Рассказы о духовных чадах старца Серафима

Духовник Императора (протоиерей Алексий Кибардин)

Отец Алексий Кибардин был одним из самых близких духовных чад старца Серафима. Их первая встреча состоялась сразу после революции, когда отец Алексий пришел к старцу за советом и решением своей судьбы. А в 1945 году митрополит Ленинградский Алексий (будущий Патриарх Алексий I) направил отца Алексия служить священником в Вырицком храме. Тогда состоялась вторая встреча отца Алексия со старцем. Он же проводил батюшку Серафима в жизнь вечную. Отец Алексий сам был великим угодником Божиим, и особенно радостно вспоминать о нем в связи с жизнью старца Серафима.

Алексий Кибардин родился в 1882 г. в Омске в семье священника. С детства проявились у него выдающиеся способности и особенная память: он запоминал труднейшие тексты с первого прочтения, во время учебы ничего не записывал, все оставалось в памяти. По традиции, принятой в семьях священников, он должен был идти в духовную семинарию. Но как раз после окончания гимназии вышел указ, разрешавший детям священников поступать в светские высшие учебные заведения. Алексий серьезно поговорил с отцом, объяснив, что у него нет желания стать священником, но есть большое стремление и способности стать ученым, поэтому он просит благословения отца поступать в университет. Воспитав сына в глубокой вере, родители были спокойны за него и благословили на учение.

И вот Алексий поступил в университет на филологическое отделение, где быстро стал одним из лучших студентов. Преподаватели сразу обратили на него внимание, ибо он ничего не записывал на лекциях. Придя домой, он составлял конспекты лекций, но на занятиях только слушал и воспринимал. Благодаря своим способностям он оказался на особом учете университетского начальства. Через некоторое время Алексию предложили перейти на отделение иностранных сношений. Это было очень почетное предложение, так как там учились дети высокопоставленных родителей; на этом отделении готовили кандидатов для-ответственных постов в государстве, для дипломатической службы. Алексий принял предложение, но не оставлял и занятий филологией, так что по окончании университета у него было два диплома. Во время учебы Алексий вступил в студенческое научное общество. Его работами заинтересовались профессора. В 21 год он написал кандидатскую диссертацию и успешно защитил ее. К тому времени он знал в совершенстве основные европейские языки: французкий, немецкий, английский, итальянский.

О нем знали в дипломатическом корпусе и там смотрели на него как на будущего посла. После окончания университета Алексий написал и защитил докторскую диссертацию по международному праву. Он знал все конституции, изучил законы многих стран и мог быть послан в любую страну. Поскольку Алексий считал, что миссия посла должна быть и духовной, то он экстерном сдал экзамены за духовную семинарию. Неожиданно Алексию сделали почетное предложение, которое более соответствовало его устремлениям: ему предложили стать ректором одного из высших учебных заведений. Алексий решил, что он будет заниматься наукой, а не дипломатией, закончит книгу, которую уже начал писать, станет профессором.

Но поскольку Алексий был человеком верующим, то для решения такого серьезного вопроса, как выбор дальнейшего направления жизни, он пришел за благословением к своему духовнику, который был заместителем Петербургского митрополита. Он преподавал Закон Божий в университете и был официальным духовным наставником студентов, учившихся на отделении международных сношений.

Когда Алексий изложил духовнику свои намерения, тот сказал, что предлагает ему совсем другое — рукоположение в священника. Алексий ответил, что если бы у него были такие намерения, то он пошел бы в Духовную Академию. Но он хочет заниматься наукой, быть полезным для России. Ему предложена поездка по Европе и на Дальний Восток. «Но ты и так везде побываешь», — ответил духовник. Алексий категорически отказался и просил благословения на занятия наукой. Духовник объяснил Алексию, что он говорит не от себя — это предложение сделано по поручению самых высокопоставленных людей в стране — и просил не отказываться так категорически, а повременить и подумать несколько дней. В конце разговора духовник сказал:

— Если Вы не согласитесь, можете ответить мне письмом. Разрешение на выезд вам дадут. Но все же очень прошу взвесить все, ведь я не мог без достаточных оснований сделать Вам такое предложение — это великая ответственность.

Алексий вышел после этого разговора в большом недоумении, стал молиться и просить Господа вразумить, как разрешить жизненную ситуацию, дать знак, как поступить. После раздумий Алексий решил, что не может избрать путь священнника, потому что его призвание — наука. Он пошел на почту и попросил бланк телеграммы, написал текст с отказом и пошел отдавать для передачи. У самого окошка он с удивлением заметил, что сделал в простом тексте глупейшую ошибку. Попросил второй бланк, переписал текст — и снова обнаружил, что ошибся. Это его изумило, потому что русский язык он знал прекрасно и писал практически без ошибок. С большим смущением попросил он третий бланк и постарался как можно внимательнее переписать текст — снова ошибка.

Здесь он вспомнил о своей молитве, просьбе о вразумлении и понял, что ошибки эти не случайны. Взяв все три бланка, он поехал к духовнику — тот принял его сразу и как будто ждал его. Алексий рассказал о телеграммах, показал их, и духовник согласился, что это явное указание Божие. Алексий дал согласие на рукоположение. Но по существовавшей тогда в России традиции перед рукоположением необходимо было жениться.

На вопрос духовника, нет ли у Алексия кого-нибудь на примете, тот ответил, что у него вообще нет ни одной знакомой девушки, так как за все время учебы с ними практически не общался. Тогда духовник спросил, может быть, Алексий где-нибудь встречал девушку, которая ему понравилась. Тогда Алексий вспомнил об одном поразившем его случае. Было это на выпускном вечере курса, на котором по разрешению Императора присутствовали девушки из института благородных девиц (на международном отделении университета учились одни мужчины). Он увидел в уголке красивую девушку, которая сидела рядом с пожилой женщиной — видимо, матерью, и не веселилась, как ее подруги.

Особенно поразился Алексий, когда один из его товарищей пригласил эту девушку на танец и та ответила: «Благодарю Вас, но я не танцую».

Алексий удивился тогда — как это может быть: девушка — и не танцует? Запомнил он и имя ее, поскольку подруги обращались к ней — Фаина. Алексий описал внешность девушки и ее матери и духовник сказал: «Я ее знаю — Сама Царица Небесная выбрала Вам невесту. Это дочь настоятеля собора в Царском Селе — он профессор Духовной Академии, а мать преподает в институте благородных девиц. Это одна из самых образованных семей в Петербурге».

Духовник приготовил письмо от самого митрополита и направил Алексия в Царское Село. Алексий пришел по указанному адресу, увидел старинный особняк, позвонил. Дверь открыл хозяин дома. Увидев докторский значок у такого молодого человека, он удивился, но скоро все выяснилось. Алексии попросил благословения и передал письмо митрополита, после чего рассказал о себе. Мать Фаины сказала:

— В тот вечер мы впервые в жизни были на балу, не могли ослушаться императорского указа.

— Я тоже впервые, — признался Алексий. Родители согласились отдать за него дочь, если та не будет возражать. Но Фаина напомнила им: «Вы же обещали не выдавать меня замуж, пока я не окончу институт».

Отец с матерью развели руками — дочь не хочет даже выйти и взглянуть на жениха. Снова пошли родители к дочери и убедили ее хотя бы поговорить с молодым человеком. Алексий рассказал о себе. Фаина объяснила, что до окончания института не хочет думать о замужестве (было ей тогда 17 лет), и 1 описала, какой должна быть жена священника, ука- [ зав на свою маму. В конце она сказала:,

— Желаю, чтобы вам Господь такую матушку \ послал, как мама моя.

Алексий так растерялся, что задал глупейший вопрос:

— А вы не подскажете, где можно невесту найти?

Впоследствии отец Алексий рассказывал, что вышел после этого разговора, как мокрая курица.

Отец Фаины чувствовал, что этот человек пришел в их семью по промыслу Божию, и решил применить отцовскую власть. Он сказал дочери:

— Это просьба митрополита. Если ты откажешься, на всех нас будет пятно непослушания. Мы решили, что ты должна выйти замуж за Алексия.

Фаина подчинилась отцовской воле.

Когда Алексий сообщил духовнику о согласии невесты, ему был дан от митрополита срок в две недели для рукоположения. В большой спешке приготовили все к свадьбе. После венчания совершили рукоположение в Исаакиевском кафедральном соборе. Первые три дня после этого отец Алексий жил в алтаре собора, после чего в течение 40 дней служил 40 заказных литургий, и вся семья молилась и просила благословения Божией Матери на брак.

Все это время отец Алексий жил с Фаиной как брат с сестрой, они называли друг друга на Вы. Отец Алексий был назначен священником в Исаа-киевский собор. Это вызвало зависть и ропот некоторых из служивших там. В Исаакиевском соборе было всегда 40 священников, а отец Алексий оказался сорок первым. Кроме того, он не окончил Духовной Академии, а по обычаю таких не рукополагали сразу в священников, они должны были некоторое время служить диаконами.

Алексий никогда не общался с девушками и не знал, что можно подарить Фаине, а сделать какой-нибудь подарок хотелось. Тогда он спросил у кого-то в соборе, какой подарок преподнести жене. Над ним решили подшутить и сказали:

— Купи билеты в Мариинский театр — молодые женщины любят ходить в театры.

Отец Алексий так и сделал. Приходит домой и говорит:

— Вот я принес тебе подарок — билеты в театр. Фаина закрыла лицо руками:

— Боже мой! В наш дом пришел артист. Матерь Божия, кого Ты мне прислала, а я думала, что за священника замуж выхожу.

Отец Алексий рассказывал, что после ее слов опустился на колени и заплакал, а в сердце радость несказанная:

— Фаина Сергеевна, я в жизни не был в театре и не пойду.

Это был урок на всю жизнь. Фаина спросила:

— А кто вас научил?

— Священники в соборе.

Сразу после этого Фаина сказала, какой подарок нужен ей:

— Отслужите четыре молебна:

· первый молебен — Иисусу Сладчайшему, чтобы мы, и наши близкие, и ваши чада в новой жизни сладость от Бога получали;

· второй молебен — с акафистом Божией Матери. Сам Господь вручил нас Божией Матери и чтобы все мы были детьми Матери Божией, и чтобы весь наш приход был детьми Матери Божией, и чтобы вся наша страна и народ были детьми Матери Божией;

· третий молебен — Святым Небесным Силам Бесплотным, чтобы охраняли они наш дом, нашу семью, паству, нашу отчизну;

· четвертый молебен — всем святым и угодникам Божиим, которые подарили нам слово Божие, службы, каноны, молитвы.

Далее Фаина продолжала:

— Вы не познали еще меня как женщину, а в балете перед Вами будут раздетые женщины. Ваши глаза запомнят эту картину навсегда, а затем другие войдут в сердце. А у меня будет артист в глазах. Но я не училась обхаживать мужчин, и мы потеряем друг друга. Ни духовной, ни физической близости у нас не будет.

Отец Алексий говорил, что после этих слов понял, что полюбил свою жену, вот мудрость женская, так вразумила она мужа своего. С этого момента и образовалась настоящая семья — они как будто были созданы друг для друга, это был духовный союз прежде всего. Родилось у них двое сыновей, после чего они по обоюдному согласию стали жить как брат с сестрой. Отец Алексий окончил Духовную Академию, стал кандидатом богословия. Продолжал преподавательскую деятельность в университете и в 26 лет стал профессором по международному праву.

И вот однажды отец Алексий получил приглашение явиться ко Двору Его Императорского Величества. Карета ждала его у дома. В тот день сам Император Николай II принял отца Алексия и сообщил ему новость, которая потрясла его:

— По рассмотрению митрополита и по Нашему желанию вы избираетесь священником Двора и духовником Императора. Не удивляйтесь, вас восемь лет готовили для этого: четыре года университета и четыре года священства за вами внимательно наблюдали и мы знаем о Вас все главное. Нам известна ваша семья, родители, ваша жизнь с самых пеленок.

— Но я молод и неопытен, чтобы быть духовником, — ответил отец Алексий, — кроме того, при Дворе есть пожилые уважаемые люди — как я буду исповедовать их? У нас есть старцы, опытные священники, монахи.

Император продолжал:

— Вас не на легкое место избрали, а на крест. Это место очень опасное. Многие станут завидовать — «какой счастливец, сам Император его взял».

Но вы знаете международное право, знаете законы и должны понимать, что останетесь без головы, если разгласите тайны, которые будут вам доверены. Я буду на исповеди открывать вам самое сокровенное в своей жизни. Вы будете посвящены в тайны государственные, для меня очень удобно, что вы знаете языки и сможете быть моим переводчиком; будете сопровождать меня во всех поездках за границу; везде, где мы окажемся, будете служить и благословлять,! совершать требы как священник. Вас избирают на великое и ответственное служение России.

Отец Алексий стал духовником Императора и священником Двора. Он сопровождал Императора, объехав с ним почти весь мир. Фаина Сергеевна во всех поездках сопровождала мужа.

Но вот грянула революция. Тогда-то отец Алексии и пришел к старцу. Его жизни как духовнику! Императора грозила опасность, и он хотел уехать за границу. Отец Алексий спросил, как поступить —; уехать за границу или остаться в России. Старец ответил:

— Никуда не поезжай, оставайся, ты здесь будешь нужен!

Отец Алексий поверил словам старца и принял их как волю Божию о своей судьбе.

Пять лет отсидел отец Алексий в заключении после чего был освобожден — исполнились слова старца, он оказался нужен как юрист-международник, а таких специалистов в России в то время было немного. Через некоторое время он был незаменим; как великий знаток международного права.

В 1945 году отца Алексия вызвал митрополит Ленинградский Алексий, с которым он был знаком еще до революции, и предложил оставить гражданскую специальность. Отец Алексий с радостью согласился, и Владыка направил его настоятелем в Казанский храм в Вырице, сказав:

— Вам этот храм должен быть особенно близок, ведь его построили в честь 300-летия дома Романовых.

Так началось служение отца Алексия в Вырице. Супруга была с ним рядом, дети к тому времени уже выросли и жили отдельно.

Сразу по приезде в Вырицу отец Алексий зашел к старцу Серафиму. Тот встретил его словами:

— Будешь моим духовником.

И сразу ответил на мысленное возражение отца Алексия:

— Какой гордец, Императора исповедовал, а убогого Серафима не хочешь. Ничего, еще архиереем будешь.

— Как, батюшка, у меня же семья?

Но старец перевел разговор на другую тему. Отец Алексий приходил к отцу Серафиму, исповедовал, причащал. Старец беседовал с ним, расспрашивал об Императоре, о жизни других стран, в которых побывал отец Алексий — эта тема особенно интересовала его.

Однажды (было это в 1949 году) они, как обычно, начали беседовать. Старец неожиданно прервал разговор, сказав: «Явилась Женщина», — сделав ударение на слове «явилась». Отец Алексий не обратил внимания на эти слова. Старец снова сказал:

— Вот, Женщина явилась.

Опять не понял отец Алексий и хотел продолжать беседу. Тогда старец говорит:

— Я тебе сказал «явилась», а не «пришла» — Божия Матерь явилась и сказала, чтобы ты меня две недели до самой кончины причащал ежедневно.

Перед кончиной своей старец сказал отцу Алексию:

— Я назвал тебя архиереем и смутил тебя. Похоронишь меня, а на пасхальной неделе и не захочешь, а тебя возьмут и дадут 25 лет — это архиерейская почесть, далеко будешь служить и тебя будут слушаться как архиерея. А как побудешь архиереем, встретимся — будешь ходить ко мне на могилку и на могилку жены своей — они будут рядом. Я умру, а ты после меня еще 15 лет проживешь.

До самой кончины старца отец Алексий причащал его ежедневно, а после кончины — хоронил его. На Страстной неделе в канун праздника Благовещения отца Алексия арестовали. Как и предсказал старец, в день Пасхи его осудили на 25 лет.

Отец Алексий отбывал срок в Забайкалье, в месте заключения было много священства, верующих. К нему относились, действительно, как к архиерею, многие обращались к нему за советами, просили благословения на все дела, даже лагерное начальство считалось с ним, так как он был прекрасный юрист, помогал в делопроизводстве. Господь дал ему дар рассуждения и утешения. В лагере он стал настоящим старцем. Отец Алексий говорил впоследствии, как благодарил он Господа за эту ссылку — как нужен оказался он в этом месте, скольким людям Господь посылал через него помощь и как нужны в заключении верующие люди, — для спасения душ многих.

Так прошло пять лет, наступил 1953 год — год смерти Сталина. Верующим разрешили открыто молиться. В лагере был антиминс, на праздники служили, собирались, пели каноны, акафисты. Все ждали перемен, ожидали амнистии, зная, что начался пересмотр дел, но свобода никак не приходила. И вот приблизился праздник Пасхи 1955 года. Отец Алексий благословил приготовить все необходимое к торжественному служению, весь лагерь пришел в движение, шили ризы, вытачивали из дерева сосуды для богослужения. Накануне Пасхи начальник лагеря вызвал отца Алексия и спросил, почему заключенные возбуждены? Отец Алексий успокоил его, сказав, что никаких возмущений не будет и быть не может — сегодня наступает великий праздник Пасхи.

Перед началом пасхальной службы освятили престол — и вдруг все чудесно изменилось — появились 40 священников в белых ризах, сшитых из простыней и покрывал. В половине двенадцатого ночи хор запел ирмос канона «Волною морскою». Тогда явилось знамение — по Байкалу прошла огромная волна, ударила с шумом о берег, окатив водою всех собравшихся под открытым небом встречать Пасху, — и откатилась, затихая. Вдруг зажглись тысячи лучин — все пространство озарилось огнями. Ровно в 12 часов ночи священство и весь народ запели: «Воскресение Твое Христе Спасе, Ангели поют на небесех и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», — тысячи голосов подхватили пасхальное песнопение. Оно разносилось над лесом, над водами Байкала, поднималось к небу. Многие молились со слезами — и заключенные, и солдаты, и даже лагерное начальство.

Отец Алексий первым воскликнул: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» — ответили 20 тысяч голосов, эхо ответа понеслось в тайгу, и все леса, облака, воды, вся природа откликнулись на этот призыв. В это время в воздух поднялись тысячи птиц. Они летали над лагерем, ликовали, радовались с людьми. Началась литургия — служили 40 священников, было приготовлено 40 деревянных чаш и все 20 тысяч заключенных причащались. Все христосовались друг с другом. Отец Алексий громко прочел огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, 40 священников вышли с крестами, и все прикладывались ко кресту.

Такое чудо сотворил Господь на берегах Байкала — не было, наверное, такой Пасхи нигде на Земле. После службы начали разговляться — были даже яйца, куличи и пасхи. Начальник лагеря был поражен — откуда все это явилось! Он спросил у отца Алексия, сколько дней празднуется Пасха, и, узнав, попросил объявить, что три дня все могут на работу не выходить — благодать Божия и радость Пасхальная коснулась сердца начальника. Один из заключенных, бывший до революции корреспондентом, побывавший во многих странах, сказал отцу Алексию: «Я был на праздновании Пасхи в Иерусалиме, в Константинополе, в других благословенных мес-; тах, но такой благодати, как сегодня, не ощутил нигде и никогда».

Близились дни освобождения, все томились в ожидании, и вот однажды отец Алексий сказал в проповеди: «Мы знаем с вами, что святитель Николай — великий заступник, скорый помощник и чудотворец, он помогает даже иноверцам. Давайте помолимся святителю Николаю о нашем освобождении и попостимся три дня перед его праздником». 40 человек согласились три дня не вкушать пищи, но выдержали пост только 26 человек (вместе с отцом Алексием, который причастил всех постившихся). И в день памяти святителя Николая 22 мая (по гражданскому календарю) 1955 года пришло известие об освобождении этих двадцати шести человек. Как сокрушались тогда не выдержавшие поста!

После освобождения начальник лагеря пригласил отца Алексия к себе в дом, угостил его. «Я никогда не встречал такого человека, как вы, — сказал он, — день празднования Пасхи до глубины поразил меня. Я прошу вас молиться за меня; может быть, Господь и меня помилует и обратит к Себе».

Он вручил отцу Алексию билет в мягкий вагон до Москвы (билет был оплачен до Ленинграда, но прямого поезда не было, нужно было делать пересадку в Москве).

Ехал с радостью и надеждой. Все мысли были о встрече с родными. В Ленинграде жил сын, профессор медицины, невестка Вера Дмитриевна (она в юности собиралась в монастырь, но отец Алексий как-то спросил, не согласится ли она выйти замуж за его сына — и она согласилась), внук Алеша — дорогие и любящие люди. Отец Алексий вспоминал, что не только расслабился по дороге, но и совершил большой грех — не поблагодарил Бога, думал только о встрече с родными, о покое на старости лет. Он говорил позже: «Когда тревога, то мы до Бога. Получать хорошо, а поблагодарить Бога — не хватает времени и сил».

В Москве, выйдя из вагона, упал прямо на Ярославском вокзале и встать не мог — его парализовало, отнялась левая сторона, и сказать ничего не может. Хорошо, что рядом оказался священник из Калинина, с которым он ехал в одном купе. Кое-как нацарапал записку, чтобы не отправляли в больницу, а как-нибудь посадили в поезд на Ленинград — билет есть и там встречают. Ему помогли, положили на полку в вагоне. Родные ждали его на вокзале, привезли домой — тут уже все стали молиться и плакать. Отец Алексий просил прощения у Господа и Матери Божией, у Ангела-хранителя и святителя Николая.

Через месяц он оправился от болезни и был направлен служить на старое место — священником Казанского храма в Вырице. Как и предсказывал старец Серафим, отец Алексий ходил на могилку к старцу и супруге своей — они погребены рядом, у Казанского храма. Очень любил детей, целыми днями занимался с ними, обучал Закону Божию, угощал их сладостями. Он собирал сведения о жизни старца, записывал случаи его благодатной помощи людям (но все собранные материалы, к сожалению, пропали).

Знавшие отца Алексия в те годы говорят, что молитва его была непрестанной: даже когда он спал, губы его шевелились, произнося Иисусову молитву. Старец Серафим предсказал, что отец Алексий переживет его на 15 лет — и тот закончил свой земной путь в точно указанный срок. За три дня до кончины ему явился старец и возвестил о предстоящем уходе. Отец Алексий велел приготовить все для своего погребения, причастился и отошел ко Господу смертью праведника 5 апреля 1964 года. Отпевали его 13 священников.

Последний духовник последнего Российского Императора — протоиерей Алексий Кибардин похоронен на Вырицком городском кладбище.

Вечная ему память.

Ольга

Была у старца духовная дочь Ольга. Происходила она из знатного рода, отец ее был известным генералом, участником русско-японской войны. Мать ее умерла, когда Ольга была еще совсем маленькой. Овдовев, отец женился во второй раз. Брак был счастливым, мачеха любила свою приемную дочь, и сама Ольга впоследствии говорила, что мачеха у нее самая лучшая. Отец был человеком глубоко верующим и благочестивым. Однажды, когда дочь немного подросла, он подвел ее к иконе Казанской Божией Матери и сказал:

— Вот твоя настоящая Мать, у Нее спрашивай благословение на все дела.

Так по слову отца Ольга с самого детства молилась Божией Матери, спрашивая прежде всего у Нее о своих детских желаниях. Сначала это были просьбы о новых туфельках или платье — и всегда эти просьбы выполнялись. Девочка была абсолютно убеждена, что Божия Матерь исполнит любую ее просьбу и доверчиво просила Ее обо всех нуждах.

Когда Ольга выросла, поступила в институт благородных девиц и, закончив его, стала задумываться о том, как устроить жизнь. Душа ее стремилась к монашеству, но она не знала, выдержит ли суровую монастырскую жизнь. Тогда она попросила Божию Матерь разрешить ее сомнения, какой путь выбрать, и сказала: «Если Тебе не угодно, чтобы я стала монахиней, то пошли мне такого жениха, как сын помещика из соседнего с нами имения в деревне — верующего, скромного, благородного».

И буквально через очень короткое время родители этого юноши приехали сватать Ольгу. Она поняла, что и эту ее просьбу Божия Матерь исполнила, значит Сама Пречистая благословляет ее на брак. Стали готовиться к свадьбе. На венчании в Исаакиевском соборе должен был присутствовать сам Государь. Невесте сшили подвенечное платье, все родные и близкие радовались предстоящему торжеству, но, как рассказывала сама Ольга, у нее было совершенно иное состояние — ощущение трагедии, как будто ее собирают на похороны, а не к венцу.

В день венчания невеста ожидала у себя в доме, когда подъедет карета жениха, родители уже отправились в собор. Ольга чувствовала: что-то происходит не так, как должно, была тяжесть на сердце, и тогда она встала перед иконой Божией Матери на колени и помолилась Ей со словами: «Пречистая, если муж мой не сохранится таким, каков он сейчас и не сможем мы создать настоящую счастливую семью, устрой так, чтобы все было по Твоей воле, а не по моей».

В это время на другом конце Санкт-Петербурга происходили такие события: жених ожидал своего брата-офицера, который должен был прибыть на лошадях, чтобы заехать с ним за невестой и отправиться на венчание в собор. По неизвестной причине брат задерживался. Жених очень волновался — уже приближалось время, назначенное для венчания, а кареты с братом все нет. Наконец, брат появился, взмыленный, с извинениями за опоздание, и пошел переодеваться, оставив свое оружие на столе в комнате. Жених, возбужденный и взволнованный, ругаясь на брата, увидел на столе пистолет, взял его в руки и нечаянно выстрелил в себя. Ни о каком самоубийстве, конечно, и речи быть не могло — несчастный случай, но, конечно, происшедший не без Промысла Божия.

Это был ответ на молитву Ольги. Когда Ольга узнала о смерти жениха, как была в подвенечном платье, помчалась в собор, куда привезли тело жениха. В тот же день совершили отпевание.

Ольга пережила тяжелейшее потрясение, десять дней не могла ничего есть, почти не спала, очень ослабела и только лежала на кровати. Врачи обнаружили у нее скоротечную чахотку. Родители не знали, что делать, как помочь. Но вот на десятый день ей явилась святая мученица Параскева с палкой и стала гнать ее из дома со словами:

— Иди в Гатчину, там великая святыня — часть Животворящего Древа Креста Господня и рука святого Иоанна Крестителя. Там получишь облегчение от болезни, потом пойдешь в место, где находится храм с чудотворным образом моим, искупаешься в источнике, исповедаешься, причастишься.Там исцелишься от болезни, потом пойдешь в деревню, где находится чудотворный образ мой — и получишь указание, что делать дальше. Весь путь пройдешь пешком, только перед самым концом тебя немного подвезут.

Ольга встала с постели и прошла пешком до Гатчины, где получила облегчение от тяжелого душевного состояния. Затем она направилась к храму со скульптурным чудотворным образом мученицы Параскевы, искупалась в источнике, исповедалась и

причастилась. Действительно, весь путь Ольга прошла пешком и лишь за полторы версты от храма ее подобрал извозчик.

В храме ей снова явилась святая Параскева и сказала:

— Господь исцеляет тебя окончательно, и до семидесяти лет ничем не будешь болеть. А как вернешься домой, сходи к старцу, он укажет тебе, как жить дальше.

Началась первая мировая война, и отец ушел на фронт. Случилось так, что в доме кончились запасы, и Ольга с мачехой очень бедствовали, не было ни еды, ни денег. Мачеха узнала, где принимает людей старец Серафим, и отправила Ольгу к нему, дав ровно столько мелочи, чтобы доехать на трамвае. Ольга села на трамвай, вышла на указанной остановке и встретила нищую, которая попросила у нее подаяния. Ольга отдала все, что у нее осталось на обратный билет, и пошла к старцу.

Когда она вошла в дом, старец сразу велел позвать ее и спросил:

— Что, замуж не вышла? Почему не спросила благословен ия?

Затем подал просфору со словами:

— Поешь и будешь сыта. Потерпите, скоро у вас все будет в доме.

Ольга подумала: «Как я наемся такой маленькой просфорой?» Но когда съела половину просфоры, почувствовала, что сыта и решила другую половину отнести мачехе. А через два дня из имения пришел обоз с продовольствием — отец с фронта распорядился, чтобы привезли продукты для семьи, которая к тому времени просто голодала.

Ольга рассказала старцу о своей жизни и о том, что она восприняла все происшедшее как указание оставить мир и уйти в монастырь. Старец выслушал ее и ответил:

— Если благословить в монастырь, то тебя, как образованную, могут сделать игуменьей. Но ведь ты слишком добрая — весь монастырь раздашь да раздаришь, и сама будешь жить в послушании у сестер. А если простой сестрой — то здоровье у тебя слабое, не выдержишь на общих послушаниях,.это тебе не под силу. Что же делать с тобой?

— А как благословите, батюшка, так и сделаю, — ответила Ольга.

— Хорошо, благословляю тебя идти работать кондуктором трамвая, — сказал старец, — тебя весь Петербург будет знать, многие будут приходить к тебе. Когда будешь отрывать билеты, отмечай номера, а вечером за каждого, кому билет продала, сделай земной поклончик да помолись, чтобы Господь всех их помиловал. И много людей через тебя спасутся, если донесешь свой подвиг до конца.

Старец дал Ольге деньги на обратную дорогу: точно ту сумму, которую она отдала нищей, выйдя из трамвая.

Ольга поступила по слову старца, продолжала работать кондуктором и после революции — до выхода на пенсию.

Господь удостоил ее дара прозорливости, многие ходили к ней за утешением и советом. Сама Ольга говорила, что это ей удается по молитвам старца Серафима. Здесь приоткрывается тайное делание старца: Ольга была не единственной из его чад, которые духовно окормляли людей. Сам он не имел возможности принять всех и молился Господу, чтобы он даровал людям помощь через других, связанных с ним духовно. Но стоило человеку начать приписывать себе эту способность, как дар отнимался.

Особенно известной стала Ольга во время страшных дней блокады: она была матерью-кормилицей ленинградцев. Благодаря своим многочисленным знакомствам, устраивала близких людей в столовые, магазины, воинские части и просила, чтобы они ничего из остатков еды не выбрасывали, а приносили ей. «Очистили картошку, а очистки принесите, осталось что на тарелках, тоже несите в мешочках», — просила Ольга. Так они и делали. Многих спасла Ольга от голодной смерти в блокадные годы. Приходили голодные, измученные, ослабевшие — и каждому хоть немного, но доставалось из еды.

Многие ленинградцы помнят мешочки Ольгины. Она сама чаще всего и не знала, что в этих мешочках. Приходит просящий — она и отдаст то, что принесли. Делились с ней и пайком — всё она раздавала голодающим. Многие, у кого оставался какой-то излишек, несли его к Ольге, так как знали, что она выручит в тяжелый момент. Сам факт, что есть в городе такой человек, был великой моральной поддержкой для жителей блокадного города. Ольга продолжала класть поклоны за каждого, кто принес мешочек, и за тех, кто получил еду, и молилась о спасении всех жителей города.

После войны она продолжала работать кондуктором и все так же множество людей ходило к своей кормилице, получая радость, ласку, духовный совет и утешение. За ее любовь к людям и подвиг в голодном блокадном Ленинграде Господь дал ей особый дар: то, что она благословляла из еды, хранилось долгое время. Один из тех, кто знал Ольгу, рассказывает, что незадолго перед своей кончиной она подарила ему плетеную булку, сказав при этом: «Съешь, когда зачерствеет». Семь лет(!) булка оставалась мягкой и только после этого начала черстветь. Когда эту булку вкушали, она имела аромат и вкус свежего хлеба.

Скончалась Ольга в 1957 году. За 60 дней до кончины она перестала принимать пищу и только причащалась Святых Христовых Тайн. Причащал ее отец Михаил Гундяев, он же и отпевал ее после кончины. Это было незабываемо: тысячи ленинградцев пришли на отпевание и провожали почившую праведницу на кладбище. Отец Михаил произнес при погребении замечательное слово, рассказал об Ольге, о ее подвиге, о том, что Господь за ее смирение и любовь к людям дал ей дар провидения и духовного совета: многих она утешила, многим помогла в деле спасения от голода телесного и духовного — и не только в страшные блокадные годы.