Глава тридцатая

Последние романы серии. Золя заметно устал. Теперь, когда виден конец, когда мечта, казалось бы, несбыточная, вот-вот должна осуществиться, очень хочется приблизить день завершения «Ругон-Маккаров». Надо создать еще три романа — тот, где главным героем будут деньги, роман о войне и, наконец, итоговый роман, венчающий всю эпопею. Нелегким было начало («Карьера Ругонов»), но когда этот первый рубеж удалось взять, работать стало легче. Романы пошли сами собой. Затем новый рубеж — «Западня». Публику нужно было приучить и приручить. Таких романов она еще не знала. Золя вышел победителем и закрепил успех изданием «Нана». Следующий рубеж — тринадцатый роман серии, «Жерминаль». Золя открыл новую страницу в литературе и поднялся на ступеньку выше. С этого времени он по-иному смотрит на мир. Среди необъятного моря тем, которые подсказывает жизнь, есть главные, коренные, всеобщие темы века. Пусть прозаически звучат они для читателя: промышленный рабочий, современный крестьянин, земельная собственность, деньги, — но какая это находка для большого художника, сколько граней содержат они в себе, как велика общественная польза от обращения к ним. Читатель привык к легкому чтиву, к романам об адюльтере, к щекочущей нервы мелодраме, к сладким грезам и розовым концовкам. Но принял же он в конце концов «Западню». От художника зависит, чтобы эти необычные, «немодные», серьезные темы заставили читателя трепетать и думать над жизнью, над будущим. Со времени работы над «Жерминалем» он стал мудрее. От «Жерминаля» протянулись нити к «Земле», и вот теперь тема денег. Не как частный случай, а как проблема века. Современное общество — это общество, где господствуют деньги. Какова же их роль? Добро или зло несут они людям?

В письмах к друзьям, в «Наброске» к роману Золя говорит: «Я не ополчаюсь на деньги, не запрещаю их, я показываю их необходимую до сего дня силу, как двигатель цивилизации и прогресса» (Сантен Кольфу, 9/VII 1890 г.). «О деньгах — не нападать и не защищать их…» («Набросок»).

И это двойственное отношение Золя к деньгам говорило скорее, не о его ограниченности, а о глубоком понимании общественных противоречий в современном обществе.

Роль денег исторически менялась. Когда-то деньги прятали в кубышку, любовались ими, как папаша Гранде, затем они стали двигателем торговли, промышленности. А теперь появились совсем новые формы жонглирования деньгами. «Я хотел не только изучить, какую роль сейчас играют деньги, но также указать, чем было когда-то состояние и чем оно может быть завтра». Деньги и будущее! Работая над романом, Золя вновь повторит фразу о социализме, выразив почти в тех же словах свое удивление: «Всякий раз теперь, когда я начинаю какое-нибудь исследование, я наталкиваюсь на социализм». Золя не обмолвился, не забыл. Адресат был тот же — Сантен Кольф. Прошло четыре года, но писатель счел нужным повторить эту мысль, ибо и теперь, изучая проблему денег (как раньше проблему рабочего и крестьянина), он снова «натолкнулся на социализм».

Чтобы охватить проблему в целом, нельзя было ограничиться рамками Второй империи, хотя Золя всячески старается указать на приметы времени. Действие романа развертывалось в определенные годы (1864–1868), в нем точно воспроизводились наиболее значительные события — война в Германии и Италии, гибель мексиканского императора Максимилиана, приезд Бисмарка в Париж, образование итальянского королевства… Золя мастерски воспроизводит этот исторический колорит, но для решения главной задачи ему нужны факты более позднего времени. Так появились в романе колоссальные банки, которых не знала еще империя, новые формы финансовой деятельности, характерные для восьмидесятых-девяностых годов. Мы знаем, что Золя при этом вспоминал финансовое общество Бонту и Федера, основанное в 1868 году. Это общество, носившее название «Юнион Женераль», потерпело в 1882 году крах, а его организаторы пошли под суд. Записки Бонту составили канву сюжетной линии романа.

Золя и раньше не очень смущало то, что он вводит в свою историческую эпопею события и факты более поздней эпохи. Так было и в «Дамском счастье», и в «Жерминале», и в «Земле». Эти анахронизмы отнюдь не мешали ему как художнику, скорее наоборот, помогали усилить воздействие на современного читателя. Современники обратили внимание на эту черту в творчестве Золя, а Поль Лафарг отметил ее как чрезвычайно важную. И еще одна любопытная деталь. Золя, как мы уже говорили, в это время как бы вновь проходит по дорогам, проложенным Бальзаком. Работая над «Творчеством», он вспоминал «Неведомый шедевр», создавая «Землю», думал о «Крестьянах», а теперь деньги. У Бальзака не было какого-то особого произведения, посвященного этой теме, но деньги являлись как бы лейтмотивом всего его творчества. Бальзак осуждал власть денег. Они заставляют страдать тех, у кого их нет, но не приносят счастья и тем, кто ими владеет. Деньги всегда связаны с преступлением, с отказом человека от высоких и благородных идеалов. Деньги — сила, но сила разрушительная. Так думал Бальзак. В его время происходило перекачивание богатств из карманов дворянской знати в карманы новых властителей жизни. Разные это были люди, и по-разному относились они к богатству. Были среди них и такие патриархальные накопители, как Гобсек, как Гранде, но были и ловкие спекулянты, умеющие приумножать одним махом свое состояние — такие, как Нюсенген, Тайфер, Келлер. Но даже у этих последних накопительство и ростовщичество играют не последнюю роль, сфера приложения денег еще очень и очень узка. Во времена Золя, в последнюю четверть века, капитализм шагнул вперед, изобрел новые формы финансовой деятельности. Деньги перестал прятать в кубышку даже мелкий собственник. Редко лежат они теперь в виде слитков в сейфах частных банков. Деньги приведены в головокружительное движение, сфера их применения стала необъятной. От этого они не стали чище. Золя видит, что и сейчас стремление разбогатеть любыми путями, с помощью любых средств не менее отвратительно, чем во времена Бальзака. И сколько трагедий связано с погоней за богатством! Все это так. Но только с помощью денег в настоящее время рождаются чудеса техники, осваиваются пустыни, покоряются моря, строятся гигантские заводы, магазины, дворцы. Что будет завтра — другой вопрос. На него есть ответ у социалистов. Но сегодня деньги нельзя ни осуждать, ни оправдывать, они простая историческая необходимость, способствующая пока движению цивилизации. Не возвращать же человека к тому состоянию, когда он бегал голый на четвереньках. Деньги «многим открыли достоинства жизни: свободу, гигиену, чистоту, здоровье, даже чуть ли не умственное развитие…» («Набросок»).

Золя увлеченно работает над своим новым произведением, материалы к которому он стал собирать в начале 1890 года. Он часто жалуется на трудность темы, на хлопоты по добыванию различных документов («Это будет, конечно, самая сложная… из моих книг»[13], «он (роман) дается мне с большим трудом»[14], «я просто никогда не был в таком затруднении»[15]. И тем не менее темпы работы над романом поистине стремительны. Чтобы составить себе представление о быстроте, с какой Золя воплощал свой замысел в жизнь, приведем три записи из «Дневников» Гонкура:

12 марта 1890 г.:

«— Золя, что вы сейчас пишете?

— Я никак не могу взяться за дело. И потом тема моего романа «Деньги» так обширна, что просто не знаешь, с какого конца подойти».

16 октября 1890 г.:

«У Шарпантье встречаю Золя, который только что принес начало рукописи своего романа «Деньги».

20 марта 1891 г.:

«Отлично, добротно скроен роман «Деньги».

Эта последняя запись сделана через год после первой. (Отдельным изданием «Деньги» вышли 4 марта 1891 года.) Таким образом, Золя потребовалось меньше года, чтобы собрать нужный материал, разработать план произведения, написать роман и выпустить его в свет.

Судьбу «Всемирного банка», историю возвышения и падения Аристида Саккара Золя многочисленными деталями связывает с общим замыслом своей эпопеи.

История Второй империи образно как бы сопоставляется с историей возникновения, развития и падения колоссального банка. Это сравнение последовательно развито на страницах романа. Первый и решительный успех битвы при Садовой не случайно оказывается и триумфом «Всемирного банка». Этот первый успех Саккара, говорит Золя, «совпал с расцветом империи, находившейся в зените своей славы. Он был как бы участником ее величия, одним из ярких ее отблесков».

Банк Саккара растет. Он окружен целой армией акционеров. В салонах говорят только об акциях «Всемирного банка». На Лондонской улице возвышается дворец-реклама, здание, похожее на величественный храм и кафешантан одновременно. Никогда еще ни одно предприятие не имело такого решительного и всеобщего успеха.

Но за стремительным возвышением Саккара следует такое же стремительное падение. В крушении «Всемирного банка» Золя видит искупление за «всеобщее безумие, преступления других, менее видных фирм, подозрительную деятельность множества предприятий, раздутых рекламой, выросших, как чудовищные грибы, на прогнившей почве империи». Судьбы империи, «Всемирного банка» и Саккара оказываются не отделимыми друг от друга. Если события, описанные в «Добыче», изображали второй день царствования Наполеона III, то в «Деньгах» изображен предпоследний день его власти и его славы. Следующим романом мог быть только «Разгром».

Все это относится к общему замыслу «Ругон-Маккаров» как произведению, ограниченному определенными историческими рамками. Но мы уже говорили, что Золя в это время больше интересует проблема денег, как она выглядит сегодня и как она будет выглядеть завтра. Прежде всего это относится к характеристике форм капиталистического хищничества, и в частности борьбе Саккара и Гундермана. Гундерман и Саккар — две системы, два различных способа наживы. («Еврей — олицетворение старого денежного мира, мой центральный герой — представитель нового денежного мира» («Набросок» к роману).

Гундерман связан со старыми методами финансового хищничества. Он солидный «торговец деньгами», сильный своим миллиардом, всегда готовым к услугам затеваемых им операций. Наоборот, Саккар представляет собой новую систему хищничества, он не только конкурент Гундермана, но и его критик. Гундерман уготовил слишком спокойное существование своему миллиарду, но будущее не за него, будущее требует быстрого обращения капиталов, их неразрывной связи с промышленными и строительными предприятиями.

При системе Саккара в Малой Азии, в Средиземном море возникают реальные ценности в виде городов, рудников, железных дорог, пароходных обществ. Состояние, добытое Гундерманом за целое столетие, Саккар наживает в течение нескольких лет. Спокойную рассудительность и холодный расчет сменили кипучая деятельность и инициатива. Симпатии Золя на стороне новой системы, на стороне Саккара. Предприятие Саккара построено на привлечении к делу мелких, разрозненных капиталов, лежащих в бездействии в бумажниках и сундуках буржуа, дворян, рантье. Ему нужны чудовищная, опьяняющая реклама, невиданный дурманящий успех. Агенты, пресса, политика, литература — все пускается в ход, все подчинено созданию популярности «Всемирного банка». Однако, отдавая предпочтение «Всемирному банку», Золя в то же время обнажает хищнический характер его деятельности, его жестокость и бесчеловечность. Судьба Саккара и его предприятия оказывается связанной с судьбой многих тысяч людей. На этом очень искусно построена интрига романа. История величия и падения «Всемирного банка» вызывает у читателя интерес не только потому, что им руководит Саккар, но и потому, что в нем сосредоточились чаяния и надежды других героев романа. Бовилье, Мажандры, Мазо, Дежуа, Гюре, Сабатини, Каролина, Гамлен и другие существуют в произведении, поскольку существует «Всемирный банк». Их частные драмы и интересы, их личные радости и беды зависят от биржевой котировки акций, владетелями которых они являются.

Крах банка влечет за собой неисчислимые бедствия. Мажандры разорены. Бовилье продают особняк и перебираются в наемную квартиру, от Дежуа уходит его дочь Натали, Мазо пускает себе пулю в лоб. Тщетность иллюзий мелких собственников становится понятной, так как выиграй битву Саккар — под развалинами других банков погибло бы не меньше жертв, чем под развалинами «Казны гроба Господня».

Изображая трагедию мелких собственников, Золя показывает, какой глубокий след оставляют в их сознании предприятия, подобные «Всемирному банку». Жертвы Саккара не только оправдали его и не перестали верить в то, что он озолотил бы их с головы до ног, но и сами не разочаровались в принципах нового способа обогащения. Сложный механизм спекуляции новейшего типа покрыт для них глубокой тайной.

Решив не осуждать деньги, Золя тем не менее вызывает у читателя горячий протест против их господства над человеком. Тогда что же оправдывает существование денег? Думая над этим, Каролина, в уста которой Золя стремился вложить свои собственные воззрения, приходит к выводу, что Саккар прав: «До сих пор деньги служат навозом, удобрением, благодаря которому разовьется будущее человечества; деньги, отравляющие и разрушающие, представляют фермент всякого социального роста, утучненную почву, необходимую для великих работ, которыми облегчается существование».

Золя двойственно относился к буржуазному прогрессу и преувеличивал его возможности, но он занимал более правильную позицию, чем те, кто критиковал капитализм с позиций прошлого, кто звал человечество назад, к примитивным патриархальным общественным отношениям. Это надо иметь в виду, читая страницы романа, которые писатель посвятил оправданию исторической необходимости денег и новых форм финансовой деятельности.

Впрочем, Золя не исключал и другое решение проблемы. В романе выведен представитель утопического социализма Сигизмунд Буш. Не очень разобравшись в учении Маркса, Золя делает Буша выразителем марксистского учения. Ошибка эта была легко замечена современниками. К чудаковатому мечтателю Бушу Золя испытывает симпатии. Вместе с ним он делает вывод о преходящем значении денежного принципа. Однако болезненный и хилый Буш не способен к действию. Он способен разрушать современное общество лишь на бумаге. Время Буша не пришло, и его идеи пока лишь наивная греза.

Есть в романе еще одна идея, которую Золя постарается воплотить в последующих своих сериях и особенно в серии «Четвероевангелие». Эта утопическая идея, заимствованная у Фурье, должна, по мнению Золя, ускорить наступление классового мира и упразднить на земле социальную несправедливость. Три главных персонажа романа — банкир Саккар, инженер Гамлен и его сестра Каролина — воплощают в себе символический союз денег, науки и веру в философию «радости бытия». (Позднее эта формула прозвучит как союз капитала, труда и таланта.) Пока этот союз терпит поражение, но Каролина уверена, что победа придет: «…над всей этой развороченной грязью, над этим множеством раздавленных жертв, над всеми этими невыразимыми страданиями, которыми человечество платит за каждый свой шаг вперед, возвышается неведомая и далекая цель — нечто совершенное, прекрасное, справедливое и окончательное — цель, к которой мы идем, сами того не сознавая…»