Путин и Медведев на посту президента

Вспомним о событии, которое многие аналитики и политологи в 2012 году удачно назвали “рокировкой”, - добровольное снятие Дмитрия Медведева с президентской гонки с явно обозначенной перспективой стать главой правительства.

Мы не будем рассуждать о том, насколько это хорошо или плохо, поскольку система концентрации власти в руках президента и явная техническая роль премьера в политической реальности России и большинства постсоветских стран является реальностью. Очевидно, для перехода к парламентской форме правления, существенно ограничивающей полномочия одного лидера, требуется как минимум длительный опыт развития парламентаризма, а в этом направлении России еще предстоит долгий путь.

Принимая как данность главенствующую роль президента, посмотрим на Дмитрия Медведева на этом месте, для чего прибегнем к нескольким достаточно авторитетным комментаторам. Практически мы подведем итоги, пусть и по прошествии стольких лет, потому что теперь у нас есть некоторые результаты обдумывания и наблюдений.

Фигура Дмитрия Медведева на президентском посту в РФ была в чем-то символической - при желании в ней можно было увидеть некий знак либерализации и демонстрацию ценностей активного “сближения” с Западом при внутреннем декларированном обновлении.

«За это время Государственная Дума приняла в общей сложности более двухсот президентских законов», - так сказал сам Медведев 2 мая 2012 года, когда шла речь о его готовности вернуться в премьерское кресло.

Вот что говорит “Голосу Америки” Михаил Полторанин, в прошлом заместитель председателя правительства РФ и министр печати и информации. По его мнению, один из итогов президентства Дмитрия Медведева - введение новой системы политических и предвыборных барьеров, выразившееся в изменении порядка допуска партий к выборам, регистрации самих партий и выборов губернаторов. Именно в это время стала возможной регистрация партии численностью в 500 человек вместо прежних титанических даже для России 450 тысяч членов. Одновременно возникла система формирования губернаторского корпуса, которая выразилась в голосовании по кандидатам, прошедшим президентский и муниципальный фильтры.

Губернаторский предвыборный двухступенчатый фильтр для России с ее уровнем концентрации и структурой власти естественен, поскольку он ставит перед кандидатом задачу прийтись по вкусу местным депутатам и одновременно гаранту конституции, президенту.

В период президентства Медведева впервые прозвучал призыв к экономической и технологической модернизации страны как участника глобального процесса и субъекта мировой системы распределения труда. Можно бесконечно спорить о том, насколько эффективным оказалось воплощение этого лозунга, но даже озвучить его было достаточном смелым решением. Думается, что нынешнее серьезное возвращение российских ВС на арену мирового влияния было заложено, именно благодаря этому требованию начать модернизацию с технологической точки зрения. Несмотря на смелость, призыв не был реализован в полной мере, и в период президентства Путина началось реальное импортозамещение, перенос производств на свою территорию и серьезные ограничения для необоснованного потока импорта. Концепция “Сколково”, развитая Медведевым, показала, что импортозамещение в области высоких технологий скорее обернется копированием и импортом технологий и лукавой системы финансовых взаимодействий, если идти по пути либерально-модного стартапа.

Тут интересно посмотреть на итоги “рокировки” с другой точки зрения. Повторимся - уровень концентрации власти и готовности к принятию ответственных решений имеет огромное значение. Медведев, с его более либеральной манерой, естественно должен был передать исполнение начатого фигуре с большим потенциалом требовательности. Кстати, с точки зрения отечественных либералов, Путин воспринимается “диктатором”, но на деле - это фигура человека, способного в необходимый момент взять на себя ответственность и принять очень жесткое решение. Сейчас, на нынешнем этапе развития, России нужна именно такая схема управления. Во внутренней политике президент Медведев предпочитал либеральную форму “открытого правительства”, в то время как Путин формирует позиции “народного фронта”, единой силы с внятно сформулированными убеждениями и концепцией.

Российская армия, которая без политической воли лидера не начала бы стремительное перевооружение и глубокую реорганизацию - показатель разного восприятия роли военной мощи во внешней политики. Именно усилиями Путина произошло резкое возрастание роли России на мировых ТВД и возвращение российских морских и воздушных носителей “убедительности” во все регионы Мирового океана и во все доступное воздушное пространство. Отвыкшие от российских крейсеров, подлодок и бомбардировщиков, “партнеры” встрепенулись. Думается, при Медведеве они беспокоились гораздо меньше.

Во внешней политике стиль Путина можно с уверенностью назвать блестящим - это способность к стремительному маневру и решению, которое многим кажется просто невозможным. Пример тому - многолетняя российская позиция отстаивания Асада в Сирии, стране, которая остается пунктом опоры для продвижения российских геополитических интересов в Северной Африке. Еще более яркий пример - ситуация с Крымом, для разрешения которой потребовалось очень жесткое и заведомо непопулярное у “партнеров” с Запада решение. Во времена нахождения на президентском посту Дмитрия Медведева внешняя политика была более “сговорчивой” в силу либеральных наклонностей самого лидера. Сложно сказать, насколько “интеграция в мировое сообщество” была интеграцией, а не системой уступок и признания вторых ролей. Конфликт с Грузией (события 2008 года в Северной Осетии) показал, что жесткий ответ на наглость - сложное для Медведева решение, к которому он приходит в последнюю очередь.

Нынешняя “конфронтация” с Западом - это всего лишь естественный ход событий, вызванных демонстрацией Россией своего реального влияния в мире, отказа от роли просителя и “региональной державы”... Кстати, эта пренебрежительная формулировка Обамы перестала использоваться. А уж после внезапного, имеющего все признаки “вежливости” сирийского броска последней недели, ситуация будет и вовсе иной. Тут объективно - в период правления Медведева таких решений не принималось, поскольку сам президент был настроен на движение в сторону Запада с признанием западного же менталитета как образцового. Развившаяся при Путине идея аутентичности России как цивилизационной общности, во много отличной от Европы, продемонстрировала убедительность, судя по реакции “партнеров”, скажем так: их зацепило!

Поэтому сравнивать эти периоды мы не будем - это разные пути и разные подходы, но пока видно, что страна нуждается в реализации политики ответственности и жесткости, которая может дать эффект при наличии лидера, способного принимать смелые решения.

8 октября 2008 года Президент России Дмитрий Медведев предложил Европе новый договор о европейской безопасности. Выступая на Конференции по мировой политике во французском Эвиане, он изложил пять принципов этогодокумента.

«Первое. В договоре должно содержаться четкое подтверждение базовых принципов безопасности и межгосударственных отношений на евроатлантическом пространстве. Это приверженность добросовестному выполнению международных обязательств; уважение суверенитета, территориальной целостности и политической независимости государств. Уважение всех других принципов, которые вытекают из Устава Организации Объединенных Наций, из этого, без преувеличения, фундаментального документа.

Второе. Следует ясно подтвердить недопустимость применения силы или угрозы ее применения в международных отношениях. Существенно, что договор должен дать гарантии единообразной трактовки и соблюдения этих принципов. Закрепить единство подходов к предупреждению и мирному урегулированию конфликтов на евроатлантическом пространстве тоже можно в самом договоре. Упор следовало бы сделать на переговорных „развязках” – с учетом мнения сторон и при безусловном уважении к миротворческим механизмам. Может быть, нужно закрепить и сами эти процедуры, сам механизм урегулирования споров. Это было бы небесполезно.

Третье – это гарантии обеспечения равной безопасности. Именно равной безопасности, а не какой-то другой. И здесь нужно следовать трем „не”. А именно: не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Не допускать (в рамках любых военных союзов и коалиций) действий, ослабляющих единство общего пространства безопасности. И, в-третьих, не позволять, чтобы развитие военных союзов осуществлялось в ущерб безопасности других участников договора.

Причем сегодня необходимо будет сосредоточиться на военно-политических вопросах, поскольку так называемое hard security играет сегодня определяющую роль. И именно здесь в последнее время образовался опасный дефицит контрольных механизмов.

Четвертое. В договоре важно подтвердить, что ни одно государство и ни одна международная организация не могут иметь эксклюзивных прав на поддержание мира и стабильности в Европе. В полной мере это относится и к России.

Пятое. Целесообразно установить базовые параметры контроля над вооружениями и разумной достаточности в военном строительстве. А также новое качество взаимодействия, новые процедуры, новые механизмы взаимодействия по таким направлениям, как распространение ОМУ, наркотрафик и терроризм».

Но начал президент РФ с анализа ситуации в зоне конфликта в Грузии. «Сегодня никуда не уйти от факта, что для предотвращения грузинской агрессии не сработали ни многосторонняя дипломатия, ни региональные механизмы, ни вся нынешняя европейская архитектура безопасности в целом, – сказал президент РФ. – Особенно наглядно продемонстрировал свою ущербность НАТО-центризм. Из всего этого надо сделать выводы». Он указал на позитивную деятельность ЕС в разрешении конфликта: «Хотел бы подчеркнуть конструктивную роль Евросоюза в нахождении мирного варианта преодоления кризиса на Кавказе. Когда другие силы не захотели или не смогли это сделать – именно в ЕС мы получили инициативного, ответственного и, самое главное, прагматичного партнера. Считаю, что это, кстати, – доказательство зрелости отношений между Российской Федерацией и Евросоюзом».

События на Кавказе, по словам Медведева, лишь подтвердили абсолютную правильность идеи нового договора о европейской безопасности: «С его помощью вполне можно создать единую и надежную систему всеобъемлющей безопасности. Эта система должна быть равной для всех государств – без изоляции кого-либо и без зон с разным уровнем безопасности. Она должна быть призвана объединить всю Евроатлантику на основе единых правил игры. И на долгие годы в юридически обязывающей форме обеспечить наши общие гарантии безопасности».

Он предложил оценить, насколько адекватны созданные когда-то структуры безопасности. «Мы ни в коей мере не предлагаем разрушать ничего из того, что уже имеется, и даже ослаблять. Речь идет именно о более гармоничной деятельности на основе единых правил». По мнению президента РФ, режим нераспространения ядерного оружия «не лучшим образом приспособлен для решения современных задач», но не исчерпал себя. «Мы придаем исключительное значение заключению нового, юридически обязывающего российско-американского соглашения по ядерному разоружению. Оно должно прийти на смену Договору о стратегических наступательных вооружениях, срок действия которого истекает в 2009 году. Но это должен быть договор, а не декларации. Мы ждем в этой связи позитивной реакции на наше предложение со стороны наших партнеров из США», – указал он.

Для обсуждения предложений Медведева президент Франции Николя Саркози предложил созвать в 2009 году саммит ОБСЕ. По его мнению, в консультациях должны принимать участие и США: «Америка – это наш друг и союзник, но она не дает нам инструкций, у нас собственное видение. Однако если мы говорим о безопасности от Ванкувера до Владивостока, то в разговоре должны участвовать и США». Предложения Медведева, заявил Саркози, отвечают реальным целям, «мы готовы их обсуждать».