Паутина отчаяния

Алиса требовала разговора с профессором уже не первый день, но никто ее не слушал. Желая прекратить издевательство над собой, девушка перестала есть и пить, но и это не помогло: похоже, наркотик стали выпускать в воздух в виде газа. А не дышать она уж никак не могла. От не находящего выхода возбуждения и изматывающей бессонницы девушка стала похожа на тень. Осунувшаяся, с огромными, обведенными густой тенью глазами она бродила от стены к стене. Все пальцы давно были разбиты в кровь в тщетных попытках привлечь к себе хоть какое-то внимание. Голова казалась невесомой и находилась в каком-то особом измерении, откуда до нашей Земли – миллиарды световых лет.

Иногда Алиса едва не засыпала. Несколько раз она ясно слышала телефонный звонок – а ведь телефона в палате не было, а мобильные у них, конечно же, отобрали. Невидимый телефон звонил упорно и яростно, но едва девушка пыталась схватить трубку, как снова оказывалась в своей камере, запертая среди белых стен, и вокруг – лишь звенящая тишина.

«Мерещится… Или кто-то хочет связаться со мной, но не может», – поняла Алиса.

Наконец, когда девушка была уже не на пределе, а где-то далеко за границами этого самого предела, профессор удостоил ее повторным визитом.

– Не обижайся на меня, девочка, – заявил он с порога, – я должен был принять эти меры, чтобы немного себя обезопасить.

– Что вы со мной делаете? – хрипло спросила Алиса, пытаясь сфокусировать взгляд на бесцветном пятне – таким ей виделся сейчас профессор. Амеба или, может быть, инопланетянин – размытый нечеткий силуэт.

– Ты устала? Бедная девочка, – в сухом голосе не было даже попытки изобразить сочувствие. – Ничего, сегодня же я дам тебе отдохнуть и прийти в себя. Если только ты кое-что мне пообещаешь.

Он замолчал и с оглушительным бумажным шелестом потер руки. Видимо, это был его любимый жест.

– Чего вы хотите?

– Обещания. Всего лишь обещания. Ты же честная девочка? Я могу верить твоему слову?

Идти на соглашение с профессором было отвратительнее, чем разговаривать с самым грязным, с самым искалеченным бомжом, но выхода не оставалось.

– Чего вы хотите? – повторила она еле слышно.

– Пообещай, милая девочка, что не будешь влиять на разум ни одного из моих людей: ни охранников, ни врачей, ни сиделок, ни санитаров, ни программистов – ни на кого. А еще пообещай, что не станешь бежать отсюда.

Алиса с трудом откашлялась. Горло было совершенно сухим.

– И что мне за это будет? – спросила она.

– О, очень, очень много. Во-первых, я не трону твою маму. А ведь это очень гуманно с моей стороны, не правда ли, вдруг у такой особенной девочки и мама совершенно особенная?..

– Нет! – Алиса отшатнулась.

– На «нет» и суда нет, – заверил профессор. – Если мы договоримся, я поверю, что твоя мама действительно совершенно обыкновенная и неинтересная для моих научных целей…

Девушка закусила губу и почувствовала во рту железистый вкус крови. Как ни странно, это ее немного взбодрило.

– А еще вы отпустите Олега и Квазимодо! – потребовала она.

– Сам хотел предложить тебе отпустить Олега, – Ланской кивнул. – Только не сейчас. После того как ты докажешь, что тебе можно доверять. Не хочу тебя расстраивать, но девочки иногда бывают легкомысленны и лживы. Я не хочу, чтобы ты была легкомысленной и лживой. Согласна?

Это надо было обдумать, но как думать под нацеленными на нее равнодушными стеклянными глазами, похожими на оптические прицелы двух снайперских винтовок?

Алиса дернулась.

– Я не тороплю тебя, – профессор, похоже, без труда считывал все ее мысли. – Поразмышляй тут обо всем в спокойной обстановке, а я вернусь через часик-другой.

Обстановку в тюремной камере никак нельзя было назвать спокойной, но тем не менее после ухода профессора девушке стало немного легче. Когда Ланской вернулся, она уже пришла к решению.

– Я должна знать, что Олег и Квазимодо живы и с ними все в порядке, – заявила она. – Мне нужно их увидеть, иначе я не соглашусь на ваши условия.

– Что же, законно, – профессор кивнул. – Я дам тебе увидеться с ними. Мягкосердечие – моя ахиллесова пята.

Алиса подняла затуманенный взгляд куда-то в область, где должно было находиться лицо профессора, но так и не поняла, шутит Ланской или нет.

Квазимодо лежал в той же комнате, где находила его Алиса, когда, едва пробудившись в лаборатории, принялась искать своих друзей.

Малыш выглядел очень плохо. Он казался сломанной куклой и лежал, тупо уставившись в потолок. Алисе едва удалось до него докричаться. Но даже когда его взгляд сфокусировался на ней, Квазимодо, похоже, не поверил, что видит свою подругу наяву, что она состоит из плоти и крови. Его взгляд, пустой и равнодушный, напугал ее гораздо больше самых изощренных угроз профессора Ланского.

– Я вытащу тебя отсюда! Клянусь! – прошептала она, склонившись к несчастному под пристальным взглядом профессора, даже не соизволившего выйти из комнаты и оставить их наедине.

Квазимодо вздрогнул. На секунду девушке показалось, что в его глазах проскользнула живая искра, но она тут же погасла.

Погладив ребенка по жидким волосам, росшим на уродливом черепе пучками, Алиса повернулась к профессору. Если в мире хоть как-то действует закон справедливости, этот человек должен однажды ответить за все свои поступки. Но пока закон не действовал. Профессор выглядел вполне преуспевающим и довольным жизнью, они же оказались в смертельной западне.

– Посмотрела? – спросил Ланской равнодушно. – Идем к следующему?

Алиса поспешно отвела взгляд и кивнула.

Они прошли по коридору и остановились у следующей безликой металлической двери, и у девушки болезненно сжалось сердце. Что случилось за это время с Олегом Волковым? Она просто не выдержит, если он тоже впал в отчаяние и потерял всякое желание жить! Этого не должно быть! Только не Олег!

Пальцы профессора защелкали кнопками на панели ввода кода, дверь начала открываться, и Алиса закрыла глаза от страха.

* * *

Когда дверь открылась, Олег даже не подумал поднять голову. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги, и сосредоточенно представлял, как вскрывает кожух компьютера и подетально разбирает его содержимое. Это нехитрое упражнение помогало окончательно не упасть в бездну безумия, а на приносящих еду санитаров Волков уже давным-давно научился не обращать внимания.

Он как раз извлек оперативную память, когда ощутил на себе пристальный взгляд. Санитар становился навязчивым, и Олег нехотя, не прерывая своего воображаемого занятия, посмотрел на источник раздражения.

Бледная, с запавшими глазами и резко выступившими на лице скулами, без привычных «рожек», Алиса казалась тенью себя прежней, но все-таки это была она. Живая.

Живая! Сердце гулко стукнуло в груди.

Он резко вскочил и, метнувшись к девушке, чтобы обнять, вдруг застыл, не решаясь закончить действие.

Алиса посмотрела на него напряженно, словно ища что-то в его лице, а потом сама обхватила руками за шею и тихо заплакала. Он чувствовал, как ее слезы стекают ему на шею, а одна капля пробежала по груди под белой футболкой, в которую его тут переодели.

Олег погладил девушку по спутанным светлым, блеснувшим в свете электричества медью и золотом волосам и вдруг столкнулся взглядом с тем, кто стоял за ее спиной.

Он сразу узнал профессора Ланского. Эти стеклянные, рыбьи, как сказала Алиса, глаза невозможно не узнать.

– И долго вы еще собираетесь нас здесь держать? – спросил Олег, сжимая худенькие вздрагивающие плечи Алисы.

Ему, как никогда, хотелось защитить ее, и так было больно от осознания, что он не в состоянии этого сделать, что сейчас у него нет ни единого шанса… Хотя… Может, схватить стоящую у кровати трость и стукнуть профессора по голове?.. Но план тут же пришлось отвергнуть. Будучи реалистом, Волков прекрасно осознавал, что даже если сможет действовать быстро и эффективно и Ланской потеряет сознание, выбраться из клиники все равно не получится. Надо сжать зубы и терпеть. Если бы только представился один-единственный шанс, Олег бы его ни за что не упустил!

– Это целиком зависит от твоей подружки, – профессор, наблюдавший за ними с равнодушной брезгливостью, вдруг каким-то, показавшимся Олегу особенно мерзким и суетливым жестом потер руки. – Она согласна помочь мне в кое-каких экспериментах, и, если проявит послушание, ты скоро вдохнешь сладкий воздух свободы.

– Ты же не согласилась? – Олег отстранил от себя девушку и заглянул в заплаканные несчастные глаза. Честное слово, сейчас он бы задушил профессора голыми руками. – И не думай соглашаться!

Алиса опустила голову.

– Не горячитесь, юноша, – Ланской покачал головой, – это совсем не в ваших интересах.

– У нас нет выхода, – проговорила Алиса тихо, – мы в ловушке, и я должна помочь профессору в мире снов.

Олег едва заметно нахмурился. Интересно, знает ли профессор о способностях Квазимодо? Если Алиса окажется в мире снов, она попросит Квазимодо оказать воздействие на кого-то из персонала или найдет за пределами стен клиники того, кто сможет им помочь. Не это ли шанс, о котором он так просил?..

Девушка, кажется, едва стояла на ногах, и Олега захлестнул гнев. До чего нужно было ее довести! Этот профессор – маньяк и садист! Нельзя с ним связываться ни за что на свете! Уж лучше поискать другой способ, чем рисковать жизнью, здоровьем, а может, и рассудком Алисы. Не для того он уже несколько раз мысленно пережил ее гибель, чтобы потерять ее теперь, когда она вернулась.

– Не соглашайся! – потребовал он.

– Твой друг все же слишком горяч. Боюсь, мне придется заняться им отдельно… – Профессор, словно курица склонив голову набок, изучающе посмотрел на них.

– Я согласна, я же говорила, – тихо, но решительно сказала Алиса.

Олег даже не поверил своим ушам.

А профессор удовлетворенно кивнул.

– Пойдем, – он тронул висящую плетью руку Алисы и направился к двери. Девушка последовала за ним будто привязанная.

– Алиса! – крикнул Олег ей вслед.

Она вздрогнула, остановилась, вжав голову в плечи, а потом, так и не оглянувшись, вышла вон. Олег бросился за ней, но промедлил всего лишь секунду, и тяжелая дверь захлопнулась перед его носом.

– Алиса! Не делай этого! Не соглашайся!

Он сорвал голос, крича это изо всех сил, и разбил в кровь пальцы, колотя о металлическую дверь, но никто так и не откликнулся.

Олег в ужасе застонал. Похоже, эта глупая девчонка решила принести себя в жертву. Как она не понимает, что не должна этого делать?! Как не понимает, что без нее он просто не выживет!

* * *

Алиса нырнула в сон, словно в глубокий омут. Такой глубокий, что, собственно, снов не было.

Ей казалось, прошло всего лишь мгновение, но сиделка, дежурившая у кровати, сказала, что миновали сутки. Девушке поставили укрепляющую, очищающую кровь капельницу.

– Пока что никаких препаратов, – заверил ее профессор, потирая руки.

Алиса молчала, чувствуя себя подопытной мышкой. Если бы имелась уверенность, что Ланской выполнит обещание и не тронет ее родных и друзей! Но такой уверенности не было.

За окном смеркалось, девушка чувствовала беспокойство и тоску, словно что-то должно было случиться. Но что? Плохое? Хорошее? Нет, ничего хорошего в этой клинике нет и быть не может. Совсем скоро, может, уже завтра, профессор начнет свои адские эксперименты, и ей придется сделать все, приложить какие угодно силы, лишь бы не дать ему того, что он хочет.

Как ни странно, после долгого сна состояние вялой усталости не прошло, а словно даже усилилось.

Стемнело. Она смотрела на окно, в котором отражались лампочки работающих медицинских приборов, и они казались ей глазами неведомых чудовищ. Время текло медленно, сочилось по капле.

И вдруг тяжелую ватную тишину прервали шаги в коридоре, замершие у ее двери. Алисе стало страшно, а руки от волнения сами собой сжались в кулаки.

Девушка почти физически ощущала, что за дверью кто-то стоит.

Но кто и зачем пришел к ней посреди ночи? Легко щелкнул замок, и дверь стала медленно открываться.

«Профессор! – вдруг с ужасом подумала Алиса. – Кто еще, если не он?!» Кровь застыла в ее венах при мысли, зачем профессору являться к ней посреди ночи. Очевидно, задуманный им эксперимент настолько чудовищен, что Ланской не решился провести его днем, на глазах своих многое повидавших подчиненных.

Девушка с усилием поднялась на кровати, ища глазами хоть что-нибудь, что могло бы послужить оружием, дало ей хотя бы долю шанса. Тщетно. Ничего подходящего не было. Профессор предусмотрел всё.

Алиса уставилась в черный проем двери, чтобы посмотреть прямо в глаза своему мучителю, и дверь наконец распахнулась…

* * *

Он сам не понял, когда заснул и опять очутился на проклятой, преследующей его каждую ночь в каждом кошмаре арене цирка. Но на этот раз не успело действие развернуться, как Олег почувствовал прикосновение чьей-то руки.

Оглянувшись, он с удивлением узнал Квазимодо.

– Ты? Ты умеешь ходить? – удивился Олег, глядя на малыша, который твердо стоял на собственных ногах.

– Умею, – подтвердил тот, – но только здесь.

Заиграла громкая цирковая музыка, и Квазимодо поморщился.

– Пойдем отсюда, – он потянул Олега за руку и, совсем как Алиса, открыл дверь, неожиданно возникшую в воздухе.

Олег без страха шагнул за своим провожатым и очутился в небольшой уютной комнате.

– Где это мы? – он с удивлением огляделся, понимая, что комната похожа на ту, где Квазимодо жил после побега, только гораздо меньше, а еще в ней было очень много самых разнообразных и неожиданных вещей. Большая деревенская печь соседствовала с плазменным телевизором, прямо на экран которого была наклеена фотография Моник. Старый деревянный стол с потрескавшейся лакированной поверхностью стоял рядышком с современным зеркальным шкафчиком для обуви.

Олег вспомнил, что видел все это в деревенском доме и жилой квартире, где они останавливались с Сержем. Видимо, Квазимодо собрал в своей воображаемой комнате все вещи, которые видел после бегства из клиники, они создавали в его представлении уют.

– Это моя комната, – сказал Квазимодо, указывая Олегу на диван. – Я всегда ухожу сюда, когда нужно отдохнуть. Здесь никто не помешает.

От вида этого по-своему уютного, но ужасно нелепого убежища у парня сжалось сердце.

– Ты должен спасти Алису, – заговорил малыш, сразу же переходя к сути дела. – Ей угрожает опасность.

– Я знаю, – Олег в волнении вцепился в подлокотник дивана, – но как я могу это сделать, когда я – заключенный?

– Ты выберешься из палаты и спасешь Алису, – Квазимодо говорил спокойно, как взрослый, уже составивший план действий. – Они убили мою маму и Сержа, и я не дам им убить Алису. Я так решил.

Разговаривать с ним было совершенно невозможно. Ну конечно, Квазимодо слишком мал, чтобы иметь представление о реальности. Должно быть, ему кажется, что выбраться из палаты для Олега легче легкого.

– Я не смогу выбраться, на двери замок, – терпеливо стал объяснять Олег, – да если даже и выберусь, наверняка не уйду далеко. Там везде двери с кодовыми замками, уйма персонала и охранников.

– Ты хочешь спасти Алису? – спросил Квазимодо, глядя в лицо Олегу огромными глазами, почти лишенными белка – примерно такие рисуют художники, изображая инопланетян.

Похоже, ребенок не слышал или не понял разъяснений.

– Я хочу спасти Алису и сделаю для нее все что угодно, – подтвердил Олег терпеливо.

– Это хорошо, – Квазимодо кивнул. – Надо действовать сейчас, иначе будет поздно.

Олег устало пожал плечами. Бедный ребенок! Наверняка появление, а затем жестокая смерть той, кого он считал своей матерью, серьезно повлияли на его психику.

Квазимодо пристально посмотрел на него, и Олег вдруг проснулся.

Он снова оказался в палате, где был заключен, но ощущение пристального взгляда не прошло. Олег приподнялся на кровати в поиске его источника и понял, что на него смотрят из окошечка в двери.

Поняв, что его обнаружили, наблюдатель отступил.

– Да пожалуйста, смотрите сколько угодно, занимайте места согласно купленным билетам, – буркнул Олег, вставая с кровати. – Может, вам еще и сплясать?

– Не надо плясать, – щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге появилась ухоженная женщина, с лица которой, словно тряпкой, стерли любые приметы возраста.

Олег прекрасно знал это лицо. Но что же помощница профессора делает в его камере среди ночи?

– Как скажете, – ответил он, исподволь разглядывая женщину. – Тогда, может быть, спеть?

Она, не обращая внимания на его паясничество, разглядывала его с какой-то жадностью.

– Вот ты какой, сын Алексея Волкова… – произнесла Кати наконец. – Давно хотела посмотреть на тебя. Твою мать я уже видела и не знаю, что пообещал тебе Ланской, но со своей стороны обещаю, что жить она не будет. Как и ты.

Олег опешил от неожиданности.

– При чем здесь мама? – спросил он, шагнув к женщине.

– О! – помощница профессора усмехнулась. Усмешка удивительно не шла к ее кукольному, без единой морщинки лицу, делая его похожим на чудовищную маску. – Ты и твоя мать – это те, кто стоит между мною и человеком, которого я люблю. Он выбрал вас, а не меня, но ничего, все еще поправимо.

Она говорила так яростно, что Олегу стало не по себе.

– Вы сумасшедшая? – спросил он и, заглянув в горящие фанатичным огнем глаза женщины, понял, что это действительно так. Да и немудрено свихнуться, ассистируя явно безумному профессору и проводя все свои дни в клинике уродов.

– Напротив, – женщина покачала головой, – я очень разумна. И я очень, очень долго ждала. К сожалению, твоя мать ускользнула от меня прежде, чем я успела рассказать ей об участи, которая ее ждет. Поэтому я решила поговорить с тобой незамедлительно, пока ты еще жив.

– А что, разговаривать с мертвыми вы не умеете? Еще десяток-другой лет службы у профессора, и станете в этом специалистом! – Олег пытался оценить расстояние до Кати. Вдруг это как раз тот шанс, на который намекал Квазимодо?

Но она разгадала его маневр.

– И не думай перехитрить меня, – сказала женщина, качая головой, – тебе не вырваться. Взгляни, – она показала ему шприц, – там смертельный яд. Приблизишься ко мне – и я всажу тебе укольчик. Один маленький укольчик. Как укус комарика, а последствия… – она захихикала. – Хочешь проверить?

Олег готов был рискнуть – не ради себя, а ради Алисы, но нет, как раз ради нее нужно действовать наверняка, потому что другого шанса не будет. А пока требуется отвлечь, заговорить эту жуткую женщину.

– Вы говорили, что мы с мамой стоим между вами и каким-то человеком, – он сделал еще один, совсем маленький, шаг. – Это мой отец, ведь так? Вы давно его знаете?

– Давно, – помощница Ланского кивнула. – Я была более чем на двадцать лет старше него, но между нами возникло настоящее чувство. А потом появилась эта молодая глупая выскочка, и он меня бросил!

Олег задумался. Методики профессора Ланского и вправду творят чудеса. Он видел дату рождения в личном деле этой женщины, и ее собственные слова подтверждали то, что профессор совершил чудо. Только в данном случае это чудо было темным. Кати или уже являлась сумасшедшей, или рехнулась после знакомства с Ланским. Результат один – ничего хорошего не вышло.

– И за это вы хотите мне отомстить? – спросил Олег, глядя на женщину с легким сожалением. – А что на это скажет профессор? Мне кажется…

– О профессоре можешь не беспокоиться, – она криво усмехнулась. – Мы все уладим, как всегда. Ну все, поболтали и хватит…

Трость стояла слишком далеко, но Олег одним прыжком оказался возле нее и схватил свое единственное оружие. Можно еще поспорить, на чьей стороне окажется удача.

А женщина вдруг отступила, пропуская в палату огромного шкафоподобного санитара.

– Свяжи его, Иван! – крикнула она противным фальцетом. – Но не повреди. Я хочу сделать это сама…

Лицо санитара было совершенно бесстрастным, и Олег понял, что этот человек, привыкший повиноваться, с легкостью сделает то, что ему велели. А потом до него доберется сумасшедшая тетка – и конец. Но хуже того, после него она, как и обещала, займется его матерью.

Олег отступил на шаг, покрепче сжимая в руке трость…

И тут Кати вдруг издала стон и рухнула на пол как подкошенная. За ее спиной возвышался второй санитар, почти что точная копия Ивана, с бесстрастным лицом надвигавшегося на Олега.

Кто это: неожиданный союзник или новый противник? Думать было некогда.

– Ступай отсюда, профессор объявил карантин! Ты что, не знаешь? – выкрикнул Олег в лицо подступающему санитару.

Иван недоуменно моргнул. Как и все здоровяки подобного типа, он был слегка туповат. Олег тут же воспользовался этим, ударив санитара тростью в основание стопы – туда, где располагалась одна из болевых точек, поднырнул под его рукой и бросился к выходу.

Ему удалось выскочить наружу и захлопнуть тяжелую металлическую дверь за секунду до того, как в нее с адским, вызывающим зубную боль грохотом ударили кулачищи разъяренного Ивана.

Санитар, ударивший сумасшедшую помощницу профессора, стоял неподалеку, держа обмякшее тело женщины. Олег нерешительно покосился на него. Его фантазии не хватало на то, чтобы предположить, что же случится дальше, уж по слишком непредсказуемому сценарию развивались события.

– Меня прислал Пьер, – сказал санитар спокойным голосом. – Мы должны спасти Алису.

– Какой Пьер?.. – на секунду Олегу показалось, что он тоже сходит с ума, а потом парень вспомнил. Ну конечно, Моник дала Квазимодо именно это имя! – Ах да, конечно, Пьер, – сказал он поспешно, не зная, как отреагирует на внештатную ситуацию человек, находящийся под внушением. – Сейчас сделаем все, что нужно.

Теперь все встало на свои места. Квазимодо поговорил с ним во сне и тут же приступил к действию. Признаться, очень вовремя.

Санитар равнодушно кивнул и собирался опустить помощницу Ланского на пол, когда Олег сообразил, что надо делать.

– Ты знаешь, где комната этой дамы? – спросил он санитара.

– Направо по коридору, – ответил тот, ожидая распоряжений.

– Идем туда! – объявил Олег. – И не потеряй, пожалуйста, эту милую женщину. Она нам еще понадобится.

Из палаты, где раньше держали Олега, еще доносились звуки ударов, но бронированная дверь даже не дрогнула. На нее вполне можно было положиться, как и на то, что шум никого не заинтересует – Волков прекрасно знал это на собственном опыте.