Глава 1. Полеводство

На протяжении первой четверти XIX века в традиционных основах аграрного строя нечерноземных губерний не произошло существенных изменений по сравнению с концом XVIII столетия. В крестьянских и помещичьих хозяйствах по-прежнему господствовало трехполье[33]. В середине 1820-х годов в периодической печати начинается публикация трудов российских рационализаторов, посвященных пропаганде западноевропейских агротехнических новаций. Особое значение приобретает знакомство россиян с достижениями немецкой сельскохозяйственной теории и практики. Здесь обращают на себя внимание появившиеся в эти годы первые труды известного тверского помещика Д. П. Шелехова, автора многих статей о пользе плодопеременного земледелия[34]. Рассмотрим их подробнее.

В первой статье, напечатанной в номере Земледельческого журнала за 1825 год, автор пытается показать преимущество семипольного плодопеременного хозяйства, принятого в его имении, перед обыкновенным трехпольным. Для этого он описывает свой севооборот: «В 1-м поле < …> высевается картофель по скотскому назему < …> или вообще корнеплодный или плугораспашный овощ. Во 2-м поле – яровое с трилистником (дятловиною, клевером). Здесь отделяется земля и под лен, с которым трилистник родится превосходно. В 3-м поле остается трилистник на один покос, а подросший снова уже запахивается плугами под ледянку пшеницу. Одна десятина, остающаяся для семян, осенью удобряется и вспахивается. В 4-м поле высевается ледянка пшеница. В 5-м поле – кормовой горошек по скотскому назему, вывозимому и запахиваемому осенью плугами; по снятии сена земля засеивается озимою рожью. В 6-м поле остается рожь. В 7-м поле высеивается горох. В сем последнем поле отделяются десятины для семенного кормового горошка»[35].

Пользе такой культуры, как картофель, в статье отдельно посвящено несколько страниц. Здесь Шелехов опирается на сочинение Таэра, опытным путем доказавшего, что картофель истощает почву в 20 раз меньше, чем рожь, а также способствует рыхлости земли[36]. «Большое количество картофеля, – пишет автор, – высевается еще на предмет продовольствия скота осенью и зимою: ибо как сырой и вареный картофель есть обильный и превосходный подсобный для скота корм, так и суп, из него приготовленный, доставляет скоту < …> корм сочный, теплый и питательный в зимнее время»[37].

Тщательно проанализировав все расходы и расписав необходимые работы при семипольном хозяйстве, Шелехов приходит к выводу, что оно доставляет с равного пространства земли почти в 4 раза больше дохода, чем трехпольное[38]. Однако сам автор пока не имеет достаточного практического опыта в этой сфере, поэтому многие его расчеты носят умозрительный характер. На это указывает, в том числе, и частое использование им сослагательного наклонения и форм будущего времени: «Урожай хлебов, судя по означенному < …> ежегодному удобрению, < …> должен быть изобильнейший»[39].

Следующая статья Шелехова относится уже к 1835 году. Она стала результатом серьезных преобразований в его имении, проводившихся в течение 10-и лет. За это время взгляды автора претерпели существенное изменение. Прежде всего, он задался вопросом: что же все-таки представляет из себя плодопеременное хозяйство, о котором столько писали на Западе, и которое он, как и другие русские помещики, принялся с энтузиазмом внедрять у себя в середине 1820-х годов?

Выводы Шелехова неутешительны. Оказывается, в те годы еще не видели разницы между «плодопеременным сельским хозяйством» и «плодопеременным земледелием». «Немудрено, – пишет автор, – так было в то время почти по всей Европе. Писатели наши, по большей части сами не помещики, подавали советы из книг иностранных, а иностранцы в прошедшем столетии и в начале нынешнего также не различали этих предметов. < …> [Они] почти правильно назвали свое плодопеременное полеводство сельским хозяйством, и совершенной точности этого выражения мешали только скотоводство, землеизготовление, луговодство и садоводство, которые не могут быть плодопеременными»[40]. Причиной такого расхождения, как считает Шелехов, было очень хорошее состояние названных отраслей хозяйства на Западе. Поэтому «иностранные писатели имели < …> причины обращать особенное внимание на плодопеременное полеводство и не столько заботится об усовершенствовании других [сторон сельскохозяйственной жизни], которые были у них в надлежащем устройстве»[41]. «Не вникнув в свое, русское хозяйство, где помещик в одно время земледелец, скотовод, ремесленник и домовод, новые наши агрономы повторяли < …> «Заводите плодопеременное хозяйство или земледелие по образу заграничного!» Они выпускали из виду, что наше < …> хозяйство требует «существенных улучшений» по всем отраслям без исключения, и что оно будет плохо и бездоходно, если по другим частям останется на старинном положении, хотя на полях пахотных введете вы самый лучший плодопеременный севооборот и станете действовать в нем самыми превосходными орудиями»[42].

«Фроловский преобразователь (автор говорит о себе в третьем лице) принес тоже дань общему мнению, и веровал лишь в плодопеременность. < …> [Он] не находил другой дороги к своей цели, кроме, как тогда водилось, преобразования всего хозяйства на образец иностранного, и рад тому, что поплатился только некоторыми неудачами»[43].

Как видно из предыдущей статьи, сначала Шелехов преобразовал трехполье в семиполье. В первый год урожай на всех семи участках был отличным, затем начались трудности, связанные с нехваткой удобрений, которая, в свою очередь, была обусловлена недостаточным количеством скота в имении. Решить проблему с удобрениями сделалось возможным только через несколько лет, увеличив стадо и изобретя новые способы повышения плодородности почвы. «[ Теперь ], – пишет автор, - во Фроловском хозяйстве земля удобряется разными средствами: скотским навозом, зеленым навозом, или подросшим трилистником, болотным черноземом, вывозимым на скотный двор, пластами дерна и хорошей землею, отбрасываемою на сторону при копании канав, щепным черноземом, сколько соберется, иногда листьями и лапами хвойных дерев, всяким сором из помойных ям»[44].

Также некоторые сельскохозяйственные культуры были заменены на другие, при их высевании стала учитываться специфика почв в данной местности. Когда же удобрений накопилось достаточно, сделалось возможным перейти с семипольной системы к пятипольной, с перспективой сменить ее на четырехпольную. Сам Шелехов пишет об этом так: «Преобразование Фролова началось совершенно в той мысли, чтобы из русского поместья сделать английское < …> и, после разных неудач, кончилось опытом, можно сказать весьма успешным, изобретения < …> системы нового < …> сельского хозяйства, < …> в точности приспособленного к русскому быту и небу, уже не английского, а рационального русского хозяйства»[45].

Работы Д. П. Шелехова, а также других рационализаторов и ученых 20-30-х годов XIX века свидетельствуют о том, что уже тогда наметился определенный поворот в развитии не только экономического мышления, но и гражданского самосознания русских землевладельцев центрально-нечерноземной полосы. В первую очередь, указанный процесс был связан с медленным, но неуклонным проникновением идей просвещения и рационализма в тихую и безмятежную жизнь русской дореформенной усадьбы[46].

Конечно, эксперименты Шелехова требовали огромных денежных затрат. Но небезосновательно считая, что цель оправдывает средства, он, по видимому, мог позволить себе терпеть убытки в течение долгих лет, прежде чем обнаружится результат его стараний. Однако его современники не желали ждать так долго. Развитие товарно-денежных отношений вынуждало помещиков отказываться от привычного «обломовского» жизненного уклада и спешно перестраивать собственное хозяйство с целью извлечения из него максимальной прибыли[47]. Был и другой путь, могущий принести более быстрые и легкие деньги - перевод крестьян с барщины на оброк. Этим путем пошло большинство крупных помещиков того времени, например, представители рода Воронцовых[48]. Об этом свидетельствуют и статистические данные, приведенные И. Д. Ковальченко. Согласно им, в указанный период в центрально-промышленном районе России наблюдается сокращение барских запашек и абсолютных размеров посевов на них[49]. Однако мы не будем подробно останавливаться на этом способе, так как объектом нашего изучения является именно барщинное хозяйство.

Техническое подражание западноевропейским образцам плодосменной системы быстро прошло: уже в 30-х годах XIX столетия замечается разочарование, падение к ним интереса и реабилитация более подходящего к русским условиям зернового хозяйства. П. И. Лященко считает, что оно гораздо более соответствовало низкому уровню техники, традиционным сельскохозяйственным обычаям и возможности увеличения валового дохода путем непосредственного расширения помещичьих запашек[50]. Но реабилитация зернового полеводства не была деградацией, возвращением к старине. Теперь целью рационализаторов было обновление сельского хозяйства, создание такой модели, которая сочетала бы в себе положительные стороны обеих систем – русской и западноевропейской, поэтому помещики еще долго продолжают интересоваться плодопеременностью, но не как образцом, а как одной из форм хозяйствования.

Перед барским полеводством стояли две основные задачи. Первая – производство технического сырья для вотчинных мануфактур (речь о которых пойдет в четвертой главе нашей работы), вторая - производство товарной продукции. Конечной целью при этом являлось получение денежных доходов. Помещику нужны были не продукты, которых он и прежде имел достаточно, чтобы с избытком удовлетворить все свои потребности. Ему нужно было такое количество денег, какое крестьянское хозяйство не могло дать при тех условиях слабого развития торговли, городской промышленности, денежного обращения, которые имели тогда место в России. Следовательно, надо было взять земледелие в свои руки, наладить массовое производство хлеба и собственными силами организовать его сбыт[51].

Нововведения были неизбежны, но сопряжены с риском. Прекрасно понимая это и не желая уменьшать доходность своих хозяйств, рационализаторы искали наиболее оптимальный способ для достижения своих целей. Например, Г. Савин делится собственным опытом: «Я получил три хозяйства при трехпольном севообороте; посеву было всего 100 десятин в поле, а удобрялось не более 25-30 десятин < …>. Не прибавляя запашки, вот как я распорядился. Имение мое < …> при трех деревнях < …>; в двух деревнях осталось по-прежнему трехпольное хозяйство при 74-х десятинах запашки < …>. В третьей деревне < …> я разрезал все поле на 6 клинов и ввел [шестипольный] севооборот»[52].

Опыт автора удался: по его сведениям, урожайность ржи на экспериментальном поле увеличилась в 2 раза, а овса – в 3 раза. В целом довольный результатами нововведений, Савин все же решает отказаться от посадки картофеля, поскольку крахмал, производимый из него, упал в цене. «Полагаю, что рожь, получивши сильное удобрение, вознаградит мне несколько доход от картофеля», - пишет помещик[53].

Также с начала 1830-х годов рационализаторы начинают обращать особое внимание на введение в хозяйствах травосеяния (главным образом, культуры клевера)[54]. «Красный клевер, – убежден М. Вюст, – имеет преимущество пред всеми кормовыми травами, как по обилию жатвы, так и по питательности своей. < …> Лучше всего сеять [его] с колосовыми растениями, после овощных; в этом случае почва бывает питательна и чиста от сорных трав. К озими подсевают клевер весною, < …> на яровых же полях сеют после окончательного высева ржи. [Она] охраняет всход клевера от жгучих солнечных лучей и удерживает в почве необходимую для [него] сырость»[55]. Там же, где нет возможности разводить клевер по причине слишком песчаной или суглинистой почвы, автор предлагает сажать тимофееву траву: «У меня, для опыта, было засеяно поле в ½ десятины тимофеевою травою вместе с ячменем; но как высев был произведен на паровом поле, на котором уже по истечении одного года следовало посеять рожь, то эту траву можно было скосить только один раз. Несмотря на то и на неблагоприятную дождливую погоду, получено было семени более, чем можно было ожидать с равной площади обыкновенного покоса»[56].

Статьи А. Костылева, члена Ярославского общества сельского хозяйства, представляют для нас не меньший интерес: это, в основном, погодные отчеты о состоянии хозяйства в сельце Нагорном – имении автора. Начнем с описания системы полеводства.

«До 1834 года существовала трехпольная система; - пишет помещик, – с 1834 года разделены поля на 4 части и разбиты каждое подесятинно < …>, введено сеяние клевера, картофеля < …>, стручковых растений, гречи, пшеницы и, в небольших видах, табака и горчицы»[57]. Из 4-х полей одно озимое, два яровых и одно под паром[58].

Из отчетов Костылева ясно видно, с какими трудностями приходилось сталкиваться рационализатору. Например, в отчете за 1848 год говорится, что практически вся посеянная озимая рожь была повреждена червем, а картофель имел повреждение с одного бока, заключающееся в «черноте или темном пятне на верхней части яблока. В сваренном [виде] эта поврежденная часть превращалась в темнобурый цвет и делалась крепкою – деревянистою. Затем и остальная часть, по виду здоровая, оказалась неприятного вкуса, водяниста и противного запаха»[59]. На следующий год картофель вообще не возвратил посадки: «Прошлогодняя болезнь, повредившая тогда это растение на ¼, [в] нынешнее лето погубила картофель совершенно»[60]. Сверх того всходы яровых были побиты морозом, из-за чего они остановились в росте[61]. Отчет за 1853 год сообщает, что «овес, который [тем летом] не успели скосить и сжать, попал под сильное ненастье: необыкновенно бурный ветер с вихрем, крупным дождем и, частию, мелким градом, выбил зерен овса больше половины»[62]. Через два года был посредственный урожай озимых, так как снег выпал на талую землю[63].

Еще чаще преградой на пути к желанной цели для преобразователя становились не неблагоприятные природные условия, а собственные крепостные, не желавшие изменений в привычном для них укладе. Их протест мог принимать разные формы. Например, крестьяне Н. Гродницкого до такой степени были убеждены в том, что введенный автором картофель вреден для здоровья и портит землю, что «истребляли молодые кусты по всходе и вырывали [клубни] при посадке»[64].

Однако никакие трудности не могли поколебать намерения помещиков получать высокие доходы со своих имений. В предреформенное десятилетие количество публикаций, посвященных этому вопросу, резко возрастает. Каждый из авторов стремится поделиться с читателями своим, уникальным опытом ведения хозяйства. Системы полеводства варьируются от четырех[65] – до восьмиполья[66], притом, в начале статьи рационализатор обязательно указывает, почему он отдал предпочтение данной системе. «Что от четырехпольного хозяйства, при разумном управлении < …>, более выгоды, чем от трехпольного, - пишет А. фон Медер, – можно убедиться из сравнения данных, которые у меня под рукою – более чем за 25 лет. По ним видим, что при трехпольном хозяйстве в 10 лет поступило от продажи разного хлеба 8.127 руб. сер. < …>. В следующее десятилетие – при четырехпольном севообороте – с тех же полей продано разного хлеба на 17.737 руб. сер. < …>. Цифры следующего пятилетия (1852 по 1857 год) доказывают, что доход < …> становится еще выше, ибо за пять лет продано < …> хлеба на 11.725 руб. сер.»[67].

Таким образом, уже вторая четверть XIX века ознаменовалась повышением интереса помещиков к своему хозяйству, связанным, прежде всего, с желанием увеличить его доходность. Большинство из тех землевладельцев, которые решились пойти по пути рационализации, получало прибыль от продажи собственного зерна. Поэтому практическую деятельность в своих поместьях они начали с преобразования системы полеводства. Моделью для подражания стала западноевропейская плодопеременная система, но простое копирование зарубежных земледельческих приемов не принесло ощутимого результата. Более вдумчивый подход к данной проблеме привел к осознанию необходимости соединения в полеводстве европейских новаций с великорусскими традициями. К концу дореформенной эпохи большинство помещиков Центрального Нечерноземья, взяв на вооружение крестьянский опыт природопользования, осуществляли выбор севооборотов в строгом соответствии с местными условиями.