Лемурийцы в Америке

История о Великом Потопе, известная сотням туземных народов от Полярного круга до Огненной Земли задолго до появления христианских миссионеров, это, несомненно, народная память о каком-то очень древнем природном катаклизме, ставшем суровым испытанием для их предков в далеком прошлом.

Уильям Александер, «Мифология Северной Америки»

Жители Новой Зеландии надолго запомнили мощнейшее извержение вулкана, которое произошло там 3600 лет назад. Оно совпало по времени с последней фазой уничтожения Лемурии и было засвидетельствовано предками современных туземцев маори. Они до сих пор вспоминают о катастрофе в мифе о Ронго-Маи — небесном боге, некогда напавшем на мир в облике кометы. Почти истребив человечество, он превратился в гигантского кита, который погрузился в море. Этот миф об окончательном крушении царства Му имеет замечательное сходство с лемурийскими преданиями по обе стороны Тихого океана. В древнекитайском эпосе «Хуайнань-цзы» говорится, что огромный кит, символизировавший большой остров, исчез в Рассветном море после того, как на небе появилась «хвостатая звезда» (необыкновенно большая, яркая комета).

Между тем коряки, камчадалы и чукчи, а также жители прибрежных районов Британской Колумбии вспоминают о Куикинна'ку и «первом человеке» — единственном, кто спасся с острова, превратившегося в кита из-за нападения Громовой Птицы. Чтобы уберечься от ее когтей, кит нырнул в морскую пучину и утопил всех, кто был на его спине, за исключением «первого человека», приплывшего на бревне на остров Ванкувер. Там он женился на туземной женщине, их дети стали предками племен, населяющих северо-западное побережье Тихого океана. Индейцы хайда тоже рассказывают о ките-убийце (косатке), на спине которого жили первые люди, пока он не скрылся под волнами, спасаясь от нападения небесного противника. Многие люди утонули, но некоторые доплыли до побережья Британской Колумбии, где стали предками современных коренных народов, которых называют «народом косатки». Интересно, что кит/остров называется Наму.

Истории о Потопе сохранялись в устной традиции и знаменитых деревянных обелисках, воздвигнутых коренными народами западной Канады. Эти высокие сооружения не были идолами, которым следовало поклоняться; скорее их можно определить как геральдические монументы, символически изображающие родословную семьи, перед домом которой они стояли. Повествование на тотемных столбах начиналось с вершины, обозначающей далекое прошлое, и обычно заканчивалось портретом последнего или ныне живого главы семьи в самом низу. Исследователь индейской культуры Эдвард Кейтхен разъясняет:

«Эти мифы нельзя прочитать в строгом смысле слова, скорее их можно распознать, они содержат систему памятных меток, которые, будучи расшифрованы в правильной последовательности, становятся мифом.

Резчики тотемных столбов повествовали главным образом о великих переселениях, потопе, межплеменных войнах и первых контактах с белыми людьми. Во всех легендах есть воспоминания о потопе, затопившем всю сушу, кроме высочайших гор. История о потопе послужила главным источником вдохновения для нескольких тотемных столбов, включая заупокойный тотем клана Медведя на острове Врангеля и тотемный столб «Палец Дьявола» в том же месте».

В одном из мифов медведь приводит выживших после потопа к берегам Британской Колумбии. «Палец Дьявола» был священным для племени тлинкитов, поскольку служил стилизованным изображением горы, на которой их предки спаслись от потопа. Довольно часто на вершине тотемного столба находилось изображение Громовой Птицы, держащей в когтях кита Наму, что указывало на допотопное происхождение рода. Индейцы хайда верили, что души утонувших в море присоединялись к «народу косатки» в доме предков на дне океана.

Громовая Птица, олицетворение карающей небесной силы, нападает на кита Наму. Рисунок индейцев хайда из Чикагского музея естественной истории

Первый тотемный столб на Аляске был установлен индейцами хайда, происходившими с острова Лангара;

Кейтхен пересказывает их легенду о лемурийском происхождении: «Этот тотемный столб был изготовлен на затонувшей земле, где вершины холмов стали островками, а горы отвесно поднимаются над водой. Его долины превратились в бухты и заливы, плодородные земли полностью ушли под воду». В народном предании хайда повествуется о том, как рыбаки отправились утром на берег и с удивлением обнаружили тотемный столб, прибитый приливом. Они отнесли его в свою деревню, где опознали как столб из одного из подводных храмов «народа косатки». С тех пор обитатели северо-западного побережья Тихого океана воздвигали резные столбы по образцу, найденному рыбаками. Первый из них был установлен на мысе острова Далла — Музон, название которого хранит память о погибшей прародине. «Эти легенды и резные изображения на тотемных столбах подтверждают, что предки индейцев пришли из Лемурии», — писал Черчвард в 1926 году.

Беженцев, прибывших после катастрофы, в местных преданиях изображают как бледнолицых, рыжеволосых мореходов, которые взяли себе жен из предков современных индейцев. Это подтверждал облик местных жителей, часто с характерными чертами белых людей, что приводило в изумление путешественников из Европы. Британского мореплавателя Джорджа Диксона удивило свойственное туземной женщине из Якутата, которую он увидел в 1787 году, «жизнерадостное очарование английской кормилицы; здоровый румянец на ее щеках замечательно контрастировал с белой шеей, кожа на лбу была такой тонкой, что сквозь нее просвечивали вены и можно было видеть их мельчайшие разветвления — короче говоря, даже в Англии ее сочли бы очень красивой». На следующий год другой британский путешественник, Джон Мире, сказал о женщине племени нутка с острова Ванкувер: у нее был «не только светлый цвет лица, характерный для европейцев, ее черты привлекли бы внимание своим изяществом и красотой в тех частях света, где лучше всего понимают толк в человеческом облике».

Тотемный столб индейцев хайда. Сейчас он находится перед Чикагским музеем естественной истории

В 1817 г. французский мореплаватель Камилл Д. Рокфейль написал: «Мы видели нескольких мужчин и гораздо больше женщин, чей цвет кожи отличался от белого лишь незначительной примесью бледно-желтого оттенка. У большинства индейцев черные волосы, у остальных светло-рыжие». Кейтхен отмечал, что «рыжие волосы довольно широко распространены» у индейцев хайда, которые первыми начали сооружать тотемные столбы. Эти аномальные черты, судя по всему, — генетические следы «народов косатки», которые, как повествуется в местных мифах, прибыли на побережье Британской Колумбии после затопления своей прародины. В историях о Великом Потопе, бытующих по всей Океании, спасшихся обычно изображают белокожими, рыжеволосыми.

Сходные варианты легенд известны на западном побережье США и юго-западе Америки. Индейцы мохаве и чемухевы из Калифорнии верят, что Великий Дух помешал морской богине, наславшей потоп, уничтожить все живое на Земле. Два последних существа, койот и пума, не погибли, она их пощадила, и нашли убежище на вершине горы Чарльстон. После того как вода отступила, эта пара спустилась с гор и заново населила мир. В мифе Творения индейцев племени йокут из южной Калифорнии сказано, что человечество происходит с острова, бывшего среди первозданного моря, где Орел и Койот создали первых мужчин и женщин. Индейцы другого калифорнийского племени — майду говорят о Таволте и Пехейпе, единственных выживших после природной катастрофы, уничтожившей земной рай, когда его развращенные обитатели оскорбили небо своим недостойным поведением.

Лемурийское происхождение утраченной прародины прослеживается в названии Му-Ах; на языке шошонов это «Вершина Му», священная гора в Калифорнии, выбранная поборниками лемурийского культа для проведения своих церемоний. Исследователь Джозеф Уэр-ри приводит одну из легенд сиу «В далеком, туманном прошлом предки многих калифорнийских индейцев жили на острове где-то в Западном океане. Этот остров назывался Элам, они почитали могущественного бога по имени Му». И у хайда, и у сиу в преданиях о Потопе медведь выступает в образе героя-спасителя.

Уильям Донато, президент Atlantis Organization, писал о «западных белых» для журнала Ancient American-.

«В XVI веке Кабрильо назвал жителей калифорнийского острова Сан-Николас более развитыми по сравнению с живущими на континенте. По его словам, женщины имеют «изящные формы, красивые глаза и отличаются скромным поведением», дети «белокожие, со светлыми волосами и румяными щеками». В старых корабельных журналах и других письменных документах того времени тоже говорится об общинах «белых» индейцев на острове Санта-Каталина. Исследование мозга, проведенное доктором Джефри Гудменом, показало, что древние островитяне обладали наибольшим сходством с группой «архаических европеоидов».

Туземцы острова Санта-Каталина называли его Пи-му, остров Санта-Крус был известен как Лиму. Кстати, лиму означает «в море». Тот факт, что два острова Калифорнийского Канала имеют слог «му» в своих названиях, не может быть случайным совпадением. По преданию индейцев из племени юроков, еще до того, как их предки появились на реке Кламат, эта земля была населена белокожими людьми, высоконравственными, цивилизованными, которые поделились с пришельцами всем, что имели. Были ли это потомки лемурийских мореходов?»

Побережье Перу не менее богато туземными преданиями о лемурийской катастрофе. В легенде индейцев племени юракаре повествуется о том, как их предки прятались в горной пещере во время двух всемирных крушений, уничтоживших прежнюю эпоху. Все другие люди погибли в огне, упавшем с небес, за которым последовал Великий Потоп. Из всех божеств только Тири сжалился над выжившими и открыл им секрет Древа Жизни, откуда вышли новые племена, заселившие мир. Как мы помним из главы 6, царство Му было известно под названием Тау, Древо Жизни.

Знакомые отголоски слышатся в названии великого народа чиму, который построил могущественную цивилизацию Чимора, господствовавшую на побережье Перу примерно с 900 г. н. э. и разгромленную инками в 1476 г. Их столица Чан-Чан находилась к северу от современного города Трухильо. В зените могущества город площадью 80 квадратных миль был домом более чем для 250 миллионов человек. В каменных резервуарах города хранилось до двух миллионов галлонов пресной воды, доставляемой с гор по системе акведуков длиной более 100 миль. Согласно официальной истории чиму, высокую технологию и общественную организацию, необходимую для строительства такого огромного городского центра, принес в Перу человек по имени Тайкана-Му. Он был направлен в качестве просветителя правителем царства, расположенного в центре посреди Тихого океана.

Другим важным городом цивилизации Чимор был Пакатна-Му, названный в честь одного из выдающихся полководцев древности, который стал управляющим региона. Так называемый дворец губернатора в Чан-Чане окружен огромной стеной, украшенной фризом с рельефным изображением затонувшего города: рыбы плавают над вершинами стоящих рядом пирамид. Эта сцена запечатлела память о затонувшей цивилизации, откуда предки чиму — буквально «дети Му» — прибыли на побережье Перу после катастрофы.

Мы уже упоминали о главном доинкском городе Боливии и его очевидной связи с Лемурией через остров Пасхи. Скорее всего, это были не только культурные контакты, они могут дать ключ к разгадке до сих пор необъяснимого положения Тиауанако на вершине одного из величайших горных хребтов мира. Во время моего первого визита к руинам в 1994 г. я пытался представить, как мог жить подобный город, не говоря уже о том, как он был построен на высоте 13 300 футов, где трудно дышать и практически невозможно выращивать урожаи, достаточные, чтобы накормить 40 000 жителей, таково было его население по большинству оценок.

Ступени Каласасайи — цельные прямоугольные каменные блоки шириной около 30 футов и весом до 40 тонн. Врата Солнца были вырезаны из каменного блока весом 15 тонн. Находясь в окрестностях древней перуанской столицы Куско, я изучил громадные руины Саксайуамана. Хотя официально он называется крепостью, его военное предназначение вызывает сомнение, несмотря на 300-тонные блоки. Как и в Тиауанако, каменные плиты весом более 130 тонн доставлялись из каменоломен, расположенных за 50 миль отсюда. Как⁴ такие грузы можно было транспортировать по сильно пересеченной местности, а потом с невероятной точностью укладывать на высоте, где даже коренным жителям иногда не хватает воздуха для дыхания? Сложность немыслимая. По оценке современных строительных экспертов, передвижение цельного 130-тонного каменного блока потребовало бы согласованных усилий 8450 взрослых людей. Полная координация тяги при таком количестве работников невероятна даже при идеальных условиях и совершенно невозможна в гористой местности. Но Тиауанако существует вопреки любой логике. Хэролд Т. Уилкинс, автор популярных книг по археологии середины XX века, тоже не смог воссоздать процесс строительства Тиауанако с учетом его расположения: «То, что этот город мертвых — возможно, древнейший в мире — с самого начала был возведен в облаках, в разряженном воздухе, где дыхание превращается в пытку, где не может расти ничто съедобное, кажется неправдоподобным».

В наши дни индейцы аймара, обитающие в окрестностях Тиауанако, влачат жалкое существование, питаясь початками карликовой кукурузы и мерзлой картошкой. Они пьют чину, сбраживаемую из кукурузной муки и перегоняемую в крепкий спиртной напиток, в котором топят свою нищету. Горная равнина (альтиплано), сухая, пустая, усеяна редкими кустарниками, что резко контрастирует с величественными сооружениями Тиауанако, возведенными архитектурным гением. Эти противоречия между древним городом и его природным окружением давно озадачивали исследователей. В 1920 г. известный британский геолог К. Рейнольд Энок поражался:

«Как в регионе, расположенном на такой высоте над уровнем моря, где почти нет средств для пропитания, могло жить многочисленное население и кормить рабочих, которые перевозили гигантские монолиты и строили колоссальные здания, которые можно видеть здесь и в бассейне озера Титикака? Выдвигалось даже предположение, что последняя фаза горообразования в Андах произошла уже после возведения огромных мегалитических сооружений. Хотя это сомнительное объяснение, тем не менее удивительно, как населенный город мог существовать в условиях, где даже не растут злаки».

Примерно в 12 милях от Тиауанако, на 800 футов ниже, находятся озеро Титикака, самое высокогорное, соленое, одно из глубочайших (максимальная глубина 1214 футов) на Земле. Площадь его поверхности — 3200 кв. миль, оно лишь вдвое меньше озера Онтарио. Индейцы с его побережья давно говорят о древнем городе, скрытом в глубине, несмотря на снисходительные улыбки археологов. В 1955 г. бывший инструктор морской пехоты США по нырянию с аквалангом Уильям Мардорф совершил несколько погружений на озере Титикака. По его утверждению, на глубине 95 футов он нашел несколько каменных руин, сходных по стилю с тиауанак-скими, но попытки запечатлеть их оказались неудачными из-за плохой видимости и сравнительно примитивного уровня подводной фотографии в то время.

Ламы, отдыхающие перед доинкской «крепостью» Саксайуаман в окрестностях Куско (Перу). Как. и другие монументальные сооружения в горных Андах, Саксайуаман поражает воображение

В ноябре 1980 г. Хьюго Рохо, боливийский эксперт по культурам Анд, установил наличие затонувших искусственных сооружений у побережья Пуэрто-Акоста. В отличие от ученых традиционного направления, которые ничего не нашли в озере, поскольку доверяли исключительно научным методам, ныряльщиков-аквалангистов привел к открытию Элиас Мамане, старейший из местных индейцев. На подводных фотографиях, по описанию Рохо, были видны «храмы, построенные из огромных каменных блоков, с каменными дорогами, ведущими неизвестно куда». Хотя эти сооружения были обнаружены на глубине 45—60 футов, «основания подножия лестниц терялись в глубине озера среди густых водорослей».

Ясно, что подводные здания должны были быть построены еще до существования озера, но тогда дата их сооружения оказывалась невероятно древней. Больше того, геологи знают, что за последние 4000 лет озеро Титикака постепенно отступало от берегов, что умножает и без того невообразимый возраст затонувшего города. Но и сам Тиауанако может быть не менее древним.

Приближаясь к Каласасайе, я обратил внимание на покрытый резьбой горизонтальный каменный блок, поднимавшийся менее чем на три фута над землей, словно монументальные воротца для крокета. Не сразу стало ясно, что это вершина арки, остальная часть которой находилась под землей. Позже мне сообщили, что раскопки проводились лишь на 10% из 400 акров археологической зоны, ученые выявили ряд частично или полностью захороненных сооружений на глубине более 6 футов. Лишь сильные ветры многих тысячелетий, или годы Всемирного Потопа могли нанести так много почвы над ними. После посещения Тиауанако в 19б0-е годы Хельмут Цеттель справедливо заметил: «Горные хребты, окружающие регион, недостаточно высоки для того, чтобы процессы водной или ветровой эрозии погрузили руины на такую глубину. Должно быть, город был затоплен огромной массой воды; когда она отступила, ил покрыл все свидетельства существования высокоразвитой цивилизации, оставив лишь самые большие статуи и монолиты». Очевидно, местные боливийские легенды, относящие сооружение Тиауанако к временам Великого Потопа, имеют некоторую фактическую основу.

В 1930-х годах, когда известный археолог Хулио Те-льо проводил раскопки в Чавине, который тогда считался древнейшим известным городом в Перу, он обнаружил, что каменные арки глубоко захоронены под слоями грязи и щебня. Поскольку рельеф местности не способствовал такому мощному накоплению осадков, Тельо пришел к выводу, что оно произошло в результате серии цунами, обрушившихся на Чавин и заставивших жителей покинуть город. Если это событие соответствовало возрасту руин, оно произошло примерно 3000 лет назад.

Примерно в одной миле к северу от Каласасайи по направлению к озеру Титикака находится другой археологический памятник. Если Тиауанако стоит до сих пор, то превосходно обработанные блоки Пума Пупку разбросаны по местности, словно кирпичи из пенопласта, а не многотонные андезитовые плиты. Некоторые из них, 27 футов в длину и весом до 300 тонн, затмевают даже мегалитическую каменную кладку в Тиауанако. Более того, стилистические различия между Тиауанако и Пума Пунку так велики, что они не могут быть творениями одной культуры. По контрасту с сухой кладкой в

Тиауанако, где камни разного размера точно подгонялись друг к другу, словно фрагменты циклопической головоломки, по краям гигантских плит Пума Пунку вырезаны желоба; после подгонки одного блока к другому в углубления наливали расплавленный металл, который после, остыв, превращался в скобы. Такая конструкция, совершенно не похожая на все созданное андской цивилизацией до или после этого, указывает на изощренную технологию, до сих пор необъяснимую для исследователей.

Тиауанако богат монументальными изваяниями, в Пума Пунку нет никаких статуй. Его строители предпочитали вырезать кресты внутри крестов и треугольники внутри треугольников в очень твердом андезите, как если бы это было мягкое сливочное масло. Сложность и точность этих геометрических узоров далеко превосходит любые аналоги в Южной Америке, а возможно, и мире. Однако камни, на которых они были вырезаны так искусно, беспорядочно разбросаны по высокогорной равнине, словно сметенные мощной стихией. «Беспорядочная груда огромных камней, словно брошенных на Землю чудовищной природной катастрофой, — это все, что остается от Пума Пунку», — писал журнал Reader's Digest. Помимо их оснований, единственное сооружение, которое осталось сравнительно целым, напоминает канал. Это привело некоторых исследователей к выводу, что здесь находился порт на краю озера Титикака, когда его воды простирались так далеко. С другой стороны, находка руин в глубине озера опровергает такое заключение.

Чайлдрес думал над этим противоречием: «Если мощное землетрясение разбросало 300-тонные камни Пума Пунку словно детские игрушки, почему здания Тиауанако тоже не были разрушены? Может быть, потому, что они были построены в более позднее время, после катаклизма?» На эти вопросы нелегко ответить. Не менее трудно объяснить, как Тиауанако мог быть построен в обстановке, почти непригодной для человеческого обитания.

Руины Пума Пунку

Странным образом руины Пума Пунку гораздо меньше похожи на близлежащий Тиауанако, чем на другой доинкский город, расположенный в Перу на расстоянии около 300 миль. Поднимаясь в горы над Оллантайтамбо, я с изумлением обнаружил, что земля усеяна морскими раковинами. Но все они окаменели, так как крошились почти в порошок от прикосновения, значит, им было несколько тысяч, а не миллионы лет, как утверждает официальная наука. Если эти горы действительно были покрыты океаном задолго до появления человека, любые останки живых организмов должны были подвергнуться минерализации. Я вспомнил, как впервые увидел Анды из открытого окна старого поезда, ползущего по извилистой дороге от Куско до Мачу-

Пикчу у подножия величественных горных пиков. Они были совсем непохожи на Скалистые горы, Аппалачи и Альпы, выветренные, сглаженные под воздействием долгих геологических эпох. Крутобокие Анды дышали свежестью, словно выросли из земли прошлой ночью. Мой рассудок боролся с впечатлением, противоречившим общепринятой геологической теории, но отмеченным многими другими независимыми наблюдателями».

Вот что говорит Дэвид Скарборо, член секции естествознания при Открытом университете:

«К образованию Андского хребта привело столкновение Южно-Американской плиты и плиты Наска. Первая движется в западном направлении от Центрально-Атлантического хребта, вторая — в восточном направлении от Восточно-Тихоокеанского подъема. На линии контакта плита Наска поддвигается под Южно-Американскую. Андские горы расположены над этой зоной. Нижняя плита разогревается от трения и соприкосновения с горячей мантией, куда опускается. Нагревание приводит к частичному плавлению плиты и подстилающей мантии и к образованию магмы, которая поднимается через трещины в земной коре. Большая часть магмы охлаждается и затвердевает в нижнем ее слое, умножая ее объем. Приток тепла над опускающейся плитой также уменьшает плотность коры и обеспечивает ее плавучесть на более плотном и пластичном подкорковом слое. Сочетание этих процессов в регионе способствовало формированию горного хребта Анд».

Такое лаконичное объяснение процессов горообразования в Южной Америке точно отображает развитие ситуации за последние 14 млн лет. Но могло ли оно каким-то образом сильно ускориться, заставляя этот высокий хребет, уступающий только Гималаям, подниматься гораздо быстрее, чем считают ученые? Согласно британскому автору документальных произведений Чарльзу Аллену, «ведущий специалист по геоморфологии Гималаев (Адольф Гансер) утверждал, что некоторые части Гималайского хребта поднялись более чем на 9000 футов за последние полмиллиона лет, этот подъем, вероятно, продолжается со скоростью около 30 дюймов за 100 лет».

В 1992 г. в период сравнительно умеренной сейсмической активности (5, 7 балла по шкале Рихтера) в Южной Калифорнии отдельные части хребта Сан-Габриель поднялись более чем на один фут. За 300 лет до этого на карибском острове Ямайка в результате мощного землетрясения более 8 гектаров суши опустилось в море, а две горы передвинулись почти на четверть мили в течение трех минут. В начале XIX века землетрясение в Новом Мадриде обратило вспять реку Миссисипи и значительно изменило направление ее русла в Южном Иллинойсе. Такие события показывают, что постепенные, практически незаметные изменения иногда перемежаются эпизодами стремительного движения в колоссальных масштабах.

Миллионы морских раковин в Оллантайтамбо, соленая вода в озере Титикака, шестифутовый слой осадков Тиауанако, разбросанные мегалитические блоки Пума Пунку — все это говорит об основании на уровне моря в глубокой древности городов, внезапно вознесшихся к вершинам новоявленных гор. По замечанию Уилкинса, в озере Титикака есть «слой известковых отложений с древними водорослями мощностью около двух метров, что указывает на его формирование в условиях морского побережья. Удивительные следы береговой линии, обнаруженные на горных склонах и стенах боливийского алътиплано, обозначающие пляжи древних морей или уровень очень давно бывших озер, не совпадают ни с нынешним уровнем озера Титикака, ни Тихого океана».

Какой механизм мог вызвать такие масштабные потрясения? Даже самое мощное землетрясение не могло поднять Анды на 13 000 футов за короткое время.

На тектонической карте восточной части Тихого океана показано, что плита Наска сжата между Южно-Американской на востоке и Тихоокеанской на западе, а также блокирована с севера плитой Кокос. Крошечный остров Пасхи находится в срединной точке, где южная граница плиты Наска, идущая с востока на запад, образует Т-образный контакт с Восточно-Тихоокеанским подъемом, идущим с севера на юг. Взаимодействие этих плит объясняет постепенные, как растет человеческий ноготь, процессы горообразования в Южной Америке за огромное время. Но эти процессы могли значительно ускориться, если Тихоокеанская плита внезапно создала огромное давление на плиту Наска в районе Восточно-Тихоокеанского поднятия, что привело к быстрому и даже мгновенному росту Анд.

Ключевые слова здесь «внезапно» и «огромное давление». Они точно описывают условия, существовавшие в эпоху оледенения, которую климатологи называют межледниковым периодом Беллинга. Около 600 000 квадратных миль льда внезапно рухнуло, более миллиона литров пресной воды начало поступать в южный регион Тихого океана каждую секунду. Уровень моря поднялся на 60 футов, вода затопила огромные территории во всей Полинезии. Если бы ново-мадридское землетрясение в начале XIX века произошло не в районе Сент-Луиса, а в центральной части Тихого океана, миллиарды тонн воды затопили бы остров размером с южный Иллинойс. Резкий сброс веса на Тихоокеанскую плиту вызвал давление на плиту Наска по линии соприкосновения с Восточно-Тихоокеанским поднятием. В результате скорость поддвижки плиты Наска под край Южно-Американской плиты резко увеличилась и Анды взмыли в небо.

Катастрофический подъем одних земель, сопровождаемый опусканием других, часто встречается в народных преданиях Океании и находит подтверждение в геологических событиях. Во время экспедиции на остров Фалькон у побережья Тонга в 1885 г. американские землемеры установили, что его высшая точка находится На высоте 290 футов над уровнем моря. 13 лет спустя островок исчез в океане. В 1927 г. остров Фалькон появился на поверхности и продолжал расти до своей нынешней высоты 100 футов. Тот факт, что даже две квадратных мили суши могут затонуть и всплыть заново всего за 42 года — за одну наносекунду по геологическим меркам, —• демонстрирует возможность резкого подъема суши в Тихоокеанском регионе.

Черчвард цитирует высказывания своих современников о разрушительном землетрясении в Японии в 1923 г., когда погибло 156 984 человека: «Островок у побережья Иокогамы погрузился в море, одновременно рядом с ним появился другой. Морское дно поднялось вокруг Иокогамы, глубина уменьшилась». Во втором томе книги «Космические силы Му» он пишет: «На фоне сказанного ранее мы должны принять во внимание то, что происходило на Малайском архипелаге в 1880-е годы, когда сейсмические потрясения, произошедшие в разных частях света вдоль линии газовых поясов, привели к вулканическим извержениям высотой до 10 000 футов».

Упоминание Черчварда о Малайзии напоминает мне о встрече с представительницей министерства культуры этой страны в начале 1990-х годов, когда она рассказала, что затопление древней прародины ее предков одновременно привело к «возвышению» архипелага, где они в конце концов нашли убежище и место для жизни.

Туземцы селунг с архипелага Мергуи у побережья южной Бирмы тоже говорят, что их предки пришли с огромного острова в Тихом океане, где восходит солнце. После многих поколений счастливой жизни дочь злого духа неожиданно появилась в небе и начала метать в воду пылающие валуны. Волны потопа объяли почти всю Землю, все живые существа погибли, за исключением нескольких мужчин, женщин и животных, поднявшихся на вершину высокой горы, куда не достигали волны. Там несколько выживших чародеев стали творить заклинания, чтобы воды: отступили. Постепенно поднялись новые земли, включая архипелаг Мергуи, те, кто спасся, обрели там новый дом и смешались с коренным населением, от которого и происходит племя селунг. Этот миф не только описывает подъем одной большой территории за счет погружения другой, но также связывает потоп с вторжением комет или метеоритов, что является общей чертой разных преданий о гибели древней прародины.

Миссионер Уильям Эллис лично записал типичный пример народного творчества в начале XIX века, до того, как туземные мифы были демонизированы или уничтожены христианскими проповедниками: «Когда земля Хайвики затонула, бог Руа поднял острова Туамоту со дна океана. Точно так богиня Руа-Папа создала Таити». Эти разрозненные воспоминания о лемурийской катастрофе связывают ее с внезапным появлением новых земель и резким всплеском горообразования. Отражают ли они народную память о грандиозном разгуле стихии, пережитом предками народов Азии, Малайзии и Тихого океана?

Если предположение о быстром подъеме Анд в результате катастрофических процессов в земной коре является верным, древние города вокруг озера Титикака были построены на уровне моря более 10 000 лет назад. Представители академического направления считают это неприемлемым, так как уверены, что Тиауанако был построен не ранее 600 г. н. э. Вместе с тем они не в состоянии убедительно объяснить, почему большая часть археологической зоны города захоронена более чем под шестифутовым слоем осадков. До недавних пор эти ученые мужи заявляли, что самые ранние следы цивилизации в Южной Америке начинаются с культуры Чавин около 3000 лет назад. Но в 2001 г. археологи обнаружили большой городской центр в 120 милях к северу от Лимы в долине реки Супе, в 14 милях от побережья Тихого океана. Этот город, где некогда жили 30 000 человек, был основан по меньшей мере за 1600 лет до Чавина. Другое перуанское сооружение, пирамидальная Уака-де-лос-Сакрифисиос, еще более древнее, датировано 2857 г. до н. э. Архитектурное мастерство доказывает, что оно не первое в своем роде, а лишь старейшее из найденных до сих пор. Все это демонстрирует, что археологи по-прежнему далеки от датировки начала Андской цивилизации, корни которой вполне могут уходить в поздний плейстоцен.

Пол Данбевин считает, что мощное внезапное бедствие 1628 г. до н. э. оставило долговечные следы в геологической летописи. «Возникновение коралловых островов Тихого океана тоже могло произойти лишь после 1600 г. до н. э., - пишет он. - Другие радиоуглеродные датировки указывают на период с 1800 по 1500 г. до н. э. для этого тихоокеанского события». Хотя «это тихоокеанское событие» может ассоциироваться с последней фазой уничтожения Лемурии, масштаб природной катастрофы 3100 г. до п. э. был еще большим. Если археологи настаивают, что время конца последней ледниковой эпохи для Тиауанако и Пума Пунку слишком фантастично, то сдвигать его до 1628 г. до н. э. кажется слишком поздним для независимых исследователей. Ко-раль и Уака-де-лос-Сакрифисиос предшествуют окончательному уничтожению Му, но ни в том, ни в другом месте нет следов катастрофы. «Если при погружении этого континента одновременно поднялся Амазонский бассейн, то канал в Пума Пунку был сооружен раньше, до столь драматического факта, и был подобен Панамскому каналу в наши дни», — предполагает Чайлдрес.

Прямоугольный наземный план Тиауанако имеет стилистическое сходство с церемо! шальными центрами, возведенными строителями культуры Салаварри — прибрежной цивилизации, которая, по мнению кураторов археологического музея Трухильо, насчитывает более 5000 лет, хотя большинство ученых за пределами Перу не согласны с такой ранней датировкой. Но если сооружения культуры Салаварри действительно относятся к концу IV тысячелетия до н. э., то они предшествуют глобальной катастрофе, произошедшей в 3100 г. до н. э.

Предстоит еще много исследований, не ограниченных рамками академических предрассудков, прежде чем какой-либо из ныне известных катаклизмов от конца последней ледниковой эпохи до конца XVII века до н. э. можно будет выделить как событие, поднявшее Андские горы на их современную высоту. С большей определенностью можно говорить о лемурийском влиянии на древнюю культуру Южной Америки, которая, в частности, существовала на плато Наска. Здесь находится несколько десятков огромных наземных рисунков, созданных в перуанской пустыне и буквально «превративших ее в самую огромную художественную галерею на Земле». Художники принадлежали к культуре, которую археологи называют Наска скорее для удобства, в честь южного прибрежного района, где были обнаружены геоглифы.

Культура Наска была одним из многих высокоразвитых обществ, предшествовавших хорошо известной империи инков. По официальному мнению, ее расцвет продолжался примерно с 200 г. до н. э. до 400 г. н. э. Некоторые ревизионисты сокращают этот период от начала I века н. э. до 750 г. и относят создание рисунков к заключительной части этого периода. Впрочем, оценки условны, поскольку сами линии не поддаются датировке. Археологи традиционного направления считают авторами рисунков тех же людей, которые изготавливали найденную здесь и изученную радиоуглеродным методом керамику. Но это большая натяжка.

На самом деле нам мало известно о культуре Наска, несмотря на сотни мумифицированных останков и руины крупных оросительных систем. Их происхождение и участь неизвестны, но они бесспорно оказали большое влияние на развитие Андской цивилизации. Главная тайна, конечно, — в знаменитом собрании гигантских рисунков. Они покрывают более 400 кв. миль пустынного побережья южного Перу и разделены на группы, состоящие из геометрических узоров (в основном спиралей и трапецоидов, фигур, похожих на трапецию, но не имеющих параллельных сторон), биоглифов (изображения растений и животных) и 762 линий, иногда уходящих по прямой на расстояние более 20 миль через горы и долины и обрывающихся в никуда.

Люди «выводили» эти линии на засушливой равнине (в пампе), счищая верхний коричневато-серый слой пустынной окалины, чтобы выявить желтый песок внизу, делая небольшие углубления в почве. Масштаб работы можно оценить хотя бы по тому, что подавляющее большинство рисунков состоит из непрерывных линий, они так огромны, что их истинные очертания можно распознать лишь с высоты нескольких сотен футов. На уровне земли об их форме можно только догадываться. Очевидно, эти замечательные геоглифы могли быть созданы с помощью математически изощренной координатной сетки умелыми руками опытных мастеров. Ни одна другая андская культура до или после этого не создавала таких гигантских изображений. Их единственные аналоги в мире — так называемые меловые фигуры на склонах холмов южной Британии. Но ни «Гигант из Дорчестера», ни «Лошадь из Аффингтона» бронзового века в окрестностях Оксфорда не имеют явного сходства с перуанскими рисунками, которые, кстати, гораздо крупнее.

Длина стороны одного из трапецоидов в пустыне Наска превышает 3000 футов. Все биоглифы, в основном изображающие птиц, тоже колоссальных размеров. Размах крыльев альбатроса, в частности, 2100 футов. Рисунки обнаружил случайно пилот легкомоторного самолета в 1930-х годах, после этого предпринимались многочисленные попытки снять покров тайны с линий Наска — от фантазий о древних астронавтах, которые пользовались ими как взлетно-посадочными полосами, до астрономических интерпретаций, в которых геоглифы, предположительно, отображали разные небесные феномены. Все эти теории потерпели неудачу задолго до конца XX века, хотя некоторые ассоциации между рисунками и небесными явлениями были установлены. Однако примерно в то же время гиганты пампы заговорили сами.

Дэвид Джонсон, исследовавший рисунки вместе с коллегами-геологами из Массачусетского университета, предположил некую связь между пустынными изображениями и водой. Они выяснили, что трапецоиды соответствуют подземным источникам воды и нарисованы в тех местах, где водоносные пласты проникают в долину по геологическим разломам в скальных формациях. Некоторые прямые линии идут параллельно водным руслам, высохшим много столетий назад. Один из крупных трапецоидов четко указывает вниз по течению. Примерно тогда же, когда Джонсон установил тесную связь между «линиями Наска» и водой, группа археологов из Иллинойсского университета во главе с Хелен Сильверман, работавшая на крупнейшем археологическом памятнике — Кахуаче, в пустыне Наска, установила недвусмысленную связь между источниками подземных вод и лучевыми линиями, расходящимися из общего центра. Такие центры были расположены именно там, где вода стекает в речную долину, примыкающую к пампе. Группа независимо обнаружила, что многие линии идут параллельно направлению потока воды.

После обзора этих сообщений ведущий археоастро-ном Майкл Эвени заявил:

«Я не сомневаюсь в существовании неких ритуалов в центрах расходящихся линий и трапецоидов, связанных с обеспечением водой, которые люди проводили здесь. Рисунок линий также говорит об отношениях между людьми, создавшими их, и, возможно, об астрономических наблюдениях, связи между точками рассвета/заката и датой появления воды в долинах, примыкающих к пампе... Поскольку многие линии указывают на положение Солнца над горизонтом в начале сезона дождей, не будет ли уместно предположить, что они были созданы в качестве некоего подношения богам дождя?»

Биоглифы в целом дают положительный ответ на этот вопрос. Большинство из них так или иначе связаны с влагой, а следовательно, плодородием. На рисунках, символизирующих воду, — морская водоросль, фрегат и пеликан (обе птицы наполняют водой мешок под клювом), альбатрос. Еще более характерны изображения кита и двух беременных самок, что указывает на прямую связь между водой и жизнью. Не случайно появление здесь лисы, в местных преданиях она —- один из главных персонажей мифа о Великом Потопе. Вода затопила весь мир, кроме вершины горы Вилкакокто, где люди и животные нашли убежище от бушующих волн. Лиса появилась последней, и поскольку вершина горы уже была заполонена спасающимися, была вынуждена сидеть на самом краю, окунув конец хвоста в воду. Когда вода отступила, все спустились вниз и увидели, что кончик лисьего хвоста потемнел от воды; эта черта передалась всем ее потомкам и символизировала умение сохранять жизнь в самых неблагоприятных условиях.

Две фигуры — колибри и паук — тоже выбиваются из общего ряда. Однако колибри — единственная птица, которая питается исключительно цветочным нектаром. Из-за гротескно вытянутой правой ноги археологи считали рисунок паука в пустыне Наска изображением сказочного существа. Однако в 1991 г. именно такой экземпляр был обнаружен зоологами, но не в Перу, а на другой стороне южноамериканского континента, в бразильском дождевом лесу. У этого вида пауков, известного как Ricinulei, на удлиненной правой ноге находится мужской половой орган, но она также используется для впитывания бусинок влаги с листьев во время утренней росы. Это самый маленький паук в мире, которого почти невозможно увидеть невооруженным глазом. Следует отметить, что колибри — самая маленькая птица на Земле. Однако оба существа, изображенные на пустынном «полотне», имеют гигантские размеры. Откуда древние художники могли знать о пауке Ricinulei, не говоря уже о его связи с водой? Любые контакты между прибрежными районами Перу и далекой Амазонией, отделенной от них Андским хребтом, кажутся почти невероятными.

Тем не менее существуют инкские и доинкские предания о Виракоче, «Пене Моря», полубожественном человеке, который совершал далекие путешествия, иногда морские, иногда сухопутные, и приносил блага цивилизации всем народам Южной Америки. Его эмблема как минимум дважды появляется на равнине Наска и в обоих случаях ассоциируется с подземными источниками воды. У одной обезьяны длиной 180 футов четыре пальца на правой руке; считается, что у Виракочи тоже не хватало одного пальца. Ее хвост завернут в спираль, которая находится прямо над подземным водоносным пластом. Другая спираль диаметром 270 футов нарисована на южном берегу близлежащей реки Ингениум и с такой же точностью расположена над водным источником. Так называемый геоглиф Птенца указывает на высохший водоносный горизонт четырехпалой правой лапой. 90-футовая уподобленная человеку фигура на холме одной рукой указывает на землю, другую поднимает к небу, словно обращаясь с мольбой. Птичья голова наводит на мысль, что это Совиная Женщина — могущественная шаманка, которую до сих пор почитают некоторые туземные племена региона как подательницу урожая. На северном побережье Чили, в 500 милях к югу от пустыни Наска, находится самое большое в мире наземное изображение человека. Его обнаружил в 1967 г. Эдуардо Дженсон, генерал чилийских ВВС. Это 270-футовый рисунок божества или шамана, лучи духовной силы исходят из его головы. «Человек из Керро Унитас» известен индейцам племен фокс, кикапу и сауков в Иллинойсе, Мичигане и Висконсине как божественное олицетворение орошения.

Другое связующее звено между Южной и Северной Америкой — так называемый Андский Канделябр, гигантский геоглиф, вырезанный на склоне холма в бухте Писко в окрестностях Паракаса. Он виден на расстоянии более 12 миль от берега со стороны Тихого океана. Его назвали так испанские мореплаватели, которые сочли этот символ благоприятным знамением для завоевания Перу. Им казалось, что на рисунке изображен большой подсвечник со священными свечами, какие зажигают во время католической мессы. Однако для индейцев навахо, чертивших рисунки на песке на юго-западе США примерно в 4000 милях к северу от огромного геоглифа, точно такой образ обозначал Древо Жизни под питающим его дождевым облаком. Как и другие перуанские наземные рисунки, геоглиф из Паракаса тесно ассоциировался с водой.

Самый большой в мире геоглиф — «Человек из Керро Унитас» в Чили

Размер рисунка (596 футов) не только поражает воображение, но и заставляет задуматься. В середине 1950-х годов после 20 лет кропотливых исследований «линий Наска» немецкий математик, энтузиаст-любитель Мария Райхе определила, что они были вычерчены в соответствии с общей единицей измерения в 5, 95 фута, которая не использовалась ни одной другой андской культурой.

Хотя многие рисунки в пустыне Наска действительно можно хорошо разглядеть лишь с высоты, не обязательно подниматься на воздушном шаре, чтобы оценить их подлинную конфигурацию. Довольно точное представление о биоглифах постепенно складывается в уме людей, которые проходят по непрерывным линиям, сосредотачиваясь на них и подмечая их детали. Почти не вызывает сомнений, что это были ритуальные тропы, используемые древними для визуализации священных символов при молитвах о воде.

Такая теория не должна оскорблять чувства консервативных ученых, но они наверняка отнесутся к ней с подозрением. Явные водные ассоциации геоглифов пустыни Наска, остатки поистине грандиозных оросительных проектов невольно заставляют подумать о людях, весьма встревоженных уменьшением запасов пресной воды во все более сухом климате. Ясно, что, поселившись на южном побережье Перу, они не стали бы развивать свою цивилизацию в бесплодной пустыне. Здесь были плодородные долины с полноводными реками. Многочисленные руины глубоких, искусно сооруженных водотоков и десятки рисунков, так или иначе связанных с водой, свидетельствуют о культуре, переживавшей кризис, вовлеченной в отчаянную борьбу с наступающей пустыней — борьбу, в которой не было шансов на победу. Однако геологи знают, что прибрежные районы южного Перу не стали самым сухим местом на Земле, каким являются в наши дни, всего 1300— 1600 лет назад, когда, согласно традиционным археологам, культура Наска находилась в поре расцвета. Напротив, долина Наска превратилась в пустынный регион 6000—5000 лет назад. Это означает, что местные жители, по меньшей мере частично, были современниками первых фараонов Египта, также известных своими масштабными ирригационными проектами в долине Нила.

Вероятно, экологическое преображение Южной Америки наступило в результате глобальной перемены климата. В таком случае, культурный уровень андской цивилизации этого времени уже определен (по крайней мере, в среде перуанских ученых) и известен как период Салаварри. Около 3100 г. до н. э. церемониальные курганы с платформами из глиняных кирпичей, окруженные прямоугольными стенами, очень напоминающие древнейшие династические церемониальные центры в долине Нила, появились вдоль южного побережья Перу. Отсюда следует, что рисунки и линии на равнине Наска не могли появиться менее 2000 лет назад, как утверждают косные археологи. Они возникли в результате отчаянных попыток людей спасти свою цивилизацию от неодолимого натиска пустыни, в поисках новых источников воды и ритуальных призывов к дождю. Однако условия жизни продолжали ухудшаться, пока не стали невыносимыми для развитого общества. Около 2000 г. до н. э. от культуры Наска остались лишь огромные водоводы, постепенно занесенные песком, и бессловесные образы тщетных молитв, обращенных к небесам.

Представители культуры Салаварри могли выложить огромные геоглифы и биоглифы, но кто ее создал? В XX веке археологи считали, что население прибрежных районов Перу 5000 или 6000 лет назад было ничтожно мало и делилось на племена первобытных охотников и земледельцев. Однако этому выводу противоречит открытие ритуальных центров, относящихся к тому времени, и особенно «линий Наска». И в том, и в другом случае были необходимы совершенные землемерные навыки и единая система измерений. Мы не имеем представления об эволюции этих знаний, которые, должно быть, накапливались в течение долгого времени, скорее всего, технология, необходимая для создания таких монументальных сооружений, как ритуальные центры и «линии Наска», возникла где-то в другом месте и впоследствии была перенесена в Южную Америку. Более того, над созданием этих крупномасштабных проектов трудилось множество людей. Ученые академического направления долго отказывались признавать этот очевидный факт до публикации результатов раскопок в обширной археологической зоне, известной как область Нортечико примерно в 120 км от Лимы. Даже некоторые респектабельные американисты, такие как Майкл Мозли, выдвигали аргументы в пользу «морского происхождения андской цивилизации» на побережье Тихого океана.

Предположение Мозли подтвердили работы в Нортечико, когда было обнаружено 24 погребенных архитектурных монумента с просторными, обнесенными стенами площадями, ступенчатыми пирамидами и жилыми кварталами. Большие запасы пеньки, использовавшейся для изготовления корабельных канатов, указывают, что затерянные города были портами или, по меньшей мере, имели тесную связь с морем. Радиоуглеродные датировки подтверждают, что расцвет Нортечико относится к 4900 г. до н. э. Таким образом, культура Салаварри, существовавшая почти 1800 лет спустя, наконец получает свое место в истории. Глубокая древность в сочетании с высокоразвитой строительной технологией, без каких-либо признаков предыдущей культурной эволюции, недвусмысленно свидетельствует, что цивилизация была перенесена в Южную Америку из Лемурии.

Лемурийцы — единственные достойные кандидаты на роль древних мастеров, которые оставили после себя величайшую в мире художественную галерею. Они обладали высокой культурой задолго до того, как плодородная долина западного Перу превратилась в одно из самых сухих мест на Земле, а значительно позже попытались сдержать наступающую пустыню, сочетая духовные и технологические возможности в ту эпоху, когда наука и религия были неразделимы и неотличимы друг от друга. Немало мумий из пустыни Наска, которые археологи связывают с культурой Паракаса, оставившей наземные рисунки, с рыжими волосами. В народных преданиях Полинезии и Британской Колумбии лемурийцы славятся своими рыжими волосами.

Солидная коллекция этих мумий хранится в музее Герреры в Лиме, где они выставлены в отдельном зале. Примерно у трети из них ярко-рыжие волосы; немного меньше блондинов, рыжеватых и русоволосых — и это среди коренного андского населения, где подавляющее большинство — брюнеты. Сотрудники Хейердала установили, что волосы теряют блеск после смерти, но их цвет остается неизменным. Мумии находятся в стеклянных витринах; при тщательном осмотре с увеличительным стеклом не выявлено никаких признаков искусственной окраски волос в рыжий или соломенно-желтый цвет. К сожалению, кураторы музея не позволили мне сфотографировать светловолосые человеческие останки и взамен пытались продать мне книгу о мумиях. В ней было несколько фотографий одной из них, но они были защищены авторским правом и не подлежали воспроизведению. Таковы ограничения на исследования в современном Перу!

Расовая принадлежность андских мумий указывает на гораздо более глубокую древность, чем I век до н. э. — датировка, присвоенная им традиционной наукой. При прокладке водопроводных труб через 120-футовый курган возле чилийского города Арика в ноябре 1983 г. рабочие случайно откопали некрополь, где было 96 мумифицированных трупов в превосходном состоянии. Радиоуглеродный анализ, проведенный американским патологоанатомом Марвином Эллисоном, определил их возраст — почти 8000 лет. Это открытие резко противоречило убеждению «академиков» науки, что первая человеческая цивилизация зародилась в Месопотамии 5400 лет назад, а первая южноамериканская цивилизация появилась почти 1000 лет спустя. Однако неоднократные анализы доктора Эллисона, подтвержденные его коллегами, датировали древнейшую мумию из окрестностей Арики 5810 г. до н.э., то есть примерно за 2600 лет до первых известных египетских мумий. Если их чилийские аналоги предшествовали и месопотам-ской, и египетской культуре, откуда они могли происходить, как не из Лемурии?

Не случайно мумии из Арики были найдены недалеко от холма Керра Унитас в пустыне Атакама, на склоне которого начертана гигантская человеческая фигура. Во времена испанского завоевания индейцы молпе носили ложные бороды, сделанные из керамики и подвешенные к подбородку через отверстие, проделанное в челюстной кости. Эта болезненная имитация служила напоминанием о предках, прибывших из-за моря, спустя долгое время после Великого Потопа — любопытный способ для людей, у которых не росли волосы на лице.

Хотя почти невозможно определить точные временные рамки создания огромных геоглифов в Чили и Перу, поселенцы из Лемурии скорее всего прибыли на тихоокеанское побережье Южной Америки более 5000 лет назад, вероятно, не позднее 3500 г. до н. э., а может быть, за несколько столетий и даже тысячелетий до этого.

Свидетельство такой глубокой древности было обнаружено примерно в 500 милях к югу от пустыни Наска, в Монтеверде в южном Чили. Речь идет об оседлом сообществе пастухов и собирателей, возраст которого — 13 000 лет, как раз то время, когда первые люди, предположительно, стали проникать в Северную Америку из Сибири по Аляскинскому сухопутному мосту, расположенному в 3000 миль на севере.

Эти люди воздвигли более десяти прямоугольных деревянных, покрытых шкурами мастодонтов жилищ, длиной от 9 до 15 футов. Они выстроены параллельными рядами к востоку и югу от бухты Чинчихуапи. В каждом доме был свой очаг, костер для общих трапез разводили снаружи, в большом углублении, выложенном камнями. Устройство жилищ довольно совершенно для своей эпохи, но особо сильное впечатление произвел найденный здесь своеобразный Медицинский гербарий.

В необычном сооружении, напоминающем по форме в ил очковую железу, археологи обнаружили остатки 27 целебных растений. Некоторые из них выращивались на месте, другие доставлялись за сотни миль с побережья Тихого океана и высокогорий Анд. Судя по всему, в Монтеверде жила община лекарей, которые собирали, готовили и распределяли целительные препараты. Эти фармакологические знания позволяют отнести поселенцев к материальной культуре, совершенно не похожей на культуру чилийских туземцев того времени. Более того, обитатели Монтеверде не могли достигнуть глубин Южной Америки из далекого севера; они, несомненно, пересекли океан и прибыли с запада. Их осведомленность в медицине и высокоразвитая общественная организация указывают на то, что представители заморской культуры во всех отношениях были цивилизованными людьми.

Первые лемурийцы прибыли в Перу, вероятно, в качестве миссионеров, но привлекательность долины Наска заставила их забыть о возвращении домой. Впоследствии к ним присоединились другие соотечественники, население новой страны с плодородными землями увеличилось настолько, что появились городские образования, руины которых сохранились вокруг ритуальных центров культур Нортечико и Салаварри. В конце IV тысячелетия до н. э. климат стал меняться, условия жизни неуклонно ухудшались. Лемурийцы старались справиться с разрастающимся экологическим кризисом, совершенствуя оросительную систему. Начав отступать под натиском пустыни, они подкрепили свою инженерную технологию колдовством, основанным на внушении, и общинной духовностью. Огромные изображения, символизирующие воду, стали средоточием массовых паломничеств для накопления и удержания психических энергий всего населения. Когда тысячи мужчин, женщин и детей ходили по лабиринту извилистых линий, изображающих фрегатов, китов, пауков, ящериц, обезьян, морские водоросли, начертаний других геоглифов, их молитвы и медитации, в сочетании с символами, вызывали дождь или пробуждали артезианские источники.

Осенью 1994 г., когда я зашел в бар «Камикадзе» в Куско, бывшей имперской столице инков, в надежде получить немного жидкости для подкрепления духа, старый индейский шаман из племени кечуа сказал мне, что геоглифы в пустыне Наска сперва не были предназначены для обозначения водоносных пластов. Скорее наоборот: они были выложены в центре пустыни, где не было никаких признаков влаги, а затем по ним прошли «древние». Сделав это, они чудесным образом призвали подземную воду из ниоткуда. По его словам, речь идет об одновременном внушении большому числу людей с использованием колоссальных образов как инструментов для концентрации и усиления энергии. Именно в этом подлинный смысл огромного изображения Совиной Женщины с одной рукой, поднятой к небесам, другой — указывающей на землю. Она воплощает вечную магическую аксиому «что наверху, то и внизу».

«Сова — символ мудрости наших предков, — сказал он. — Ее огромные глаза позволяют видеть во тьме вещи, скрытые от других. Древние, которые начертили образ Совиной Женщины, и все остальные не только медитировали, когда ходили по линиям, но танцевали и пели, чтобы достигнуть измененных состояний сознания, находясь в которых можно было призывать энергии Вселенной и управлять ими».

Услышав это древнее предание из уст человека, чья жизнь была посвящена сохранению народных традиций, я вспомнил знаменитый «Танец дождя», известный в многочисленных вариантах каждому индейскому племени от Канады до Чили. Подумалось также о совместных психоэнергетических ритуалах, впервые возникших среди посвященных в тайны Лемурии. Возможно, паранормальные силы были применены здесь в попытке сохранить старейшую цивилизацию Южной Америки от гибели и распада. В таком случае, гигантские, но все же хрупкие изображения, до сих пор украшающие равнину Наска, остались единственным свидетельством проигранной переселенцами из Лемурии в доисторическом Перу отчаянной битвы с неодолимыми силами природы, которые впоследствии, хотя и иначе, погубили их затерянную прародину.