подтвердили, что возраст цемента почти 13 000 лет. Шевалье отправили снова на Сосновый остров во главе археологической экспедиции для более тщательных раскопок. Как он и подозревал, в каждом из 400 курганов были цементные цилиндры, сходные по конструкции и отличавшиеся только размерами. Их ширина варьировалась от 2 до 2, 5 фута, длина — от 3 до 9 футов. Семнадцать похожих курганов находилось и на самом острове Новая Каледония в районе Пайита. Шевалье провел раскопки и там, хотя не надеялся обнаружить такие же странные предметы. Однако он не был разочарован: в центре каждого холма оказалась цементная колонна.

При сравнительном анализе курганов на двух соседних островах выяснилось, что колонны на Сосновом острове отличаются лишь гравийным песком с высоким содержанием окислов железа, на Новой Каледонии использовался мелкий силикатный песок. И там, и там высота курганов достигала 8-—9 футов при среднем диаметре 300 футов. Их вершины, как правило, были голыми, поскольку растения не могли укорениться на песчаной конструкции. Внутри не было найдено ни одной кости, какого-либо предмета или кусочка древесного угля, подтверждающего первоначальную гипотезу о том, что они использовались для захоронения, обитания или в ритуальных целях. Шевалье пришел к выводу, что в вершинах курганов были пробиты узкие вертикальные шахты, через которые заливали жидкий известковый раствор в заранее подготовленные формы, где он затвердевал.

Недоверчивые представители академической науки отказались признать искусственное происхождение находок Шевалье, будучи убеждены, что мысль о присутствии человека в юго-западной части Тихого океана до I тысячелетия до н. э. — не более чем «абсурдная выдумка». Скептики пытались объяснить происхождение цементных цилиндров, называя их гнездами вымерших гигантских птиц неизвестного происхождения, но их аргументы выглядели гораздо абсурднее, чем любые предположения о древних жителях Океании. Другие ученые доказывали, что самым ранним примерам использования цемента не более 2000 лет, они восходят к инженерам Древнего Рима. А здесь, в юго-западном регионе Тихого океана какие-то сумасбродные археологи выдвигают еретические утверждения, что жители крошечного островка занимались массовым производством цементных цилиндров в конце последней ледниковой эпохи!

Тем не менее руководители музея Новой Каледонии настаивали, что неоднократный анализ цементных колонн безоговорочно указывает: они были изготовлены людьми в период между 10 950 г. до н. э. и 5120 г. до н. э. Эти параметры были неоднократно подтверждены с помощью радиоуглеродных исследований того же материала лабораторными техниками из Йельского университета. Шевалье называл курганы на островах Кунья и Новая Каледония уникальными и призывал своих консервативных критиков продемонстрировать идентичные или хотя бы в целом похожие цементные колонны, возникшие в результате естественных процессов. Но никто из представителей научного мейнстрима так и не дал ему ответа.

Впрочем, ни Шевалье, ни его критики не имели никаких соображений о первоначальном предназначении цементных цилиндров. Чайлдрес, посетивший Сосновый остров в середине 1980-х годов, насчитал их примерно 10 000. Эта оценка выглядит преувеличенной, ее нужно сократить в К) раз, но цифра все равно внушительная. Шевалье обнаружил, что «в трех соседних курганах было по одному цилиндру, а в четвертом сразу два, стоявших бок о бок. В каждом случае цилиндры были установлены в центре кургана вертикально». И снова напрашивается вопрос: зачем кому-то понадобилось изготавливать сотни цементных колонн на этом крошечном клочке суши? Какой цели они могли служить? Полное отсутствие каких-либо украшений, ритуальных предметов, останков людей и животных доказывает, что они не имели погребальных или ритуальных функций. Ключ к разгадке можно обнаружить в других аномалиях на острове Кунья. Возможно ли, что высокие, глубоко укорененные сосны были специально высажены вдоль побережья теми самыми людьми, которые изготавливали цементные цилиндры, как барьер для защиты курганов от тайфунов, до сих пор ежегодно опустошающих остров? Кажется по меньшей мере странным совпадением, что два элемента ландшафта, уникальные для Тихоокеанского региона, сочетаются на одном и том же крошечном острове, если только они с самого начала не должны были взаимно дополнять друг друга.

Сами курганы, несомненно, имели достаточно важное значение для создания защитной лесополосы. Особый интерес вызывает высокое содержание железа во всех цементных цилиндрах, указывающее на возможную связь с экологической технологией острова Понпей и острова Пасхи. Хотя сейчас мы не имеем представления об их функциях, можно предположить, что они получали энергию от сил природы, возможно, сейсмического или метеорологического происхождения и осуществляли некие перемены в окружающей среде, сходные с функцией монументальных структур Нан Мадола и Рапа Нуи. Хотя утраченная наука острова Куньи не сохранилась даже в смутных воспоминаниях, 400 курганов с закачанным внутрь известковым раствором по-прежнему свидетельствуют о былом технологическом величии My, чей народ поставил энергию природы на службу человеческому обществу в доисторические времена.

Сосновый остров лишен собственной мифологии, но на Новой Каледонии, где было обнаружено 17 цементных цилиндров, существует предание о «душах умерших, плывущих по рекам в океан, где они будут жить на морском дне», записанное Яном Кнаппертом. По словам специалиста по мифологии, туземцы верят, что душа, ко, становится мелким животным, вроде крысы или ящерицы. Бдительный жрец ловит его и погружает в ближайшую реку, где ко передает частицу своей силы гладкому круглому камню, известному как бао, «камень души». Когда душа начинает свое речное путешествие к океану, бао кладут в специальную усыпальницу мваро вместе с другими камнями предков. В этих меланезийских терминах слышатся отголоски древнеегипетского разделения человеческой души на первичные половины, называемые «ка» и «ба».

Еще одно необыкновенное доказательство существования пропавшей тихоокеанской цивилизации находится в 1400 милях к востоку от Куньи, на острове Тонга. Длиной всего 18 миль, он, казалось бы, даже по внешним параметрам не может заслуживать особого внимания и сейчас, и в далёком прошлом. Однако в давние времена кто-то соорудил там 109-тонные ворота или арку высотой 15, шириной 18 футов. Дольмен состоит из двух грубо высеченных колонн, в верхней части которых были прорезаны пазы, куда уложили девятитонную перекладину. Трудно понять, как доиндустриальный народ, почти не имевший материальной культуры, мог совершить такой инженерный подвиг. Происхождение ворот, называемых Ха'амонга-а-Мауи, «бремя Мауи», остается не меньшей загадкой для самих островитян. У них есть лишь легенда, согласно которой они были построены некогда полинезийским богом Мауи, камни он привез с острова Уоллеса (Увеа) на огромном каноэ.

В 1967 г. вождь островитян заметил, что линия, вырезанная на перекладине ворот, ориентирована на восход солнца в день летнего солнцестояния. Последующее изучение сооружения, напоминающего массивные Врата Солнца над руинами Тиауанако в Боливии, выявило его назначение как солнечного календаря. Могли ли обе монументальные арки быть возведены теми же лемурийцами, чье влияние некогда простиралось от острова Тонга до Высоких Анд в Южной Америке? Врата Ха'амонга-а-Мауи указывают на это хотя бы потому, что жители царства My исповедовали культ Солнца. Более того, они расположены в Хекете у восточного побережья острова, что наводит на мысль об океаническом происхождении, сходном с моаи острова Пасхи, стоящими вдоль побережья в память о прибытии Хоту Матуа со своей затонувшей родины.

Намеки на Лемурию также можно найти в названии ворот. Полубог Мауи был потомком Мури-Ранга-Хенуа — очевидный вариант названия тихоокеанской прародины. Были ли его «бременем», привезенным на остров Тонга, огромные камни, стоявшие на древнем континенте до его затопления? В собрании полинезийских мифов под названием The Lore of The Wharewananga, цитируемом Спенсом, Мауи вмешивается в спор между богами землетрясения и бури, которые пытались расчленить и затопить длинную полосу первозданной суши. Хотя Мауи удается предотвратить полную катастрофу, земля Папа уменьшается до цепочки островов. Это предание сохраняет народную память о бывшем континенте, разделенном и частично погрузившемся в море после сейсмического катаклизма.

Лемурийское происхождение арки на острове Тонга снова проявляется в названии доисторической столицы острова в шести милях от Хекеты, расположенной на восточном побережье лагуны Фанга'ута. Старый город назывался Му'а, его пристань — Му'ну. Центральный район Му'а был окружен каналом огромных размеров. Даже в наши дни, после тысячелетнего накопления илистых осадков, глубина этого гигантского канала достигает 30—36 футов. Неподалеку находится несколько ланги — местных пирамид, соперничающих с египетскими. Самый впечатляющий экземпляр возведен на каменной платформе, известной под названием Тохала. Длина одного из его блоков больше 21 фута, вес примерно 40 тонн. С инженерным искусством, поражающим воображение, он был каким-то образом вставлен в стену длиной 666 футов. Точно так, как на острове Пасхи и в Перу, колоссальный камень был стесан в нескольких местах, чтобы плотно подойти, словно фрагмент головоломки, к соответствующим углам своего соседа. Такая кладка без строительного раствора делала пирамиду более устойчивой к землетрясениям.

Само существование таких архитектурных чудес на маленьком острове служит веским доказательством применения высокоразвитой строительной технологии в глубокой древности. Некоторые свидетельства «глубины» этой древности можно найти в районе Му'а, который поднялся на три фута с тех пор, как был построен, что сделало причал бесполезным. Океанографы считают, что уровень моря со временем подвержен изменениям; по их оценке, суда больше не могли подходить к пристани Му'ну еще 2000 лет назад, хотя этот предполагаемый период не указывает на дату сооружения причала.

Другой пирамидальный монумент в Лапахе выглядит не менее впечатляюще и имеет тесное стилистическое сходство с «цитаделью», обнаруженной на глубине 80 футов у побережья японского острова Йонагуни в окрестностях Исеки-Пойнт. Каждая прямоугольная структура снабжена небольшими, по-видимому, церемониальными лестницами, пересекающими ступенчатые ярусы и имеющими общие солнечные ориентировки. Сравнение монументов острова Тонга и Йонагуни указывает на общий культурный источник, повлиявший на сооружение обеих пирамидальных платформ. Вожди, осуществлявшие колоссальные строительные проекты, сами были известны как Му'а, в буквальном переводе — «люди из Му». Более явный намек на связь с погибшей цивилизацией кажется невозможным.

Примерно в 3700 милях от острова Тонга, на Марианских островах, находятся не менее загадочные и живописные, но совершенно другие сооружения. После их открытия в начале XVI века во время кругосветного плавания Фердинанда Магеллана посетители острова благоговейно взирают на грибовидные монументы Гуама, Тиньяна, Сайпана и Рота. Их называют камнями лат'те от туземного latde, что означает «дома старых людей», имеются в виду не пожилые старейшины, а таотаомона, «духи прежних людей», чужеземных строителей, прибывших по морю в далеком прошлом, как говорят о них туземцы чаморо.

Археологи подтверждают, что Марианские острова впервые были заселены около 3000 г. до н. э., примерно в то время, когда первая серия кометных катастроф заставила лемурийцев отправиться в плавание по Тихому океану, научные попытки определить возраст самих монолитов оказались неудачными. Несколько других преданий, связанных с этими сооружениями, не проливают свет на их происхождение. Мастерски высеченные из твердого видоизмененного коралла, они состоят из двух частей: халиги, пьедестала в виде усеченной пирамиды. увенчанного таса. перевернутым замковым камнем полусферической формы высотой 5, диаметром 6 футов. Их общая высота в среднем 14 футов, вес около 30 тонн, хотя встречаются экземпляры высотой более 14 футов, весом свыше 50 тонн.

Эти сооружения чаще всего сгруппированы в двойные ряды 6—12 в каждом и обычно расположены по берегам рек или на побережье, что, как и на острове Тонга, подразумевает некую ассоциацию с водой и морем. Параллельные ряды отстоят на 7 футов друг от друга, образуя конфигурации шириной 11, длиной 55 футов. По оценкам исследователей, на Марианских островах первоначально было свыше 100 таких построек, не встречающихся нигде больше на Земле. Их смысл и предназначение неизвестны. Впрочем, они имеют определенное сходство с колоссами острова Пасхи, несмотря на разделяющее их расстояние в 7750 миль. Подобно мо-аи, стоячие камни Марианских островов имеют «торс», увенчанный «головным убором», и часто расположены на побережье. Если все они были созданы лемурийскими инженерами, то, вероятно, выполняли сходные функции, то есть смягчали худшие последствия сейсмических толчков, хотя применение коралла для такой цели трудно объяснить.

Слабый намек на такое предназначение исходит от самих туземцев чаморо. Дон Фелипе де Ла Корте де Кальдерон, испанский губернатор, правивший на острове с 1855 по 1866 г., сообщал: «В ранних описаниях островов говорится, что туземцы хоронили своих умерших в домах, и даже в наши дни суеверный страх мешает им копать или обрабатывать землю между рядами этих камней». Действительно ли чаморо боялись потревожить мертвых или избегали этих странных монолитов потому, что камни могли внезапно вышвырнуть смертоносный разряд электромагнитной энергии? Их страх перед мегалитами напоминает суеверия туземцев на Понпее, убежденных, что ночью над руинами Нан Мадола загорается губительный «свет призраков». В любом случае, для сооружения каменных монолитов на Гуаме, Тиньяне, Сайпане и Роте требовалась строительная техника, значительно превосходившая скудные ресурсы этих островов. Лишь в преданиях сохранились воспоминания о представителях высокоразвитой культуры, которых неопределенно называют «духами прошлых людей».

Доказательства существования такой доисторической цивилизации рассеяны по всему Тихому океану и встречаются во многих местах, практически не известных остальному миру. Одно из них — Бабельдаоб, самый крупный из 343 островов, принадлежащих к микроне-зийскому архипелагу Палау. Тысячи лет назад более 5% территории Бабельдаоба, 153 квадратных мили, были превращены в сельскохозяйственные террасы. Масштабы этого проекта были грандиозны, урожаев хватало, чтобы накормить сотни тысяч людей, что гораздо больше общей численности населения Палау в любое известное время. Не похоже, что террасы постепенно вырезались на склонах холмов. Скорее, целая армия ландшафтных дизайнеров превратила холмы Бабельдаоба в одну громадную взаимосвязанную систему по заранее подготовленному генеральному плану. Все террасы имеют одинаковую высоту 15 футов при ширине 30—60 футов, точно выверенный обратный наклон для сбора дождевой воды без затопления посадок. Некоторые холмы были целиком превращены в сельскохозяйственные фабрики и напоминают ступенчатые пирамиды.

Радиоуглеродный анализ показывает, что террасы использовались, хотя и не на полную мощность, примерно 2000 лет назад и были заброшены около 1200 г. н. э., но время их сооружения остается неизвестным.

Ясно, что это дело рук той же высокой культуры, которая сформировала рисовые террасы на Филиппинах, отличающиеся от Бабельдаоба лишь более грандиозным масштабом. Сельскохозяйственные угодья в виде террас в Лусоне и Микронезии могли прокормить миллионы людей, что указывает на огромное население Лемурии в апогее развития ее цивилизации. Как считает Черч-вард, перед окончательным уничтожением в My жило не менее 64 000 000 человек.

Бабельдаоб также хранит немало каменных статуй. Чайлдрес отмечает, что некоторые из них похожи на моаи острова Пасхи, хотя их высота не достигает 10 футов. Обнаружено 38 таких статуй, с учетом тех, что на соседнем острове Корор. Это были мужчины и женщины, давно обратившиеся в камень, говорится в местном предании, зеркально отражающем древний миф о Девкалионе и Пирре, греческих супругах, переживших Потоп. После катаклизма, уничтожившего человечество, они стали поднимать камни и бросать их через плечо. Камни, ударяясь о землю, превращались в мужчин и женщин. Коренные жители острова Тингвон в 20 милях к западу от Новой Гвинеи рассказали Дж.К. Маккарти, что их предков давно посещали великаны, которые потом уплыли и сгинули в море, но возродились в виде стоячих камней. «Мегалитические руины в Тихом океане часто называют гробницами великанов, — пишет Чайлдрес, — главным образом потому, что, по убеждению аборигенов, их могли создать только настоящие гиганты».

У жителей Бабельдаоба свой Миф Творения. Они говорят, что после начала времен на острове Ангаур родился очень прожорливый ребенок по имени Уаб. Он поглощал все, что видел, угрожая заморить островитян голодом, и в конце концов вырос до таких чудовищных размеров, что люди привязали его к земле и подожгли навес у него над головой. Уаб корчился так яростно, что весь остров содрогался, потом его тело распалось на сотни частей и превратилось в архипелаг Палау. В этом народном предании повествуется о сопровождаемом небесным огнем (навес Уаба) землетрясении, разбившем My (Ангаур) на куски, и точно так, как вариант мифа с острова Тингвон, отождествляет древние мегалиты с ле-мурийскими строителями.

В своей книге «Палау: портрет рая» Мэнди Эдписон цитирует многих исследователей, которые пришли к выводу, что статуи Бабельдаоба «были созданы другим народом, а не жителями Палау». Она сообщает, что фигуры делали из андезита — твердой магматической породы, которой нет на островах архипелага Палау. Как и в случае с намагниченным базальтом Нан Мадола или кораллом, использованным для строительства Больших Ворот на острове Тонга, источник камня неизвестен, вероятно, потому, что его привезли с затерянной Лему-рии. Так или иначе, андезит содержит много кристаллов кварца, что придает ему необходимые свойства для создания пьезоэлектрического эффекта. С учетом других примеров высоких технологий на острове Бабель-даоб, андезитовые статуи могли выполнять функцию геотрансдукторов, преобразователей сейсмической или метеоэнергии, сходных с колоссами острова Пасхи и базальтовыми сооружениями Нан Мадола. Врата Солнца в древнем боливийском городе Тиауанако тоже сделаны из андезита.

На Бабельдаобе есть несколько рядов каменных колонн, в самом большом из них 52 стоячих камня, установленных на гряде холмов на северной оконечности острова с видом на море, покрывающее древние руины в окрестности деревни Оллеи. Затонувший монумент — не вымысел, местные ныряльщики неоднократно доставляли на берег фрагменты керамики и резные камни.

Фольклор хранит молчание об этих руинах и стоячих камнях, но очевидно, потому, что они слишком древние и любые предания, связанные с ними, давно забыты. Тем не менее они свидетельствуют о присутствии технически развитой культуры, которая некогда придавала Бабельдаобу огромное значение, поскольку осуществила на острове грандиозный сельскохозяйственный проект и воздвигла несколько мегалитических монументов.

Другой пример: восьмифутовый обелиск на Новой Гвинее, обращенный к восходящему солнцу, он окружен малыми стоячими камнями. Сходные строения, практически аналогичные западноевропейским, можно найти на редко посещаемых островах группы Шоутена. Мегалитическая структура, напоминающая Стоунхендж и украшенная концентрическими солнечными кругами, стоит на вершине горы Камбу на острове Новая Ирландия. Практически невозможно вообразить, как одиннадцатифутовые каменные блоки были подняты на высоту 2500 футов. «Они такие древние, что у туземцев даже нет никаких легенд о них», — пишет австралийка Кейт Уили в книге «Пункт назначения — Новая Гвинея». Присутствие «астрономических компьютеров» на Новой Гвинее объяснимо лишь в том случае, если мы учитываем лемурийское влияние в глубокой древности. Этот вывод подкреплен солнечными ориентировками монументов, Солнце было главенствующим в религиозном культе Лемурии. Туземцы каи с Новой Гвинеи отождествляют эти мегалитические монументы с расой гигантов, правивших миром до Великого Потопа, которые затем превратились в гигантские каменные блоки. Такое же превращение повторяется в легендах Палау, объясняющих присутствие древних монолитов на Бабельдаобе. С другой стороны, туземцы каи называют вымерших великанов Не-Му. Более 60 останков этих людей, подвергшихся естественной мумификации, были обнаружены в середине 1930-х годов сидящими друг напротив друга в тесной известняковой пещере, расположенной в золотодобывающем округе Морабе на Новой Гвинее. «Самая поразительная особенность этих мумий — их светлая кожа», — отмечалось в статье в Science Newsletter.

Потомки Не-Му, смешавшиеся с другими народностями, существовали как минимум до начала XX века. В статье из журнала Science за 1937 год говорится о сравнительно светлокожих туземцах племени тарифуроро, живших в почти недоступной внутренней части острова. «Эти светлокожие люди некогда населяли все внутренние равнины, но были оггеснены на запад более агрессивными папуасами», — отмечал управляющий округом Джек Хайде. Он назвал сельскохозяйственные методы тарифуроро «лучшими, которые мне когда-либо приходилось видеть. Их сады на террасах имеют необычную квадратную форму и окаймлены прелестными живыми изгородями из гибискуса; это вроде китайских садиков, которые мы видели в Австралии. Они выращивают сахарный тростник, имбирь, бананы, сладкий картофель, шпинат и местную спаржу».

Сходство с террасными сельскохозяйственными угодьями на Филиппинах и в Микронезии не вызывает сомнений. Болото Кука вокруг горы Хаген в западной гористой местности Новой Гвинеи обнаруживает признаки мощной почвенной эрозии, вызванной интенсивной культивацией склонов с X тысячелетия до н. э. Сохранившиеся дренажные канавы длиной 1500, глубиной 6, шириной 14 футов, прямые и ровные, словно проложенные по топографической съемке, свидетельствуют о многочисленном населении, обладавшем высокоразвитыми сельскохозяйственными навыками. Ничего подобного не было создано туземными народами после завершения этих впечатляющих ирригационных работ. Примерно за 3000 лет до нашей эры большие лесные массивы Новой Гвинеи подверглись интенсивной вырубке, что свидетельствует о росте населения, совпадающем по времени со второй серией природных катастроф, вынудившей множество лемурийцев покинуть свою пострадавшую родину. Следы их присутствия сохраняются в некоторых старинных названиях в Новой Гвинее, в частности, высокогорных поселений Му-мори и Будаму в округе Маданг.

Другой след затонувшей прародины появляется в 2600 милях от Новой Гвинеи на Самоа, где самое раннее пристанище людей с красноречивым названием Мулифануа насчитывает более 3000 лет. Оно также известно уникальным сооружением в виде земляной насыпи, с десятью лучами, так называемым «звездным курганом». На Самоа находится самая большая пирамидальная платформа в Южно-Тихоокеанском регионе — курган Пулемелеи в Палаули. Она почти полностью заросла джунглями, что подтверждает ее глубокую древность. Согласно местному преданию, ее возвели Хи-ти — допотопные великаны, правившие миром до того, «как обрушилось небо». Когда их родина погрузилась в море, из глубин поднялись новые земли, которые стали островами Самоа. Спасаясь от катастрофы, беженцы основали поселение на мысу на западной оконечности острова Мулину'у. В этом мифе сохраняется народная память о лемурийской трагедии, вызванной чудовищным небесным событием, и о прибытии выживших на Самоа. В нем также раскрывается смысл названия другого тихоокеанского острова — Таити, «Остров допотопных великанов».

В его западной части находилось самое большое каменное сооружение в Полинезии. Оно было построено в виде пирамиды, его длина 267, ширина 87 футов; широкая лестница, высеченная из коралла и базальта, поднималась к вершине на 50 футов. Храм Атахура был разобран в середине XIX века по приказу христианских миссионеров, которые утверждали, что их туземные прихожане якобы подрывали авторитет Святого Писания, настаивая, что «этот храм был построен до потопа». Хотя храм был крупнейшим в своем роде, на острове имелись другие сходные постройки. «Все они были сложены из больших камней без цементного раствора, — писал У.Г. Риверс в статье для журнала American Anthropologist в 1915 г., — но так хорошо обтесаны, что плотно прилегали друг к другу и образовывали прочную кладку».

Таитяне называли остров Му-ту, другое напоминание о затонувшей прародине сохранилось в местечке Моореа на северо-западном побережье. Богиней-хранительницей Моореа была Ту-Митуа, якобы обитавшая в затонувшей земле Авиаки — еще одно название общей прародины, известное во Французской Полинезии. Высшего жреца на Таити называли ку-му, в буквальном переводе «человек из Му». В старейшем таитянском ритуальном песнопении «Вражда и примирение между небом и землей» Огонь и Вода, дети первозданного осьминога, сражались во всемирной битве, отчего суша погрузилась в «безграничное море». Этого осьминога, символизировавшего мощный центр контроля и влияния, называли Туму-ра'и-феуна, «Основание Земного Неба» — еще один прозрачный намек на Лемурию. Когда воды потопа начали отступать и обнажилась бесплодная земля, небесный бог Та'ароа совокупился с Землей-матерью и поместил в нее свое семя в месте под названием Туму-Муи, «остров великого Му», где родились первые люди. То, что древняя прародина сначала уничтожается, а потом становится колыбелью человечества, не выглядит противоречием, если рассматривать это как описание огромной Лемурии (туму-ра'и-феуна), разрушенной в борьбе между Огнем и Водой (столкновение с кометой в IV тысячелетии до н. э.), которое не уничтожило ее, но заметно сократило первоначальную территорию (туму-нуи). Здесь мы снова видим прямую ссылку на утраченную цивилизацию.

Находка, сравнимая с каменной пирамидой на Таити, недавно была сделана в Новой Зеландии, южнее озера Таупо. Стена Каиманава, по всей вероятности, фрагмент ступенчатой пирамиды или церемониальной платформы огромных размеров с террасами. Чайлдрес, изучивший это место в 1996 г., написал, что «она сложена из блоков стандартного размера длиной 1, 8 и высотой 1, 5 м. Кладка идет на 25 метров по прямой линии с запада на восток, стена смотрит точно на север. Стена состоит примерно из десяти одинаковых блоков, отшлифованных и пригнанных друг к другу без строительного раствора».

Стена была построена Ваи-та-хануи, старейшим известным племенем в Новой Зеландии, обитавшим здесь до прибытия маори, некогда весьма многочисленным, оно насчитывало 200 кланов. В 1988 г. осталось в живых лишь 140 его потомков. Их предки также были известны как мориоре или урукеху — «люди Запада», светлокожие, рыжеволосые, с ореховыми глазами, приплывшие из великого царства, сгинувшего в морской пучине. В преданиях маори и других западных полинезийцев это царство называлось Му-ри-ваи-о-ата, что недвусмысленно указывает на погибшую тихоокеанскую цивилизацию. Но даже без стены Каиманава лемурийское влияние на Новую Зеландию неопровержимо. Маори верят, что Те-туму был «источником», который породил человечество в стране Матаахо, известным жителям Маркизских островов как Матахоу. Спустя какое-то время эта земля была поглощена огромными волнами, но некоторым предкам удалось спастись на огромном каноэ под названием «Такитуму» — в память о доме предков, откуда они пришли, говорится в новозеландском туземном песнопении под названием «Путешествие Таматеа», записанном в конце XIX века. Там также упоминается о месте под названием Мури-вари-хоу, подводном царстве, где правил Лиму, бог и страж мертвых, живший в своем огромном дворце в морских глубинах. В песне оплакивается гибель утраченной страны Ирихиа: «Это был великий дом для народа маори, там стоял храм обучения Ронго-мара-роа. Из этой земли все люди и племена расселились по островам великого океана». Ронго-мара-роа был другой ипостасью Лоно, белокожего просветителя с затонувшей земли Хива, известной маори под названием Ирихия.

До конца XIX века считалось, что первое заселение Новой Зеландии состоялось около 1150 г. н. а, но в 1996 г. радиоуглеродный анализ костей крысы вида Rattus ехи-lans, проведенный антропологами, привел к иным выводам. Согласно данным, приведенным Р.Н. Холдуэем в журнале Nature, «датировка свидетельствует, что тихоокеанская крыса появилась на обоих главных островах Новой Зеландии около 2000 лет назад. Крыса едва ли могла появиться там без содействия человека, перевозившего грузы на плотах или каноэ». Его поддержал археолог Дэвид Саттон, который обнаружил «свидетельства подсечно-огневого земледелия и необъяснимую эрозию, которую с разумным основанием можно соотнести с присутствием какого-то неопределенного народа, прибывшего на Новую Зеландию до маори». Другой археолог, Джордж Кук, приписал около 2000 мегалитов в лесу Вайпоа на Северном острове Новой Зеландии неизвестным строителям, предшествовавшим маори. В их собственных преданиях описаны светлокожие мориори, которые названы старейшими обитателями Новой Зеландии. Существование мориори несомненно, европейские мореплаватели посещали их последнюю цитадель на острове Чатем примерно в 500 милях к востоку от Новой Зеландии в начале XIX века. В 1835 г. маори вторглись на остров Чатем, обратили его жителей в рабство и занялись планомерным геноцидом, включавшим каннибальские пиршества. «Никто не спасся, — впоследствии сказал один маори, — ну и что из того? Все было сделано по нашему обычаю».

Рисунок женщины народа мориори, сделанный незадолго до его истребления в начале XIX века

Стена Каиманава и около 2000 стоячих камней в лесу Вайпоа — не единственные примеры лемурийской технологии в Новой Зеландии. Значительно более скромный, но тоже загадочный предмет был извлечен из-под земли в округе Веверли при проведении канализационных работ в 1925 г. Размером 2, 5 х 2 дюйма, он изготовлен из тонкозернистого черного камня, вероятно, алевролитового песчаника с фрагментами другой породы. Похож на маленький бильярдный шар, спиленный с одной стороны; на круговой поверхности вырезан ромб, углубленный почти на миллиметр. Высокий уровень машинной обработки не вызывает сомнений, но тот факт, что камень был обнаружен на глубине примерно 8 футов, подтверждает его доисторическое происхождение. «Создание этого объекта требовало значительного труда, — замечает Уильям Р. Корлисс в книге «Археологические аномалии», — но никто не знает, в чем заключалось его предназначение».

Не менее озадачивает отсутствие каких-либо отметин после обработки, хотя коренные новозеландцы никогда не пользовались достаточно прочными орудиями для каменной резьбы — во всяком случае, с такой удивительной точностью. Отсутствие надписей или украшений указывает на то, что это не ритуальный предмет; он больше напоминает фрагмент какого-то механизма, каким бы фантастическим ни казалось такое предположение. Маори тоже не имеют представления о том, для чего был нужен круглый камень. Некоторые из них полагают, что он принадлежал их истребленным предшественникам, светлокожим мориори, ваи-та-хануи или урукеху, которые, по преданию, обладали магическими камнями, такими как Поунаму, «Зеленый камень» со своей прародины. Какой бы ни была цель создания шара, высокое техническое мастерство его исполнения само по себе служит доказательством, что в доисторические времена Новую Зеландию населял технологически развитый народ, который, как минимум, в некоторых отношениях был наравне с нашей индустриальной эпохой.

Следы деятельности этого народа, достигшего высокого развития, встречаются повсюду в южной части Тихого океана. На уединенном островке Раиваваи примерно в 400 милях к югу от островов Содружества монументальные статуи и каменные стены, требующие строительных навыков и рабочих ресурсов, далеко превосходящих возможности современного населения, впервые были описаны в 1830-х годах французским торговцем Дж. Э. Моренхоутом. Он узнал от туземцев, что статуи предназначались для «увековечения памяти о самых необыкновенных явлениях и самых страшных катастрофах, известных людям, таких как разрушение большой суши».

Массивные руины и колоссальные статуи — не единственное доказательство утраченной науки. Ее живое наследие продолжает обеспечивать питанием миллионы людей по всей планете. Бананы, выведенные методом геной инженерии тысячи лет назад и распространенные по всему миру, свидетельствуют о существовании технологически совершенной глобальной цивилизации. Как и другие виды бессемечковых фруктов, включая некоторые виды апельсинов и винограда, культивируемые в наше время, бананы выращивались тем же аграрным обществом, которое соорудило грандиозные рисовые поля Бонау и Бабельдаоба. Их лемурийское происхождение сохранилось в мифе с острова Понпей о родовом божестве островитян по имени Мвас-эн-Ленг, который объясняет, что первый банан вырос из тела божественного угря. Сохранение этого устного предания до наших дней указывает на его важное значение.

Вероятно, самый поразительный, необычный пример утраченной науки, ныне весьма актуальный, судя по заголовкам сегодняшних газет, овладение лемурий-цами методами исследования стволовых клеток. Доказательства этого ошеломляющего вывода можно найти среди каменных башен острова Пасхи. Известные под местным названием пипи хереко, они достигали 20 футов в высоту. За их стенами хранились пуповины каждого младенца, рожденного на острове. Сразу после его появления на свет пуповина отсекалась во время простого, краткого ритуала, равного по значению похоронам человека. Отец брал пуповину и отправлялся к ближайшей башне, где хранитель запечатывал ее в тыкву-горлянку, на которой записывал семейное имя, а затем отправлял на хранение для использования в будущем.

Этот обычай существовал еще до прибытия Хоту Матуа, отца-основателя острова Пасхи, и был учрежден здесь шестью мореплавателями из Мара Ренга (Лемурии), которые построили первую башню в бухте Анакена. Эти места считались центрами исцеления, хотя знание о лекарствах, ассоциировавшихся с пуповинами, которые они сохраняли, было утрачено после истребления «длинноухих» полинезийцами в начале XIX века. Так или иначе, первоначальное название острова Пасхи — Те-пито-те-хенуа, «Пуп Земли», по крайней мере, отчасти происходит от врачующих свойств, предположительно присущих человеческой пуповине. Ее роль в медицинской практике островитян была утрачена после их порабощения и фактического истребления работорговцами в начале XIX века. После разрушения Ле-мурии не все знатоки этого искусства отправились на остров Пасхи. Другие приплыли на Гавайи или уже жили там после расселения по многочисленным островам Океании. Старинное название Гавайских островов — Ка-хоупо-о-кане, «Пуп Кане» (Кане был богом света, ассоциировавшимся с крепким здоровьем и самой жизнью).

Даже в наши дни уважительное отношение к пуповине новорожденного ради будущего здоровья ребенка встречается в некоторых сельских районах Японии. Связь с Лемурией — или, в любом случае, с островом Пасхи — обнаружил в декабре 1999 г. Хироаки Хаяши, вице-президент японского Общества по изучению древних памятников. На вершине горы Хошигайо на прибрежном острове Шододзима он отыскал две каменных башни высотой 18 и 30 футов с диаметром основания 12 и 15 футов соответственно. Их сходство с башнями острова Пасхи не подлежит сомнению, не менее очевидна связь с Му. Местная легенда приписывает сооружение башен первому японскому императору, который был известен под красноречивым именем Дзимму.

Президент общества по изучению древних памятников профессор Набухиро Йошида пишет, что башни «были посвящены божеству плодородия, так называемому «хранителю красных бобов». Не только в Японии, но и в Китае, Бирме, Таиланде, Тибете и Корее красные бобы были традиционным компонентом священных празднеств. Вместе с вареным рисом их ели на церемониях в память предков. В состав ритуальных лепешек, которые готовят для подношения богам, входят красные бобы, смешанные с рисом и медом или сахаром. Интересно, что само название «Шододзима» означает «остров красных бобов». Вероятно, он принадлежал к числу наиболее важных религиозных центров в Азии, на что указывают легендарные ассоциации с первым императором Японии».

Гавайская девушка с украшением в виде пуповины. Рисунок конца XIX века. Можно ли объяснить такое почтение к пуповине древними знаниями ее целебных свойств?

Римский ритуал предписывал главе семьи разбрасывать бобы по комнатам как подношение беспокойным духам, лемурам. Сила плодородия, которой обладал «хранитель красных бобов» с острова Шододзима, сродни долголетию, которое жители острова Пасхи и гавайцы якобы получали благодаря сохранению пуповин младенцев. Так или иначе, древнеяпонские параллели с Лемурией через башни Рапа Нуи кажутся неизбежными.

Но ничто из сказанного не имело особого смысла для исследователей до конца XX века, когда медики обнаружили, что пуповинная кровь обладает целительными свойствами, далеко превосходящими их ожидания. «Институт рака им. Барбары Караманос обращается к беременным матерям с настоятельной просьбой отдавать на сохранение пуповины после родов. Пуповинная кровь богата стволовыми клетками, строительными кирпичиками кровеносной и иммунной системы организма. Эти стволовые клетки можно использовать вместо более дорогостоящих трансплантатов костного мозга. Стволовые клетки из пуповины гораздо реже отторгаются организмом и могут быть использованы для лечения различных видов рака», — отмечается в пресс-релизе от 15 октября 2004 г., опубликованном в Детройте, штат Мичиган.

«Позвоночные стволовые клетки — это взрослые клетки, аналогичные тем, которые содержатся в пуповинной крови младенца. Взрослые клетки встречаются очень редко; в тканях организма лишь примерно одна из 15 000 клеток — стволовая», — заявил четырнадцатого октября 2004 г. профессор биологии Майк Мэтьюз, выступая с докладом в университете Хендерсона. Британский профессор Джил Хоус, директор лондонской программы по сбору и сохранению пуповинной крови, объявила в сентябре 2004 г.: «Пуповинная кровь — это замечательный новый источник трансплантируемых стволовых клеток, который можно использовать для лечения больных лейкемией». Она и ее коллеги считают, что стволовые клетки пуповинной крови обнаруживают такой потенциал врачебного применения, о котором до сих пор не приходилось и мечтать.

Возможно ли, что вера туземцев острова Пасхи, гавайцев и японцев в целительные свойства человеческой пуповины лишь случайно совпадает с сегодняшним признанием целительной силы стволовых клеток? Или это объясняется их особым почтением к наследию древней лемурийской науки, о чем свидетельствуют полинезийские мифы? Знали ли они о том, что только начинают открывать исследователи XXI века? По признанию доктора Метьюза, «мы еще даже не приблизились к осознанию возможностей стволовых клеток».