Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Товарищи пограничники






 

 

Время, когда я попал на границу, можно назвать эпохой признания и славы служебных собак. В 1923 году на границу была послана первая группа (десятка три) проводников с розыскными собаками.

Результаты сразу же стали для всех очевидными: на участках, где применялись служебные собаки, резко сократилось количество безнаказанных нарушений границы. Но обученных инструкторов и подготовленных собак было еще очень мало. Требовалось срочно эту проблему решать. И тогда при питомнике на станции Фарфоровский пост, как я уже сказал, организовали курсы инструкторов-пограничников. Первый набор состоял из тридцати человек.

Курсы работали в трудных условиях. Главное – не было собак нужных пород. Пришлось закупить в Германии восточноевропейских овчарок. Отсутствовала специальная литература, учились по немецкому учебнику. Но слушатели были увлечены новым делом, они понимали, какая это сила на границе – дрессированная, или, как тогда говорили, ученая собака. А из воинских частей, где с возможностями служебных собак были уже знакомы, шли все более настойчивые просьбы: прислать хотя бы одного-двух инструкторов с подготовленными овчарками.

Все заявки удовлетворить, конечно же, не удавалось. Выпускники первого набора были направлены в Псковский, Себежский и Сестрорецкий пограничные отряды. Было необходимо изучить опыт практического применения розыскных собак в охране границы. И такой опыт, весьма разнообразный, вскоре стал достоянием как организаторов службы, так и широкой войсковой общественности.

Приведу лишь несколько примеров.

Вооруженной группе в количестве шестнадцати человек удалось незаметно проникнуть на нашу территорию и приблизиться к одной из пограничных застав. В случае внезапного нападения перевес сил был бы на стороне нападавших, но их замыслам не суждено было сбыться: овчарка Вотон предупредила часового о приближении неприятеля. Пограничники встретили нарушителей во всеоружии. В завязавшейся перестрелке один из нападавших был убит, двое ранены. Окончательно дезорганизовали налетчиков действия собаки: сбив с ног одного нарушителя, Вотон бросился на другого, потом и на третьего. Даже после ранения овчарка была активной, выполняла все команды проводника.

Сохранилось свидетельство и о другом задержании, весьма показательном. С границы поступил сигнал о прорыве нарушителя. По тревоге на место происшествия прибыли начальник заставы Куликов и проводник Коротков с собакой. Когда началось преследование, полил дождь.

Вскоре собака потеряла след. Случай трудный, но Короткое не растерялся, начал обыск местности. Какое-то время и это не приносило результатов, но вот собака насторожилась, потянула проводника к кустарнику, и там был обнаружен замаскировавшийся нарушитель. Он бросился бежать, но овчарка настигла его и сбила с ног, тогда бандит, быстро повернувшись, выстрелил из двух револьверов и сумел ранить подбегавшего Куликова в ногу. Однако уйти лазутчику не удалось – не страшась выстрелов, на убегавшего опять бросилась собака и вновь сбила его с ног. Бандит был задержан подоспевшим Коротковым.

Еще случай. На дозорной тропе один из пограничников обнаружил весьма необычный след: виден был лишь отпечаток носка. Прибыла тревожная группа с собакой Леди. Несмотря на ухищрения нарушителя, отлично подготовленная собака прошла по его следу около пяти километров и привела пограничников к небольшому хутору, где укрылся неизвестный. Диверсант, вооруженный двумя револьверами, вступил в бой, который, впрочем, очень быстро закончился его задержанием.

Факты успешных действий служебных собак вскоре стали общеизвестными. Популярность четвероногих пограничников, равно как и авторитет их вожатых, в войсках быстро росли. Каждый начальник заставы мечтал иметь проводника с овчаркой, но далеко не для всех эта мечта сбывалась. Проводников и собак распределяли прежде всего на заставы оперативно-важных направлений, либо оставляли при комендатуре, или при отряде. Оттуда их посылали на заставы по вызывам или использовали в оперативно-поисковых группах. В то же время расширяли сеть школ и курсов служебного собаководства.

 

 

Вот и прибыли мы, новобранцы, на пограничную заставу. Место, куда я попал, было экзотичное: тайга, горы. Еще на учебном пункте намекали нам на трудности службы в горно-таежной местности, а командир взвода лейтенант Иванов рубил по-солдатски: «Вот пошлют тебя в горы – узнаешь, каково!»

Это самое «каково» слегка ощутили мы, когда в сопровождении одного из командиров взводов и трех бойцов-пограничников добирались пешком до заставы. Целый день шли и шли сквозь тайгу, переваливали с сопки на сопку. Короткий привал – и снова в путь. Уж стемнело, когда явились перед нами железные ворота с красной звездой. Они гостеприимно распахнулись, и увидели мы строй пограничников и стоявших рядом с ними жен и детей командиров с красными флажками. На флажках нарисованы погранзнаки, ромашки и написано: «Добро пожаловать!»

Хорошо нам стало – словно домой пришли.

– Пополнение доставлено без происшествий! – отрапортовал командир нашей группы.

– Здравствуйте, товарищи пограничники! – поприветствовал нас начальник заставы.

И тут встречавшие, женщины и дети, обступили нас, подарили каждому новобранцу по флажку. Смешался строй воинов заставы, они протягивали нам сильные, загорелые руки, называли свои имена, кто-то искал земляков…

Повели нас знакомиться с заставой. На кроватях из-под одеял выглядывали белоснежные кромки простыней. На стенах – картины. Особенно понравилась мне одна – «Ночной бой пограничников». Наверное, писал ее местный художник, которому довелось участвовать в таком бою.

Вручили нам оружие, напомнили, что оно любит ласку, чистку и смазку. Принялись мы его чистить. И тут произошел со мной такой казус. Я повесил шинель, почистил винтовку, сдал ее дежурному, и в это время пригласили нас обедать.

Никто, разумеется, не замедлил откликнуться на это приглашение. В столовой встретил нас повар в белоснежном колпаке, поздравил с прибытием на заставу. Сели мы за накрытые столы в торжественной, непривычной для нас обстановке и принялись за еду. Вдруг заходит старшина сверхсрочной службы: видный, подтянутый, сапоги, шпоры горят «яростным» блеском. Входит он и объявляет: «После обеда все на беседу в Красный уголок!» Оглядел сидевших и вдруг спрашивает: «А Карацупа здесь?» Я встал. «Вы после беседы зайдите ко мне».

Я замер, понять не могу, зачем я ему понадобился. Этот вопрос не давал мне покоя.

После обеда в Красном уголке начальник заставы рассказывал нам о том, как живут на границе, о героях-пограничниках, ну и, конечно, о погибших во время столкновений с врагами. Мои товарищи слушали его рассказ, затаив дыхание, потом задавали вопросы, а я как на иголках сижу. Едва закончилась беседа, побежал к старшине. Он грозно посмотрел на меня и спрашивает:

– Вы почему в неположенном месте шинель оставили? Вам, Карацупа, нянька нужна? Это вас на учебном пункте так учили?

Ну, душ ледяной! С прибытием, Никита Федорович! В первый же день «отличился», нечего сказать.

Потом рассказывали нам о здешнем житье-бытье новые наши товарищи. Уж они-то не пожалели красок. Столько интересных, а подчас и невероятных историй мы от них услышали! О горных потоках и обвалах, о знаменитом спуске «Прощай, молодость!». Пограничнику, рассказывали они, на том спуске еще может посчастливиться – сам-то он спустится, но только не лошадь его. Так что вьюки с продуктами приходится «возить» на себе. И совсем уж в духе здешних мест историю поведали. Поединок тут был: в конюшне боец столкнулся… с рысью. И одолел ее. Я, конечно, слушал все эти истории с замиранием сердца. Так они меня захватили, что забыл я о своей недавней оплошности.

Утром следующего дня начальник заставы повел нас на границу, знакомиться с участком. Миновали пограничное селение, подошли к горной реке Ушагоу – вот она, граница! А на той стороне реки – «заграница»: будто мир иной, от берега уходит неведомо куда каменистая, безлюдная равнина.

Мы двинулись на левый фланг. Поднялись на сопку и замерли – дух захватило! Открылся горный хребет с толщей невообразимо белого снега. Горы нам, не видавшим их никогда, показались такими высокими! Хребет был исполосован ущельями, примят седловинами.

Мне вспомнились виденные некогда фотоснимки и кинокадры. Но как убога, сдавленна была там перспектива. И не было в фильмах таких красок. Стало даже страшно: вот ведь, может человек прожить всю жизнь и не увидеть такой красоты, настоящего чуда природы.

– Красиво? – улыбнулся начальник заставы.

– Поднимемся сегодня туда? – загорелись у нас глаза.

– К чему торопиться? – спокойно ответил капитан Никандров. – Изучим сначала отроги этого хребта.

А мне уже хотелось попытать капитана, верно ли я понимаю здешнюю обстановку. У меня сложилось впечатление, что более ответственный – правый фланг заставы. Он почти равнинный: нарушителю легко и удобно тут ходить, и река для него вряд ли могла быть серьезным препятствием.

Вразумил меня капитан Никандров: лазутчики легких путей не ищут. Ясно им, что на равнинном фланге легче организовать охрану границы. В горах у нарушителей больше шансов пройти незамеченными и уйти от погони. Чтобы лишить их этих шансов, исходи-исползай весь горный участок.

И почувствовали мы, что сам Никандров, как здесь все изучил! А вначале-то не произвел на меня начальник заставы особого впечатления: молод очень, из-под фуражки на левую бровь чуб светлый падает, лицо мягкое, – ну такой ли он должен быть видом, таежный волк? Небось, и командовать стесняется? А он спокойно так нам говорит: «Пока весь участок не изучите, границы вам не видать. Старослужащие в наряды ходить будут».

Так и было. И все же пришел тот день, когда назначили меня в первый пограничный наряд под началом проводника с розыскной собакой.

– Смотрите, молодого пограничника не потеряйте! – с усмешкой напутствовал моего старшего Никандров.

Ну и пошли чащобой, распадками. Местность, прямо скажу, труднопроходимая. Я робко спросил:

– Как же тут нарушителей задерживают?

– Так и задерживают! – услышал в ответ.

– Ну ладно еще днем, а ночью? – не унимался я.

– И ночью задерживаем. Пограничники лучше ходят, чем нарушители.

И пошли мы дальше. Что собака, что проводник идут – ни камешка не заденут, а я то камни сбиваю, то на корни налетаю. Собака на хозяина не смотрит, а на меня все время оглядывается. «Ну и пограничник ты, Никита, – думаю. – Даже собака тебя осуждает».

А идти-то все тяжелее. Винтовка – больше меня. Еще патронташ и противогаз. Проводник спрашивает:

– Как чувствуешь себя, товарищ Карацупа?

– Нормально, – отвечаю.

Да, нормально! А если со спины посмотреть, то у меня, наверное, и шинель насквозь промокла. Но об этом я никому не скажу. И виду не подам, что мне тяжело! А ну как подумают: «Слабоват парень» – и, чего доброго, откомандируют в отряд, в какое-нибудь тыловое подразделение!

Вернулись мы. Встретил нас начальник заставы и спрашивает проводника: «Ну как Карацупа?» Все, думаю, вспомнит сейчас проводник, как я камни с дозорной тропы сбивал да о коряги спотыкался. А проводник и говорит:

«Все в порядке с Карацупой: выносливый, старательный, наблюдательный!»

Долго я потом понять не мог: как же он во мне эти качества разглядел.

После первого моего выхода в пограничный наряд я, конечно, мечтал стать проводником, выходить на охрану границы с собакой. Возможно, так и не сбылась бы эта мечта, если бы не удивительный случай.

В мое дежурство позвонили из комендатуры и передали телефонограмму: из числа пограничников-новичков срочно подобрать одного кандидата и направить в школу служебного собаководства.

«Вот это случай! – ахнул я. – Чего бы только ни сделал, чтобы направили туда именно меня!»

Затаив дыхание, доложил о телефонограмме начальнику заставы, а он внимательно-внимательно на меня посмотрел и говорит:

– Хорошая специальность, очень хорошая. Соберите сейчас же всех свободных от службы.

Когда все собрались, он зачитал телефонограмму и спрашивает: «Кто хотел бы поехать?» Тут, конечно, многие подняли руки. Видя это, я упал духом: «Разве попаду?»

Начальник заставы тем временем продолжал: «Нужен человек, который любит и понимает животных. Ловкий, трудолюбивый – таким должен быть наш кандидат. Ему придется много работать. Овладеть такой специальностью – дело очень непростое, – капитан Никандров оглядел нас, и в его глазах вспыхнули искорки: – Мое мнение – нужно направить Карацупу. А вы как думаете?»

«Согласны!» – закричали мои товарищи и все, как один, подняли руки.

Почему именно меня выбрали? Да потому, наверное, что всем было известно, как я отношусь к животным. За мной на заставе закрепили лошадь. Я не просто за ней ухаживал – холил, по давней привычке хлебом с ней делился. Не удивительно, что она ко мне привязалась, выполняла все команды, жесты мои понимала, только что сама не говорила. Конечно, не хотелось с таким другом расставаться, но пришлось, ведь сбывалось то, о чем я мечтал.

 

 

ИНГУС

 

 

Школа служебного собаководства… Тут, пожалуй, самое время рассказать о том, как такие школы создавались.

В начале двадцатых годов в нашей стране был открыт Центральный питомник служебных собак, а при нем – курсы инструкторов розыскных собак, переименованные впоследствии в школу служебного собаководства.

На первых порах школа эта размещалась в подсобных помещениях подмосковного музея керамики в усадьбе Кусково. Начальником школы был командир-пограничник Иван Терентьевич Никитин. Нужные породы собак ввозились из-за границы. В Германию отправилась закупочная комиссия во главе с самим Никитиным, и там приобрели немецких овчарок, доберман-пинчеров, эрдель-терьеров – всего двести семьдесят собак. Для преподавания в кусковской школе пригласили немецких специалистов-дрессировщиков.

В 1924 году первые два выпуска дрессировщиков и обученных собак успешно показали себя в погранотрядах Белорусского и Украинского округов.

В этот же период были созданы питомники в Ленинградском, Белорусском и Украинском пограничных округах, в 1926 году – в Хабаровске, а немного позднее – в Среднеазиатском и Восточно-Сибирском округах.

Работа развернулась масштабная, но тут же дала себя знать «болезнь роста». Выяснилось вскоре, что доберман-пинчеры и терьеры не вполне пригодны для пограничной службы. Отлично зарекомендовала себя немецкая овчарка, но возник вполне резонный вопрос: где же взять столько немецких овчарок, чтобы удовлетворить нужды огромной нашей границы?

В пограничных отрядах в порядке эксперимента попробовали применять «сторожевых собак местных отечественных пород». За внушительным этим названием часто скрывались всего лишь метисы, а проще говоря – обыкновенные дворняги. На первых порах они очень хорошо себя показали: умные, неприхотливые, выносливые. Объясняется это просто: при скрещивании дальнородственных пород у потомства заметно усиливаются важные для служебного применения способности. Одна беда – в последующих поколениях эти качества, как правило, утрачиваются. Словом, дворняжки овчарке не конкуренты, но на начальном этапе они сослужили пограничникам добрую службу. А там и количество немецких овчарок удалось увеличить.

К тридцатым годам уже сложилось такое понятие, как служебное собаководство. Опыт и практика позволили создать пособия, выпустить учебники, и дрессировка розыскных собак-ищеек была поставлена на профессиональную основу, как и обучение проводников-инструкторов.

На рубеже двадцатых-тридцатых годов изменилась и ситуация на границе: все чаще можно было встретить на дозорной тропе пограничника с собакой, особенно в тех случаях, когда надо было вести преследование по обнаруженным следам, – тут без собаки обходились крайне редко. Нарушители границы и те, кто их к нам засылал, вынуждены были изменить тактику действий. В сводках из частей и округов все чаще сообщали о том, как лазутчики пытались избавиться от запахового следа: выбирали для движения заболоченные участки, шли по руслам ручьев и рек, использовали ходули, смазывали обувь специальным составом, посыпали свои следы табаком или химическими препаратами с резким запахом. Иной раз пограничникам приходилось сталкиваться с серьезными загадками.

На участке одной из застав в полукилометре от границы стоял старый, полуразвалившийся сарай. Несколько раз подряд, обнаружив следы, собака приводила инструктора к этому сараю. Покружив возле него, тянула обратно и возвращалась к линии границы. Инструктор поклялся, что он будет не он, если не поймает дерзкого нарушителя.

И вот неизвестный снова перешел границу. Сентябрь, ветер, дождь накрапывает. Примерно в том же месте обнаруживает инструктор следы, начинает преследование, и собака вновь приводит его к сараю.

Когда инструктор вбежал в сарай, порывом ветра резко захлопнуло дверь. Ветхое строеньице дрогнуло, и сверху вместе с ворохом соломы к ногам пограничника упал сверток. Собака бросилась к нему, по ее поведению инструктор понял, что нарушитель только что был здесь. Пограничник возобновил преследование и на этот раз не дал посланному «с той стороны» связному ускользнуть за границу.

Еще один, совсем уж невероятный случай. На песке, у самой линии границы, пограничники заметили подозрительные следы. Срочно вызвали инструктора с розыскной собакой. След был взят, но, к удивлению бойцов, пес потянул их не куда-нибудь в тайгу или в поле, а на территорию заставы. Тут пограничники начали посмеиваться: овчарка перепутала следы, кого-то из бойцов за шпиона приняла. Вспомнили, что накануне на заставу приходил пастух – по его следу, наверное, идем! Вернулись к границе и снова пустили собаку по следу. И она вновь ринулась к заставе, прошла через хозяйственные ворота на задний двор, покрутилась там – и прямиком к конюшне! Инструктор снял с ищейки поводок. Она еще раз обежала конюшню, остановилась возле лестницы и стала повизгивать, оглядываясь на хозяина. Услышав его команду, бросилась наверх, и вскоре с сеновала послышались истошные крики. Потом, на допросе, нарушитель рассказал, что границу он перешел во второй половине ночи. Потеряв ориентировку, случайно забрел во двор заставы. Никем не замеченный, он пробрался на сеновал и там затаился, надеясь переждать до вечера, а с наступлением темноты двинуться дальше. Если бы не собака, не вера инструктора в ее способности, выучку, замысел нарушителя мог бы осуществиться.

Внимание к практике применения служебных собак в охране границы в те годы было всеобщим. Опыт лучших инструкторов обобщался, широко распространялся и закреплялся в соответствующих нормативных актах.

В 1927 году были введены в действие новое Положение об охране государственных границ Союза ССР и Временный устав службы пограничной охраны ОГПУ – емкое обобщение опыта прошедших лет. В Уставе были четко сформулированы основные требования, предъявляемые к службе сторожевых и розыскных собак. Вскоре после этого в войска было разослано Положение о применении розыскных и сторожевых собак. Для розыскной службы предназначались собаки преимущественно испытанных пород и метисы, обладающие необходимыми для охраны границы задатками, для несения сторожевой службы – собаки местных пород и метисы, для этого пригодные.

Раскроем объемный том документов и материалов «Пограничные войска СССР. 1918–1928 годы». В обзоре Главного управления пограничной охраны и войск от 6 марта 1928 года читаем: «… Каждое появление собак на границе производит сильное моральное впечатление на контрабандистов, начинающих более осторожно и конспиративно действовать, а иногда и прекращающих на время пребывания собак на границе свою преступную деятельность».

Всесоюзное совещание начальников пограничных округов в 1928 году единодушно высказалось за расширение службы розыскных собак. Перед Главным управлением погранохраны встал вопрос о переходе к массовому использованию служебных собак в охране границы.

Но он уже решался как бы и снизу: в гуще личного состава само собой зародилось целое движение. Школы-питомники стали разводить и растить молодняк, командование округов поощряло воспитание служебных собак непосредственно в пограничных отрядах. Среди бойцов и командиров появились настоящие энтузиасты этого дела. Некоторые из них самостоятельно пытались дрессировать собак, и самые терпеливые и настойчивые добивались хороших результатов. Призывники, прослышав о том, что на границе стали широко применять ищеек, прибывали в войска со своими собаками.

В 1931 году в одном из пограничных отрядов на дальневосточной границе были организованы краткосрочные курсы по подготовке вожатых сторожевых собак. Опыт этот подхватили и в других частях.

К 1933 году служебные собаки стали непременной принадлежностью каждой заставы, стоящей на оперативно важном направлении. Мастерство в применении собак на границе росло, эффективность их службы становилась все более высокой. Собаки надежно охраняли границу.

 

 

В Хабаровск, в окружную школу служебного собаководства, я прибыл с опозданием. Не моя в том была вина, но изменить что-либо было теперь невозможно: в школе, оказалось, уже укомплектованы отделения, взводы, роты, все собаки закреплены за курсантами.

Начальник школы собрал нас, опоздавших, и объявил: все, кто остался без собаки, будут откомандированы в свои части.

Для меня это был удар. Я ночей не спал и места себе не находил, но волею судьбы все сложилось не так уж плохо. Откомандировать нас не откомандировали, но оставили в школе для выполнения хозяйственных работ. Я и этому был рад. А тут еще раз вмешался в мою судьбу Его Величество Случай.

Я был дежурным по школе. Стояла летняя ночь. Трещали цикады, помигивали в вышине звезды. Мирно так было: ночь овевала душу глубокой своей тишиной. Терпко, медово пахли ночные цветы. Я вдохнул полной грудью чудесный воздух, прошелся по двору и почему-то решил выйти за ворота.

Вышел – и слышу… Я не поверил своим ушам: без сомнения, это был писк щенков! Я нашел их под мостом, в репейнике, – два пушистых комочка тесно прижались друг к другу, но согреться не могли, да и голод их донимал, наверное.

Я принес щенков в школу и спрятал. Спросил у повара, не осталось ли чего от обеда. Он дал мне супу. Я накормил щенков, после дежурства их проведал и еще раз накормил.

О своей находке по команде решил не докладывать. Только повару во всем признался, и он вошел в наше положение – регулярно снабжал моих питомцев остатками супа. Не очень разнообразный рацион, но все же! При первом удобном случае я отпросился в городской отпуск. Дело это обычное: нужно же приобрести солдату кое-какие необходимые в его жизни мелочи. Но цель моя на этот раз была другой. В городе я договорился с одной старушкой, что она будет продавать мне молоко. Я заплатил ей вперед из той суммы, на которую должен был приобретать необходимые предметы туалета. А дальше действовали мы, как в детективе: старушка эта наливала в бутылку молоко и приносила к забору школы, я перебрасывал через забор веревку, она привязывала к ней бутылку, я тянул веревку и забирал молоко. Так это ловко у нас получалось, что ни разу нас не заметили.

От дополнительного питания щенки мои быстро пошли в рост. Меня это радовало, но и заботило одновременно. Дело тут было вот в чем. Своих питомцев я разместил в заброшенных клетках, где хранился списанный инвентарь. Никто, кроме меня, в те клетки не заглядывал, а я в дневное время только пищу щенкам приносил – выгуливал их, занимался со своими собачками по ночам. Они смышлеными были: быстро усвоили свои клички и уже научились выполнять некоторые команды. Ободренный успехом, я самовольно перевел щенков в вольер, где размещались все остальные собаки, – там были свободные клетки. И их сразу же обнаружил ветеринарный врач. Он каждый день осматривал собак – проверял, здоровы ли. Обнаружив «пополнение», шум поднимать не стал, решив выяснить, кто же нарушил строжайший запрет. Следил днем и даже ночью не поленился устроить засаду. Я же, когда все легли отдыхать, ни о чем не подозревая, подошел к клеткам, вывел щенков и начал с ними заниматься. Тут и возник передо мной наш грозный ветеринар.

Доложил он о своем «открытии» по команде. Вызывает меня начальник школы:

– Кто тебе разрешил принести этих щенков? А если они больны? Если от них все наши собаки заразятся?

На мое счастье, к этому моменту щенки уже прожили в школе двадцать дней, а это – полный карантин. Начальник школы вынес мне порицание, но щенков разрешил оставить. Он и сам видел, да и наш сердитый ветеринарный врач подтвердил, что щенки хорошие. Никого тогда не остановило, что мать моих щенков дворнягой была. В школе нашей, как и по всей границе, породистых собак не хватало. Закупленных за границей восточноевропейских овчарок содержали в питомниках для разведения, а для работы редко кому настоящая овчарка доставалась. Очень многие занимались тренировками с собаками местных пород, то есть с метисами, и даже с лайками. Вот и у меня метисы были, а это вносило элемент неизвестности: что за собаки из таких, беспородных, вырастут? Люди опытные, такие, как начальник школы, в подобных вопросах разбирались, конечно.

– А знаете вы, курсант Карацупа, какой породы щенки? – спросил он меня однажды, и в глазах его я увидел веселые искры, живой интерес, усмешечка тоже там была. – Вы что-нибудь понимаете в экстерьере, в масти?

– Так точно. Понимаю, – ответил я.

– Ах, так! – еще более насмешливо глянул он. – Ну и что же это за порода?

– Помесь восточноевропейской овчарки с кем-то…

– Восточноевропейской? – перебил он, выражая крайнее удивление, но видно было, что начальник школы доволен: действительно в метисах моих была кровь восточноевропейской овчарки, и знатоку нетрудно было это заметить. – А что вы знаете о восточноевропейской овчарке?

Чувствовалось, что разговор вызывает у него все больший интерес. Не успел я и рта раскрыть, как он сам с азартом начал отвечать на свой вопрос:

– Так вот. Восточноевропейская овчарка была завезена в Россию в тысяча девятьсот четвертом году. А в девятьсот пятом, извольте знать, ее приняли уже в войска в качестве санитарной собаки. Шла русско-японская война. Вас тогда еще на свете не было. А я, дорогой мой, очень хорошо это время помню. В тысяча девятьсот седьмом году восточноевропейскую овчарку уже регулярно использовали на границе: тогда у нас в России появилась служба розыскных собак…

Начальник школы увлекся. Это был замечательный знаток своего дела, любивший собак чрезвычайно, – он мог часами о них рассказывать.

– Прекрасная порода! Выше среднего роста, крепкого и сухого сложения, – он вдруг спохватился: – А вы-то что же? Ну-ка, продолжайте.

– Туловище длинное, с крепким, массивным костяком, хорошо развитой сухой мускулатурой, – слово в слово, как написано в книге, отвечал я.

– Ну а морда? Морда какая?

– Морда клинообразная, сильная, с крепкими челюстями, с сухими, неутолщенными, плотно прилегающими губами…

Начальник школы был очень доволен. Разговор этот решил судьбу моих щенков, да и мою тоже. Нас допустили к занятиям.

Но если начальнику школы щенки действительно понравились, то у товарищей я такого понимания не встретил. «Ты с ними только опозоришься», – говорили они. Не обошлось, конечно, и без насмешек.

Чему тут удивляться! Суровое время, суровые люди. Но уважали они тех, кто прошел школу жизни. Помню, как знакомился я с инструктором учебного пункта Ковригиным: загорелое, обветренное лицо, сдержанная сила и обстоятельность в каждом движении.

– Думаешь, с собаками полегче будет? – жестко глянул он на меня – вовсе не статного, даже тщедушного на вид. И как тебя на границу взяли?

Я молчу.

– А ты знаешь, что инструктором с розыскной собакой на границе работать труднее всего? Тут хоть дождь, хоть ураган или, например, темень кромешная, а ты беги по следу – час, два, всю ночь. И уставать нельзя, останавливаться нельзя – нарушитель тебя ждать не будет. А потом еще и брать тебе этого нарушителя придется. Такая жизнь! Да ты хоть следы-то когда-нибудь изучал? Ты о собаке хоть какое-то представление имеешь?

– С шести лет сиротствовал, стадо пас, – отвечаю ему. – Разве пастух без собаки обойдется? Отбившихся овец с собакой искал. Тогда и следы изучать начал.

Он посмотрел на меня пристально и вдруг говорит:

– А ну, покажи руки!

Глянул на мои широкие, задубелые от работы ладони, потом снова на меня, бойца худосочного, посмотрел. И, видно, взгляд мой показался ему тяжелым.

– В глазах у тебя что, льдинки, что ли? – усмехнулся Ковригин. – Ничего себе взгляд! Гипнотизировать, значит, нарушителей будешь? Это годится. Так говоришь, собаку себе представляешь?

– Дружок у меня был, дрессированный, – объяснил я. – Волков не боялся.

– Дружок, значит? – улыбнулся Ковригин. – Имя для дворняжки. Для боевой пограничной собаки нужно кличку построже, покороче – и чтобы окончание звучное было, четко произносилось. Ты, брат, я смотрю, почти готовый пограничник. Может, и по следу с собакой ходил?

– Ходил и по следу, – ответил я.

Ковригин расхохотался. Разгладились суровые морщины на лбу, и глаза его потеплели.

Потом он следил за моими успехами и помогал мне, но так, что я не всегда об этом знал. Позже все это выяснилось. Я уже с границы письма ему писал, благодарил за науку и за поддержку: его поддержка мне тогда понадобилась…

Щенки мои подрастали, крепенькими становились. Они были очень похожи. Я-то их различал, а остальные только по кличкам ориентировались. Одного щенка я назвал Ингусом, другого – Иргусом. Ингус стал вскоре моей собакой, а Иргуса я передал своему товарищу, Косолапову, – у него поначалу собаки тоже не было.

В воспитании Ингуса помогал мне командир взвода Коростылев. Он замечал и старание мое, и любовь к животным, но когда видел моего щенка – уши висят, живот чуть ли не по земле волочится, – улыбался невольно.

– Первое дело, – объяснял он, – приучить собаку спокойно носить ошейник и поводок.

Но Ингус именно этого и не хотел делать. Он визжал, вертелся, валился на землю и все время старался сбросить с себя ошейник. Я терпеливо сносил все его проказы и постепенно добился своего.

Мы, курсанты, выходили на занятия в поле, километров за пятнадцать от нашей школы. Шли пешком, барьеры и все дрессировочные предметы несли на себе или же везли на подводе. Я тогда еще не знал, что собак, а тем более щенков, нельзя кормить перед занятиями. Ингус наедался и быстро, еще в дороге, уставал. Приходим на место, надо работать, а он отказывается. С грехом пополам отзанимается, а обратно я его на руках несу. Все смеются: «Смотрите, смотрите, сыщик сыщика на руках несет». Я насмешки сносил терпеливо. Верил, что будет и на нашей улице праздник.

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.