Картина четырнадцатая

Кабинет генерал-губернатора.

Губернатор за столом что-то пишет. Полицеймейстер стоит перед ним.

Губернатор (не поднимая головы). Кто это орга­низовал?

Полицеймейстер. Интернациональная револю­ционная организация, ваше превосходительство.

Губернатор (не поднимая головы). Революцион­ная организация? А что она организовала?

Полицеймейстер. Интернациональную мирную комиссию, ваше превосходительство.

Губернатор. Ну и что же?

Полицеймейстер. Ходили с белыми флагами и пытались приостановить резню.

Губернатор. Они этого не сумеют. Чем же кончи­лось?

Полицеймейстер. С обеих сторон взяли их под обстрел. Убиты один грузин и два мусульманина. Ранен в руку и сам Володин.

Губернатор. А-а, значит и Володин ходил?

Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходи­тельство... Но они дерутся с таким азартом, что кажется даже мы сами не сумеем остановить их, если захотим.

Губернатор. Кровь в них кавказская, поручик, южная. Началась резня, и уж никакая сила ее не остано­вит.

Полицеймейстер. Но это же ужас, ваше превос­ходительство.

Губернатор. Эх, поручик! Милосердие в политике не более, как трусость. Да, это ужас. Да, это ужас. Но ужас, который спасет от гибели вашу и мою жизнь и трон императора. Понимаете?

Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходи­тельство, понимаю.

Губернатор. Идите, поручик. Мое приказание дол­жно быть исполнено немедленно. И поручите там, чтобы ко мне сегодня никого не впускали. Я занят. Но люди, отправляемые в Карабах и в другие места, предварительно должны побывать у меня.

Полицеймейстер. Резня должна продолжаться и сегодня, ваше превосходительство?

Губернатор. Будет продолжаться. Торопиться не­зачем. В случае надобности казаки должны будут под­держать...

Полицеймейстер. Кого, ваше превосходитель­ство?

Губернатор. Кого? Никого, обе стороны... Как толь­ко немного стихнет, надо, чтобы казаки подогрели. У кого не хватит патронов, не жалеть, выдавать. Стоимость их будет оплачена ими самими.

Полицеймейстер. Но относительно революцион­ной организации в приказе ничего не сказано, ваше пре­восходительство.

Губернатор. Это я вам потом скажу, поручик, че­рез два часа. Ну, поручик, идите.

Полицеймейстер. Слушаюсь, ваше превосходи­тельство. (Выходит).

Губернатор один. Что-то пишет.

(Возвращаясь). Простите, ваше превосходительство, при­шли иностранцы.

Губернатор. Иностранцы?

Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходи­тельство. Англичане, французы, немцы... Они протестуют.

Губернатор. Протестуют? Вы им передайте, пору­чик, что мы — в своей стране. Российская империя в чьей-либо опеке не нуждается. Пусть они протестуют в Индии, в Африке, в Китае, в Египте и в других своих колониях. Мы идем по их же стопам, пользуемся их же методом: разделяй и властвуй! Это лозунг всех современных пра­вительств, желающих господствовать. Если в этом есть преступление, то научили нас они, мы только ученики.

Полицеймейстер. Простите, ваше превосходи­тельство, они не против резни протестуют. Они просят указать место, где им можно было бы укрыться. Про­тестуют же они против того, что мы не даем им свидания с вашим превосходительством.

Губернатор. Пусть каждый идет в свое консуль­ство и выжидает там окончания событий. У меня нет вре­мени для разговоров с ними. Идите, поручик.

Полицеймейстер. Слушаюсь, ваше превосходи­тельство. (Уходит).

Звонит телефон.

Губернатор (берет трубку). Слушаю. Саламов? Да, здравствуйте. Такие вещи по телефону не говорят, Амир-Аслан-бек. Промысла сжигают? Это уж не мое де­ло, господин Саламов. У вас есть руки, у них промыслы. Патроны? А... это можно, устроим.

Полицеймейстер (входя). Простите, ваше пре­восходительство.

Губернатор (недовольно). Вы все выходите и воз­вращаетесь, поручик.

Полицеймейстер. Простите, ваше превосходи­тельство, пришли рабочие представители, хотят видеть ваше превосходительство.

Губернатор. Я же сказал вам, что сегодня никого принимать не буду.

Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходи­тельство. Но он сам тоже пришел.

Губернатор (встает). Володин? Сам?

Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходи­тельство. Володин сам.

Губернатор. А кто еще с ним?

Полицеймейстер. Грузины, мусульмане, армяне, русские. Из всех наций.

Губернатор (лукаво улыбаясь). Это — растерян­ность, поручик. Он рискует своей жизнью. Но он смелее, чем я представлял. Пусть товарищи его подождут, а его впустите. Оставайтесь и вы там и ждите моего приказа. Да, чтобы не забыть. Надо выдать мусульманам немного патронов.

Полицеймейстер. Слушаюсь, ваше превосходи­тельство. (Выходит).

Входит Володин.

Губернатор. А-а, господин Володин. Наконец-то нам посчастливилось видеть вас. Видно, судьба еще не совсем от нас отвернулась. Пожалуйста, садитесь. Ведь вы словно сказочный герой. Везде о вас говорят, а самих нигде не видно. Имя есть, а самого нет! Кажется... и бог такой же? Хе-хе-хе...

В о л о д и н. У нас, генерал, ни для шуток, ни для комплиментов нет времени. Мы пришли по делу. Прошу распорядиться впустить и моих товарищей.

Губернатор. Нет, господин Володин, я давно хо­тел вас видеть. Не дипломатия ли так вас захватила, что никак мне не удавалось заполучить вас? Наконец-то исполнилось мое желание, и я хочу говорить с вами нае­дине и откровенно. Дипломатия вещь не всегда хорошая. Она отнимает все время, вот и теперь вы торопитесь...

В о л о д и н. Я — не дипломат, я — рабочий...

Губернатор. Оно, на словах, конечно. Но мы слы­шали, что обычно рабочие бьют молотом, тащат столбы, а вы, слава богу, не из тех и не из других.

В о л о д и н. Столбов я натаскал много.

Губернатор. Только в Сибири, на каторге?

В о л о д и н. И еще под плетью генерал-губернатора.

Губернатор. Оказывается, Володин, вы дипломат не блестящий. Политика, это — шахматная игра. Вы под­ряд наступаете на короля, объявляя шах, но получаете мат.

В о л о д и н. Игра еще не кончена.

Губернатор. Для нас она уже кончена. Вы полу­чили мат. Человек политики должен быть хладнокровен. Ваш приход сюда показывает, что вы побеждены. Вы ставите на карту свою жизнь, потому что вы проиграли и вам больше ничего не остается.

В о л о д и н. Снявши голову, по волосам не плачут.

Губернатор. Ого, но вы ведь не просто волосы. Вы — голова. И ваш конец есть конец игры.

В о л о д и н. Игру веду не я, а масса, жизнь, история.

Губернатор. Но во главе-то стоите вы!

В о л о д и н. Генерал, вы путаете вопрос, я бы просил...

Губернатор. Мне ваша просьба известна.

В о л о д и н. У нас не просьба. У нас требование. Мы требуем остановить эту братоубийственную резню.

Губернатор. Не потому ли, что она расстраивает ваши мятежные планы?

В о л о д и н. Почему вы разъединяете эти братские нации и натравливаете их друг на друга. Вы хотите, что­бы они уничтожили друг друга?

Губернатор. А как бы вам хотелось? Не прикаже­те ли вы объединить два диких народа, чтобы они под вашим руководством уничтожили нас, родных сынов Рос­сии.

В о л о д и н. Это—преступление!

Губернатор. Во всяком случае не большее пре­ступление, чем поднимать мятеж против трона его импе­раторского величества и расшатывать основы Российской империи.

В о л о д и н. За трон и основы России они не ответст­венны. Они в своем доме и вас сюда не звали. Вы насиль­ственно навязались им и теперь затягиваете петлю на их шее. Почему вы им не даете жить так, как они хотят? Что вам от них надо? Зачем вы пришли сюда?

Губернатор. Они, я думаю, и вас не звали, зачем же вы пришли?

В о л о д и н. Я пришел трудиться, я пришел за куском хлеба.

Губернатор. А я пришел защищать вас.

В о л о д и н. В вашей защите мы не нуждаемся. Мы принесли сюда свой труд, а вы свои штыки, свои висе­лицы.

Губернатор. Володин, без штыка они вам хлеба не дадут.

В о л о д и н. Мне не нужно хлеба, замешанного на крови.

Губернатор. Да я не о вас забочусь. Я солдат моей империи, которая хочет водрузить свое знамя на Бендер-Бушире и на берегах Босфора. А этот путь не одеколоном поливать надо, конечно. Его надо пробить штыком, а продукция штыка — это кровь и кости.

В о л о д и н. Так могут думать только палачи. Кто ответственен за эти горящие дома, за эту потоком лью­щуюся братскую кровь?

Губернатор. Ну, снявши голову, по волосам ведь не плачут, не так ли?

В о л о д и н. Они, генерал, не волосы. Это — люди, кровь их — человеческая, братская кровь!

Губернатор. Они братья только вам и изменни­кам родины. А мне они — враги. Политика не знает жа­лости. Не уничтожь я их, уничтожат меня.

В о л о д и н. Генерал, мы решительно требуем прекра­щения этой кровавой бойни.

Губернатор. Ее не мы создала, и не нам ее прекра­щать.

В о л о д и н. Нет, ее создали вы.

Губернатор. Пожалуйста, попробуйте прекратить; мы создали, а вы прекратите.

В о л о д и н. Мы прекратим, генерал, но это обойдется вам дороже.

Губернатор. Прекращайте!.. Гм, а что с вашей рукой?

В о л о д и н. Это не имеет отношения к нашему разго­вору.

Губернатор. Я все знаю, Володин. Выходить к этим дикарям с белыми флагами могут только потерявшие го­лову дураки. Ведь у них лишь один бог — пулемет. Если бы им удалось объединиться, я вынужден был бы подста­вить под их пули головы родных сынов империи. А теперь пусть сами расхлебывают. Наша хата с краю. Нам не жалко, лошади чужие, и хомут не свой...

В о л о д и н. Так могут думать только палачи.

Губернатор (вскочив). Володин, вы повторяетесь. Вы — предатель отечества и нации. Вы хотите использо­вать затруднительное положение империи и свалить ее венец под ноги врагов. В такое-то время вы хотите обо­стрить борьбу классов. Это смерть для нации. Вот где действительно братоубийственная борьба. Но вы этого не добьетесь.

В о л о д и н. Превращая классовую борьбу в нацио­нальную, вы можете лишь оттянуть время, но заставить массы замолчать навсегда вы не сможете.

Губернатор. Ага, значит, не будь национальной войны, была бы классовая? Так ли я вас понял? Шах и мат, господин Володин. Вы — очень плохой игрок, вы проиграли. Бросьте же все это, пока не поздно. Уйти с по­ловиной убытков уже есть прибыль. А конец игры будет для вас страшен. Империя — это борющийся орел. Он дерется с орлами, а вы не более, как воробьи с разбиты­ми крыльями, только в ногах путаетесь.

В о л о д и н. Но этот орел о двух головах высасывает кровь трудящихся России. Уж близок его конец, и ни од­ну из своих голов спасти ему не удастся.

Губернатор. Володин!.. Я вас не задерживаю, господин Володин. Можете идти. Я хотел только послед­ний раз предупредить вас, что политика, это кровавые шахматы. Если будем живы, конец увидим. Значит, игра продолжается?..

В о л о д и н. Конечно, генерал, продолжается. Будем живы и результат увидим. (Резко повернувшись, выхо­дит).

Входит полицеймейстер.

Губернатор. Поручик, его освободить, а других прямо в тюрьму.

Полицеймейстер. Володина освободить?

Губернатор. Да, освободить.

Полицеймейстер. Слушаюсь, ваше превосходи­тельство. Вы правы, у него слишком большое влияние.

Губернатор. Вы еще молоды, поручик. Я прекрас­но учитываю положение. Они теперь безопасны. Интерна­циональное единство взорвано навсегда. Колесо истории повернулось вспять. Мятежный корабль ударился об ска­лу и разлетелся вдребезги. Теперь они ничего из себя не представляют... Освободить и... не позднее, чем завтра, вручить мне обоих. Его и Эйваза Асрияна.

Полицеймейстер. Простите, ваше превосходи­тельство, живых или мертвых?

Губернатор. Поручик, вы должны понимать поли­тические термины. Мертвых.