Рабочий момент съемки. Кончаловский часто повторял мне: Поставь свет, а я разведу под него мизансцену

Кончаловский часто повторял мне: " Поставь свет, а я разведу под него мизансцену". Не каждый режиссер осмелится такое сказать. У меня были случаи, когда режиссеры разводили мизансцены по темным закоулкам декорации, в то время как оконные и дверные проемы оставались неиспользованными. Кончаловский не находился постоянно у глазка камеры, давал мне возможность самому заниматься композицией, движением камеры и многим другим. Он считал, что " от взаимодействия разных индивидуальностей получается какой-то ток, искра, фильм обретает иное дыхание и измерение". Вместе с тем в работе он был достаточно замкнут, сложные решения держал про себя. Мы – он, Двигубский и я – работали молча, каждый делал свое дело.

Сегодня принято контролировать съемку по монитору. Однако Кшиштоф Кесьлевский говорил, что режиссер " не должен в него смотреть, – это все равно что повернуться спиной к актерам... В тот момент, когда они понимают, что вы работаете с монитором, а не с ними, – вы их потеряли".

Во время работы на картинах часто возникают неожиданные обстоятельства, когда приходится принимать решения прямо на месте. Приведу один пример. Эпизод " Арест Спиридона". Съемка с верхней точки. Река. Силуэты высоких елей грубо вырисовываются на белесом небе. Вода в реке – темное аморфное пятно. Кругом мертво и уныло. Нужно снимать: конец дня. Необходимо создать в кадре какое-то настроение, смещение, движение – не знаю что, но без этого нельзя. Неожиданно мелькнула идея использовать большое чистое оптическое стекло, на котором по горизонтали мелкими штрихами процарапана алмазом узкая полоска " среды". Такую среду я обычно подгоняю к линии стыка темных силуэтов (деревьев, крыш домов и прочее) со светлым небом. Но на этот раз мне удалось наложением этого " выгравированного" на стекле участка смягчить контраст на грани между верхними очертаниями темных елей и неба, получив эффект воздушной дымки. Для передачи того состояния природы, о котором я говорил выше, этого оказалось недостаточно. Тогда я взял прозрачную целлофановую пленку с сигаретной пачки, вырезал несколько полосок разных конфигураций и, распределив их слоями, незаметно прикрепил на то же оптическое стекло. Затем, совместив по кадру эту " среду" с водной поверхностью реки, получил эффект тумана, естественно и органично вписавшегося в общий план пространства пейзажа. Получился стелящийся туман, вытянувшийся по горизонтали над рекой. Вот это как раз и было тем состоянием природы, которое не так просто " выловить". Как у Льва Толстого: " Дымка тумана местами была порвана". Для меня этот результат имел особое значение при дальнейших опытах, которые привели меня к более гибкой и многозначной системе зонального изменения пространственной среды в кадре.

Кадр из эпизода " Арест Спиридона "