Брат Айден

Над полями и лугами еще клубились струйки тумана, когда все наконец пустились в путь к хижине брата Айдена. Люси пожелала ехать на Ромашке, хотя Джеку казалось, пешая прогулка пошла бы ей больше на пользу.

Брат Айден сидел у порога, запрокинув голову, и глядел, как в небе кружит стайка ласточек. В лице его читалась такая радость, что Джек тоже посмотрел вверх: уж не пропустил ли он чего важного? Да нет, самые обычные птицы, носятся туда-сюда, щебечут… и от хижины далеко не улетают.

— Они славят Господа, — проговорил монашек, возвращаясь, так сказать, с небес на землю, и поприветствовал гостей. И как только брат Айден перестал смотреть вверх, ласточки упорхнули к ореховой рощице.

Внутри похожей на улей хижины было темно и тесно. Там стоял крохотный алтарь с небольшим оловянным крестом. Отец смастерил для брата Айдена табуретку и рабочий стол. Когда все это помещалось внутри, то для самого монаха места едва хватало. Потому Джайлз соорудил ему еще и отдельный сарайчик для стряпни. Рядом с этим аккуратно огороженным участочком раскинулся огородик, где росли лекарственные травы и овощи.

В хорошую погоду брат Айден вытаскивал стол наружу и работал, переписывая священную книгу. Именно этим он занимался и сейчас; бутылочки с чернилами выстроились рядом с гусиными перьями и кисточками из куньего меха. У монаха было всего-то-навсего три куска пергамента, но он работал так медленно, что количество значения не имело. Пергамент был покрыт прихотливыми завитушками и причудливыми рисунками вроде виноградных лоз, змей или глаз.

— Неужели птицы и вправду славят Творца? — благоговейно переспросил отец, проводив взглядом улетающих ласточек.

— Творца славит всякая тварь, — отвечал брат Айден. — Когда святой Кутберт предавался благочестивым размышлениям по шею в холодной морской воде, выдры резвились у его ног, обтирая их досуха, когда тот выходил на берег.

Джек уже собирался спросить, как это мокрая выдра способна что бы то ни было обтереть досуха, но суровый взгляд Барда заставил его прикусить язык.

— Мы пришли к тебе с вопросами, — промолвил старик.

— Помогу чем смогу, только вы ведь знаете, я человек неученый.

— Ты для нас в самый раз, — улыбнулся Бард. — Вот Джайлз только что признался, что Люси — не его дочка.

И старик пересказал историю про бузинное дерево и ораву маленьких человечков.

— Любопытно, — проговорил брат Айден. — Похоже, это пэки.

— Пэки? — переспросил Джек.

Это слово он слышал в первый раз.

— Они же хобгоблины, — кивнул Бард. — У них много имен. Я про них сразу подумал.

— И эти… эти твари забрали мое дитя! — всхлипнула мать. — Жива ли она, моя девочка?

— Бедняжка Алдита! — Брат Айден завладел ее руками. — Мы — два непроходимых дурня, разговариваем о твоей дочери так, как будто речь идет всего-навсего о занятной задачке. Я думаю, дочь твоя, скорее всего, жива. Пэки не злы, просто поозорничать любят. Иногда они заставляют молоко скиснуть или пробивают дыры в ведрах. И ничего серьезнее.

— Но зачем им понадобилась моя малютка?

Брат Айден и Бард переглянулись.

— Это единственное слабое место в нашей теории, — признался Бард. — Мы в жизни не слыхивали, чтобы пэки похищали детей.

— А если и похитили, я уверен, пэки позаботились о ней как должно, — проговорил брат Айден.

Мать осела на пол, закрыв лицо руками, и отец нерешительно, словно ожидая отпора, опустился на колени рядом с ней.

— Я их найду. И предложу им выкуп, — пообещал он.

— Ты понятия не имеешь, где они живут, — глухо возразила мать.

— А вот здесь пригожусь я, — вмешался Бард. — В их страну есть пути — если знать, где искать. А уж я-то знаю. Пэки живут в пещерах под землей; в молодости я частенько к ним в гости захаживал. Они любят темные чащи и горы со стремительными ручьями. Ближайшее такое место — это Лорнский лес.

«Лорнский лес», — повторил про себя Джек.

Что за чудесное название! Даже звучит завораживающе. Мальчуган словно наяву видел скалистые ущелья, заросшие папоротниками.

— А где это, господин? — нетерпеливо спросил он.

— В нескольких днях пути от Беббанбурга.

— Если эти существа живут так далеко, тогда что они тут позабыли? — вмешался отец.

— Ты просто не знаешь пэков, — объяснил Бард. — Они тридцать миль пробегут без устали, чтобы набрать орехов и успеть домой к ужину. Они на орехах просто помешаны.

— Если бы я только не задержался в этой рощице, — простонал отец.

— Увы, ты задержался — и это подводит нас ко второму вопросу, — отозвался Бард. — Где они раздобыли Люси?

Все глаза обратились к девочке. А та собирала себе цветы в садике брата Айдена как самый обычный ребенок. Но вот она швырнула букет Пеге и злобно потребовала:

— А ну, сплети мне из них корону, ты, лягушка!

— Плети сама, клопиха, — парировала Пега.

«Клопиха» в устах Пеги было самым страшным оскорблением. Она до дрожи ненавидела кровососущих тварей: один из ее прежних владельцев как-то раз запер рабыню в хижине, что кишмя кишела клопами.

Бард рассказал, как изменилось поведение Люси после обряда «огня бедствия» и как ярость подчинила себе сперва Джайлза, а потом Алдиту с Джеком.

— Возможно, она одержима, — заметил брат Айден. — Общеизвестно, что демонов привлекают дети, которых разбаловали родители. Души детей, изведавших лишения и нужду, для демонических зубов — слишком крепкий орешек. Демоны охотятся за ягнятками понежнее.

— Не говори так! — взмолился отец.

— Мне очень жаль. Но так уж устроен свет, — развел руками монашек. — Экзорцизм может пойти Люси на пользу.

— Люси не одержима!

— Назови это безумием, или одержимостью, или чем угодно, но во время обряда что-то произошло, отрицать не приходится, — доказывал Бард.

— Ох, прекратите, пожалуйста, — вмешалась мать, и Джек вдруг осознал, насколько усталый у нее вид. Мальчуган впервые разглядел, что волосы ее посеребрила седина, а у губ пролегли морщины. Наверное, раньше он их просто не замечал. — С каждым днем Люси все больше от нас отдаляется. Поначалу она всего лишь утверждала, что не наша дочка — вот уж я не думала, не гадала, что она окажется права! — а теперь еще и беседует с кем-то, кого я не вижу, и повторяет разговоры, которых я не слышу.

Джек оглянулся: его сестренка и впрямь разговаривала с кем-то в эту самую минуту. Сидела себе на траве, рассыпав вокруг себя собранные цветы, и неотрывно смотрела в некую точку над грядкой с пряными травами в огороде брата Айдена. Лицо ее сияло радостью; девочка восторженно прижала руки к груди, точно залюбовавшись восхитительным представлением.

— Прежде ты об этом не упоминала, Алдита, — упрекнул отец.

— Как я могла — если ты денно и нощно твердил про демонов?

А на грядке между тем не было ровным счетом ничего, кроме розмарина, и мяты, и шалфея, да еще над цветами вились две-три пчелы.

— Люси, — мягко позвал Бард. — Что ты такое видишь?

Девочка резко развернулась, лицо ее исказилось от гнева.

— Оставь нас! — рявкнула она. — Дозволения заговорить тебе никто не давал.

— Тогда я прошу о таком дозволении, — отозвался старик, и Джек подивился его терпению.

На мгновение Люси смешалась. Девочка растерянно переводила взгляд с огорода на Барда и обратно.

— Можешь говорить, — наконец разрешила она.

— Боюсь, я не вижу твоих друзей.

— Это потому, что ты — простолюдин, — фыркнула девочка.

— Люси! — воскликнула мать.

— Ничего, все в порядке. Люси, я был бы весьма признателен, если бы ты передала от меня своим друзьям привет и поклон.

Девочка вновь обернулась к грядке и взволнованно заговорила. Ее губы двигались, но совершенно беззвучно. Бард подошел ближе и внимательно оглядел садик.

— Они сказали, ты старый дурак, и из ушей у тебя волосы растут, — наконец отозвалась Люси.

Мать запротестовала было, но Бард примирительно поднял руку.

— Все правда, кроме разве «дурака», — промолвил он. — А скажи-ка мне, имена у твоих друзей есть?

— Они не любят называть свои имена.

— А что они сейчас делают?

— Танцуют… ох!

Ибо Бард ловко набросил свой плащ поверх грядки с пряными травами и наступил на него ногой.

— Джек, быстро! Хватай за другой конец! — закричал он, но не успел Джек стронуться с места, как внезапно яростный порыв ветра отшвырнул плащ назад и набросил его старику на голову. Ткань плотно прилегла к лицу. — Сними его с меня! — сдавленно потребовал Бард.

Джеку стоило немалого труда справиться со злосчастным плащом — он вдруг словно зажил своей жизнью! — а в следующее мгновение вдруг обвис и соскользнул в траву.

— А ведь я их почти поймал! — пропыхтел Бард.

— Ты их спугнул! — завизжала Люси.

Девочка бросилась наземь и принялась кататься с боку на бок, скрежеща зубами. Отец попытался ее поднять; она замолотила по нему кулаками.

— Это и впрямь были демоны! — простонал Джайлз.

— Мы в этом отнюдь не уверены, — проговорил Бард, разглаживая встрепанную бороду. — Лично я считаю, что под словом «демон» подразумевается публика самая разношерстная. Тут тебе и духи, и боггарты, и блуждающие огни, и пикси, и спригганы, и брауни, не говоря уже о ярткинах — словом, существа на любой вкус. Называть их демонами всех без разбора — все равно что именовать всех крылатых созданий птицами.

Брат Айден опустился на колени рядом с Люси и положил руку ей на голову. Монах не произнес ни слова, но каким-то непостижимым образом его прикосновение успокоило девочку — так добрый пастырь одним касанием руки успокаивает перепуганного ягненка.

— Она одержима? — спросил отец.

— Я не уверен, — отозвался монашек. — В Беббанбурге есть один аббат, он в таких вещах сведущ.

— Если хотите услышать мое мнение — и только попробуйте не захотеть, — вмешался Бард, — в Люсиной беде аббат ровным счетом ничего не смыслит.

— Но что дурного в экзорцизме? — гнул свое брат Айден.

— Экзорцизм — это все равно что валуном комара пытаться прихлопнуть. — Бард в задумчивости прошелся туда-сюда по садику. — И чего доброго, он причинит Люси столько же вреда, сколько и комару.

— Но нельзя же ее так оставить.

Монашек погладил Люси по голове; она ответила растерянным, невидящим взглядом.

— Беббанбург стоит недалеко от Святого острова, — пробормотал отец.

В глазах его появилось отсутствующее, нездешнее выражение. Джек знал: отец вспоминает свою давнюю поездку на Святой остров, когда добрые монахи попытались вылечить ему ногу.

— На Святом острове никого не осталось, — напомнил ему брат Айден. — Аббат, отец Суэйн, живет в монастыре Святого Филиана. Источник Святого Филиана славится своими чудесными исцелениями.

— Может, я и ногу там вылечу? — предположил отец.

— Милостью Господа возможно все, но источник известен скорее исцелениями душевных недугов. Как раз то, что нужно для Люси.

— Это все равно как в паломничество отправиться, — промолвил отец все с тем же отсутствующим выражением в глазах.

— В паломничество? — переспросил брат Айден.

— Мы могли бы доехать до Лорнского леса, — подхватил Джек.

Все это время в душе его нарастало и разворачивалось странное чувство — так саженец тянется к солнцу. Мальчугану грезился корабль под холодным ветром в серо-зеленом море. По берегам темнела громада леса. Давно пора бы затвердить урок, думал он, но будоражащее предвкушение приключения все набирало силу. Когда так случилось в прошлый раз, я чуть не угодил дракону в брюхо! Однако с чувством этим поди справься…

Невзирая на всю свою радость от возвращения домой из Скандинавии, Джек находил, что жизнь в деревне скучновата. Не то чтобы ему понравилось иметь дело с троллями или попадать в плен к гигантским паукам, но задним числом его путешествие казалось куда отраднее, нежели на самом деле.

«Такова природа приключений, — мудро подумал Джек. — Они неприятны, когда сталкиваешься с ними лицом к лицу, а вот впоследствии вспоминать о них забавно и весело».

— Может, тебе удастся отыскать мою потерянную дочурку, — прошептала мать.

— Ну ладно, ладно, — согласился Бард. — Пожалуй, я даже согласен прогуляться в Лорнский лес. Много лет минуло с тех пор, как я в последний раз беседовал с пэками.

В глазах у него появилось мечтательное выражение.

Все в себя не могли прийти от изумления. Еще несколько часов назад их беды казались неодолимыми. А сейчас, в ярком солнечном свете, когда в небе снуют и щебечут ласточки, внезапно стало ясно, что делать. Джайлз был в восторге; и Джек вдруг осознал, что отец никогда и никуда не ездил, если не считать того единственного путешествия на Святой остров. Бард чему-то улыбался про себя — Джеку оставалось только гадать, о чем учитель думает; а сам Джек живо представлял себе, как идет через волшебный лес, а вокруг кишмя кишат маленькие человечки.

— Если мы все едем, надо бы вещи в дорогу собрать, — практично заметила Пега, развеяв грезу.

Джек вскинул глаза. А ее-то кто, спрашивается, звал?

— Мне придется остаться и приглядеть за фермой, — промолвила мать. — Я попрошу вдову кожевника и ее двух дочек помочь мне, пока вас нет. Они только порадуются возможности перебраться из своей жалкой хижины к нам.

— Лучше бы ты поехала с нами, — проговорил Джек.

Ему было жаль бросать мать на хозяйство.

— Я — ведунья, — напомнила мать. — Мое место — в поле, со скотиной, с пчелами, а не в монастыре. Кроме того, славно будет в кои-то веки потолковать всласть о своем, о женском. Вы только смотрите надолго не задерживайтесь!

— Значит, договорились, — подвел итог Бард. — Я прихвачу с собой запас травяных снадобий, чтобы расплачиваться за жилье. Джайлз может взять свечи, а вот Айден — свои драгоценные чернила. Айден, ты ведь поедешь с нами?

— В паломничество? В монастырь Святого Филиана? — воскликнул монашек. — Да я такой возможности ни за что не упущу!