Глава 8. На следующий день в школе я постоянно думала о Джоше.

На следующий день в школе я постоянно думала о Джоше.

Я особенно думала о нем между занятиями, когда бегала от Дуга по коридорам.

Я бы предпочла наталкиваться на Джоша то тут, то там в городе, и ждать, что между нами что-то произойдет. Так развиваются идеальные романы, но выпускной был близко. Мне нужно было проявить инициативу.

Только я не была уверена в том, как её проявить. Написать ему чтобы поболтать, и увидеть как он ответит? Сразу пригласить его? Может быть зайти в канцелярский магазин и невозмутимо купить тысячу стикеров, пока я вырабатываю смелость? Что говорят парню, который отверг тебя год назад?

Уверенный способ:

— Так что, ты стал умнее насчет женщин, чем в прошлом году? Остроумный способ:

— Я вижу, ты сильно изменился. Твой вкус в девушках тоже изменился? Или может быть, я могла воспользоваться только отчаянным способом:

— Пожалуйста, скажи мне, что я больше не второй сорт.

Когда прозвенел последний звонок, я пошла за потоком учеников в дверь, все еще обдумывая это. Я не добралась до парковки. Рашель и Обри перехватили меня на половине лестницы.

— Вот ты где, — сказала Обри.

— Нам нужно поговорить, — Рашель посмотрела вокруг, как будто пыталась найти место получше. — Давай зайдем обратно.

— Что такое?

Никто из них не отвечал до тех пор, пока мы не зашли обратно по лестнице и не оказались рядом со спортзалом, подальше от главного потока людей. Потом Рашель развернула кусок желтой бумаги и показала мне.

— Кто-то положил листовки на лобовые стекла машин. Большими буквами были написано:

" Голосуете за Саманту Тейлор? Она получила 810 на АОТ. Будьте умнее и проголосуйте за другого."

Как только я прочитала это, мой желудок подпрыгнула и схватил меня за горло. Я не знала, что сказать. Я просто стояла, сжав листовку и повторила " О нет" около семнадцати раз.

Прежде, чем я дошла до восемнадцати, Рашель сказала:

— Кому ты рассказала об оценках АОТ? Вычислить преступника было несложно:

— Кессиди Вудрафф, — Рашель уперлась руками в бока и склонила голову.

— И почему ты была настолько глупа, что сделала это?

— Я доверяла ей. Я думала, я смогу убедить её перейти на нашу сторону.

— Как? Позволив ей узнать, что ты идиотка?

Я смяла листовку, пытаясь стереть слова с бумаги.

— Могла бы не напоминать.

Я шагнула к корзине для мусора и сунула бумагу внутрь. В это время Рашель взяла меня за руку и попыталась остановить.

— Эй, стой, нам нужны улики.

Было слишком поздно. Я уже положила листовку в мусор и не собиралась засовывать туда руку, чтобы достать её.

— Не волнуйся, — хмуро сказала Обри. — Снаружи их тонны.

Я застонала. Желудок не только схватил меня за горло, но теперь пытался залезть выше. Обри и Рашель отправились на улицу и я пошла за ними. Мне провели следующие несколько минут, собирая листовки с машин, которые все еще были на парковке. Однако таких было немного. Большинство учеников не задерживались надолго после того, как звенел звонок.

Срывать листовки с лобовых стекол — это действительно постыдный опыт. Каждый раз, когда я видела на них свое имя, я чувствовала удар ножом в то место, где раньше был желудок.

Сколько учеников видели послание? И что они сейчас обо мне думают?

Меня запомнят как лидера или только как тупого чирлидера? Я желала, чтобы я никогда не баллотировалась на президента. Я хотела, чтобы в следующий раз Кессиди кому-то невинно улыбнется, её лицо разорвалось пополам.

Закончив с машинами, мы осмотрели оставшуюся парковку. Смятые листовки лежали по всей площади. Я предполагала, что большинство людей просто сняли их со стекол и оставили на земле, что, в каком-то смысле, было для меня хорошим знаком. По меньшей мере это значило, что никто не забрал их домой и не поместил в памятный альбом. Может быть, некоторые их даже не читали. Может быть, это будет совсем не большой проблемой.

Я вцепилась в стопку листовок. Кого я хочу обмануть? Это война, и со мной сейчас разобрались самым безнравственным способом. Но я не собиралась признавать, что сражение закончено. О нет. Я только начала сражаться. Я сожалела о том, что у меня была только одна жизнь, чтобы отдать её делу, и как там еще говорят... что-то насчет торпед. В любом случае, если Эми хотела драки, она её получит.

После того, как мы собрали все листовки, мы уселись на травянистом холмике рядом с парковкой, чтобы спланировать контратаку.

— Я говорю, что нам нужно отнести эти листовки в администрацию и пусть Эми исключат из гонки, — сказала я.

Обри покачала головой.

— Они ничего не сделают. Мы не сможем доказать, что это была она.

— Они могут сравнить почерк. Рашель хмыкнула.

— Это не почерк Эми. Она не настолько глупа, чтобы самой писать их, — она подняла одну из листовой, чтобы осмотреть. — Кроме того, это мужской почерк.

Теперь и я изучала бумаги. Это действительно было похоже на мужской почерк. Слова не текли, они просто застряли в высоких, неровных строчках, как будто тот, кто писал их, торопился. Мужской почерк всегда так выглядит.

.

Поэтому у Эми должно быть был друг, или брат, или подельник из её второй преступной жизни, который написал это за неё. Кто-то, кого невозможно найти. Однако я изучала каждую букву на листовке, надеясь, что узнаю почерк, когда увижу его снова.

По большей части, это мог быть чей угодно почерк, но буквы " е" были особенными. Их петельки были тонкие, как игольное ушко, как будто они были неряшливыми i. Я снова буду искать это " е", возможно, до конца своей жизни. Когда-нибудь в доме престарелых мужчина, сидящий рядом со мной напишет такие " е". Тогда я протяну руку и ударю его своей тростью.

Рашель кивнула в сторону школы.

— Я говорю, давайте сорвем плакаты Эми.

Я на секундочку подумала об этом, но только на секундочку. Эти речи о честности и о том, как я не хотела проводить грубую кампанию, казались очень далекими, их слова были призрачными. Гораздо более призрачными, чем слова передо мной.

— Да, — мягко сказала я. — Это поднимет мне настроение.

Мы оставили парковку и пошли обратно к школе. Несколько людей все еще спускались по ступенькам. Сколько еще учеников, и, что более важно, сколько учителей оставалось внутри?

Если бы мой желудок уже не ушел в самоволку, он бы сбежал сейчас. Я хотела, чтобы с нами была Челси. Она ничего не боялась, и я могла бы занять у неё немного смелости.

Но она ходила домой пешком каждый день и, должно быть, не видела листовок. Я завидовала её неосведомленности.

Я прошептала остальным:

— Мы просто забираем вещи из шкафчиков. Ведите себя обычно.

— Ты думаешь? — спросила Рашель. — Я планировала подозрительно метаться туда-сюда по коридору.

Я пошла быстрее. Мне не нужен был её сарказм. Я хотела сказать ей, чтобы она всё забыла. Я позабочусь о плакатах сама. Но правда заключалась в том, что мне нужна была помощь подруг. Я не могла рисковать тем, что

меня поймают, когда я сама срываю плакаты.

Мы зашли в коридор, в котором два плаката Эми висели на стенах. Я сказала:

— Я посторожу, если кто-то придет, я начну кашлять. Обри посмотрела поверх моего плеча:

— Что, если кто-нибудь зайдет с другого конца коридора?

— Никто не зайдет, — сказала Рашель и потащила Обри к плакатам. Я догадывалась, что Рашель просто скорее хотела покончить с этим. Может быть, она хотела этого так сильно, что она не будет осторожна. В конце концов, не её президентство стояло на кону. Я надеялась, что она по меньшей мере посмотрит вокруг, прежде, чем начнет срывать плакаты.

Я взглянула на них, когда они подходили к плакату, потом повернулась в другую сторону. Я была бы плохим сторожем, если бы не обращала ни на что вокруг внимания.

Коридор передо мной был тихим и пустым, но что если кто-нибудь придет? Услышат ли Рашель и Обри мой кашель? Может быть, я притворюсь, что у меня сердечный приступ, и это вызовет переполох, в котором никто не заметит, что Рашель и Обри суют большие куски плаката в контейнер для мусора.

Я изучала коридор перед собой примерно с минуту и прислушивалась к тихому коридору сзади себя. Когда они закончат? Казалось, что они уже должны, но я не хотела оборачиваться, чтобы не пропустить чье-нибудь приближение.

Я ждала. И ждала.

Когда я была готова повернуться и поверить, как дела у подруг, парень из класса испанского вышел из-за угла и пошел по коридору.

Я не очень много знала о Бентли Робертсе, кроме того факта, что он хорошо говорил по-испански и всех этим раздражал. Он провел прошлое лето в Южной Америке, по студенческой программе обмена, и сейчас считал себя экспертом во всех вещах, касающихся испанского. Он время от времени поправлял наши ударения на уроке, и говорил, что наши " д" недостаточно мягкие. Я избегала его, когда могла. И сейчас он шел прямо ко мне.

Я кашлянула, потом снова кашлянула. Я ничего не слышала сзади, поэтому я закашлялась громче, стуча себя в грудь для эффекта.

Бентли остановился, дойдя до меня.

— С тобой все хорошо?

— Да, — я снова закашлялась, — У меня просто — я кашлянула еще несколько раз — аллергия.

Он нахмурил брови, как будто ожидал, что я в любой момент упаду.

— С тобой все будет в порядке?

Будет, если Рашель и Обри внезапно появятся. Чего они ждут? Скорую помощь?

— Конечно, — кхе-кхе. — Это начинается и проходит. Я постукала по своей груди, чтобы кашель прошел.

Бентли кивнул, но не пошел дальше. Он все еще выглядел обеспокоенно.

— На что у тебя аллергия?

— Гм, — это был ответ, который я должна была знать. Я несколько секунд искала в памяти что-нибудь, на что у людей может быть аллергия. — Пыльца,

— сказала я, и потом, потому что он, казалось, начал искать в коридоре цветущий куст, добавила — Иногда у меня приступы ни с того ни с сего.

— Ох.

Я пыталась придумать еще что-нибудь, чтобы задержать его.

— У тебя есть аллергия?

— Нет, но если я выпью молоко, то у меня несварение желудка.

— Ох. Жаль это слышать, — я не могла придумать абсолютно больше ничего, что можно было бы на это ответить, поэтому я просто стояла и пялилась на него. Когда он собирался пройти мимо меня, я выплюнула: — Это должно быть тяжело. Я имею в виду, как ты ешь готовые завтраки о утрам?

— Я обычно не ем. Я обычно ем тост.

Я кивнула, как будто нашла это удивительным фактом:

— Думаю, мне повезло, потому что пыльца не является пищей.

— Есть безмолочное молоко, которое можно добавить в хлопья, но оно хуже на вкус.

— Ох, — это все, куда я смогла завести беседу.

— Ну, надеюсь, тебе лучше, — сказал он и прошел мимо меня.

Я повернулась и посмотрела вдоль коридора. За исключением Бентли он был пуст.

Их даже здесь не было? Я обсуждала расстройство желудка с Бентли ради ничего? Я смотрела на коридор и думала, что делать дальше.

Мог ли кто-то, кто пришел с другой стороны коридора, поймать моих подруг? Возможно прямо сейчас секретарь жевал их в кабинете.

Я прошла по коридору и заглянула в следующий. Он тоже был пуст. Я нервно топала ногой, осматривая ряды шкафчиков.

Проходили секунды, минуты и тысячелетия. Я пошла обратно в первый коридор. И там я нашла Рашель и Обри. Они с естественным видом подошли ко мне, как будто слоняться по школьным коридорам после занятий было обычным делом.

Когда они подошли ближе, я прошептала:

— Где вы были?

— Снимали плакаты, — пошептала Рашель. — Мы закончили с этим коридором и подумали, что будет быстрее перейти в следующий, не возвращаясь за тобой.

Я не понимала, что меня трясет, но внезапно я это почувствовала и обхватила себя руками.

— Спасибо большое. Я здесь выкашливала свои легкие.

— Ну, ты можешь быть счастлива. Все сделано, и нас не поймали.

— Пока что, — сказала Обри.

Рашель и я обе поняли намек. Мы быстро направились к передним дверям.

Я не могла легко дышать до тех пор, пока мы не дошли до парковки. И там я сделала несколько глубоких вдохов. Это было сделано. Отмщение не казалось равноценным тому, как Эми запятнала моё имя, но, по меньшей мере, она теперь дважды подумает, прежде чем грязно вести борьбу.

Обри вытащила ключи от машины из рюкзака.

— Теперь мы можем пойти домой и расслабиться.

— Ага, — сказала я и внезапно поняла, что я не могла. Я должна была быть на работе в 3: 45.

Я посмотрела на часы. они показывали 3: 42. У меня не только не было времени зайти к Джошу в магазин, у меня не было времени заехать домой и что-нибудь съесть. Обычно я ела сендвич или что-нибудь наподобие, потому что я работала в обеденные часы.

Сегодня мне придется удовлетвориться автоматом с конфетами у стойки.

После напряженного дня это было как раз то, что нужно моему желудку — обед, состоящий из брелков и жвачки.

Я попрощалась с подругами, бросила рюкзак в машину, и уехала с парковки так, как будто я была Бредом и полдюжины кошек бегало по моему переднему сиденью.

Когда я зашла в книжный магазин, я увидела Логана, стоящего рядом с тележкой. Он всегда ездил в школу на машине, и это значило, что он был одним из счастливых получателей листовки с моими оценками АОТ. Он скорее всего лучился радостью и будет злорадствовать по этому поводу всю смену.

Мне нужно было пойти домой и притвориться больной.

Я скользнула к гардеробу и вытащила жилет. Логан неторопливо подошел ко мне, когда я надевала его.

— Привет, Саманта.

— Просто заткнись, — сказала я ему.

— Что? — он с удивлением поднял брови — Что я сказал?

Я застегнула пуговицы на жилете, желая, чтобы мои пальцы перестали трястись.

— Это не из-за того, что ты сказал, а из-за того, что ты собираешься сказать.

— Откуда ты знаешь, что я собираюсь сказать? Ты теперь экстрасенс?

— Нет. Я очевидно не экстрасенс. Экстрасенс бы справился лучше, скажем... с АОТ.

— Ох, — он кивнул с беспечным видом. — Так в записке была правда?

— У меня был плохой день, когда я писала тест, — солгала я. — У меня

болела голова и я не могла думать.

Логан пожал плечами:

— У тебя лучше получится, когда ты его перепишешь.

— Да, конечно.

Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, какую-нибудь насмешку или остроту, какой-нибудь комментарий по поводу моих умственных способностей. Но он этого не сделал. Он просто отошел обратно к тележке с книгами. Я еще немного подождала.

Почему он был со мной милым именно сейчас — когда у него действительно появилось что-то, что можно использовать против меня? Я решила не жить в неопределенности.

Я подошла к тележке и взяла несколько книг.

— Ты не собираешься сказать несколько шуток о тупых блондинках? Он с улыбкой взглянул на меня:

— Неа, я подумал, что ты их все уже слышала.

Это было больше похоже на Логана, которого я знала.

— Полагаю, ты отлично сдал тест, — сказала я.

— Даже если и нет, я достаточно умен, чтобы не рассказывать об этом всем подряд.

Я засунула еще одну книгу под мышку:

— Я не рассказывала всем подряд. Я просто сказала Кессиди Вудрафф. Я не думала, что она такая мстительная, — я помедлила некоторое время и добавила. — Ты же заметил, что я не рассказала тебе.

Он перегнулся через тележку в моем направлении и снова улыбнулся:

— Это было оскорбление?

— Нет. Это было завуалированное предположение. Не моя вина, что ты достаточно умен, чтобы его понять.

Я думала, он будет спорить с этим утверждением, но. вместо этого, он выпрямился и отсутствующе постукивал книгой по тележке:

— Кессиди Вудрафф. Она будет рассовывать листовки на лобовые стекла?

— Она проводит кампанию для Эми.

— Она не похожа на человека, который будет распускать грязные сплетни.

— Твое знание женщин опять тебя подвело.

Он продолжал постукивать книгой, как будто не слышал меня.

— Кессиди бы не стала этого делать. Она могла случайно проболтаться кому-то, кто мог бы это сделать. Но она бы не стала делать этого специально.

Типичный Логан. Он абсолютно ничего не знал о ситуации, но стоял и защищал Кессиди.

Я взяла еще несколько книг.

— Я скажу тебе все, что думаю о Кессиди, когда закончится спор.

— Ты правда думаешь, что она замешана? Ну же, Саманта, ты когда- нибудь слышал, чтобы Кессиди сказала грубую вещь? Держу пари, у неё нет ни одного врага в целой школе.

Я ничего не сказала.

— Она всегда помогает людям с домашним заданием и все такое.

Я не знала, пытался ли он добиться, чтобы я сказала гадость, или он просто был увлечен Кессиди. Я великодушно улыбнулась ему:

— Давай, пригласи её на свидание. Вы будете отличной парой.

— Неа, я думаю, она близка с Джошем Бенсоном, — Логан подобрал остатки книг. — Я подожду Веронику. Помимо всего прочего, ты не сможешь прожить еще девять дней, не сказав ни одной гадости.

Я могла бы внести ясность по поводу Кессиди и Джоша. Он все равно выяснит, что они расстались, и, возможно, откажется от действий, вынуждающих меня кого-нибудь обидеть, если узнает, что Кессиди свободна.

Но я ему не сказала. Почему-то я не захотела. Я не хотела увидеть, как его лицо засветится от перспективы свидания с ней. Я не хотела выслушивать новости о Кессиди, когда мы с Логаном будем вынуждены вместе работать. Я не хотела давать ему еще один способ раздражать меня.

Вместо этого, я сказала:

— Ты не только отведешь меня в ресторан Хиллтоп, я заставлю тебя открывать для меня двери и подвигать стул.

Он рассмеялся и ушел. Даже это раздражало.

В течение нескольких часов Логан и я не разговаривали. Если я не помогала покупателям, то это делал он. Когда наконец-то всё замедлилось, я подошла к стойке с конфетами, чтобы посмотреть что из того, что там можно купить, могло заменить настоящую еду.

Когда я выбирала между Milky Way и Corn Nuts, вошел Дуг. Я выбрала Milky Way и понадеялась, что он просто пройдет мимо меня, но он подошел и стал рядом. Когда я повернулась к кассе, то практически наткнулась на него.

Он посмотрел на конфету у меня в руке:

— Привет, Саманта. Ты знаешь, что шоколад — это афродизиак?

— Должно быть, поэтому я люблю свою работу.

Вместо того, чтобы куда-нибудь уйти, Дуг стоял рядом со мной, когда я платила за Milky Way.

— Да, готов поспорить, здесь скучища, но тебе идет жилет.

— Ох... спасибо, — я взяла чек и сунула его вместе с конфетой в карман жилета. Сейчас я хотела только разорвать обертку шоколадки и проглотить его за два укуса. Но, казалось, что это грубо пока Дуг стоит и смотрит на меня.

Я пошла обратно к книгам. Дуг шел рядом со мной.

— Ты ищешь что-нибудь определенное? — спросила я, помня, что должна обращаться с ним как с покупателем.

— Нет, я просто пришел посмотреть, — он быстро оглядел магазин. — Эй, у вас есть выпуск журнала " Горячие Штучки" с купальниками?

Я взглянула ему в лицо, чтобы понять, серьезен ли он, но не смогла определить. Он глупо ухмылялся, и это могло значить что угодно.

— Я не знаю, — сказала я. — Я не очень обращаю внимание на журнал " Горячие Штучки".

Его ухмылка стала шире.

— Ну, ты здесь работаешь. Разве ты не должна знать такие вещи? Я выдавила улыбку и пыталась говорить терпеливо:

— Ты — парень, который украшает комнату плакатами, на которых едва одетые женщины обвиваются вокруг спортивных машин?

— Неа, — сказал он. — Я не фанат спортивных машин.

Пока мы шли, он взял роман о Джеймсе Бонде с полки и показал мне обложку. На ней была изображена женщина в шортах, которые были бы малы даже Дюймовочке.

— Она бы хорошо смотрелась на спортивной машине.

Я оглянулась в поисках другого покупателя, любого покупателя, которому нужна была бы помощь.

К несчастью, все, кто проходил мимо, казались полностью довольными. Логан, должно быть, заметил мой яростный взгляд и неторопливо подошел к нам с широкой улыбкой.

— Привет, Дуг, — счастливо сказал Логан. — Что привело тебя в литературный мир?

— Я шел мимо и решил зайти поздороваться.

— Он спрашивал, есть ли уже у нас номер журнала " Горячие Штучки" с купальниками.

Логан поднял бровь, а Дуг только улыбался.

— Хочу купить, прежде, чем его распродадут. Кстати, когда у вас будет календарь " Горячие Штучки" на следующий год? Я пытался купить его в прошлом декабре, но они уже закончились. И чувак, если бы ты увидел, в какой позе стояла Мисс Январь, ты бы понял, почему я его хочу.

Логан сказал:

— Дуг... — и я подумала, что Логан собирается прокомментировать выбор Дуга насчет месяцев, или по меньшей мере его неумение флиртовать с девушками, но предложение пропало, а его улыбка снова появилась.

— Тебе нравится делать все заранее, — сказал он вместо этого. — Не откладывая в долгий ящик.

Логан взглянул на меня:

— Разве это не прекрасное качество, Саманта? Я сымитировала бодрый тон Логана:

— Почти такое же прекрасное, как уважение к женщинам. Логан хлопнул Дуга по плечу.

— И люди, у которых есть календарь, обычно организованы и пунктуальны.

— Так и есть, если они когда-нибудь смотрят на то место, где напечатаны дни, — сказала я.

Дуг или устал, или не понимал, куда направляется беседа, поэтому он вмешался с вопросом:

— До скольки ты здесь работаешь?

Я не знала, кому адресован вопрос, но боялась, что мне.

Поскольку я не хотела, чтобы за этим вопросом последовали предложения провести время вместе после работы, я выбрала расплывчатый ответ:

— Магазин открыт до семи.

— Но мистер Дональдсон не заставляет нас закрывать магазин на неделе,

— вставил Логан.

— Потому что он знает, что мы сразу идем домой и делаем домашнее задание, — добавила я.

Дуг склонил голову в мою сторону:

— Ты часто делаешь домашнюю работу?

Я почувствовала, как покраснела. Он сомневался в моем уме? Он намекал на мои теперь знаменитые оценки АОТ?

— Мне нужно начать делать больше, — сказала я напряженно. — Не буду мешать вам разговаривать. Мне нужно работать.

Я прошла в заднюю комнату, села на один из табуретов, которые мы использовали, чтобы достать высокие полки, и разорвала обертку на шоколадке.

Я бы лучше умерла, чем пошла на свидание с Дугом.

Поглощая шоколад, я думала, знает ли Дуг о моем споре с Логаном. Может быть поэтому он упомянул о " Горячих Штучках". Может быть, он пытается обхитрить меня.

И опять же, казалось более вероятным, что Дуг видел женщин только как материал для календаря.

Съев шоколадку, немного прибрала в комнате, просто для того, чтобы снова не выходить в зал. Я сложила все заблудившиеся на стойке книги, и подбирала мусор с пола, когда зашел Логан.

— Ты не можешь прятаться вечно, — сказал он.

— Нет, могу, — я увидела уголок бумаги, который выглядывал из-под одной из полок и нагнулась, чтобы подобрать его.

Логан наблюдал за мной несколько секунд, потом сел на стойку и сложил руки.

— Он проделал такой путь в магазин, чтобы поздороваться с тобой. Я подумал, что с его стороны очень внимательно.

Бумага застряла и порвалась, когда я потянула.

— Он сказал слова " горячие штучки" при мне.

— Поэтому, будет хорошо, если ты сходишь с ним на свидание. Ты сможешь просветить его, как правильно разговаривать с женщинами, — Логан держал значок мира. — Ну, знаешь, женская сила и все такое.

— Еще девять дней? У меня еще девять дней до того, как я смогу сказать тебе гадость, так?

— И я сделаю их чертовски трудными для тебя.

— Ты уже это сделал, — я не стала жать, что он скажет еще что-то. Я просто промаршировала из комнаты обратно в зал.

Я отчасти боялась, что Дуг все еще шныряет где-то неподалеку. Но я его не увидела.

Может быть, ему надоело пялиться на обложки Джеймса Бонда и он пошел домой.

Я взяла несколько книг и с усилием запихнула их на полку.

Мужчины. У них были тупые календари, тупые споры, они тупо водили машину, и тупо рвали с тобой отношения, и у них был тупой почерк.

Мысль о почерке больно кольнула меня, потому что она напомнила инцидент с листовками. Я была слишком заняла своим отмщением, потом волновалась насчет Дуга, и я забыла, что нужно волноваться по поводу завтра, когда мне нужно встретиться с учениками, которые думали что я не смогу не то что сдать АОТ, но и правильно написать это слово.

Конечно, я не могла винить только парней в этой ужасной ситуации. В конце концов, Кессиди разболтала о моих оценках, и Эми сделала листовки, и они обе принадлежали к моему полу. Это сделало предательство еще более противным.

В следующий раз, когда я увижу Кессиди, я расскажу ей в деталях все, что думаю о её предполагаемой дружбе, и потом я — Бам! Это попадет в категорию оскорблений. Если бы мне не было так противно встретиться с Дугом, я бы проиграла пари с удовольствием. Я бы даже пригласила Логана засвидетельствовать это событие. Но учитывая то, как обстояли дела, лучшим выходом казалось ничего не говорить до тех пор, пока не закончится спор. Ничего сейчас и всё потом.

Я поставила остатки книг на полку и вздохнула. Нет ничего сложнее.