Глава 2. Пет подняла глаза от пачки писем, которые принесла с собой, отбросила со лба прядь волос и оглядела пляж.

Пет подняла глаза от пачки писем, которые принесла с собой, отбросила со лба прядь волос и оглядела пляж.

Она увидела их примерно в пятидесяти футах отсюда. Они стояли полуобернувшись друг к другу… ее мать слушала, а отец говорил, скрестив руки на груди. Был солнечный день, необычно теплый для начала марта, их пальто были расстегнуты. «Они очень хорошо смотрятся рядом, – подумала Пет, – как обычные мужчина и женщина средних лет, наслаждающиеся прогулкой по берегу». На мгновение ее охватили сожаление и гнев. Ну почему родители не могут жить вместе?

Потому что в мире есть зло, и мать стала одной из его жертв. Другого ответа не было.

Пет удивилась и обрадовалась, когда увидела, что Беттина широко улыбнулась, а потом, слегка наклонив голову, засмеялась вместе со Стивом.

Этот смех окончательно убедил Пет, что она правильно поступила, уговорив родителей встретиться. Стив пообещал ей навестить Беттину, но долго откладывал свой визит, и Пет пришлось уговаривать, молить, а потом и обвинять отца в том, что он не держит слово. В конце концов Стив уступил.

– Ну что я ей скажу? – спрашивал он Пет по дороге в клинику. – Если она начнет расспрашивать меня, должен ли я признаться, что счастлив? Я не могу ведь сказать Беттине об Анне и о том, что, если она когда-нибудь выйдет отсюда, для нее не будет места в моей жизни.

– Папа, она знает это. У меня было время подготовить маму к вашей встрече… и она понимает, что нет никакой надежды на твое возвращение.

– Тогда в чем же смысл визита? Чего она ждет от меня? И чего ждешь ты?

– Только того, что ты не станешь убегать. Вы не виделись очень давно, и все это время мама пыталась примириться с реальностью и забыть об ужасах войны. Я думаю – и мамин врач согласен со мной, – она лучше разберется в себе, увидев тебя и поняв, что ты настоящий. Ведь для нее ты был чем-то очень хорошим, единственным достойным человеком, который ее любил…

И сейчас, следя за родителями, Пет решила, что лекарство сработало. Родители вели себя естественно и казались довольными и умиротворенными.

Приподнятое настроение сохранилось и после того, как они вернулись в клинику и сели пить кофе. Они рассказывали смешные истории из прошлого, сознательно оставляя в стороне все тяжелое и дурное. Беттина вспомнила и о расческе с русалкой, подаренной ей Пет.

– Это моя самая дорогая вещь. Я храню ее под подушкой. – Она взглянула на Стива. – Когда наша маленькая девочка подарила мне эту расческу, мне и в голову не пришло, что она будет делать украшения для самых известных женщин в мире.

– Если бы я мог заглянуть в будущее, – весело ответил Стив, – то не вел бы себя так глупо и не твердил бы ей, что игры с камнями – пустая трата времени.

– Я ни о чем не жалею, – тихо сказала Беттина.

В конце дня она проводила их к машине. Солнце зашло, и снова стало по-зимнему холодно. Пет показалось, что родители не знают, как попрощаться, но тут Стив нежно обнял Беттину и прикоснулся губами к ее шелковистым волосам. Пет задержала дыхание, опасаясь, как бы мать не сделала чего-то неразумного. Но они разомкнули объятия легко, будто старые друзья, полагающие, что скоро снова увидятся.

– Я рада, что ты приехал. – У Беттины предательски заблестели глаза.

– И я тоже, – ответил Стив.

Он устроился на заднем сиденье машины, а Пет села за руль. Они отъехали, а Беттина все еще стояла у дороги и махала им рукой.

Стив молчал. Пет включила радио и нашла легкую музыку, не желая докучать отцу вопросами. Она понимала: ему нужно обдумать встречу с Беттиной.

– Она отлично выглядит, – внезапно заговорил Стив. – Удивительно, но ничуть не постарела.

– Мама всегда была красивой женщиной, к тому же время для нее давно уже остановилось.

Стив кивнул и уставился в окно.

– Не жалеешь, что приехал? Ты ведь говорил правду, что рад?..

– Я рад, потому что это следовало сделать. Но я беспокоюсь, что мы потревожили Беттину больше, чем помогли ей.

– Потревожили? Но я видела, как она сегодня смеялась, что случается с ней очень редко. О чем вы так оживленно беседовали?

– Я напомнил ей о нашем первом свидании. Она увидела на витрине туфли и захотела купить все. Конечно, в те дни я не мог себе такого позволить. Но мы тут же зашли в лавку, и я выбрал пару отделанных мехом ботинок и тапочки. Сегодня я сказал ей – впервые, – что за это выложил почти всю зарплату. Думаю, – грустно добавил он, – я уже тогда любил ее.

– Почему же ты полагаешь, что твой сегодняшний визит причинит маме боль? Она казалась такой счастливой…

– Ты просила меня не скрывать от Беттины правды, Пет. Я так и сделал. Но, наверное, она была к этому не готова. Беттина слышала от тебя об Анне и сказала, что понимает… и, разумеется, все эти годы не вправе была ожидать, что я веду жизнь монаха.

– Похоже, она смирилась.

– Вовсе нет. Беттина сказала еще, как будет замечательно, когда мы снова соединимся, и выразила надежду, что та, другая женщина проявит понимание к этому.

– О нет, – прошептала Пет.

– Я должен был сказать ей, я должен был объяснить, что мы больше никогда не соединимся… что я навсегда останусь ее другом, но надеяться не на что. Может, стоило соврать, позволить Беттине и дальше мечтать о несбыточном?

Внезапно Пет поняла, что не может следить за дорогой. Она съехала на обочину и остановила машину. Положив руки на руль, Пет опустила на них голову.

– Петрина? – встревожился Стив. Она выпрямилась и посмотрела на отца:

– Я верила, что когда-нибудь маме станет лучше. Иначе я потеряла бы ее. Но после твоих слов я окончательно поняла, что мама никогда не выздоровеет. Только безопасный мирок, окружающий маму сейчас, позволяет ей справляться с жизнью. Но стоит Беттине оказаться в других условиях, и она погибнет.

– Мне следовало солгать? – спросил Стив.

– Не знаю. – Пет взяла отца за руку. – Люди доверяют друг другу, если между ними нет тайн. Думаю, все сложилось бы лучше, если бы дед не скрыл от тебя правду о маме… а ты не спрятал от них свое сокровище. Я тоже виновата – в том, что не продала нашу половинку флакона и не использовала эти деньги на лечение мамы. Возможно, все сложилось бы иначе… – Пет снова взялась за руль. – Но сейчас уже поздно думать об этом.

Они выехали на дорогу. Только негромкая музыка нарушала тишину в салоне.

Впереди уже показались огни Нью-Йорка, когда Стив вдруг выключил музыку.

– Я скрывал от тебя еще кое-что, – сказал он, – потому что боялся причинить тебе боль. Но, обдумав твои слова, я понял, что пора покончить с тайнами.

Миссис Хуберт Крозиер, Каролина – для знакомых и Каро – для близких друзей, ведущая колонки светских новостей, жила в доме на Восемьдесят шестой стрит, над апартаментами Джекки Онассис. Через десять дней после поездки в Коннектикут Пет и Стив стояли перед квартирой миссис Крозиер. Слуга-англичанин открыл дверь и провел их в гостиную с роскошным видом на Центральный парк. Комната была обставлена дорогой английской и французской мебелью.

– Мадам Крозиер будет через минуту, – сообщил слуга и удалился.

Пет присела на подлокотник кресла, а Стив отошел к окну. Он явно нервничал.

«Неужели он передумал, – встревожилась Пет, – и жалеет, что вновь взялся за поиски? Или опасается, что это очередной тупик? Возможно, отца подвела память, и ожерелье, которое он увидел пять лет назад на фотографии, совсем не то, что держала в руках Ла Коломба во время войны?»

Стив сказал дочери, что, по его мнению, на аукционе Хейнц было продано ожерелье из коллекции Ла Коломбы. Пет вспомнила, что именно из-за этого ожерелья разгорелось ожесточенное сражение между Андреа и Антонио Скаппой. Однако Пет уже забыла, кто из них приобрел его. Но, порывшись на полке, она нашла каталог аукциона со своими заметками о ценах и покупателях. На странице с изображением ожерелья было помечено: «Д и И – 250 тыс.». Значит, его купила Андреа – на деньги Марселя.

Пет сразу позвонила Марселю, чтобы узнать дальнейшую судьбу ожерелья.

– Так уж и быть, скажу тебе, Пет, потому что ты мой друг и последний раз дала мне хороший совет.

– Я всегда даю тебе хорошие советы, – усмехнулась она. – Но самый лучший ты получил в вечер нашей первой встречи, после чего принял меня на работу.

– Да, хотя я не сразу следовал твоим советам. – И тут Марсель сказал, что они с Андреа снова вместе.

– Это замечательно, Марсель. Теперь ты должен жениться на ней.

– Ох, Пет, – с шутливым разочарованием отозвался он, – ты ведь утверждала, что даешь только хорошие советы.

Пет перевела разговор на ожерелье.

По словам Марселя, это ожерелье поручил ему купить недавно умерший банкир Хуберт Крозиер. Пет попыталась связаться с его женой, но оказалось, что та гостит на яхте друзей и вернется через две недели. Пет вновь позвонила ей и изложила свою просьбу. Каролина Крозиер неохотно согласилась на встречу.

Стив и Пет прождали десять минут, прежде чем к ним вышла хозяйка дома. Интересная женщина, с тщательно уложенными седыми волосами, она всем своим видом давала понять, что готова уделить им лишь несколько минут. Пет с радостью отметила, что она принесла с собой зеленую бархатную шкатулку.

– Ваша просьба несколько необычна, – сказала мадам Крозиер. – Такие истории обычно сочиняют грабители, чтобы проникнуть в дом.

– Миссис Крозиер, – сказала Пет, – заверяю вас…

– О, я знаю, кто вы такая, мисс д'Анжели. Иначе никогда не откликнулась бы на вашу просьбу. У меня нет привычки показывать самые ценные предметы из моей коллекции, однако я собиралась встретиться с вами, чтобы обсудить заказ.

– Все что угодно. – Пет не желала сейчас отвлекаться и обсуждать новые ювелирные изделия.

– Что ж. – Миссис Крозиер подала Пет зеленую бархатную шкатулку.

Пет дрожащими руками подняла крышку. На шелке цвета слоновой кости лежало ожерелье. Сапфиры и изумруды, отражая яркий солнечный свет, наполнили комнату зеленым и голубым сверканием.

Она передала шкатулку отцу.

– Это оно, папа?

Стив осторожно дотронулся до выложенной бриллиантами буквы «К» на застежке.

– Коломба, – пробормотал он, и его глаза заблестели. – Да, я уверен в этом.

Пет взглянула на хозяйку ожерелья.

– Миссис Крозиер, это единственный след коллекции драгоценностей, когда-то принадлежавших моей бабке…

– Но я приобрела ожерелье законным путем! – оборвала ее миссис Крозиер.

– Я не оспариваю этого, – заметила Пет. – Однако если вы знаете что-нибудь еще об этом ожерелье…

– Извините, мисс д'Анжели. Я знаю только то, что Марсель Иверес купил его на распродаже имущества Дороти Фиск-Хейнц и продал мне – за весьма солидную сумму. Это одно из моих самых любимых украшений.

Пет глубоко вздохнула.

– Позвольте мне спросить вас: не продадите ли его мне?

Ошеломленный Стив уставился на дочь.

Как только слова сорвались с ее губ. Пет ужаснулась. Без сомнения, Марсель продал ожерелье с выгодой для себя, а за эти годы цены на рынке драгоценных камней поднялись до небес. Сейчас ожерелье могло стоить до восьмисот тысяч долларов.

И все же Пет заложила бы все свое имущество, лишь бы получить единственное связующее звено с ее украденным прошлым. В обмен на ожерелье она бесплатно сделала бы для миссис Крозиер десятки других украшений.

Однако Пет испытала облегчение, а не только разочарование, когда ее собеседница покачала головой.

– Это последний подарок моего мужа. Я буду хранить его до самой смерти.

Перед уходом Пет попросила миссис Крозиер позволить ей сфотографировать ожерелье. Она принесла с собой портативную камеру со специальными линзами и сделала несколько снимков с близкого расстояния, стараясь не пропустить даже мельчайшей детали. Возможно, когда-нибудь эти фотографии помогут ей выйти на след.

Пет и Стив направились в Центральный парк. Несмотря на неудачу, Пет охватило странное возбуждение.

– Я испугался, когда ты выразила желание купить ожерелье, – сказал Стив. – Бог мой, а если бы она согласилась?

– Я бы нашла деньги!

Стив внимательно посмотрел на дочь.

– Не сомневаюсь. Но именно это и пугает меня – твоя погоня за мечтой выходит за пределы разумного.

– Мне еще до этого далеко, – улыбнулась Пет.

– Впрочем, мы так ничего и не узнали. Это ожерелье принадлежало моей матери, но след потерян…

– Только в этом направлении.

– Что ты имеешь в виду?

Пет подняла глаза к яркому апрельскому солнцу.

– Есть и другой путь.

Все последующие недели Пет искала связь ожерелья с тем, кому продал его Витторио д'Анжели. Если бы отец рассказал все, когда увидел аукционный каталог, ее задача была бы легче. Поверенные Дороти Фиск-Хейнц, передавшие ее драгоценности в аукционный дом Кристи, могли бы пролить свет на происхождение коллекции. Но у Дороти не осталось наследников, и все ее имущество было полностью распродано. Этот след уже остыл.

Сделав копии фотографий. Пет отослала их в отдел драгоценностей аукционного дома Кристи в Лондоне. В сопроводительном письме она просила сообщить имена и адреса лиц, связанных с коллекцией Хейнц. Другие экземпляры Пет отправила самым пожилым покупателям, значившимся в ее личных архивах, спрашивая, не предлагал ли им кто-нибудь это ожерелье перед тем, как его купила Дороти Хейнц. Такие же запросы она разослала известным во всем мире ювелирам. Вспомнив, что Антонио Скаппа выказал особый интерес к этому ожерелью, и понимая, что расширяющийся бизнес связывает его со многими европейскими аристократами и коллекционерами, Пет послала фотографии и ему, попросив показать их другим ювелирам.

Вначале казалось, что все ее усилия ни к чему не привели. Одни из тех, к кому она обратилась, не ответили, другие сообщили, что ничем не могут помочь. Дружелюбное письмо Скаппы обескуражило Пет.

«Моя дорогая синьорина д'Анжели. Признаюсь, я уже забыл об ожерелье Хейнц. Судя по вашим словам, прошло очень много лет с тех пор, как оно появилось на рынке, так что, боюсь, вам не удастся найти предыдущего владельца. Разумеется, я понимаю ваш сентиментальный интерес и при первой же возможности попробую что-то выяснить».

«Любопытно, – подумала Пет, – неужели Антонио Скаппа действительно забыл драгоценность, за которую так яростно сражался со своей дочерью? А может, именно в этом причина столь необычной забывчивости?»

По той же причине Скаппа скорее всего ничего не сделает, чтобы помочь ей. Несмотря на любезность, в его письме чувствовался холодок. Поскольку когда-то Пет работала на Марселя, которого Скаппа ненавидел, он считает врагом и ее. Что ж, печально, но это не остановит ее поисков.

В середине мая Пет получила первую заслуживающую внимания информацию. В письме из аукционного дома Кристи ей сообщали, что поверенным миссис Хейнц был адвокат Роджер Перки не Энфильд. Пет также указали его адрес и телефон в Лондоне.

Она попросила Лотти немедленно заказать междугородный разговор.

– Разница во времени почти пять часов, Пет. Мистер Энфильд скорее всего обедает…

– Тогда узнай, где он обедает, и позвони туда. Я не хочу терять ни минуты, Лотти. Я и так уже опаздываю на пять лет.

Когда на столе зазвонил телефон, Пет схватила трубку. Она услышала хорошо знакомый голос:

– Здравствуйте, Пет.

Доктор Хафнер замолчал, и Пет охватил безумный страх. Она догадалась, о чем он сообщит ей.

Хафнер сказал, что сегодня на рассвете Беттина покончила с собой.

– Как это случилось?

– Она оделась и спустилась на пляж. В этот час там нет охранников. Ворота были заперты, но ваша мать перелезла через забор… и вошла в воду. Мне очень жаль, Пет. Нам следовало бы лучше следить за ней.

– Вы не виноваты, доктор. Сейчас она наконец-то обрела покой.

По щекам Пет потекли слезы. Перед ее глазами неотступно стояла Беттина, медленно бредущая к воде.