Переведено для группы: https://vk.com/stagedive 1 страница

Мелани Харлоу

Серия «Люби меня по-французски» - 1, 5

«Перемены по-французски»

Оригинальное название: Melanie Harlow, «Yanked», Frenched, #1, 5
Мелани Харлоу, «Перемены по-французски», серия «Люби меня по-французски» #1, 5

Переводчик: Matreshka

Редактор: lilly_foks

Вычитка, оформление и обложка: Mistress

Переведено для группы: https://vk.com/stagedive

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Миа Девин бесповоротно влюбилась в Лукаса Фурнье, после их волшебной недели в Париже. Но восемь месяцев спустя, беззаботный полуфранцуз музыкант все еще не дал никаких обещаний об их будущем. И каким бы потрясающим ни был междугородний секс по телефону, ничто не сравнится с реальными отношениями.

Сытая по горло украденными выходными и одинокими ночами, Миа летит в Нью-Йорк, вооруженная списком причин, почему они должны сделать следующий шаг, но неожиданный гость в квартире Лукаса пускает все ее планы под откос. Он хранит секрет - хуже, он утверждает, что доволен тем, как обстоят дела.

Может ли выжить их несогласованная любовь без магии Парижа?

Содержание:

1 глава. 4

2 глава. 10

3 глава. 17

4 глава. 25

5 глава. 33

6 глава. 40

7 глава. 46

8 глава. 53

Эпилог. 58

Бонус 1. 62

Бонус 2. 66

Восемь месяцев мы с Лукасом Фурнье встречались на расстоянии — я в Детройте, Лукас в Париже или Нью-Йорке, и я узнала, что в отношениях на расстоянии есть только одна положительная сторона.

Секс по телефону.

Нужно сказать, что до этого я никогда не занималась сексом по телефону. В действительности, я провела большую часть сексуальной активности с Такером Бренчем, который думал, что «разнообразить сексуальную жизнь» — это значит, трахнуть меня на своей половине кровати, вместо моей, и после этого, из-за его отвращения к телесным выделениям он настаивал, что нужно немедленно сменить простыни. Один раз, когда я попыталась перевернуться так, чтобы моя голова оказалась у подножия кровати, просто для блаженной перемены от однообразия его «Одобренных позиций», он посмотрел на меня так, будто мне нужен экзорцист.

В чем я нуждалась, так это оргазм.

В конечном итоге я получила его после того, как Такер отменил нашу свадьбу (спасибо тебе, Господи), и две мои лучшие подруги убедили меня отправиться на «все-расходы-оплачены» медовый месяц в Париж самой по себе. Именно там я встретила сексуального наполовину американца, наполовину француза бармена, от которого я узнала о вине, соборах и одновременных оргазмах.

Но я отвлеклась.

Секс по телефону — я была девственницей в этом.

Лукас заявил, что он тоже, хотя у него всегда был грязный ротик — это было одна из его особенностей, что заводила меня. Он не боялся выражать свои, даже самые непристойные мысли и желания. Я, в свою очередь, приучала себя не быть зажатой и произносить некоторые слова. И привыкнуть к их звучанию в исполнении моего девчачьего голоса. Произносить их в своей голове было одно, но, чтобы говорить их вслух, было необходимо бесстрашие, которого у меня не было.

Но я быстро училась.

Вскоре я начала наслаждаться теми возможностями, которые дают мне непристойные слова. На работе в течение дня я думала о новых способах, чтобы совмещать их, фантазировала о том, как описать их, думала о том, что он сделает с моим телом, и что я хочу сделать с его.

И затем были наряды.

Лукасу нравилось знать, что на мне надето, и я знала, что он наслаждался, когда видел меня в нижнем белье — в красивых кружевных вещицах розового, белого или черного цвета, классических и сексуальных. Он отправил мне несколько подарков, но я также прибрела кое-что, что я называла «Мой Гардероб Для Секса По Телефону», и ему нравилось, когда я отправляла ему свои фотографии в чем-то новом.

Ладно, однажды я сказала ему, что на мне надет корсет, стринги и туфли на высоких каблуках, когда на самом деле я была во фланелевых штанах с кроликами на них и серой футболке с «Детройт Тайгерс»[1] с вырезом на шее. Я не была подготовлена, понятно?

Но в основном наши разговоры проходили как сегодня.

— Итак. Что на тебе надето?

— Мммм, боюсь, ничего слишком сексуального. — Иногда я дразнила его, позволяя ему думать, что у меня намерения лишь хорошей девочки, когда я поднимала трубку.

— Это сексуально, если оно на твоем теле. Расскажи мне. — Его голос опустился до низкого шепота, и это сказало мне, что он возбужден. Иногда мы разговаривали часами, прежде чем он использовал этот голос на мне, а в другие разы, как сегодня, проходила пара минут между «Привет» и «Что на тебе надето?».

— Белые трусики. Черное кружево вокруг каждого бедра. Маленький черный бантик сверху.

— Это все?

Я мягко рассмеялась.

— Да.

Тишина, в течение которой я представляла, что он становится твердым. От этого мои соски закололо, и я затаила дыхание.

— Ты в кровати? — я представляла его в Нью-Йорской квартире, лежащим на кровати, без футболки, одеяло отброшено, и он поглаживает себя. Возбуждение наполнило мои внутренности, когда я представила, как он обернул руку вокруг своего твердого члена — Боже, я хотела этого.

— Да.

Моя правая рука скользнула к внутренней поверхности моего бедра.

— Ты твердый?

— Да. — Его дыхание становилось тяжелее, так же как и мое. — Прикоснись к себе через свои маленькие, красивые трусики, Миа, чтобы они стали мокрыми.

Я сползла немного на спину, развела колени и потерла небольшие круги на своем клиторе, пока материал не стал влажным под моими пальцами.

— Я думаю о твоем члене, — прошептала я. — Он делает меня влажной.

— Да?

— Да, — я закрыла глаза, представляя его надо мной. — Если бы ты был здесь, ты бы так легко оказался во мне.

— Сначала мой язык.

— Черт. Да, сначала твой язык. — Я стала двигать рукой быстрее, сильнее прижимая, поощряя пульсацию, нарастающую между моих ног. — Лукас, так хорошо. Могу я снять свои трусики, пожалуйста? — я уже спустила их по ногам, но я знала, что его возбудит еще больше, если я попрошу разрешения. Черт, меня это тоже возбуждало.

— Такая хорошая девочка, Миа. Говорит «пожалуйста».

О боже мой. Акцент в его словах толкал меня за край. Хотя он и говорил на идеальном английском большую часть времени, иногда следы его французского воспитания давали о себе знать, когда он так говорил со мной. Однажды он сказал мне, что это потому, что он не мог здраво мыслить, когда он так возбужден, и его два языка смешиваются в голове. Я любила это — его грязные мыслишки обо мне пробегали в его голове, черт побери, на французском.

— Я хорошая девочка. — Я отбросила свои трусики на середину комнаты и вернула свои пальцы назад к шелковистому жару между ног.

— Да, ты такая. И я люблю целовать эту сладкую киску хорошей девочки. Я люблю твой вкус на своем языке. Я люблю делать тебя еще более влажной своим языком.

— Мммм... — я слушала его слова и закрыла глаза, представляя, что мои пальцы были его ртом и языком, который облизывал, кружил и всасывал. Мне нравилось, как он использовал свои руки, чтобы открыть мои складочки, то, как беззастенчиво он зарывался лицом между моими ногами и трахал меня своим языком, прежде чем скользнуть в мое тело и…

— О боже, я хочу тебя здесь, — прошептала я.

В моем воображении я видела его темные, кудрявые волосы между моими бледными бедрами, я ощущала его колючий подбородок возле своей голой, чувствительной кожи. Нижняя часть моего тела была напряжена и дрожала.

— И я хочу сосать твой член, хочу, чтобы ты наблюдал, как я делаю это. Мне нравится, когда ты зарываешься руками в мои волосы, тянешь их и трахаешь мой рот. Я люблю чувствовать, как ты кончаешь так, прямо в мое горло.

— Иисус, Миа. Я хочу быть внутри тебя. Я хочу кончить внутри тебя. — Его слова вылетали между учащенными вдохами.

— Я тоже хочу этого. Прямо сейчас. — Хотя я и не хотела так быстро кончать, мои руки двигались так, будто мой мозг не контролировал их. Терпение было подавлено похотью, и я уже была близко.

— Ты готова к тому, чтобы я трахнул тебя? — его голос был хриплым и напряженным.

— Да. — Больше чем готова. — Боже, я хочу тебя глубоко внутри себя. Я хочу обернуть свои ноги вокруг тебя и притянуть тебя в себя. Я хочу, чтобы ты трахал меня, пока мы не взорвемся. — Я позволила телефону упасть на кровать у моего уха, чтобы обе мои руки были свободны — одна касалась моих изнывающих грудей, а другая потирала клитор. Я была за гранью того, где могла формировать связные предложения, но я все еще могла слышать его.

— Ты хочешь заставить меня кончить прямо сейчас? Хочешь? — его голос затих, и я знала, что он был на грани.

— Да. Лукас. Лукас. — Его имя снова и снова слетало с моих губ, когда я представляла его надо мной, как он вбивается в меня так жестко, что было больно, но делая меня такой безумной от желания, что я хочу большего. Я впиваюсь пальцами в его задницу так сильно, что оставляю синяки, подходящие под царапины на его спине, под отметины от зубов на его плечах. — Да, да, да...

— Черт... О боже... — его стон удовольствия взорвал меня еще больше, и я закричала, когда кончала, так как знала, как он любит слышать мою раскрепощенность в этот момент.

Когда пульсирующее удовольствие стихло, мое дыхание превратилось в рваные вдохи, и казалось, я не могла закрыть свой рот или открыть глаза. Иисус, это было так интенсивно. Как это возможно, если он даже не здесь?

— Миа.

Я никогда не устану от того, как он произносит мое имя после оргазма, в его голосе слышится благоговение, удовлетворение, нежность.

— Да.

— Мне нравится слушать, когда ты кончаешь. Я знаю, что делает твое тело и как оно ощущается на моем. Я хочу его все время.

Я улыбнулась, хоть и чувствовала небольшую печаль — я тоже хотела этого все время. Но я жила в Детройте, здесь у меня был бизнес, а он жил в Нью-Йорке, преподавал там в колледже. На данный момент никто из нас не мог просто собраться и оставить наши жизни, не то чтобы мы вообще говорили об этом. За те восемь месяцев, что мы встречались, мы на самом деле видели друг друга шесть раз: он приезжал в Детройт три раза, я летала в Нью-Йорк дважды и еще были одни волшебные выходные прошлой осенью, когда мы встретились в Майами.

По крайней мере, я думаю, что это было Майами. Мои воспоминания с этой поездки немного туманные.

Пять Событий, Которые Я Помнила Из Отдыха С Лукасом:

1) То, как простыни ощущались зажатыми в моих кулаках. (Божественно)

2) Вид с нашего балкона, когда Лукас прижал меня к перилам и трахал сзади. (Потрясающе)

3) То, как мои высокие шпильки проткнули дырку в мягкой обивке спинки кровати. (Упс)

4) Невероятный вкус хрустящего бекона из обслуживания номеров в четыре утра, поскольку ты еще не спишь. (Ммммммм)

5) Ощущение того, как сидишь на коленях Лукаса и кладешь голову ему на плечо, когда мы наблюдали восход солнца на балконе, и то, как после этого он отнес меня внутрь, закрывал шторы и держал меня, пока мы засыпали, а наши пальцы были переплетены у моей груди. (Идеально)

— Я тоже хочу этого все время, — пробормотала я, свесив ноги с кровати. — Разве это не было бы прекрасно?

— Да, было бы. Дай мне минутку привести себя в порядок. Хорошо?

— Хорошо. И мне тоже.

Несколько минут спустя я вернулась в кровать, одетая в хлопковые штаны и мягкую синюю футболку Лукаса, в которой любила спать. Натянув одеяло до плеч, я перевернулась на бок, держа телефон у уха. Жалюзи на окне моей спальни были опущены, но рейки были открыты, и сквозь них я видела, как ленивые снежинки падали на землю.

Лукас поднял свой телефон через минуту после того, как я сделала это.

— Привет.

— Привет. — Я устроилась уютнее в кровати, прижав колени к груди. Если бы он был здесь, он бы обнял меня, и мне было бы тепло. Мы бы смотрели, как падает один и тот же снег, и дышали одним и тем же воздухом, и наши головы лежали бы на одной и той же подушке.

— У вас идет снег?

— Еще нет. Я думаю, он должен ударить по нам завтра. У вас идет?

— Ага. За ночь примем еще шесть-восемь дюймов.

— Ты любишь принимать восемь дюймов за ночь.

— Ха-ха. Только когда они твои. Сейчас снег красивый, но я ненавижу его утром, когда пытаюсь доехать до работы.

— Я беспокоюсь, что ты ездишь по обледенелой дороге. Я бы хотел отвезти тебя завтра на работу. — Беспокойство в его голосе заставило меня улыбнуться. — Или еще лучше, настаивать, что погода слишком ужасная, чтобы покинуть дом, и потребовать, чтобы ты пропустила работу.

Я рассмеялась.

— Звучит идеально. Я бы тоже хотела, чтобы ты был здесь. На самом деле, нет. Я бы хотела, чтобы мы оба оказались в Майами. Я так чертовски устала от этого холода.

— Так давай встретимся в Майами на выходные.

— Ха. Верно.

— Почему нет? Весь этот холодный снег под твоими сапогами завтра утром, может превратиться в теплый песок под твоими пальчиками завтра вечером.

— Ммм, так соблазнительно.

— Так соглашайся. Я серьезно.

Он серьезно? Я сощурилась в темноте своей комнаты.

— Ты что? Разве ты забыл с кем говоришь? Это я, мисс «я-планирую-все-заранее». Я не могу взять отпуск, не составив, по крайне мере, десять списков по поводу него, — сказала я в шутку, но в значительной степени это была правда. Я не была тем типом девушек, что неожиданно отправляются путешествовать, особенно не на самолете. Только мысль об этом заставляла мое левое веко дергаться.

Лукас вздохнул.

— Да, да, я знаю. Спонтанность — это не твое.

Он казался таким разочарованным, что я почувствовала себя плохо.

— Ты знаешь, я хочу... я просто не могу. На этих выходных я должна работать.

— Ты не должна извиняться, все в порядке. Я знаю, с кем говорю. Я просто скучаю по тебе, вот и все.

— Я тоже скучаю по тебе. — Я закрыла глаза, растворяясь в медленной, теплой тишине его дыхания, пока ледяной ветер свистел за моим окном. Если бы он был здесь, я бы перевернулась и положила голову на его голую грудь, и слушала его сердцебиение.

— Знаешь, — сказал он мягко, и я фантазировала, что могу чувствовать вибрации его голоса своей щекой, — иногда я хочу не разрывать наш звонок до самого утра, чтобы проснувшись утром, я мог слышать твое дыхание.

— Правда? — тепло разлилось глубоко в моем животе. — Это делает меня счастливой.

— Хорошо. Я хочу делать тебя счастливой, Миа. Каждый день.

Мои глаза широко открылись. Каждый день? Что он имел в виду? Я закусила нижнюю губу и думала, как ответить. Что, если он на что-то намекал?

Слишком не радуйся. Может, он просто планирует чаще тебя навещать.

Что было совершенно нормально, ведь мне нравилось все это, но я бы солгала, если бы сказала, что не хотела немного больше уверенности в будущем, что нас ждет.

Когда мы согласились попытаться построить отношения, я должна была отказаться от мечты выйти замуж и начать семью к тому времени как мне исполнится тридцать. Таков всегда был мой план, но Лукас был очень откровенен насчет своего отвращения к барку, двойственности его чувств о том, чтобы иметь семью, и его раздражительности по поводу, как он их называл, «мои жизненные сроки». Из-за того что я так сходила с ума по нему, и нам было так весело вместе, я согласилась перестать беспокоиться о будущем и просто наслаждаться друг другом, когда мы могли.

Но восемь месяцев спустя, это все еще не было для меня естественно. Каждый раз, когда мы были вместе, я еще сильнее влюблялась и молча желала, чтобы он пересмотрел свои убеждения о будущем. Потому что, хотя он сказал в Париже, что «для нас все возможно», я чувствовала себя немного тревожно из-за таких, ничем не ограниченных отношениях. Мы не встречались с другими людьми, но я понятия не имела, что он на самом деле думал о... нас. К чему это ведет. И так как наше время визитов было ограничено, я не рисковала снова поднять тему будущего, не желая испортить наши драгоценные дни вместе тяжелыми разговорами или хуже того, спорами.

— Так тихо. Ты уснула?

— Нет. Просто думала о том, что ты сказал. — Я сделала глубокий вдох и продолжила: — Счастье каждый день — звучит изумительно.

Я надеялась, что он разовьет эту тему, но когда он не сделал этого, я прикусила губу, прежде чем спросила, изменил ли он свое мнение о женитьбе и семье. Это было не тем, что я хотела обсуждать по телефону в середине ночи, когда завтра у меня назначена встреча рано утром. Но в глубине души я знала, что если мы продолжим эти отношения, мы должны будем поднять эту тему.

Скоро.

В противном случае, мне придется подготовить себя к разбитому сердцу, потому что не имеет значения, как сильно я любила Лукаса, я не хотела ради него отказываться от того, чтобы иметь семью, и я не думаю, что он бы попросил меня об этом. Это не должно случиться сразу — я не ставила каких-то сроков по этому поводу, но я должна была знать, хотел ли он этого для нас. Потому что если нет...

Нет. Даже не думай об этом.

— Я должен отпустить тебя, любимая, — сказал Лукас нежно. — Ты так рано встаешь.

Из-за прощания каждую ночь в моей груди болезненно кололо, но я знала, что он был прав. И я правда не доверяла себе по поводу того, чтобы не поднять тему будущего.

— Хорошо. Поговорим завтра. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Я закончила звонок и положила телефон на тумбочку, мой мозг все еще был зациклен на одной мысли.

Я хочу делать тебя счастливой каждый день.

Холодок прошелся по моим рукам, и я сильнее закуталась в одеяло. Каково это будет просыпаться рядом с Лукасом каждое утро? Засыпать в его объятиях каждую ночь? Знать, что после тяжелого дня на работе он будет ждать меня с бокалом вина, готовый выслушать и обнять?

Или отшлепать.

Это тоже было бы хорошо.

Я улыбнулась, представляя все веселые штучки, которые мы с Лукасом могли бы изучить, если бы у нас было неограниченное количество дней и ночей вместе. Боже, я хотела этого. Будет ли он считать меня безумной, если я подниму этот вопрос? Ведь, несмотря на то, что мы встретились в июне прошлого года, если собрать все время, что мы действительно провели в реальном присутствии друг друга, это будет меньше, чем месяц.

Месяц.

Я нахмурилась.

Да, это было чертовски безумно.

Плюхнувшись на бок, я ударила по подушке, чтобы взбить ее, но мне так понравилось что-то бить, что я продолжила делать это. Что если это безумие? Я думала, что сесть на тот самолет в Париж тоже было безумием, но это привело меня к Лукасу. Может, мне нравится безумие. Может, оно мне к лицу. Может…

Я замерла, мой кулак остался в воздухе.

Может, я могла бы сесть на самолет на этих выходных. Может, я могла бы поехать в Нью-Йорк, чтобы сделать сюрприз Лукасу и заставить его понять, что мы идеальны друг для друга, и сейчас самое время, чтобы решить, куда мы направляемся. (Я также могла принять эти восемь дюймов, которые так хотела).

Безумно? Возможно.

Но это было очень спонтанно. А Лукас любит спонтанность так же, как я люблю списки.

Поэтому после нашего сумасшедшего, спонтанного Я-Не-Могу-Поверить-Что-Ты-Здесь секса на полу гостиной, может, мы составим список плюсов и минусов о жизни в Нью-Йорке, а затем такой же о Детройте.

Секс и списки.

Мои трусики уже были мокрыми.

— Что с тобой? — спросила Коко, как только наша потенциальная клиентка оказалась вне пределов слышимости. Мы сидели рядом друг с другом в кабинке в нашем любимом месте, завтракая перед работой. Обычно запах крепкого кофе и булочек с корицей заставлял меня пускать слюни, но этим утром у меня не было аппетита.

Я изогнула брови и подняла свою чашку с кофе, которая все еще была почти полная.

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

Она закатила глаза.

— Потому что я знаю тебя. И на протяжении всей встречи ты продолжала просить Карен повторить то, что она сказала, или говорила то, что было надо было сказать несколько минут назад. Ты перестала делать заметки на середине встречи и вместо этого машинально рисовала знаки вопроса, и ты назвала ее Шэрон, когда прощалась с ней. Ничего из этого не похоже на тебя. — Она положила свою руку мне на лоб. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Боже, я назвала ее Шэрон? — я скривилась и поставила свою кружку, так и не сделав глотка. — Дерьмо.

— Да. — Она опустила руку. — Но к счастью, я не думаю, что ее это озаботило. Наши идеи впечатлили ее достаточно, чтобы нанять нас. Нам только нужно отправить договор в ее офис во второй половине дня, со сметой и некоторыми деталями. Я позвоню в DAC, чтобы узнать, свободны ли те даты, что она выбрала. — Может, ты сможешь проверить группу?

— Конечно, — пообещала я. Под морем вопросительных знаков в моем блокноте — я больше предпочитала писать от руки — я написала напоминание, чтобы позвонить в агентство по поиску музыкантов. Я действительно хотела удовлетворить этого клиента.

Карен Уайт была специальным координатором мероприятий по просвещению людей касательно проблемы рака груди и куратором исследовательского фонда. Их ежегодный сбор средств был весьма удачным делом для «Девин Ивентс», мероприятие которое мы с Коко проводили вместе. Большинство наших клиентов были невестами, но я знала, что если Карен останется довольна, это приведет к более высококлассным мероприятиям. Она связалась с нами после того, как посетила свадьбу в ретро-стиле, которую мы спланировали прошлым летом, и это была идея Коко предложить им тему: Ревущие двадцатые/Великий Гэтсби[2] для сбора средств. И Карен это понравилось.

Но Коко была права — я была полностью отвлечена, не в состоянии сконцентрироваться на встрече. Я не хотела думать о группах и кейтеринге, об устройстве аукциона. Я хотела думать о том, чтобы жить с Лукасом. О том, чтобы пить кофе вместе каждое утро и смотреть телевизор на диване по вечерам. О том, чтобы делить место в шкафу и полочки в ванной, и кусок мыла в душе.

Ммм, душ...

— Миа, — Коко была раздражена. — Какого черта? Ты не слышала ни слова из того, что я сказала! — ее выражение лица становилось встревоженным, и она понизила голос до шепота. — О боже. Ты не беременна?

— Что? Нет! — это рассердило меня. — Я не беременна. Я просто отвлеклась. — Я засунула руку в свою сумочку, вытащила кошелек и достала наличные, чтобы заплатить. — Пойдем, пора возвращаться в офис. Я все тебе расскажу.

Мы положили деньги на стол и посильнее закутались в наши пальто от февральского мороза. Зима была очень холодная, снежная, и я тосковала по дню, когда на работу я надену туфли, а не ботинки. Мы прошли по слякоти на стоянку, и я вспомнила предложение Лукаса о поездке в Майами, чтобы я могла почувствовать тепло песка под своими ступнями. Почему, черт побери, я сказала нет? Стуча зубами от холода, я открыла пассажирскую дверь и скользнула в ярко-красный «Фольксваген Битл» Коко.

— Ну? Рассказывай.— Она повернула ключ в зажигании и двигатель ожил.

— Расскажу. Включи подогрев сидений. Мне нравится, как твоя машина греет мою задницу.

Она усмехнулась и отрегулировала ручку на приборной панели.

— Готово. Твои булочки будут поджарены через мгновение.

— Спасибо тебе. Ладно, прошлой ночью я разговаривала с Лукасом по телефону, — начала я, когда она дала задний ход, — и...

— Еще больше секса по телефону? — ее брови исчезли под ее челкой в стиле Бетти Пейдж[3]. — Рассказывай. — Коко была очарована моей сексуальной жизнью, особенно после того как отреклась от секса в своей. Последние несколько лет она встречалась с вереницей придурков, и сказала, что устала от хорошего секса с плохими мальчиками.

— Если хочешь знать, да, но это не то что сделало меня рассеянной после того как мы, — я махнула рукой в воздухе, — ну, ты понимаешь, закончили эту часть, он сказал…

— С игрушкой или без?

— Иисус, Коко. Тебе и правда нужно покончить со своим воздержанием.

— Это не воздержание. — Она звучала почти обиженно. — Я просто жду того, кто будет достоин этого. — Она дважды шлепнула себя по бедру. — Теперь продолжай рассказывать. И не пропускай часть с сексом.

Я закатила глаза.

— Ладно. Без игрушки. — Лукас отправил мне первый вибратор на мой день рождения прошлой осенью (Не спрашивайте, как я провела двадцать восемь лет без вибратора). Он назывался «Gigi 2». Но я предпочитала называть его «Лукас 10».

Он сказал, что я польстила ему, но я сказала, что лучше знаю, что ощущаю.

— Но самая важная часть этой истории не секс, — настаивала я, пока мы проезжали Браш-парк, исторический район Детройта, где располагался наш офис.

Она посмотрела на меня.

— Что он сказал?

— Он сказал, что хочет делать меня счастливой каждый день.

— Что это значит?

— Я точно не знаю, он не объяснил это. Но я задаюсь вопросом, значит ли это, что он готов взять на себя более серьезные обязательства. — Я играла с ремешком своей сумки от ноутбука. — Как, например, жить вместе.

— Он упоминал это прежде? — я слышала удивление в ее голосе.

— Нет, — признала я. — Но прошло восемь месяцев. Ты не думаешь, что он уже готов, по крайней мере, поговорить об этом?

Коко пожала плечами, когда заехала на небольшую стоянку возле отреставрированного дома в викторианском стиле, в котором располагался офис «Девин Ивентс».

— Может, но это также может означать, что он хочет делать тебя счастливой каждый день, когда ты здесь, а он там.

Я застонала.

— Ты убиваешь мою эйфорию, Коко.

Она заглушила двигатель.

— Извини. Я просто не хочу, чтобы ты возлагала надежды на то, что может не случиться. Я знаю, как ты относишься к таким вещам.

Это немного раздражало. Меня всегда будут судить за ошибку с Такером? Или критиковать за то, что жду того, с кем смогу провести вечность?

— Я не отношусь к этому так как раньше, Коко. Я не выбираю узоры на фарфоровой посуде или что-то такое, но я люблю его, и я хочу знать, есть ли у нас будущее. Будущее важнее, чем секс по телефону или редкие выходные вместе. — Мой голос был полон раздражения, и Коко похлопала меня по ноге.

— Ладно-ладно. Не расстраивайся. Я на твоей стороне. И мне нравится Лукас. Если ты хочешь поговорить с ним о том, чтобы жить вместе, тогда действуй. Что плохого может случиться?

— Эм, он может взбеситься и убежать в другом направлении.

Она пожала плечами.

— Может. И это риск, на который ты должна пойти. Но он может удивить тебя. Может, он готов поговорить об этом. Думаю, все зависит от того, как ты подойдешь к этому. — Мы собрали наши вещи, и Коко взяла меня под локоть, когда мы шли по парковке и дальше по ледяному тротуару. — Но у меня есть к тебе вопрос. Представим, что он соглашается съехаться с тобой. Представим, что это восхитительно, и ты влюбляешься еще больше. Затем что? Этого тебе будет достаточно? Или ты захочешь следующее обязательство?

Я вздохнула.

— Честно говоря, я не знаю. Я просто знаю, что хочу большего. И я чувствую, как будто... если мы съедемся вместе, и все будет великолепно, то, вдруг он задумается и об остальных вещах.

— Просто будь осторожна, ты не должна преподнести это так, будто он должен измениться ради тебя, — сказала она. — Мужчины это ненавидят. Ты должна заставить его думать будто это его идея.

— Верно, — кивнула я. Я на самом деле не хотела менять Лукаса — я была от него без ума. Я просто хотела, чтобы он изменил свое мнение о том, чтобы быть с кем-то навсегда, а именно со мной. Это было не одно и то же, не так ли? — Какой, по твоему мнению, лучший способ, чтобы преподнести это?

— Хммм. — Она обдумывала, когда мы поднимались по цементным ступенькам переднего крыльца. — Расскажи мне точно, как все осталось в последний раз, когда вы говорили об этом.

Я открыла одну из стеклянных двойных дверей и показала ей жестом заходить первой.

— На самом деле мы не говорили об этом с Парижа. В тот момент мы просто согласились, что пусть вещи идут своим чередом, и мы посмотрим, к чему это приведет. Но он сказал, что все возможно.

— Ты можешь сказать ему, что ты несчастна? — она посмотрела на меня через плечо, когда мы поднимались по широкой скрипучей лестнице на второй этаж дома, где были наши кабинеты и место для встреч между ними.

— Ну, я точно не несчастна. — Я остановилась на площадке и обдумала вопрос. — Но я могу быть счастливее. Я думаю, что могу сделать его счастливее. Но также я думаю, что он боится даже подумать об этом, потому что он так долго был против женитьбы.