Благоверные князья: Роман Рязанский, Роман Углицкий, Василий и Владимир Волынские, Феодор, Давид и Константин Ярославские, Довмонт Псковский, Михаил Тверской и Анна Кашинская

В княжение брата св. Александра Невско­го совершился мученический подвиг св. князя Романа Олеговича Рязанского.

Св. Роман в ближайших предках своих ви­дел примеры ревностной веры. Его два деда, Юрий и Олег Ингваревичи, страдальчески кончили жизнь в борьбе с Батыем. Отец его более 10 лет протомился в тяжелой неволе в орде, и св. Роман возрос среди скорбей за родину среди того одушевления веры, какое процвело в эти трудные времена; и весь свой век он провел в слезах и молитвах за родину. Сколько мог, он облегчал участь угнетаемых и разоренных своих подданных и погиб он за свое заступничество, за народ.

Один из татарских сборщиков, сбирая дань, прибегал к бесчеловечным насилиям. Князь старался обуздать его. Тогда сборщик донес хану, что князь рязанский поносит царя и его веру. Вызвав Романа в орду, хан объявил ему, что ему должно выбрать одно из двух — мучительную смерть или веру татар.

— Я покорен воле Божией, — отвечал князь, — и повинуюсь власти хана. Но ни­кто не принудит меня изменить моей святой вере.

Татары начали бить исповедника.

— Я христианин! — повторял он.

Тогда его уста заткнули платком, скова­ли его и бросили в темницу, а хан произнес приговор: «Пусть умрет мучительною смер­тью!»

Когда князя привели на место казни, он стал говорить собравшемуся для зрелища народу о вере Христовой. Тогда ему отреза­ли язык, потом стали мучить с ухищренною лютостью. Сперва вырезали ему глаза, потом обрубили пальцы рук и ног, обрезали уши нос, губы, отсекли руки и ноги. Он оставал­ся еще жив. Тогда взяли туловище, содрали кожу с головы и тогда лишь отрубили голо­ву и воткнули ее на копье. Это неизреченное страдание совершилось 19 июля 1270 г.

Память св. Романа всегда была почитаема на Руси. До нас дошло описание его древ­них иконных изображений. Князь не старых лет, русые кудрявые волосы падают на пле­чи тонкой волной. На нем накинута соболья шуба, под нею бархатная поддевка. Левою рукой он держит город с церковью, а правая поднята на молитву.

Где находятся мощи св. Романа, о том не сохранилось сведений. Предание говорит, что они были тайно унесены в Рязань и пре­даны земле в неизвестном месте.

В том же веке несколько благоверных кня­зей прославились тихими подвигами благо­честия.

Внук незабвенного и праведного велико­го князя Константина Всеволодовича, святой князь Роман Владимирович Углицкий — был добрым отцом своего княжества. В его обладании находились города: Углич, Ка­шин, Бежецк, Устюжск, Дмитров, Звениго­род. Кроме того, он на высоком берегу Вол­ги построил новый город Романов (против слободы Борисоглебской, почему он теперь Романов-Борисоглебский). Мудрый хозяин, он в разных местах своего княжества воздвиг до 15 храмов, устроил странноприимные дома и богадельни.

Ведя жизнь строгую, праведный князь еже­дневно слушал церковную службу, любил бе­седы с иноками и чтение божественных книг. Оставшись одиноким, вдовый и бездетный, он последние годы жизни весь ушел в подви­ги молитвы, поста и милосердия и среди них тихо почил 3 февраля 1285 г.

В 1486 г. при копании рвов для фунда­мента Угличского собора, где был схоронен князь Роман, его мощи обретены нетлен­ными. Он обгорели в 1609 г., когда ляхи за­жгли собор. Останки св. мощей хранятся в соборе.

На юге России в это время сияли благоче­стием Василий Романович, князь Волынский, и его сын. Василий Романович был братом и верным сподвижником знаменитого Дании­ла, короля Галицкаго, славного столько же воинскими и государственными заслугами, сколько великодушием, милосердием, твер­достью. По смерти брата Василий — или, как звали его, Василько — остался усерд­ным и опытным руководителем его сыновей. Этот храбрый воин и добрый князь окончил (около 1270 г.) дни свои иноком. Он удалил­ся в дикую, заросшую кустарником пещеру и здесь, посвятив себя суровым подвигам, оплакивал то, что было грешного в его бы­лом мирском властолюбии и в его бранной жизни.

Наследник его области и сын его, Вла­димир-Иоанн, был горячим сторонником правды, кроток, милостив, воздержан, строг к себе, смел в бою и очень любил книжное знание, так что и прозван современниками философ (друг мудрости).

В четыре последние года жизни он вы­нес ужасное страдание. У него начала гнить нижняя губа; лекарства не оказывали ника­кого действия. Терпеливо снося боль, он не оставлял дел и ездил на коне. Недуг усилил­ся. Отпала вся мясная часть бороды, выгнили нижние зубы и челюсть.

Приблизившись в таких страданиях к смерти, Владимир собрал все драгоценно­сти, золотые и серебряные пояса свои и отца, монисты матери и бабки, утварь свою — большие серебряные блюда, золотые кубки. Все это он слил в гривны и разделил между бедными. Им распределил он также и кня­жеские стада.

Праведный князь Владимир скончал­ся в 1289 г. и погребен в соборном храме г. Владимира-Волынского. Город Ярославль был также местом подвигов целой семьи святых князей.

Смоленский князь Феодор, по прозванию Чермный, взрос в страхе Божием. Отличаясь мужеством и качествами доброго военачаль­ника, он тем не менее удалялся от распрей и ссор. Его братья предоставили ему из всего княжества Смоленского небольшой горо­док Можайск, и потому он жил в Ярослав­ле. Жена его, княгиня Мария, была дочерью последнего князя Ярославского, св. Василия Всеволодовича, и единственной наследницей княжества Ярославского. Жить в Ярославле ему было нелегко, так как теща его, вдовству­ющая княгиня Ксения, не хотела уступать ему власти.

Будучи с другими князьями в орде, князь очень понравился дочери хана, и ее мать предложила Феодору ее руку. Он не побоял­ся ответить, что он христианин, женат и по своему закону не может взять вторую жену. Отклонив с опасностью жизни это предло­жение и показав тем верность Богу, он вер­нулся домой. Но княгиня Ксения не впусти­ла его в Ярославль и объявила, что там уже есть другой законный князь, рожденный от него, сын Марии, Михаил. Несмотря на вме­шательство ордынского посла, властолюби­вая Ксения так и осталась при своем.

Не хотел кроткий Феодор хлопотами у хана добиваться своего, и Господь наградил его за его миролюбие. Вскоре он овдовел, умерли его братья, и он получил после них княжество Смоленское.

Прибыв снова в орду, он был там встречен с радостью и с прежним чувством со сторо­ны дочери хана. Теперь лишь языческая вера служила единственным препятствием для ее брака. Она приняла св. крещение с име­нем Анны и была обвенчана с Феодором. Хан назначил города для содержания дочери и зятя. Благочестивый князь испросил у тестя разрешение поставить несколько храмов в орде. Счастье не изменило ему; твердый в беде, он был тих в счастии и всего больше любил Господа.

Вскоре умер малолетний сын его, Михаил Ярославский; тогда князь Феодор отправил­ся в Ярославль с княгиней Анною и двумя сыновьями от нее, Давидом и Константином. Жители Ярославля не хотели принять их, но князь привел смолян и смирил Ярославль.

Потом он стал отплачивать неусердному к нему городу благодеяниями. Он расши­рил Ярославль, окружил его земляным ва­лом, построил и богато украсил несколько храмов. Особенно прилежал он монастырю Спасскому: часто там молился, оделял бед­ных, кормил братию. В княгине своей он ви­дел полное сочувствие своей христианской жизни.

В сношениях с князьями он искал всю жизнь миролюбия, и частые их смуты удру­чали его тихую душу.

Достигнув старости и почувствовав бли­зость смерти, он велел нести себя через весь город в Спасский монастырь.

Его поставили здесь в притворе, и игумен спросил его: «Что пришел, брат? Желаешь ли сподобиться ангельского образа?» Князь поднял руки к небу и сперва сказал: «Всей душой готов, Владыко и Творец мой, рабо­тать Тебе!» — потом ответил игумену: «Да, честный отче!»

Совершился обряд пострижения, и но­вого инока понесли в келью к игумену. Там весь день прощался он со всеми, исповедал всенародно все грехи и заблуждения своей жизни и простил всем все. Простившись с княгиней и детьми, он уговаривал их испол­нять его наставления. Поздним вечером он просил игумена облечь его в схиму и затем выслал от себя всех, кроме игумена. Во вре­мя утрени он осенил себя знамением креста и предал ясный дух свой Богу 19 сентября 1298 г.

Сыновья святого князя были наследни­ками отцовского благочестия. Младший, Константин, умер безбрачным, а старший, Давид, 23 года правил Ярославским княже­ством и умер в 1321 году. Оба они положены возле родителя, в Спасском монастыре.

В 1468 г. Спасский архимандрит обрел нетленные мощи трех святых князей, пере­нес их в храм и положил в одной гробнице. Тогда начались от них исцеления и чудеса. Архиепископ Ростовский Трифон, не ве­ровавший в их святость, был поражен рас­слаблением всего тела. Но, уверовавши, исцелился. Мощи свв. благоверных князей Феодора и чад его, Давида и Константина, Ярославских чудотворцев, почивают откры­то в соборном храме Спасского ярославско­го монастыря.

В 1692 году при построении новой церкви в бывшем Петровском монастыре, усыпаль­ниц древних князей и княгинь Ярославских, были обретены мощи княгинь Ксении и Ана­стасии и князя Михаила; полагают, что это теща, сын и вторая супруга, княгиня Анна, в иночестве Анастасия, — св. князя Феодора Чермнаго.

Конец того же XIII века, столь обильно­го грустными историческими событиями и святыми князьями, которых Бог посылал для облегчения народа, украшен подвига­ми одного из северных князей: св. Довмонта Псковского.

Довмонт, язычник и литовец, князь Налыпанский, после кровавых событий в Литве, спасая жизнь, с 300 литовских се­мейств бежал в Псков. Здесь, как говорит летописец, на него дохнула «обновляющая благодать Божия», он принял св. крещение с именм Тимофея. Псковитяне посадили его на княжеском престоле и высватали ему внучку св. Александра Невского, княж­ну Марию, чтоб связать его с дорогим для них родом.

И этот пришлец стал княжить в Пско­ве, воскрешая прежние славные времена св. Всеволода, Мстислава и Александра. Он предпринял поход на Литву, которая часто из своих густых лесов вторгалась в русские пределы и уводила русских в плен.

Пользуясь тем, что князь Литовский в отсутствии, Довмонт, имея при себе все­го 270 воинов, прошел с огнем и мечом по его владениям, забрал в плен и его жену, и семью, и толпы литовцев. Затем он выбрал 70 лучших воинов и перешел с ними Двину, а остальным велел с добычею идти в Псков. Скоро сторожевые дали знать о приближе­нии литовского князя с войском. «Братья- псковичи, — сказал тогда Довмонт своим 70 воинам, — кто стар из вас, тот мне отец. Кто молод, тот мне брат. Я знаю ваше му­жество. Перед вами жизнь и смерть. Братья мои, постоим за святую Троицу!»

Эти слова воодушевили эту небольшую горсть людей. С воинами Довмонт одолел литовцев, многих побил и потопил в Двине. На следующий год он снова ходил в Литву, опустошил ее и убил князя.

Так были смирены эти исконные враги за­падной русской окраины.

Еще важнее победы Довмонта над ли­вонскими рыцарями, которые, как было уже выше говорено, были врагами особенно опасными, потому что посягали не только на области наши, но главным образом хотели вооруженною рукою провести в Россию ка­толическую ересь, называя нас не иначе, как язычниками.

Эстонские язычники издавна платили дань Новгороду, и потому, когда датчане ста­ли заводить у них свои поселки, чтоб подчи­нить их себе, много русских князей в 1268 г. собралось в Новгород, чтоб идти в Эстонию и выгнать датчан. Пошел также с псковитя­нами и Довмонт.

В начале похода ливонские рыцари от­рядили к русским послов, которые клялись, что рыцари не будут помогать датчанам, а желают сохранить с князьями мир. Но затем и начальник рыцарей, и епископ дерптский выступили на помощь датчанам. Между русским ополчением и союзными инозем­цами произошла жестокая битва. Епископ дерптский был убит и с ним около полутора тысяч человек. В темноте ночи рыцари обра­тились в бегство. Новгородцы ушли домой, а Довмонт с псковитянами прошел до само­го моря, разорил капища эстов и вернулся домой, ведя с собою множество пленных. Вскоре немцы тайно вступили в псковскую область и ограбили несколько сел. Довмонт с небольшим отрядом настиг и разбил их. Некоторые скрылись на острове. Довмонт велел зажечь траву и так истребил клятво­преступников.

На следующий год, пылая местью, на­чальник ордена собрал 18000 войска и по­шел на Довмонта. Он грозил сровнять Псков с землею и осадил город. Убедившись лич­ным осмотром в силе неприятеля, Довмонт осмотрел войско и пришел помолиться в Троицкий собор. Там положил он меч свой перед алтарем, пал на лицо и молился так со слезами: «Господи Боже сил, призри на кротких и смиренных рабов Твоих и смири высокоумие гордых!»

Игумен Мирожского монастыря опоясал князя мечом и благословил на битву за веру и Псков. Довмонт не стал дожидаться новго­родцев. Он ударил с дружиной на немцев, разрубил магистру лицо и истребил несколько тысяч латинян. На десятый день подошли полки Новгородские. Немцы устремились в бегство, и потом был заключен мир на усло­виях, предписанных Довмонтом.

Все эти победы Довмонта надолго доста­вили покой западной нашей границе. Но не одними подвигами для охранения русской земли прославился Довмонт. Он оставил в Пскове вечную о себе память своим добрым управлением. Из купели крещения он вышел истинным христианином и, обнажая меч за веру, в то же время утешал своею кротостью свой народ. Он судил право, слабых не давал в обиду, постоянно благотворил бедствую­щим, посещал заключенных в темницах, по­коил странников, любил духовенство и стро­ил храмы. К себе был строг, смирял себя по­стом и чтил праздники.

Из городских сооружений Довмонта па­мятна построенная им каменная стена, ко­торая до XVI века называлась Довмонтовою. Уже перед самою кончиной ему пришлось снова отразить немцев от Пскова. В нача­ле 1299 г. ливонские рыцари неожиданно окружили Псков, грабили монастыри в его предместьях, убивали безоружных монахов, женщин и младенцев. Уже слабеющий ста­рец, но пылкий духом воин, Довмонт вывел свою малочисленную дружину и сразился с немцами на берегу Великой. Он смел нем­цев в реку, начальник их был ранен; Довмонт захватил множество их оружия и отправил пленников к великому князю.

Через несколько месяцев князь заболел павшею на Псков заразительною болезнью и 20 мая 1299 г. скончался. Народ горько пла­кал, погребая в соборе Св. Троицы тело лю­бимого князя. 33 года верно трудился он «за С вятую Троицу» и возвеличил призревший его город Псков. Верил, что мужественный и праведный князь получил дерзновение у престола Божия за свой народ.

Псковитяне молились ему перед битва­ми, в 1374 году построили ему храм. Когда в 1480 г. сто тысяч немцев осадило Псков, св. Довмонт явился во сне одному благоче­стивому человеку и сказал ему: «Возьмите покров гроба моего, трижды обнесите во­круг города с крестным ходом, молитесь и не бойтесь». Псковитяне исполнили повеление св. князя, вступили смело в бой и заставили немцев снять осаду.

У дубовой гробницы, стоящей в верхней церкви в приделе св. князя Всеволода — Троицкого Псковского собора, хранится древняя его икона и висит его меч. Псковитя­не особенно уважали этот так долго и славно оборонявший их меч, вручали его князьям, возводя их во Св. Троице на княжение. Он размерами меньше и не так изящно отделан, как меч св. Всеволода. Оба меча носят во вре­мя крестных ходов.

Супруга благоверного князя Довмонта, внучка св. Александра Невского, блаженная княгиня Мария, лишь на год пережила су­пруга и почила, приняв иночество с именем Марфы. Она погребена в Предтеченском храме монастыря того же имени. Память ее местно чтится 6 ноября, и в рукописных святцах она показана в числе святых.

На чудотворной Мирожской иконе Бого­матери, прославленной в 1567 году, изображены молящимися: по правую руку Богома­тери — св. Довмонт, а по левую — блаженная княгиня Мария.

Последнею чистою жертвой, замученною татарами, отошел св. великий князь Михаил Ярославич, тверской чудотворец.

Св. Михаил всю жизнь особенно почитал свою мать, княгиню Ксению, умную и добро­детельную, которою был воспитан. Есть пре­дание, что она была помолвлена за отрока княжеского Григория, как ее увидал князь

Ярослав и женился на ней, а Григорий от­рекся от мира и основал близ Твери Отроч монастырь. Благочестивая княгиня Ксения почила незадолго до сына в 1312 г., приняв пострижение. Она погребена в тверском со­боре. В его ризнице хранится древний образ св. Михаила и блаженной матери его Ксе­нии; они держат руками город. Тверитяне чтут память княгини Ксении, как молитвенницы за родину.

Выросши под руководством благочести­вой матери, св. Михаил всю жизнь остал­ся верен своему воспитанию, и стремление покоить землю даже ценою уступок всегда руководило им. Вступая по праву старшин­ства на престол великокняжеский, Михаил должен был вынести борьбу с племянником, Георгием Московским; наконец он получил утвердительную ханскую грамоту.

Три года Георгий, живя в орде, искал у ор­дынских вельмож, дарил их; наконец, угодил новому хану Узбеку, который выдал за него любимую сестру, Кончаку (в крещении Ага­фью), объявил его великим князем и дал вой­ско. Тогда недостойный Георгий с татарами и их воеводою Кавгадыем пошел на Тверь.

Михаил отправил к племяннику послов, говоря: «Если то угодно царю — будь вели­ким князем, но оставь меня спокойно кня­жить в моем уделе. Иди во Владимир и от­пусти войско».

Георгий вместо ответа принялся опусто­шать Тверское княжество. Угнетаемый Ми­хаил созвал тогда на совет епископа и бояр.

— Судите, — сказал он, — меня с племян­ником. Я отдал великое княжество Георгию,

а он посягает на голову мою и терзает мои наследственный удел. Кто из нас виноват?

— Ты прав перед Богом, государь, — отве­чали все. — Возьми меч и иди на врага. С то­бою Бог и верные слуги, готовые умереть за тебя!

— Не за меня одного, — сказал князь, — но за множество невинных людей, лишае­мых крова, свободы и жизни.

Вспомните слово евангельское: «Кто поло­жит душу свою за други, тот велик наречется. Да будет вам слово Господне во спасение!»

Мужественно встретил Михаил в 40 вер­стах от Твери полки Георгия, соединенные с татарами и мордвою. Во время битвы Миха­ил, казалось, искал смерти: шлем его и латы были все иссечены и прострелены, но он остался цел и невредим, отражал неприяте­ля и наконец погнал его. Эта победа спасла множество жителей Тверской области, взя­тых в плен татарами. Они во время сражения молились за исход битвы и, видя торжество князя, плакали от радости. Вместе с другими пленниками Михаил захватил жену Георгия и военачальника Кавгадыя. Угостив Кавга- дыя, Михаил обласкал его и отпустил к хану. Тот лицемерно клялся ему в дружбе. К несчастию, жена Георгия скоро умерла, и вра­ги Михаила распустили слух, что она отрав­лена.

Зная свою правоту, Михаил после отъ­езда Кавгадыя предложил Георгию ехать с ним в орду на суд, а пока спокойно зани­мался делами княжения. В это время Геор­гий поспешил предупредить дядю в орде и очернил его перед ханом. Наконец, собрался ехать и Михаил. Принял он благословение от епископа, перекрестил детей и отправил­ся в путь. Добрая супруга его, княгиня Анна, провожала его часть пути. На месте разлуки Михаил исповедовался своему духовнику.

— Может быть, — говорил он, — послед­ний раз открываю тебе мою душу. Я всегда любил отечество, но не мог прекратить на­ших злобных междоусобий. По крайней мере, буду доволен, если хоть моя смерть успокоит Русь.

Во Владимире посол хана объявил князю его гнев. Бояре советовали Михаилу остано­виться; сыновья молили послать за себя кого- нибудь из них.

— Нет, — отвечал князь: — хан требует меня, а не вас. Подвергну ли отечество новой беде? Можем ли бороться с их силой? За мое ослушание падет множество христиан. Мне и тогда придется умереть. Не лучше ли уме­реть теперь, когда погибелью моею я еще могу спасти других?

Михаил написал завещание, распределил уделы между сыновьями, дал им отеческое наставление, как жить добродетельно, и про­стился с ними навсегда.

Михаил нашел Узбека на берегу Азовско­го моря, у устьев Дона, вручил ему дары и шесть недель жил в орде спокойно. Вдруг хан приказал рассудить его с Георгием. В числе судей были Кавгадый и ханские вельможи, подкупленные Георгием.

Его осудили, взведя неправильные вины — между прочим отравление ордынской ца­ревны, — удалили от него верных слуг и на­ложили на него колодку.

Хан Узбек отправлялся на звериную лов­лю. За ним тронулась вся орда. Повлекли вслед и Михаила. Обремененный цепями и тяжелой колодкой, он терпел твердо уни­жение и муку, готовился к смерти, несколь­ко раз приобщался, беседовал о будущей жизни с находившимися при нем игуменом и двумя священниками. Ночи он проводил в молитве и чтении псалмов Давидовых по книге, которую отрок княжеский держал и перевертывал в ней листы. Несколько раз предлагали ему бегство; были наготове и бы­стрые кони, и проводники.

Князь же отвечал:

— Не дай Бог и думать о том. Своим спа­сением подвергнуть беде мой народ!.. Да бу­дет воля Божия.

За Тереком, у Дербента, Узбек подтвер­дил смертный приговор Михаилу. Страсто­терпец не ужаснулся смерти. Он отслушал утреню, благословил бывшего при нем сына и пересказал ему последний завет для супру­ги, детей и братьев. Окончив земные дела, он велел подать псалтирь и произнес: «При­скорбна душа моя до смерти!»

Разогнув псалтирь, он прочел раскрыв­шиеся слова: «Сердце мое смятеся во мне, и боязнь смерти нападе на мя!»

Содрогнулась душа князя. Игумен сказал ему тогда:

— В том же псалме сказано: «Возверзи на Господа печаль твою!»

И князь договорил великие слова — слова стремления верующей души к вечному Богу: «Кто даст ми крыл яко голубине, и полещу, и почию?» — и он закрыл книгу.

В это время в ставку вбежал бледный, дро­жащий отрок княжеский, с вестью, что князь Георгий и Кавгадый с толпою народа при­ближаются к ставке.

— Ведаю для чего! — спокойно произнес князь и послал юного сына к жене Узбековой с просьбой сберечь его.

Георгий и Кавгадый остановились на пло­щади, близ шатра, разогнали всех людей княжеских и послала в шатер убийц. Убий-

цы повергли его на землю, истязали, топ­тали ногами. Наконец, один из них вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Тело кня­зя лежало нагое, пока народ, по татарскому обычаю, грабил имущество убитого. Только Кавгадый сумрачно напомнил Георгию;

— Он твой дядя. Оставишь ли труп его на поругание?

Тогда Георгий приказал слугам покрыть князя. Мученический подвиг святого князя совершился 22 ноября 1319 г.

Тело Михаила было сначала погребено в Москве, потом, по просьбе вдовы и сыновей князя, Георгий отпустил гроб в Тверь. На берегу Волги вдовствующая княгиня Анна с сыновьями, народ и духовенство встречали тело. Когда подняли крышку гроба, — уви­дели тело нетленным, нисколько не поврежденным ни дальним путем, ни пятимесяч­ным пребыванием в могиле. Мощи предали земле в соборном храме, где в 1765 году они снова обретены нетленными и поставлены тогда открыто. Старый подлинник изобра­жает св. князя с большой бородой, с про­седью в волосах. На голове шапка, в правой руке крест, в левой меч в ножнах.

Современники высоко чтили память св. Михаила, его великодушие и терпение в бедствиях; особенно же жалели о нем твери­тяне, потерявшие в нем отца.

Убийцы Михаила понесли от Бога заслу­женную кару. Кавгадый вскоре погиб внезап­но. А через шесть лет по убиении св. Михаи­ла старший сын его, Димитрий, по прозва­нию «Грозные очи» встретил князя Георгия в Орде, затрепетал от ужаса и гнева и вонзил по рукоятку свой меч в грудь Георгия на гла­зах хана. Георгий тут же умер, а Димитрий был казнен.

Наравне с памятью матери св. Михаила, блаж. княгини Ксении, почитается в Твер­ской области память и супруги его.

Блаж. княгиня Анна Дмитриевна пробы­ла 25 лет в супружестве. После страдания св. Михаила, она с именем Софии приняла по­стрижение в тверском Софийском монасты­ре и жила то в Твери, то в Кашине, где и по­чила 2 сентября 1338 года. Ее тело почивает в Кашинском соборе.