С позиций религии

Вы пишите: «Поэтому окончательный выбор любой веры, на мой взгляд, – самая ужасная ошибка, какую может в жизни совершить человек. Постоянный поиск истинной веры, поиск, в котором нет и быть не может остановки, – вот достойный путь.

Но Вы свой выбор сделали и остановились на этом. И все, что Вы написали в своих возражениях мне, обусловлено этим обстоятельством. Вот, чего я, по правде говоря, уже не ждал от Вас (я думал, за десять лет Вы подостыли, поотрезвели, повзрослели); вот что делает в принципе невозможным спор между нами по существу религиозных воззрений. Вот что не позволит нам придти к консенсусу в оценке исламизации русских людей. Ибо Вы уверены, что за Вашими словами стоит абсолютная истина религии (неважно какой), стоит Аллах; мне же сама подобная мысль кажется дикой, самонадеянной и несбыточной, лишающей почвы всякую полемику».

Если бы дискуссия между нами шла как между верующим и релятивистом, я бы не стал оспаривать Ваши слова, да, мне бы было и неинтересно спорить. Но я утверждаю, что позиционируя наш спор таким образом, Вы глубоко заблуждаетесь и пытаетесь ввести в заблуждение читателей, потому что спор между нами – это спор между двумя «верующими», но верующими в двух разных богов, адептами двух разных религий.

Конечно, Вы с этим не согласитесь. Для Вас как для «диалектического материалиста» религия, надо полагать, это «особая форма осознания мира, обусловленная верой в сверхъестественное, включающая в себя свод моральных норм и типов поведения, обрядов, культовых действий». В принципе, это не только марксистский взгляд – подобное представление о религии как «одной из форм общественного сознания» наряду с моралью, нравственностью, наукой и идеологией, отличающейся от них, является преобладающим у «современных людей». Отсюда и представление о религии, призванной существовать в закуточке «духовности», вмешательство которой в сферу не то, что науки и идеологии, но даже и морали и нравственности, воспринимается «современным», то есть, секулярным человеком как мракобесие и анахронизм.

Однако у меня для Вас есть плохие новости – эта мудреная конструкция не кажется убедительной нам, тем, кто руководствуется исламским пониманием религии. С нашей точки зрения, религия (дин) это любая система воззрений (акъыда), определяющая смысл жизни и принципы мироустройства, равно как и божество (илях) это любой объект поклонения, то, ради чего человек живет и что наделяет его жизнь смыслом.

Ваша религия очевидна – это национализм, ибо нация является вашим божеством, объектом поклонения (тъагут), с точки зрения которого Вы оцениваете добро и зло, пользу или вред, счастье или несчастье. «Все для нации, ничего кроме нации, нация превыше всего!» - разве не это кредо последовательного националиста? И разве это «кредо» не является таким же религиозным, как «нет бога кроме Аллаха и Мухаммад Его раб и посланник»? Для нас, безусловно, для нас это такая же религия, как и коммунизм или либерализм, поклоняющиеся своим богам и пророкам, но почему-то, как и ваш национализм, считающие себя «формами научного мировоззрения» или «идеологиями», признающими за «религией» исключительно нишу обрядово-суеверного гетто.

Поэтому, когда я пишу о том, что для современного думающего человека нет выбора из пресловутых «170 религий, каждая из которых претендует на всю полноту истины, но ни одна ею не обладает», я имею в виду нечто, чего Вы не хотите или не можете понять. Все эти религии как «примитивные формы общественного сознания», в отношении которых Вы с легкостью рассуждаете, как их «национализировать» или изобрести очередную из них, уже давно никому не интересны. Все они были подрублены – сперва клерикализацией, потом секуляризацией (на самом деле, это две стороны одной медали), а затем сметены современными религиями, в отличие от попов оказавшимися в состоянии мобилизовывать миллионы под своими лозунгами: демократией, социализмом, национализмом.

Все это происходило на Западе, чья цивилизация (в шпенглеровском понимании ее различения от культуры) с определенного момента фактически становится планетарной, покрывая собой и незападные культуры. Это был Модерн, апофеозом которого становится XX век, но он же оборачивается и «гибелью богов». Классовые, национальные, политические, то есть, основанные на земных интересах, связи остаются, но после века горения, самоотверженности, невероятных жертв думающий западный человек уже не может воспринимать их как смысл своей жизни, тем более, то, за что стоило бы умирать. Теперь «научное мышление» делает шаг вперед, осуществляя «деконструкцию» всех политических категорий эпохи Модерна как «мифов». Постмодерн вытесняет Модерн, несмотря на продолжающиеся локальные восстания последнего – с начала эпохи демократических революций то и дело так же происходили феодальные реставрации, но логика истории уже была неумолима.

Вы, Александр Никитич, конечно, детище Модерна, причем его весьма специфической формы – марксистской методологии, пытающейся оседлать национализм, но при этом не чуждой религиозного сантимента (в жестко лимитированной, как и положено для материалиста, форме). Это нынешняя молодежь может воспринимать Вас как патриарха ортодоксального национализма («олдскул», как принято говорить сейчас), но автор этих строк хорошо помнит, как происходило превращение в националистического идеолога человека с нестандартным для «олдскульного» национализма «бэкграундом». Бывший магистр Ордена Куртуазных Маньеристов, певец противопоставляемой народу интеллигенции, женатый первым браком на еврейке, Вы смотрелись в этом качестве, мягко говоря, нестандартно. Но куда более странными выглядели Ваши попытки посадить националистическую идеологию на фундамент фактически марксистско-ленинского мировоззрения с диалектическим и историческим материализмом, но при этом замещением класса в качестве движущей силы истории нацией (этносом).

Такая мешанина из науки и идеологии, догмы которой носят характер религиозного верования, могла находить своих юных адептов в эпоху «до интернета». Однако сейчас такой модернистский догматизм смотрится анахронизмом, а востребованными оказываются куда менее затейливые авторы, покачивающиеся на волнах постмодерна: Просвирнин, Крылов, Галковский и т.п. Тем не менее, и они остаются в рамках модернистской повестки дня, что в принципе объяснимо для страны - периферии западной цивилизации, остро переживающей крах своего модернистского проекта.

Почему эти модернистские игры не вдохновляют нас? Потому что мы осознали наступление «конца истории» планетарного Запада – приговор уже вынесен и обжалованию не подлежит, даже если еще не приведен в исполнение.

«Гибель богов» - свершившийся факт, но эти боги не культы религий прошлого, а идолы Модерна, такие как класс, нация, государство, ни один из которых больше не способен иметь сакрального значения для человека наступившего Конца Истории. Так мы воспринимаем вашу религию – национализм, в ряду ей подобных религий Модерна вроде марксизма, либерализма, консерватизма (консервативного модерна) и других.

А что же такое Единобожие? Конечно, это не одна из почивших «170 религий». Это вообще не религия в западном смысле, но Дин – всеохватывающее единство мировоззрения, методологии и закона как фундамента существования цивилизации, но в понимании не Тойнби и Леонтьева, а Шпенглера, именно как мировой цивилизации, разрастающейся поверх культур и этносов.

С чего начинается этот Дин? Он начинается с отрицания: «Ля илляха…», то есть, «нет божества достойного поклонения». Можно подумать, что речь идет о вызове одним культам и замещении их другим, но нет же, описание истории пророка Ибрахима (Авраама), да пребудет с ним мир, содержит в себе куда более глубокую мудрость, актуальную и сейчас:

«Вот Ибрахим (Авраам) сказал своему отцу Азару: " Неужели ты считаешь идолов богами? Я вижу, что ты и твой народ находитесь в очевидном заблуждении". Мы показали Ибрахиму (Аврааму) царство небес и земли, дабы он стал одним из убежденных. Когда ночь покрыла его своим мраком, он увидел звезду и сказал: " Вот мой Господь! " Когда же она закатилась, он сказал: " Я не люблю тех, кто закатывается". Когда он увидел восходящую луну, то сказал: " Вот мой Господь! " Когда же она закатилась, он сказал: " Если мой Господь не наставит меня на прямой путь, то я стану одним из заблудших людей". Когда он увидел восходящее солнце, то сказал: " Вот мой Господь! Оно больше других". Когда же оно зашло, он сказал: " О мой народ! Я непричастен к тому, что вы приобщаете в сотоварищи. Я искренне обратил свой лик к Тому, Кто сотворил небеса и землю, и Я не принадлежу к многобожникам! " Его народ стал препираться с ним, и тогда он сказал: " Неужели вы станете препираться со мной относительно Аллаха, в то время как Он наставил меня на прямой путь? И я не боюсь тех, кого вы приобщаете в сотоварищи к Нему, если только мой Господь не пожелает чего-либо. Мой Господь объемлет знанием всякую вещь. Неужели вы не помяните назидание?» (перевод смыслов Корана, сура 6, аяты 74-80).

Разве это не восхитительная история, на все времена, Александр Никитич? Где Ваш бог, которому Вы призываете нас поклониться, жить ради него, мерить его мерой добро и зло, пользу и вред? Нация? Разве она не «закатывается», как сказано в Книге Аллаха? Кто-то скажет: нации приходят и уходят, но их переживает раса, на которой они произрастают. Но разве не «закатится» раса? Разве не придет конец человечеству? Земле? Вселенной?

Кто-то скажет, что это не масштаб жизни человека. Но если не прятать голову в песок, миллион, сто лет или десять лет, год, месяц или час – не имеет принципиального значения, разница сугубо относительная. Мы знаем, что живем в «здесь и сейчас», которое упирается в смерть. Мы знаем, что мы умрем, и мы знаем, что умрут эти боги – не только государства и нации, которым поклоняются патриоты и националисты, но звезды и небесные светила, о которых размышляет пророк Ибрахим (Авраам), мир ему. Почему тогда мы должны поклоняться им, если своей относительностью, смертностью, конечностью они ничем не превосходят нас?

Нет, конечное и относительное не может быть смыслом нашего бытия и служения, будь то семья, род, нация или другая вещь (феномен), превращенная в идола (объект для поклонения). Мы можем признать своим богом только абсолютно неподобное, абсолютно противоположное им (танзих), производящее их и упраздняющее, существующее без начала и конца, вне пространства и времени. И Им является Сущность, Которая в арабском языке называется Именем «Аллах», смысл которого в полной мере раскрыть невозможно, но которое в контексте этого разговора может быть понято как Единый и Единственный Бог, Господь, Творец, Вседержитель.

Вы скажите, что я опять ушел в религию, но дело в том, что для нас это не только религиозный, но и научный, идеологический и политический императив. Однако этот императив действительно находится за ширмой, имя которой в арабском языке – куфр, который переводится как «завеса». Есть завеса, которой покрыты человеческие умы, глаза и сердца, и как только эта завеса (куфр) срывается по милости Всевышнего, глаза, интеллект и сердце человека открываются для особого вида метафизического знания (сирр), которое позволяет ему видеть суть вещей сквозь шелуху идолопоклоннических химер.