Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 63






 

Скарлетт стремилась к свету, к голосам, которые смутно улавливал рассудок. Было что-то очень важное, вопрос… Твердые руки приподняли ее голову, мягкие пальцы раскрыли губы, и сладкая жидкость, обволакивающая язык, полилась в горло… Она опять заснула.

В следующий раз, когда Скарлетт боролась с собой, чтобы остаться в сознании, она вспомнила, какой вопрос ее мучил, жизненно важный вопрос. Ребенок. Он был мертв? Она коснулась руками живота, и жгучая боль последовала за этим прикосновением. Она закусила губы. Внутри не было никаких толчков, и живот перестал быть круглым. Ребенок умер… Скарлетт слабо вскрикнула и сразу же почувствовала во рту вкус лекарства. Во сне она плакала…

В третий раз полусознательно она старалась удержать темноту, остаться в ней, опять заснуть, чтобы не возвращаться в этот мир. Но боль все усиливалась. Скарлетт повернулась, чтобы как-то успокоить ее, но мучения были настолько нестерпимыми, что она застонала. И опять глоток раствора облегчил ее страдания. Позднее, когда Скарлетт вновь пришла в себя и с радостью приготовилась вернуться в мир снов, вместо спасительной сладости она почувствовала на губах воду и услышала голос, который она знала, но никак не могла вспомнить.

– Скарлетт, дорогая, Кэти-Скарлетт О'Хара, открой глаза…

Она почувствовала, что сознание и память окончательно возвращаются к ней. Колум… Это был Колум, ее кузен, ее друг… Тогда почему он не дает ей спать? Почему он не принес лекарство» чтобы не вернулась боль?

– Кэти-Скарлетт…

Она приоткрыла глаза, но свет вокруг был настолько ярким, что она вновь сомкнула веки.

– Вот умница, Скарлетт, дорогая, открой глаза. У меня есть для тебя коечто. Его голос звучал убедительно. Кто-то убрал лампу, и яркий свет уже не испугал Скарлетт.

«Это мой друг Колум», – она попыталась улыбнуться, но вдруг по-детски захныкала.

– Ребенок мертв, Колум. Позволь мне опять уснуть, забыть. Пожалуйста, Колум.

Ее губы и шею протерли влажным полотенцем.

– Нет-нет, Скарлетт, нет, ребенок здесь, он жив.

Постепенно до нее дошел смысл этих слов.

– Жив? – переспросила Скарлетт. Она увидела лицо Колума – он улыбался.

– Жив! Вот он, взгляни.

Скарлетт повернула на подушке голову. Почему так тяжело было просто повернуть голову? У кого-то в руках был белый сверток.

– Твоя дочь, Кэти-Скарлетт, – сказал Колум. Он раскрыл складки покрывала, и она увидела крошечное личико спящего младенца.

«О! – вздохнула Скарлетт. – Такая маленькая и беспомощная, но такая совершенная. Кожа нежная, как лепестки роз. Она выглядит загорелой… как маленький пират. Она так похожа на Ретта!

Ретт! Почему ты не пришел взглянуть на своего ребенка, на свою прекрасную смуглую малышку?»

Скарлетт ощутила странную, пугающую слабость, и тепло разлилось по ее измученному телу.

Дочурка открыла глаза и уставилась прямо на Скарлетт. И мать поняла, что любит. Без всяких причин, условий, обещаний…

– Эй, малышка! – сказала Скарлетт.

– А теперь выпей лекарство, – попросил Колум. Маленькое смуглое личико исчезло.

– Нет! Нет, я хочу, чтобы мне дали моего ребенка. Где она?

– Тебе принесут ее, как только ты проснешься. Скарлетт, дорогая, прими лекарство.

– Нет… – только и успела она сказать, как капли упали ей на язык, и спокойная темнота окутала ее. Во сне Скарлетт улыбалась…

Может быть, оттого, что малышка была похожа на Ретта, или Скарлетт всегда ценила то, что досталось дорогой ценой, а возможно, и без всякой причины она поняла, что любит ребенка – именно это чувство было ей недоступно всю жизнь.

Скарлетт отказалась дальше принимать болеутоляющее лекарство. Длинный красный шрам выглядел как след от ожога, но это было позабыто в сравнении с упоением, которое она испытывала, когда держала малышку или даже просто смотрела на нее.

– Отправьте ее обратно, – сказала Скарлетт, увидев молодую здоровую кормилицу. – Мне всегда приходилось перевязывать грудь и мучиться, теряя молоко, лишь для того, чтобы сохранить фигуру. Теперь я буду сама кормить своего ребенка. Она вырастет благодаря мне.

Когда малышка впервые взяла грудь, она очень сосредоточенно причмокивала, а Скарлетт торжествующе улыбалась, наблюдая за ней.

– Ты, мамина дочка, голодная как волк, тоже всегда получаешь то, чего хочешь.

Ребенка крестили в комнате Скарлетт, так как молодая мать была еще очень слаба, чтобы ходить. Отец Флинн стоял около исполинской кровати, где она возлежала на горе подушек, держа в руках дочь, пока ей не пришлось передать ее Колуму, ставшему крестным; Кэтлин и миссис Фицпатрик стали крестными.

На малышку надели вышитую льняную сорочку, в которой из поколения в поколение крестили детей в семье О'Хара. Ее назвали Кэти Колум О'Хара. Она шевелила ручками и ножками, когда ее поливали водой, но не плакала.

Кэтлин надела свою лучшую голубую блузку с белым кружевным воротничком, хотя ей следовало быть в трауре. Умерла старая Кэти-Скарлетт. Однако все в доме договорились не говорить об этом Скарлетт, пока она не окрепнет.

Розалин Фицпатрик ревниво следила за отцом Флинном, готовая подхватить ребенка, если он замешкается на секунду. Она потеряла дар речи, когда Скарлетт пригласила ее быть Крестной матерью.

– Как вы догадались, что я обожаю ребенка? – спросила она, когда вновь обрела способность говорить.

– Никак, – сказала Скарлетт, – просто я знаю, что у меня не было бы ребенка, если бы вы не остались в ту ночь со мной и не остановили ту ужасную женщину. Я хорошо помню тот вечер.

Когда церемония закончилась, Колум взял Кэти у отца Флинна и передал ее Скарлетт. Затем он налил по глотку виски священнику и крестным родителям и произнес тост:

– За здоровье и счастье матери и ребенка: Нашей О'Хара и ее новорожденной!

Потом он направился в бар Кеннеди, где угостил всех по этому поводу. Он надеялся, что это прекратит слухи, расползавшиеся по округе.

Джо О'Нейл, кузнец, сидел в кухне Биг Хауса до рассвета, а потом бросился в кузницу, чтобы выпить для храбрости.

– В ту ночь святому Патрику пришлось бы Не только молиться, но и приносить жертвы, – рассказывал он всем желающим послушать, а таких нашлось немало. – Я уже было приготовился спасти жизнь Нашей О'Хара, когда колдунья вошла прямо сквозь каменную стену и швырнула меня на пол. Потом пихнула, и я почувствовал, что это была не человеческая нога, а чертово копыто. Она заколдовала Нашу О'Хара, а потом вырвала ребеночка из матки. Ребенок был весь в крови; кровь была на полу, на стенах, в воздухе. Более слабый человек отвел бы взгляд от столь чудовищного зрелища. Но Джозеф О'Нейл видел великолепного ребенка под кровавой пленкой – это был мальчик.

«Я смою кровь», – сказала колдунья, отвернулась, а потом передала ОаХара девочку с кожей коричневой, как земля на могиле. Ну скажите, что, если не подлог, видел я в ту ужасную ночь? Ничего хорошего это не сулит ни Нашей О'Хара, ни любому человеку, видевшему ребенка-оборотня, занявшего место украденного сына Нашей О'Хара.

Эта история достигла Баллихары через неделю. Акушерка подтвердила, что О'Хара умирала, и ее можно было спасти, только избавив от мертвого ребенка. Кому, если не акушерке, распознавать такие печальные случаи, она ведь столько детей приняла на своем веку. Неожиданно мученица села на своем ложе. «Я вижу, – сказала она, – высокую женщину в белом с необычайно красивым лицом». Потом демон появился из ада, зашел через окно. И ангелы смерти позвали ребенка с собой. Они звали его душу. Но ведьма оживила мертвого младенца, отдав ему душу доброй старой женщины, бабушки О'Хара. Бесспорно, это было дело рук дьявола, и ребенок О'Хара – проклятый.

– Мне кажется, я должен предупредить Скарлетт, – сказал Колум Розалин Фицпатрик, – но что я ей скажу? Что люди так суеверны? Что для ребенка не очень хорошо быть рожденным в Хэллоуин? Я не могу дать ей никакого совета, не знаю, как защитить ребенка от сплетен.

– Я позабочусь о безопасности Кэти, – сказала миссис Фицпатрик. – Никто не войдет в этот дом без моего позволения, и никакое зло не коснется этого ребенка. Через некоторое время разговоры забудутся, ты знаешь это, Колум, и люди станут рассказывать сказки уже по какому-нибудь другому поводу. А Кэти будет для них просто маленькой девочкой, как и все остальные.

Через неделю миссис Фицпатрик принесла Скарлетт завтрак, и ей пришлось выдержать шквал упреков и вопросов.

– Я не понимаю, почему я вечно должна сидеть в этой комнате, как заключенная. Я уже достаточно хорошо себя чувствую и могу выходить. Посмотрите, какой сегодня прекрасный солнечный день! Я хочу покататься с Кэти в коляске, но лучшее, что мне разрешено, это сидеть у окна и смотреть на листопад. Я знаю, что ей это интересно. Она внимательно следит, как лист отрывается и плавно падает вниз. О! Взгляните! Посмотрите на ее глаза здесь, на свету. Они уже не голубые. Я думала, они будут такие, как у Ретта, потому что она очень на него похожа. Но ее глаза становятся зелеными, как у меня!

Скарлетт щекотала малышку.

– Ты – мамина дочка, правда, Кэти О'Хара? Нет, не Кэти, кто угодно пусть будет Кэти, а ты – Китти-Кэт с зелеными глазами, – она подняла обожаемую малышку так, чтобы миссис Фицпатрик могла ее хорошо рассмотреть.

– Миссис Фицпатрик, позвольте вам представить Кэт О'Хара, – улыбка солнечным светом озарила лицо Скарлетт.

А Розалин Фицпатрик почему-то испугалась, сильно, как никогда в жизни.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.