ГЛАВА V. УРАЛО-КАВКАЗ 2 страница. остановить, а если еще и попробовать отвечать, то - попасть еще больше:

остановить, а если еще и попробовать отвечать, то - попасть еще больше:

" Зачем бронежилеты на дверях? По нам, что - стрелять будут? ". Блядь! Ну, как

тебе, не пугая до мокрых трусов, объяснить, что мне проще послать - в три

этажа, чем, не дай Господи, потом из любой из вас, по милости шальной пьяни,

картечь выковыривать.

Дема идет на Стасовом Круизере* первым и, ко всему, головой отвечает за

двоих пацанят, Светку и ее сопливого бордоссца**. Представляю, как это дурко

своей назойливой харей Демычу штаны обслюнявит! Сразу за ним пристроились

менты Ярика. Поскреба, вторым руководителем проводки, на старенькой

темно-зеленой " Ниве" замыкает колонну. Я пылю сразу перед ним. В середине,

между нами, выстроилась вся остальная разношерстная кавалькада работников

управления по связям с общественностью.

---------------------------------------------------------------

*Имеется в виду внедорожник семейства автомобилей Toyota Land Cruiser.

**Купленный по капризу жены Стаса перед самым началом войны кобель

породы бордосский дог, по кличке Бурбон.

---------------------------------------------------------------

На Краснодонской эстакаде у Алены заканчивается терпение. С заднего

сидения, наклонившись, основательно опирается на мой подлокотник и,

издалека, начинает плести... Знаем мы эти подкаты!

- Сколько пробудешь?

- Мамс, я не знаю. Дня три - точно.

- Я все равно не могу понять - зачем тебе возвращаться? А мы - как

будем? Ростов, такой город...

Не даю закончить:

- Ален, я машину веду. В город въезжаем... Давай потом все обсудим. -

демонстративно, так, чтобы она увидела, поправляю лежащий поперек пуза,

АПС*.

Подействовало. Надолго ли?

---------------------------------------------------------------

*АПС - автоматический пистолет Стечкина, кал. 9 мм.

---------------------------------------------------------------

Сразу на выезде, за Свердловской развилкой, - встали. Начиная от

шахтоуправления бывшей " им. Сергея Тюленина", тянутся бивуаки бесконечной

очереди. У кого есть возможность - бегут от войны. У кого нет - пытаются

хотя бы вывезти родню. Здесь пока одиночные машины, палатки да, колхозами,

группы семей. Это - еще те, кому стоять и стоять: оставив в очереди

сторожей, отсиживаются в относительно безопасности, поближе к городу и хоть

какому-то порядку.

Еще через два часа милицейских постов, ожиданий, переползания по

ухабам, ямам и загородям из всякого говна - от железобетонных блоков до

рельсовых ежей - доходим, по разбитой вдрызг дороге, до начала сплошной

автомобильной ленты.

- Глаша! Сядь и не высовывайся...

- Ма...

- Сядь, я сказала! - вдруг рявкает Алена. Ну, вот, Мамсик, ты

наконец-то начинаешь догадываться о том, чего я тебе, предварительно, не

хотел рассказывать. Знакомься, это - реальность. Ты, раньше, даже читать о

ней не хотела - теперь сама смотри...

Люди. Везде. У каждой машины и группами. Мужчины поголовно вооружены -

чаще с дробовиками, но хватает и нарезного. Женщины и дети, испуганными

зверьками выглядывают из-за оконных углов. Несмотря на жару, все закупорено.

У многих на дверцах, как у меня, висят бронежилеты. Вокруг горы мусора -

словно мы в середине, вытянутой по обе стороны трассы, свалки. Ветер, в

издевательском вальсе, кружит по асфальту пустые пластиковые бутылки,

цветные полиэтиленовые пакеты и смятые бумажки с характерными коричневыми

мазками посередине. Удушающая вонь...

Все это - цветочки. Главное - глаза! Сколько злобы и ненависти во

взглядах тех, мимо кого, под конвоем завывающей синей мигалки, пробирается

наша колонна. Блядь, надо было еще пяток броников взять - три на заднюю

сидушку и пару - на передние двери! Сейчас любой полудурок шмальнет с психу,

и - поминай, как звали, всех троих, в этой жестяночке. И ведь, правы будут!

Без дураков - имеют полное моральное обоснование... Сколько дней они тут

днюют и ночуют, едят всухомятку, оправляются по обочинам - прямо под

автомобили, и, что самое страшное - трясутся каждую ночь?! И не зря, ведь -

боятся! Есть - от чего... При этом - все время, по некому, вслух не

заявленному порядку, мимо проезжают важные рожи, вот в таких вот гробах, в

каком сейчас, к примеру, Демыч восседает. Да, в придачу, с сопливым пятаком

Бурлика ровно на половину немалого окна. Стоят мужики с Калашниковыми на

плечах и думают себе думки: " Я больного ребенка вторую неделю вывезти не

могу, а эти пидары - собаку с кондиционером, на переднем диване везут,

твари! Вот именно из-за такого внедорожного и внеочередного распальцованного

блатняка - стоит вся очередь. Эх, покромсать бы, скотов..." - а жить, меж

прочим, хотят абсолютно все и, совершенно, вне зависимости от былой крутизны

- по жизни и заслуг перед молодой Республикой - по обстоятельствам. Когда же

за спиной глаза собственных детишек, жены и стариков - волей не волей

пальчик на предохранитель вниз давит. И похер закон, солидарность и уважение

к чужим правам. Джунгли диктуют свои законы. Хочешь своих живьем вывезти -

тупо следуй, а не абстрактно умничай.

Коробочке моей - отдельно, в резину на четырнадцать - поклониться. Все

эти километры шла за внедорожниками по обочинам, гребла поддоном картера по

буграм и ямам, хрустела всесезонкой по щебню, кирпичам и битому стеклу и,

наперекор всему - доволокла, не закашлявшись.

На въезде в Изварино - встали окончательно. Половина дороги перекрыта

БРДМом наших погранцов. Дема с ментами поехали разбираться да застряли

напрочь. Это очень, очень плохо. Мы посчитали: на документальное оформление

всей нашей толпы уйдет, даже с учетом присутствия высокопоставленных

встречающих с той стороны, от полутора до двух часов. В девятнадцать

ноль-ноль россияне опустят шлагбаум и выкатят две БМП. До семи утра пройти

сможет, минимум, правительственная делегация и то - по предварительной

договоренности. Ночевать вместе с остальным народом в наши планы не входит.

Ночью здесь такие вещи творятся, что знакомить своих девок с этой стороной

реальности я не собираюсь даже в виде газетного сообщения.

Наши вернулись без пяти три. Демьяненко, деловито и чуть жестче

обычного объявил:

- Сейчас этот БРДМ подвинется и мы проходим пятьдесят метров до вон той

полянки за встречной полосой, и становимся табором, между бело-голубым

автобусом и кунгом военных... - все молча ждали главного... - Мы ночуем.

Возвращаться опасней - с утра дорогу заторят, точно, не успеем. Наше окно

завтра в восемь тридцать. Если ничего не изменится и кто-то, как и мы, не

влезет без очереди. Но надеюсь... - он выразительно посмотрел на Поскребу,

который, в свою очередь, стал тут же терзать свой мобильник... - Этого уже

не случится!

К пяти вечера более-менее обустроили лагерь: у подпирающего дорогу

склона холма отрыли туалет - вытянутая яма и, наземь, две доски насеста; из

трех палок, тряпок и полиэтиленовых мешков сообразили угольником ширму.

Очистили кусок травы, постелили покрывало - перекусили.

Стасовы босяки гоняют толстожопого Бурлика. Тот неловко брыкается,

пытается ухватить за колошины штанин и подмять тяжелой тушкой; визг стоит -

до небес. Детвора - и наша, и чужая - с неподдельным интересом наблюдают за

расшалившимися подростками. В глазах невинная смесь детской зависти и

восторга.

Мамки накатили винца, вовсю щебечут - попустило. Глашка сидит рядом с

Аленой и, как сама себе думает, незаметно косит на моего крестника - Кирюху.

Тот старательно делает вид, что не замечает, но при этом лихо оседлывает

барбоса, все время выгодно напрягает неплохо прокачанный торс да крутит

финты и увороты с излишней амплитудой. Моей - шестнадцать. Сиськи больше чем

у матери да на треть головы обогнала. Ее другу детства - чуть поболе. За

ними, теперь только - глаз да глаз, а тут эти ЦУРюки, со своим " Замырэнням".

Как все не вовремя!

К шести появились первые шакалы...

Вначале, со стороны поселка Урало-Кавказ притарахтело три тяжелых

мотоцикла с какими-то корявыми помостами, вместо колясок да десятком

ублюдочных рож. Два " Урала" осталось на горе у самого спуска, а один,

кажется " Днепр", с толпой придурков, встал на нашей полосе в полусотне шагов

от брони погранвойск. У меня чуть глаза на лоб не полезли: на изуродованной

мотоциклетной люльке, точно - по зондеркомандовской моде, стоял грязный до

" не могу", поблескивающий лентой хищной латуни, явно рабочий пулемет

Калашникова. Даже не в самом Пэ-Ка дело, а в отвратных, деградировавших до

ручки, упито-укуренных - вообще не поймешь каких - уродах, которым эта

страшная машинка досталась в безмозглые руки!

Не сговариваясь, собрались на военный совет возле походного штаба -

Стасового крейсера. Вся караванная дружина: ствол Демыча, две пары - у его

чекистов, мой Стечкин, Поскребын четырехзарядный автомат двенадцатого

калибра, старенькая вертикалка Вани корректора - пацана из новеньких да

пятеро СОМовцев - лишивших нас последних иллюзий...

- Без обид, мужики. Сейчас пройдем по всей полосе, якобы с проверкой

документов, чтоб вас не палить, а как начнет темнеть - сваливаем. Нас

замочат только из-за формы, вы же все - попадете под раздачу, даже если

отобьемся.

Демьяненко согласно кивает...

- Понятно. Утром - когда подтянетесь?

- Как скажешь, майор... Местные будут шараебиться по всей очереди до

рассвета, пока не бомбанут - кого. Потом, нажрутся и свалят. Им надо только

зубы показать, но и вы первыми не начинайте. На такую толпу и серьезные

стволы они сами не попрут - по любому, но если завалите кого, то отомстят:

будут лупить ночью со всех сторон. Машины вам точно изрешетят, могут и народ

задеть, прицепом...

- Так может сразу ребятишек - приморить, пока бед не наделали?

- Шот-ты злой сегодня, Аркадьич, чи не выспался?

- Все правильно, Валерий Александрович. Товарищ просто не в курсе... -

и, уже повернувшись ко мне, капитан продолжил: - Смотрящие, это. Свистни,

так еще сотня чумных приедет. Тока по двум крайним поселкам - три банды,

точно да вагон левых гопников. Работы с начала девяностых тут толком нет,

контрабанду гоняли, металлолом ковыряли да самогон лили, а теперь вот -

беженцев трясут.

- Говно все это! Нет работы - езжай в город, Россия рядом - ищи... не

грабить же и убивать!

- Кирилл, вернешься - флаг тебе в руки. Только не сейчас, окей?

Понятно... у Демьяненко приказ - умри, но без происшествий доставь

семью шефа в славный Ростов-на-Дону. Желательно и остальных подопечных -

довезти без потерь. Одна задача! На кой ему сейчас даже слушать! о ворохе

проблем депрессивных районов республиканского приграничья.

- Кто спорит, Дем? Мысли вслух...

Наши менты, явно испытывая комплекс вины: " Кто же знал, что такая

накладка выйдет с этой ночевкой" - пытались, напоследок, помочь, чем

возможно...

- На погранцов не рассчитывайте: в семь вечера - свалят на базу. На

соседей тоже. Вообще - к другим машинам ночью не подходите - застрелят. Да и

сейчас не ходите. Тут никто никого не знает и никому не верит. Каждый сам за

себя. Тем более, вы - блатные, а здесь таких не любят...

Мы это уже заметили!

- Можем пару АКМов оставить, с возвратом - если хотите...

Захотел только я. Ваня близоруко смотрел на автомат, как на неизвестной

породы пишущую машинку. Поскреба - в ответ, только нежно погладил цевье

своего Браунинга:

- Раз дал и пол твоего магазина улетело - мясо рвать. Да и картечь, тут

посерьезней пули будя, в темноте не смажет...

Поделили зоны и часы дежурств для водителей. Наши вежливые мальчики

остаются дежурить на всю ночь. Лично я спать не собираюсь. Да и остальные

мужики - тоже. Бабы и без информации извне - угрозу кожей прочуяли. Детвору

быстро загнали по машинам. Сами тоже - не показываются.

Пикник - окончен...

С момента отъезда брони погранцов не прошло и получаса, как нарисовался

первый разведчик. Пока терли, слышу писк Алены. Поворачиваюсь - какое-то чмо

крутится возле моей машины. Блядь да откуда он взялся?!

Подлетаю. Стоит чучело метрах в двух - лыбится в глубину заднего окна.

Девчонки сбились в угол и затравлено молчат. Правильно делают - я их

понимаю!

Мелкое - не выше метра семидесяти, худощавое, испитое и грязненькое

существо неопределенного возраста. Харя мерзкая, нездоровая - какие-то шрамы

под сосульками слипшихся, цвета втоптанной в грязь соломы, волосенок. Левый

глаз полуприкрыт веком - забыл, как болезнь называется; второй - нагло

пялится с выражением тотального превосходства. Хозяин жизни! В

кривооскаленной пасти блестит стальной мост и тут же рядом - несколько,

вроде золотых, коронок. На пальцах - синие перстни. При всем убожестве

недоносок просто светится изнутри агрессивной злобой. Это кто же этого

кошмарного выродка посмел на свет блевануть? Ведь какие-то родители,

наверное, были... Как им, вообще, выдали лицензию на размножение?!

- Тебе - чего?

- Ни че. Гуляю...

- Вали на хер, отсюда!

Он покосился на автомат в руке, на бронежилет с АПСом под мышкой и

сделал вывод, что я, видимо, один из охранников нового каравана.

- Да че ты, на! Дай телок зазырить.

- Иди на хер, сказал! - сделав шаг вперед и примеряясь садануть стволом

в ребра, я уткнулся взглядом в носки его замызганных кроссовок - перевел

себя на периферийное зрение.

Гаденыш в этих делах оказался не промах. Мгновенно, не уступая мне в

скорости, сместился вбок, его рука мелькнула за спину и вылетела оттуда уже

с взведенным пэ-эмом.* Вот сученок! Я, в ответ, скинул предохранитель и, как

бы невзначай, приподняв ствол на уровень его паха, глазами вновь уперся в

зрачки: надумает стрелять - увижу, рванусь влево, а выблядка поперек одной

очередью перепилю.

---------------------------------------------------------------

*ПМ - пистолет Макарова кал. 9 мм.

---------------------------------------------------------------

- Ты че, мужик, в натуре?! Я тя - трогал?!

- Вали мимо, сказал!

Он мельком покосился мне за плечо...

- Че вы, городские, такие дерганные... - пока говорил, даже не поставив

на предохранитель, спокойно засунул ствол за ремень и отрицательно качнул

головой своим на верху холма... - Пришел - на подлечиться попросить,

по-хорошему, а ты - за волыну сразу!

Самообладания - не отнять, хоть и уродец...

Меня обогнул Дема со своими бойцами:

- Что, гунявый - своих пишем, чужих колем? Давно, баклан, на шконку не

падал? Так кума нет больше - очко прижмурил. Понял?! Без протокола паскуду

урэкаю! В момент пропишу - вазелин от геморроя!

Местный, пытаясь вставить слово, открыл было рот, но Дема навалился от

души:

- Ты, что там базлаешь, бык?! Регистр свой, базарный - выключи, пока

метлу на заливное не пустили. От хари до сраки попишу, падла, на маляву

прокурорскую! Всосал - тему? Спрыгнул нахуй! Быстро!!!

Всем своим видом урало-кавказец пытался показать независимость:

щербато, обнажая фиксы, кривил не раз рубленые губы, что-то пытался вставить

в ответ, но по всему было видно - подействовало. Он встретил более сильного,

причем - внутренне, самца из соседней стаи, сцепиться с которой

по-серьезному - вообще не собирался.

От мотоцикла на холме вдруг закричали:

- Сява! Шо там, кореш, за движняк?! - дважды горец отмахнулся,

последний раз развел растопыркой перед нами, мол " ладно - закончили" и,

промурчав, что-то нечленораздельное, двинул восвояси.

Демьяненко развернул ко мне, вдруг просиявшую, веселую рожу и выдал:

- Спасибо, Кирилл Аркадьевич! - ни по дыханию, ни по выражению лица и

следа не видно, что этот парень только-только буквально - секунду назад,

брызгал слюной и заходился в яростном оре.

-...?

- Ну, в смысле, что не пристрелил соколика! Хотя, как показалось, ты,

вроде, собрался с ним спарринг затеять? Или - померещилось?

Жаба! Уел, глазастый ты наш! Я неопределенно пожал плечами... Спарринг!

Да если эту глистоношу разок надеть на кососрезанный компенсатор ствола, от

души, то и достреливать потом - не придется.

- Добро. Пойду я с люмпенами пообщаюсь - закреплю результат. Чувачок,

кажется, предводитель здешних бабуинов...

Демьяненко, вернулся через полтора часа. За ним тяжко плыли ароматы

местного плодспиртпрома. Приказал своим разбудить ровно в девять и увалился,

в охапку с АКМом, на спальник под колеса Круизера. Бурля минут за пять

достал все без исключения население джипа и его, поджопником, выпустили

наружу. Дурко совсем не обиделся и, радостно вертя во все стороны рыжей

камчой, полез своей мокрой, пожмаканной мордой прямо под бок слабо

запротестовавшего, Валерки. Да и смысл протестовать? Тут сопротивление

бесполезно - проверенно!

- Кирилл Аркадьевич! Иди к нам...

Начинались сумерки. Бесконечная очередь, предвкушая очередную ночь,

судорожно заскублилась в убогой бытовухе. Шакалье, оставив на холме два

мотоцикла, расползлось по норам. Спала обжигающая жара.

Поскреба разложил на капоте своей " ласточки" наш рупор номер раз -

" Набат Малороссии". Ну, то для нас - трибуна. Для него - просто обычная

подстилочка под красавца леща - граммов так на семьсот. Небольшим, добротным

охотником, он в миг распластовал его на пять кусков. В воздухе, дурманя

ценителей, поплыл дух вяленой рыбы.

- Подходи, дорогой, не стесняйся. Водочки нам, на посту, не положено, а

пивком побаловаться: самое - то.

- Понятное дело, Вадим Валентинович, как раз - по теме...

- По какой?

- Ну, как: пиво - шампанское пролетариата!

- А-а-а... Бери, Деркулов, рыбку и голову мне не морочь. Правда, она,

как вареная да и нет ее сейчас - нормальной... - Поскреба скроил несчастную

рожу и, чуть ли не охая и не вздыхая в голос, закончил: - Лето!

Подумалось... Какой мы, мужики, интересный народец! Под сраку лет уже,

а все, как зеленые пацанята на похвалу напрашиваемся.

- Ну, это ты, Вадик, загнул, слушать не могу: у тебя и - нет! Роскошная

рыба. Донская, не пересоленная, мягкая - отрыв башки, просто... - смотрю -

сияет, наш угольщик... - Да и пиво за день так и не нагрелось, вообще -

фантастика... - нагло потащил из автохолодильника еще одну ледяную

бутылочку: пусть рядышком постоит - целее будет, пока я с первой управлюсь.

Наш корректор, тыльной стороной руки, поправляя на длинном носу очки,

по-моему, временами, даже урчал от удовольствия. Я не выдержал...

- Ванечка, солнце, ты, часом, не перепутал: надо, вообще-то, не рыбу с

пивом кушать, а пивко с рыбкой попивая, жизнью наслаждаться...

Вот ведь интересно: только-только чуть не покрошили всех в капусту, а

ничего - хлебнули бражки, два перышка обсмоктали, терпким дымком затянулись

пару раз и - нормально...

- Как думаешь, Деркулов, к нам сунуться?

Я непроизвольно глянул вглубь автомобиля Поскребы. Меня встретили

четыре пары настороженных глаз.

- Нет. Точно - не полезут. Они уже видели шесть автоматов, сколько есть

еще - пусть думают. Охрана в бронежилетах - явно не вохра. Начальник -

волкодав. Плюс - пообещал за яйца подвесить, если - чего. Не рискнут... Они

же стервятники, а не солдаты. Было бы по-настоящему опасно - вернулись в

Краснодон.

- И Валера - до сих спор спит... - вдруг добавил Ваня.

- Правильно. Если стремно по-настоящему - не отбивался бы.

- Может он просто проспаться хочет?

- Да, не думаю, Валентиныч. Он же не с прикола насвинячился. Да и знаю

я таких пацанов, как Дема. Можешь расслабиться.

- Давно знакомы?

- С тех пор, как он у Стаса появился...

Накатывала ночь. Демьяненко встал, прошелся по округе, осмотрел посты,

залез задницей на отбойник джипа и, положив " калаш" на колени, уставился в

темноту. Бурля недовольно улегся внизу. Ну, понятно! Такая классная подушка

убежала, а, главное, трава ни хрена сопли не впитывает, то ли дело - мотня

друга!

Рыба закончилась. Ваня пошел к своим. Мы с Поскребой развалились на

травке, потягивали пивко и курили обо всем - сразу...

- Слушай, Кирилл, давно тебя хотел спросить... Почему ты до сих пор -

не член Военсовета?

- Не хочу...

- В смысле - мараться?

- Да нет... не в этом дело. Тяжело объяснить. Не хочу отвечать... - я

описал рукой круг... - За все это.

- Думаешь, спросят?

- Нет. Перед самим собой. И так - достаточно. С головой...

- Ты о чем?

- Вадик, ты помнишь слоган: " Они ответят..."?

- Хух! Еще бы!

- Мой...

- Ну и что?

- Проблема, дорогой, в том, что подобная хрень работает в обе стороны.

Если выпускаешь инстинкты толпы на свободу, даешь сигнал: " фас", то - пиши,

пропало. Эти твари... - я кивнул головой в сторону невидимого

Урало-Кавказа... - Мозги напрягать не будут: " кого - можно"... Можно?

Понеслась!!!

- Я, Кирилл, потомственный маркшейдер, в вашей кабалистике не

разбираюсь.

- Да что там разбираться, Валентиныч. " Ответят - все"... Мы - сытые,

холеные, с красивыми бабами, собаками, на богатых машинах - валим подальше

от войны, которую сами же и затеяли. Они - нищие, убогие, дети хронических

нариков и внуки наследственных алкоголиков, отсидевшие пол жизни по тюрьмам

и кроме грязи и мерзости ничего вокруг себя никогда не видевшие - остаются

здесь, бросаемые уезжающими на произвол. А тут со всех сторон - " они

ответят"... Понимаешь?

- Мда...

- В каждой хорошей машине - десятки тысяч совсем не деревянных

рубликов... Золотишко, камешки и прочая ликвидная хрень. Невинная

компенсация за моральный ущерб, так сказать... - Поскреба призадумался. Это

тебе, мужик, не шахты вновь запускать, под медный туш и шахтерские слезы. На

благо потрудиться, хоть до кровавого пота - многие готовы. Ты правды ради -

в " гамно" нырни, попробуй! - Вот теперь скажи, Вадя - я, лично, отвечаю за

все это или нет?

- Не знаю. Думаю, что нет. Хочется так думать.

- Теперь поставь меня рядом со Скудельниковым и остальным комплексом

вопросов Республики и еще раз задай, уже сам себе, вопрос про Военный

Совет...

Я вытянулся под бездонным небом. Вызвездило. По середине небосвода

тянулась густая, словно надутая аэрографом, полоса Млечного Пути. Хоть

какой-то отблеск незыблемости для замерших во мраке неопределенности узников

очереди.

- Странный ты, Кирилл... Так много можешь и ничего не хочешь.

- Ты - про что?

- Ну, статьи твои... Помню, на последних выборах - с каждым номером

газеты весь отдел бегал, обсыкался. Пишешь здорово, но в газетенках. Почему?

- Я ведь даже не журналист, по большому счету, а пиарщик, как это модно

стало говорить. То есть - технолог. Писать по взрослому - другое.

- Ну да... В литературе имя еще надо сделать.

- Тут даже не в известности вопрос... Раскручивать - моя специальность.

Прославиться - элементарно! Что мне - со своим жизненным опытом, языком и

знанием технологий - стоит, к примеру, тиснуть небольшую повесть об

искренней и чистой любви двух солдат-гомосексуалистов в условиях совка,

дедовщины, афганских реалий и тотальной гомофобии?... - Поскребя аж крякнул

от неожиданности... - Все! Вознесли бы враз на голубой Олимп и, как гуру,

поклонялись бы всем пед-сообществом. Накалякать, чтобы поговорили и забыли -

кому это надо? - я, хрустнув суставами, потянулся... - Есть желание

оставить после себя, что-то более важное, чем три смазанных пальца на стене

общественного туалета. Понимаешь, Валентиныч?!

- Так и я - про это, а ты сиднем сидишь.

- Не все так просто, Вадик... Писатели - пророки современности.

Политики и рекламисты - шаманы. Артисты - кликуши и юродивые. Ты мне - в

какое кодло определиться предлагаешь? - мой угольщик неопределенно пожал

плечами... - Писать, Вадя, надо так, чтобы читатель, беря в руку любую чужую

книгу... любую - заметь! Сразу вспоминал о тебе. Чтобы ему - все остальное,

кроме тебя - казалось пресным, выхолощенным и безвкусным. Надо не просто

писать, а рубить текст так, чтоб с самого ошметки летели. Чтоб с твоей

открытой страницы мощью - перло! Чтобы - сносило, твоим потоком! Быть

яростным, пронзительным и смачным, как кусок сырого кровоточащего мяса по

сравнению с распаренной без соли и перца белой рисовой крупой. Понимаешь?

- Конечно... Точно, как ты говоришь! Себя - послушай...

- Это еще не все... Все пишущие, грубо говоря, делятся на две когорты:

мыслители и живописцы. Я - художник, иллюстратор, но не мыслитель. Мне

нечего оставить в истории.

- Хорошо. Расскажи про Афган, ведь, наверняка, есть же что.

- Есть. Но это - мое. Святое... Себе оставлю.

- Ну, ладно. Другую тему возьми, или, может ты, Кирилл, какое открытие

сделал в своем пиаре - сколько лет уже пашешь, вот и написал бы серьезную

книгу...

- Открытие фундаментальных принципов такого явления, как онанизм, очень

многие, дорогой, делали самостоятельно, исходя из чистой эмпирики, а не с

подачи продвинутых товарищей. Правда, по непонятным причинам, никто этим,

поистине эпохальным - для личности открытием, учитывая возраст

исследователя, почему-то не гордится. Странно, не правда ли? Так и с пиаром!

Нащупал что-то - дрочи втихаря... на кой - делиться?

- Тяжело с тобой, Деркулов, общаться. У тебя так много всегда, и сразу

- о главном. Грузишь ты...

- Может быть. Только вот, прости Вадик, хоть убей не пойму, смысл -

говно по трубам гонять? Ты же не девка, чтобы я к тебе прибалтывался.

- В круговую прав. Чужая жизнь - потемки. Просто непонятно мне. И

обидно за тебя...

- Обидно, Валентиныч, когда нечто ценное, чем ты сильно дорожишь, вдруг

превращается в ничто. Знаешь, как в борьбе говорят - провалился. Пошел на

торс, а его там - нет...

- Ты про войну?

- И не только... Знаешь историю, как я преподавателем на Стасовой

кафедре один раз заделался? Целых девяносто пять минут - продержался на

новой работе!

X x x

- Кто нибудь возьмет трубу?! Ведь - тебя же! Наверняка, этот, как

его... а, вспомнил - Здасьтеглашуможно!

- Па!!!

- Ладно, ладно... шучу.

Дочь с видом триумфатора, разворачивается к моему компу:

- Вас-с-с! Станислав Львович...

Вот кобыла вымахала! Надо заканчивать с волейболом. Подтверждает КМС, в

Крым на летние сборы и - нафик с пляжа. Учеба - важнее...

- Да, Стас... Хорошо!

Через час пили кофе в кабинете декана факультета журналистики

восточно-украинского национального университета. Дружба дружбой, но мне

решительно не нравилось его предложение.

- Стасище, я все понимаю, но ты, сам знаешь, как за другими - концы

заносить.

- Чего там заносить?! Тебе надо отчитать всего четыре лекции. По два

часа - в неделю. Триста баксов - как с куста! И меня выручишь...

- Я институт закончил двадцать лет назад. Педагогику помню лишь в виде

страшного сна, как мы после сдачи на лестнице портвейн " по бульбочкам" в

кружки разливали. Помнишь?! Не преподавал ни дня. А ты предлагаешь прочитать

четыре лекции " о чем попало" последнему курсу журналистики. На " ТОП" * -

сходи, на их форум! Они, в стремлении себя показать, мертвого затрахают...

---------------------------------------------------------------

*Ведущий Луганский интернет ресурс.

---------------------------------------------------------------

- Отлично! Ты - культовый автор, убойный чернушник, герой последних