Ретроспектива. (за три года до описываемых событий)

Вольная слобода

(за три года до описываемых событий)

Так уж устроен мир, заберись в самую глухомань, а война все равно тебя найдет.

Максимов жевал травинку, сглатывал пряную горечь и считал секунды до начала войны.

«Вот так ребятки, именно так все и начинается. С первой лично тобой пролитой крови. Тогда, чья бы она не была, война становится твоей. Значит, и конца ей не будет, пока ты жив. Мне ли этого не знать!»

Старлей продолжал стоять у плетня, ничего не подозревая. Сосредоточенно дымил самокруткой с анашой, она росла здесь буйно, как крапива, под каждым забором, курил, вперив взгляд в низкое солнце.

Красный шар закатывался за Черный лес. Луг источал томный запах разомлевших трав. В еще горячем небе заливался припозднившийся жаворонок.

Максимов знал, что это последний закат, который видит старлей. А тот продолжал беззаботно подставлять спину под удар.

Он явно презирал копошащегося у сарайчика аборигена в стареньком ватнике, стоптанных сапогах и нелепой панаме, украшенной перепелинными перышками. Впрочем, презирал он всех обитателей этой лубочной деревушки, людей с ярко выраженым прибабахом на всю голову: тут каждый одевался в меру своего понимания прекрасного. Если смешать цыганский табор, поселение викингов, староверческий скит, колонию растаманов, байкерский слет и тот интернационал, что Моисей водил пятьдесят лет по пустыне, то получилось бы слабое подобие Вольной слободы.

Старлей был хищником, профессиональным охотником за человечиной. Это Максимов вычислил сразу, стоило группе людей в камуфляже показаться на околице. Перед этим они сутки таились в лесу, наблюдая за деревней. Аборигены почуяли их присутствие, но старались не подавать виду. И хищники купились на абсолютно беззащитный вид аборигенов и полную фортификационную нелепость их поселения.

По тому, как пришельцы впивались взглядами в женщин, и как пренебрежительно посматривали на мужчин, стало совершенно ясно, с чем они пожаловали. Максимов чутко уловил нотку паники, повисшую в воздухе. Пришельцы не почувствовали ничего. Этот мир был им чужд, он ничему не хотел их учить и ничего не подсказывал.

Пришельцы, семь человек вместе с командиром, не стали снимать с себя бронежилетов. Так и завалились в них за стол. Оружие держали при себе, как знак, подчеркивающий их тотальную инаковость. Или жезлы власти в этом маленьком мирке. Они вели себя с самоуверенностью сильных, с которых заранее сняли все грехи. За ними была не только хищная сила, основное их преимущество состояло в численном перевесе. Форма, которую они самодовольно демонстрировали, словно говорила: «Нас, таких, тысячи. По нашим следам придут сотни таких же — безнаказанно сильных. Даже стрелять не придется, просто затопчем в землю. Потому что нас — легион».

Пришельцы смачно жахали земляничную самогонку и жадно чавкали местными разносолами. Сколько не заталкивали в себя, в глазах все не гас белесый огонек оголодавших псов.

И разговоры плели неумело. Скорее всего, даже не хотели таить, что из всей жизни странного мирка их интересуют всего две вещи: что там за Черным лесом, и как часто в Слободу заходят люди с оружием.

Аборигены делали глупые лица. Даже врать не приходилось. В Черный лес никто не ходил, лес попросту к себе никого не допускал. А люди с оружием? Какие еще в этой глухомани люди, кроме нас самих? А у местных оружие если и было, так исключительно для охоты.

Максимов сплюнул травяную горечь. Ладонью вытер губы. Достал из рукава ватника стилет. Выждал, когда рука старлея поднесет ко рту самокрутку. И метнул нож в цель.

Лезвие наполовину вошло в ложбинку у основания черепа. С кхекающим звуком из горла старлея вырвалось облачко дыма. Он уронил руки, выгнулся, до хруста прогнув позвоночник. И рухнул в траву.

Максимов подошел к бьющемуся в конвульсиях телу. Поставил ногу между лопаток. Наклонился. Вытащил из затылка нож. Тело дрогнуло. Из легких, как из пробитой шины, с шипением вышел воздух.

Нашивки на обмундировании были совершенно незнакомые. Какая-то крылатая тварь на шевроне. Крой формы за то время, что Максимов отсутствовал в Большом мире, стал совершенно натовским.

«Нет, что-то там у них в головах совсем с рельсов соскочило. И не в форме дело, — думал Максимов, быстро и сноровисто обшаривая карманы убитого. — В наше время, я бы застрелился, если бы получил приказ зачистить своих. И все, кого я знал, или себя бы кончили, или того, кто такой приказ отдал. Хотя ангелами никогда не были. Взять хотя бы Славку-Беса... А э т о т смог. Поэтому — и труп. Точка!»

Он вытащил из кобуры старлея пистолет. К удивлению, и он оказался импортным. Максимов покрутил кольт. Отщелкнул обойму, проверил, сколько осталось патронов. Вогнал ее на место. Передернул затвор.

Уловил легкую вибрацию, идущую от земли. Кто-то бежал через луг. Максимов не встал с корточек, чутье подсказало, бежит свой.

Секущий звук, стелящийся по траве, стал ближе. Уже очетливо слышались похрустывания сухих стебельков, попавших под быстрые ноги.

Максимов встал.

Юрка, увидев его голову над плетнем, срезал путь. С разбегу перемахнул через плетень. Встал рядом. По случаю боевой тревоги Юрка, как и все члены братства рукопашников, нарядился в домотканную рубаху, отороченную по швам волчьим мехом, с кожаными протекторами на локтях, в просторные штаны и мягкие онучи.

Максимов всмотрелся в его раскрасневшееся, сбрызнутое потом лицо. Очень важно было знать, как парень отреагирует на труп.

Отреагировал нормально. Не охнул и не отпрянул. Только чуть поблек румянец на щеках.

— Минус один, — произнес Максимов.

— А остальные?

— Туда же. В Нижний мир. Прямо сейчас.

Юрка глянул на клубный сарай. Там еще шло застолье по случаю прибытия гостей.

— В лесу чисто?

— Да, — кивнул Юрка. — Я кругом все обшарил. Их лежку нашел. Других людей в лесу нет, точно. Молчит лес.

— Это не люди, Юра. Раз и навсегда это запомни. За этой стаей придут другие. Гораздо больше и гораздо злее. У нас мало времени, чтобы встретить их достойно.

Максимов сунул кольт под ремень, развернулся и пошел к клубу.

«Восемь стволов, не считая пистолетов. С полным боекомплектом. Шестнадцать гранат. Рация. Прочее тряхомудие. Для начала хватит».

Он уже точно знал, кто пойдет с ним. Те семеро, кто сможет обыскать еще теплые трупы. Юрку он брал с собой без экзамена на вшивость.

«Надо валить их выстрелом в голову. Пацанам форма нужна, хватит из себя деревенский спецназ изображать».

Юрка на ходу привел в боевое положение арбалет. Максимов покосился на него, но ничего вслух не сказал.

Указал на оконце. Юрка, тихо шурша травой, занял огневую позицию.

Максимов распахнул дверь.

В темном предбаннике жарко целовались. В полосу света попала спина в оливковой пятнистой форме.

— Ой, дядя Максим, испугал! — выдохнула девушка, отстраняясь от ухажера.

— Бог в помощь, детки, — отозвался Максимов, закрыв за собой дверь.

В тесном предбаннике сгустилась темнота. Только острый лучик пробивался сквозь щель двери. Из-за нее доносились звуки дружного застолья.

От парня пахло амуницией и горячим потом. Он развернулся, уступая Максимову дорогу.

Максимов не мог видеть, но отлично почувствовал, что парень улыбается самодовольной улыбкой хищника, уверенного в своей силе и в своем праве брать то, что захочется.

«Приятная случайность, — машинально отметил Максимов. — Дашка вытащила в сени именно радиста».

Основание ладони врезалось в грудь, чуть ниже горла. Бронхиальный спазм опрокинул парня в обморок.

Максимов подхватил тяжелое тело, беззвучно опустил на пол.

— Последи за ним, Дашенька, — ласково прошептал Максимов.

Встряхнул кистями, сбрасывая напряжение. Открыл дверь в клуб.

Остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к свету.

Как и предвидел, гости уже перемешались с аборигенами. Поймал несколько настороженных взглядов. Широко улыбнулся.

— Максимыч, а ты что от коллектива отрываешься? — окликнул его Антон.

— Да, там...

Он сделал шаг вперед. Теперь все гости были в секторе огня.

— Оп! — крикнул Антон.

Все свои дружно легли на стол. Остались торчать только чужаки. Как грудные мишени в тире.

Шесть выстрелов. По широкой дуге слева на право.

И гробовая тишина. Только потяжный звук катяшейся по полу гильзы...

* * *

Преторианцы

В дождливую погоду у Тихомирова дела никогда не ладились. Хотелось спать, хоть вешайся. «Вся моя жизнь прошла на невидимом фронте борьбы. До обеда с голодом, после обеда — со сном», — любил он пошутить за рюмкой в кругу особо доверенных сослуживцев.

В дождливые дни это правило организм самовольно нарушал. Аппетит отшибало напрочь, постоянно клонило в сон, голова, казалось, была до отказа набита ватой. В таком состоянии работать могла заставить только угроза расстрела. А так как за отсутствие служебного рвения не стреляли, то в «критические дни» Тихомиров с чистой совестью лишь иммитировал работу.

Тихомиров зевнул, не разжимая рта, и слезящимися глазами уставился на подследственного. Возиться с бог весть откуда взявшимся клиентом Тихомирову пришлось по собственной глупости. Черт его дернул выйти из кабинета и нос в нос столкнуться с начальником отделения. Тот сунул ему вялую ладошку для рукопожатия, через губу приказал вне очереди отдежурить на приеме в комендатуре и линкором порулил по коридору по своим начальническим делам.

Тихомиров мысленно выматерил все начальство с первого этажа до последнего во всех зданиях и на всех объектах Государственной Службы Безопасности.

Пришлось переть во внутреннюю тюрьму и высвистывать из камеры задержанного ночью в Домене за нарушение комендантского часа и ношение оружия. Какого рожна он оказался здесь, Тихомиров не представлял. Вояки вполне бы могли доставить его в свою комендатуру и после недолгих разборок шлепнуть, благо, закон позволял.

То, что вояки и менты принялись дружно спихивать на его родную “контору” самую грязную работу — факт тревожный и требующий осмысления. Но думать не хотелось.

«Если такая психотехника войдет в моду, можно смело прописываться в рабочем кабинете, все равно жизни не будет».

Тихомиров покосился на стажера Ваську. Здоровый, как бык, тот сидел на стуле в сторонке и, как инструктировал его Тихомиров, изображал дежурного садиста. На некоторых действовало. На большее от Васьки рассчитывать не приходилось, был он тупой, как и всякий “блатной”.

На клиента Васькины таланты впечатления не производили. А на вид был, не чета Васе, поджарый, легкий в кости. Его, естественно, помяли при задержании, наверняка, уже успели добавить. Боль он терпел хорошо, отметил Тихомиров, только побелел лицом.

Тип, по мнению Тихомирова, был явно криминальный. Оставалось только выяснить специализацию: обычный бандит или с политическими “понятиями”.

Мелькнула мыслишка сбагрить его на часок-другой Ваське, пусть щенок блатной помучается, а самому пойти проветриться. Но Васька, он был уверен, либо будет так же сидеть и тупо молчать, либо понесет такую фигню, что заржет даже конвоир за дверью. А начальство спросит с него, Тихомирова. Им плевать, не у них с утра башка трещит.

В раскалывающейся от боли голове заворочались тяжелые, щербатые жернова. В глазах запульсировали яркие точки, словно на сварку насмотрелся. Мыслительный процесс доставлял такую физическую боль, что Тихомиров слабовольно решил не мучаться. Сверился с бумажками в тонкой папочке. В рапорте вояки указали, что задержанного передала им неустановленная опергруппа ГСБ, рыскавшая в Домене.

«Очень даже может быть. Или врут, как сивые мерины. А и хрен с ним! Если за нашими сел, то пусть будет террористом. Ибо нефиг носить “стечкин” с глушителем».

— Ладно, герой, — Тихомиров решил применить свой любимый прием, чутье подсказывало, что на этом клиенте трюк сработает. — Бить я тебя не буду. У нас в камерах сидят “торпедоносцы”, попавшие в облаву в Красногорске. На них все плюнули и забыли. Кстати, как и твои дружки на тебя. Но нам с тобой они могут пригодиться. Возьмем пару-тройку и станем стрелять по одному у тебя на глазах. Кто из них по ошибке попался, кто по недоразумению, я сам не знаю. Как думаешь, долго ты выдержишь?

Клиент поднял голову, посмотрел в лицо Тихомирову, но оно было едва различимо сквозь ослепляющую пелену яркой лампы. Облизнул коричневые от спекшейся крови губы и прошептал:

— Гад ты, следак! — И опять опустил голову.

— Не тебе судить, парень. Ты лучше кончай в молчанку играть. Всем легче будет.

«Прежде всего мне. А клиент потек. Сейчас начнет вилять, а потом и соловьем запоет», — подумал Тихомиров и с облегчением зевнул во весь рот, изогнулся на стуле грузным телом и вытянул вперед ноги.

Как только его ступни вылезли из-под стола, Юрка, давно все решив и рассчитав, не вставая, ткнул ребром правой стопы по ногам следока, туда, где под штанинами белели полоски носков. От неожиданной резкой боли следак сложился пополам, навалился грудью на стол и зашипел. Юрка врезал ему кулаком в лоб, отбросив на спинку жалобно скрипнувшего стула. Следак, забыв про кнопку под столом, инстинктивно закрыл лицо.

А Вася среагировал в меру сообразительности. Он встал и сделал два шага вперед. Большего и не требовалось.

Юрка вскочил, нырнул под летящий кулак, выбросил левую руку, глубоко ткнув твердыми пальцами Васе под кадык, плечом оттолкнул в сторону, схватил со стола первое попавшееся, ярко отсвечивающее металлом, и размаху вогнал себе в горло.

Когда в кабинет ворвался конвой, он уже бился на полу, обдавая все вокруг себя ярко-красной кровью...

* * *

Дмитрий плеснул в стаканы водку.

— Давай, по-быстрому.

— Ага! Спасибо, брат! Ты представляешь... Нет, ты представляешь!

— Пей, не дома.

Зубы Тихомирова пробили морзянку по краю стакана.

— Эх, пошла. — Он вытер влажные губы рукавом. — Нет, ну кто-же знал, что эта сука...

— Хватит скулить! — Дмитрий, сжав зубы, следил, как медленно проясняются бесцветные, в мелкой красной сетке по белкам, как у кролика, глаза Тихомирова.

«Сейчас из него можно веревки вить. Сейчас он мой. А завтра? Нажмут, сдаст с ботвой. Ох, рискую больше меры, а делать нефиг. Ладно, если дело только в Тихом, то, пока держу его за яйца, сдать меня он не посмеет. Главное, самому выкрутиться».

— Скажи спасибо, что он тебе твой же " Паркер" в горло не пристроил. Сейчас думать надо, а не скулить, — надавил голосом Дмитрий.

— Ага, думать! Ты бы видел, все в кровище... Бьется в судорогах, блядь такая, а рук не разжимает. А от этого дырища еще шире... У, жуть!

На Тихомирова действительно было жутко смотреть: белое, потное, дрожащее лицо и собачьи глаза, жадно смотрящие на бутылку, куда только подевался весь лоск и гонор лучшего офицера Следственного управления.

«Если дать ему волю, нажрется до чертиков прямо у меня в кабинете! Дерьмо дерьмом, а нужен. А, хрен с ним, рискую!» — Дмитрий отодвинул бутылку и сказал:

— Расслабься, Тихий. Ты сказал, два трупа?

Тихомиров вздрогнул и тупо уставился на Дмитрия, а Рожухин ждал, когда помутневшие от страха и водки глаза прояснятся, и молчал.

— А! Так, он сам... И Вася. — Тихомиров снова завелся. — Бля, я в шоке! Прикинь, такого жлоба ткнул — и писец. Нет, ты, прикинь...

Дмитрий не дал ему пойти вразнос:

— Значит, было вас там трое?

— Ну.

— Что " ну"? Тебе, что, так мешалкой по промежности врезали, что мозги отшибло? Протокол допроса есть?

— Так ведь... — Тихомиров нервно сглотнул.

— Понял, некогда было. Начальство от тебя еще ничего не требовало, смекаешь?

— Некогда было. Когда дерут, разве думают. — Тихомиров начал немного соображать.

— Вот-вот. А скоро очухаются и потянут по второму кругу. Была бы хоть какая бумажка. Положить им на стол, чтобы утерлись. Мол, сознался клиент, а уж потом себя кончил. Ловишь мысль?

Дмитрий шедро плеснул в стакан водки. “Кремлевская особая”, чистая как слеза, выдавалась только старшему офицерскому составу. У Дмитрия, не по чину, она водилась всегда и в избытке.

— Ты “сверху” сразу ко мне? — Он не спешил придвигат стакан к Тихомирову.

— А к кому еще? Ты же мне как брат! — Тихомиров предано, как побитая собака, посмотрел на него слезящимися от водки глазами. — Сколько дел вместе провернули. Я бы без тебя давно спекся.

— Правильно. Пей!

С брезгливостью посмотрел, как тот жахнул водку.

«Тамбовский волк тебе брат. Куда же тебе, пьяни подзаборной бежать, как не ко мне. Не зря с рук прикормил, приучил пить в моем кабинете. Вот и бежишь, если приспичит. Заодно и информашку таскаешь».

— С бумажкой могу тебе помочь.

— Это как?

— Очень просто. — Дмитрий выложил на стол два машинописных листа. — Прочти и перепиши своим почерком в протокол допроса.

— Ты что, Димка, это же подлог! — ужаснулся Тихомиров.

— Какой, нафиг, подлог! Дубье! — Дмитрий для пользы дела бухнул кулаком по столу. — У тебя же ни хрена нет. Только труп. Воскреси, как Лазаря, и допрашивай сколько влезет. И Васю заодно, чтобы помог. Сейчас твои дубы с лампасами очнутся, тогда посмотришь. Пыхтеть будут с месяц, пока до смерти не затрахают! Все батареи в Управлении носом пересчитаешь, пока на улицу не вышвырнут. А за что? Подумай, за что? Таких сам бог велел стрелять, как собак. Сдох — и хрен с ним!

— Дай-ка, почитаю. — Тихомиров придвинул к себе листки. Профессионально быстро пробежал взглядом.

Именно на такую реакцию Дмитрий и рассчитывал — Тихомиров даже рот открыл, словно обухом по затылку получил.

— Ты, Дима, часом не того, крыша на месте? — протянул он.

— На месте, не бойся.

— А на кой хрен ему “центральный террор”* вешаешь?!

--------------------------------

* — профессиональный жаргон спецслужб; террористический акт, направленный против высших представителей власти.

— Как сказал один обкуренный еврей: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов», — Дмитрий подмигнул Тихомирову.

— Не понял?

Димтрий долго выдохнул.

— Новости слышал? Сегодня ночью, в своей квартире был убит Карнаухов.

— Да иди ты! Тот самый?

— Работал профессионал. На, прочти шифрограмму. Но ты ее никогда не видел, уговор?

— Договорились.

Тихомиров быстро прочитал текст, Дмитрий тут же сунул листок обратно в папку.

* * *

Оперативная обстановка

Вне очереди

Особой важности

Председателям территориальных

Управлений ГСБ России

Шифрограмма № 000-1297 УТ

Информируем, что сегодня, ориентировочно в 02 часа 30 мин., в своей квартире был убит г-н Карнаухов А.С. — член Совета по национальному развитию при Президенте России, заместитель председателя Президиума движения “Родина”. Предварительные данные осмотра места происшествия позволяют предположить “заказной” характер преступления, выполненны профессионалом высокого уровня. Проводятся необходимые следственные и оперативно-розыскные мероприятия.

По получении настоящей шифрограммы, приказываю усилить охрану лиц категории “А”, провести в районах ответственности территориальных подразделений оперативные мероприятия по профилактике актов “центрального террора”.

Председатель ГСБ РФ

генерал армии Ларин

* * *

Дмитрий с высокомерной ухмылочкой произнес:

— Как видишь, новости я узнаю раньше всех.

— Тебе сам Бог велел...

Тихомиров заметно сник. Дмитрий, хоть и моложе, в служебной иерархии был на голову выше его. Ну кто такой старший следователь Следственного отделения Московского управления рядом с молодым и перспективным начальником отдела, структурно входящего в Центр особого назначначения при Антитеррористическом управлении ГСБ? Никто. Так, чернорабочий, разбирающий мусор после оперативных игрищ ЦОНа. Ни славы, ни звезд, ни кайфа от работы. Одна рутина да нервотрепка.

— Телись быстрее, Тихий! — подхлестнул Дмитрий. — Все клеится один к одному. Место задержания, время. Надо уточнить, но, скорее всего, твоего клиента зовут Юрий Николаевич Садовский, кличка — “Соловей”. Боевик экстра-класса. Входит в элиту “исполнителей приговора”.

— Это еще что за хрень?

Дмитрий сыграл удивление:

— Ты оперативки-то читаешь? Ладно, по глазам вижу, что некогда. Поясняю для особо занятых: в группировке “Меч” есть такая заморочка — собирают сходняк, у них именуемый “Трибунал”, заслушивают компру и выносят приговор. Установочные данные на приговоренного передаются в “группу исполнения приговора”. Прямого выхода не нее ни один член “Трибунала” не имеет. А киллеры не имеют права мочить кого-либо без приговора. Иначе их самих мокнут. Но в заседании “Трибунала” не участвуют. Они даже не знают, где, когда и в каком составе он собирается. Классно, да?

Дмитрий присел на угол стола.

— А дальше, Тихий, вообще — классика жанра! Старший, получив приговор, готовит тринадцать конвертов, в один кладет приговор, в другие — чистые листы или отвлекающие задания. Перемешивает и вручает курьерам. По каналам связи задания приходят киллерам. Друг друга они не знают и никогда не пересекаются. Каждый имеет свою группу обеспечения и с момента получения задания начинает автономные действия. И кто выйдет на реальный выстрел, а кто отработает “отвлекающий маневр” не вычислишь, хоть тресни.

— А если знать жертву?

— А хрена толку, если не знаешь, кто и как его завалит? Тем более, что конкретных сроков не устанавливают.

Тихомиров, подумав, согласно кивнул.

— То-то, брат! Поэтому, если они кого-то приговаривают, можно смело заказывать полированный ящик и полковой оркестр.

Тихомиров стал еще мрачнее. А Димтрий, напротив, сиял, словно сам все разработал.

— Странно, что тебя такого умного они еще не приговорили, — пробормотал Тихомиров.

Дмитрий хохотнул.

— Может, и приговорили, только я об этом не знаю. А что касается их системы, то и доподлинно я сам ничего не знаю. Только предполагаю. С известной долей вероятности, могу утверждать, что они именно так все и организовали. Идейку эту я еще пацаном подцепил в одной книжке. “Бойцовский клуб”*. Не читал?

------------------------------

* — роман лидера контр-культуры 90-х Найджела Пенника. В основу сюжета романа положена идея развертывания террористической организации на базе любительских клубов боев без правил.

— Нет.

— Само собой... Отрадно, что начальство тоже книжек не читает. Поэтому мне и поверило.

— Ну ты даешь! — выдохнул Тихомиров. — Так все нае...

— Стоп! — оборвал его Дмитрий. — Никакого должностного подлога я не совершал. Потому что уверен, в отличие от тебя и наших дубов в лампасах, мои клиенты такие книжки штудируют, как раввин Тору. И мне не нужно искать доказательств, если я и без них уверен, что все устроенно так, или приблизительно таким образом.

Он придвинул листы к Тихомирову.

— Как в данном случае, я имею все основания предполагать, что Соловей имел или мог иметь отношение к убийству Карнаухова.

— Та-а-ак. — Тихомиров что-то прикинул в уме. — А тебе на кой хрен это нужно?

— Хочу это дело получить в разработку.

— Ну ты и патриот, Диман! — Тихомиров покачал головой. — Не знал, что ты такой любитель искать приключения на свою задницу. Дело же сразу на контроль поставят, сам знаешь.

— Ну и пусть.

— Тогда на клумбу, где железный Феликс торчал, надо тебе памятник забабахать, в полный рост. Из стекла и бетона, бля. Как передовику чекистского труда. В назидание потомкам, ха-ха-ха! — Страх у Тихомирова неожиданно смененился истерическим весельем.

Дмитрий брезгливо поморщился, из рта Тихомирова пахнуло свежим водочными перегаром.

— Тебе-то что? Да, я — карьерист. О себе думай, идиот! Тиснешь мне справку, я тебя официально высвистаю, сделаем вид, что плодотворно поработали, доложу шефу, он крякнет, но резолюцию шлепнет, и все — ты чист. Дрыхни дальше в своем пыточном подвале. А твое начальство тебя еще в зад расцелует, когда ты ваш навоз мне сбагришь. — Он схватил Тихомирова за лацкан, притянул ближе, прошептал, не тая раздражения:

—Карьеру делают на «громких делах». Это мой шанс, понял?

Тихомиров отстранился.

— Кто будет знать?

— Только ты и я.

Тихомиров сделал вид, что взешивает все “за” и “против”.

— А счет когда предъявишь? — с глупой улыбочкой спросил он.

— Да иди ты на хер, мудак! — Дмитрий сплюнул и потянул листки к себе.

Тихомиров дрогнул всем телом и накрыл их потной ладонью.

— Извини, Дим, слышь, извини! Риск-то какой, ты прикинь! Головы всем порубают. — Глаза опять стали собачьими. — Больше всех рискую я.

— Не хочешь, не пиши. — Дмитрий крепко прижал свой угол листка и чуть поятнул к себе.

— А твой патрон там, “наверху”, прикроет, если Васькин папаша на нас наезжать начнет? — Он отвел руку Дмитрия от листка.

— У меня нет патрона, это раз. — Дмитрий убрал руку, пальцы сохранили влажное прикосновение потной ладони Тихомирова, и он медленно вытер их о рукав. — Два, у тебя устаревшие сведения. Васькин папа больше не входит в правление “Госметалла”. Его год назад “задвинули на повышение” в Западноевропейский отдел. В настоящее время наводит загар на правую ягодицу где-то в Испании. В Россию по такому поводу не ломанет, потому что прилюдно называл сынка мудаком и дегенератом, и уже давно махнул на него рукой. Может быть, он тебе еще благодарен будет, ты только подсуетись, чтобы начальство шлепнуло телеграммку, мол, погиб ваш сынок на боевом посту, это три.

— И когда ты все узнать успеваешь?!

— В сутках двадцать четыре часа. Мне хватает. Наконец, четыре. Подбери сопли, Тихон, смотреть тошно. Будешь писать?

— Да. — Тихомиров машинально вытер влажные дрожащие губы.

Дмитрий успел выкурить сигарету, пока Тихомиров старательно переделывал текст оперсводки в черновик протокола.

Рожухин разглядывал фотографии в рамках на стене над своим рабочим местом, временно занятым Тихомировым. Злословы из отдела прозвали фотографии “Наш боевой листок”.

На всех снимках был изображен он, Дмитрий. С планшеткой в руках, с “Винторезом” на изготовку, с автоматом на плече. На броне БРДМа, БТРа, БМП и Т-80. В стальном нутре КШМки, в десантном отсеке вертолета, у раскрытого люка десантного отсека ИЛа. В горах, в болотах, на пустошах, на невзраных улочках неизвестных городков. Всегда в камуфляже, всегда улыбаюшийся. В окружении таких же крепких и хватких парней в камуфляже и с оружием в руках. Только их лица на снимках были для конспирации густо замазаны черным маркером.

Отдельной колонкой висели парадные фото с награждений и тожественных мероприятий. На них, напротив, лица тех, кому пожимал руку Дмитрий или кому он внимал с видом школьного отличника, остались доступными для узнавания.

Всякому, кто входил в кабинет, с первого взгляда на фотоэскпозицию становилось ясно: у начальства Дмитрий на особом счету, и имеет таких друганов, что лучше не связываться.

— Кончил? — спросил Дмитрий, бросив взгляд на настенные часы.

— Ага. — Тихомиров положил ручку. — Даже какие-то каракули изобразил, мол, думал, пока уличал злодея. И ошибок наделал грамматических.

— Молодца! — Дмитрий быстро подхватил листы, пробежал глазами. — Почерк у тебя, Тихий, как у пьяного дворника. Ладно, сойдет. Та-ак... Коммуникативная активность примерно равная, допрашиваемый логику повествования не утрачивает, спонтанность высказываний налицо. Вывод — комплексная психолого-лингвистическая экспертиза* “липу” не вычислит. Вывод второй — Тихий, тебе нафиг не нужны подследственные. Гляди, как ты за них все складно расписывать научился!

-----------------

* — исследования с применением методов психологического и лингвистического анализа, позволяют по особенностям почерка, стиля и контекста установить психологическое состояние автора текста, особенности черт личности; в частности анализ протокола допроса позволяет установить получены ли показания во время допроса, либо предварительно подготовленны и заучены подследственным.

Тихомиров вспыхнул.

— Да пошел ты нафиг, Димон! Сам же предложил фуфло сляпать, а теперь издеваешься.

— Тихон, это не фуфло, а шедевр. Хоть сейчас в рамку. — Он хлопнул Тихомирова по плечу. — Да не ссы ты, прорвемся! У тебя пять минут на дорогу к себе. Короче, даю полчаса-час на охмуреж шефа. К одиннадцати я жду звонка. Пусть шеф дергает меня к себе. Здесь тебе больше ошиваться нечего. Там я сделаю круглые глаза и опознаю в вашем трупе своего клиента. Дальше — дело техники. Кстати, почему ты сразу ко мне рванул? — Дмитрий задал вопрос неожиданно прокурорским тоном.

— Так... Ну это... — Тихомиров стрельнул взглядом в стакан. — А...

— На! — зло ощерился Дмитрий. — Ты прибежал ко мне, потому что подследственный назвал себя боевиком по кличке “Соловей”. И кинул заяву на “центральный террор”. — Он потряс листами перед лицом Тихомирова. — Вот ты и полетел ко мне для консультации, кто такой этот “Соловей” и с чем его едят. Ну, все понял?

Тихомиров слабо улыбнулся.

— Порядок, Димон. Я это от волнения... Так оно и было. У кого мне еще консультироваться, как не у аса антитеррора!

— Умница. Все, разбегаемся! Минутку! — Дмитрий подцепил у вставшего из-за стола Тихомирова торчащий из кармана платок. На нем еще не засохли пятна крови. — Очень кстати.

Дмитрий несколько раз промокнул его о листы протокола.

— Это для достоверности.

Тихомиров, глянув на кровавые отпечатки, едва сдержал приступ рвоты.

* * *

Оперативная обстановка

Совершенно секретно

экз. единств.

Начальнику Следственного отделения УГСБ по Москве и Московской обл.

полковнику Баринову Н.В.

Р А П О Р Т

На основании Вашего распоряжения мною проведен допрос задержанного за нарушение комендантского часа и режима " Района непосредственного президентского управления", находящегося под арестом в следственном изоляторе временного содержания.

На момент допроса личность задержанного установлена не была. Допрос был проведен мною в помещении следственного изолятора, комната N 3, в 09 час. 15 мин.

Допрос проходил в присутствии л-нта Говоркова В.В., проходящего стажировку в нашем отделе.

Аудио и видеозапись допроса не проводились. В ходе допроса задержанный дал показания, согласно которым он в ночь с 12 на 13 октября с.г. совершил убийство тов. Карнаухова А.С., члена Президентского совета по национальному развитию.

После этого, придя в крайне возбужденное состояние, воспользовался халатностью л-нта Говоркова, применив физическую силу, выхватил у Говоркова шариковую ручку " Паркер" и нанес ею себе ранение в область сонной артерии, от которого скончался не приходя в сознание.

Говорков, получивший тяжелую травму, был доставлен мною и конвоиром ст. сержантом Ляшко С.П. в медпункт изолятора. Дежурный фельдшер пр-к Зарудный К.С. определил у Говоркова " закрытое повреждение верхней трети гортани" и попытался оказать первую помощь. По его словам, подобная травма " несовместима с жизнью". Говорков скончался не приходя в сознание в 9 час. 27 мин.

По факту происшедшего ст. сержантом Ляшко и пр-ком Загорудным поданы по командованию докладные записки.

Мною приняты меры по сохранению следов и охране места преступления. У комнаты N 3 распоряжением коменданта изолятора выставлен постоянный пост охраны.

Учитывая особую важность информации, сообщенной задержанным, прошу Вашего разрешения на передачу рабочих материалов по делу в Отделение " Б".

Прошу Вас направить меня на медицинское освидетельствование по факту нанесения мне задержанным закрытой черепно-мозговой травмы.

" 13" октября Ст. следователь

Тихомиров П.К.

Резолюция: т. Тихомирову

Срочно информировать т. Рожухина из Отделения " Т".

Зам. нач. отделения по воспитательной работе т. Карпову

Провести служебное расследование и доложить. Ориентировать весь состав отделения на недопущение нарушений правил проведения допроса.

Тихомирова на время расследования от работы отстранить. Направить на медкомиссию.

Баринов Н.В.

* * *

Совершенно секретно

Экз. еднств.

Начальнику Отделения " Т"

УГСБ по Москве и Моск.обл.

полковнику Губскому Д.А.

Р А П О Р Т

В ходе проверки информации т. Тихомирова, проведенной по просьбе начальника Следотдела т. Баринова, мною было произведено опознание трупа задержанного с привлечением агента " Лось", неоднократно внедряемого нами в различные бандформирования и лично знающего многих наиболее опасных боевиков.

Агент " Лось" безоговорочно опознал в погибшем Юрия Николаевича Садовского. Мною с агента " Лось" сняты письменные показания.

Справка:

Юрий Николаевич Садовский, кличка " Соловей", 1990 г.р., уроженец г.Чехова Моск. обл., холост, к судебной ответственности не привлекался. Подозревается в неоднократном совершении терактов на территории РФ и СНГ. Прошел диверсионно-разведывательную подготовку, владеет навыками стрельбы из основных видов стрелкового оружия, владеет холодным оружием и навыками рукопашного боя.

Руководил бандформированием " Ермак". Неоднократно принимал участие и руководил боевыми действиями против правительственных частей специального назначения. Специализировался на боевых действиях в условиях лесисто-болотистистой местности.

Под руководством инструктора по кличке " Тарзан" (информация агента " Лось") прошел подготовку по террористической деятельности в условиях крупных городов. Осведомлен о формах и методах деятельности ГСБ, владеет навыками конспиративной работы.

При задержании особо опасен. Имеет твердую внутреннюю установку на совершение самоубийства в безвыходной ситуации. По имеющейся информации, Садовский включен в т.н. " группу исполнителей приговора" — высоко профессиональных боевиков, привлекаемых руководством террористической организации " Меч" к совершению актов " центрального террора".

Как правило, акции подобного рода планируются " Мечом" в обстановке максимальной секретности, и исполнителя-одиночку обеспечивает группа поддержки.

С учетом вышеизложенного, при наличии улик на месте убийства т.Карнаухова, подтверждающих участие в преступлении гр. Садовского, с большой долей вероятности можно предполагать присутствие в Москве хорошо законспирированной особо опасной группы террористов, имеющей прямой выход на руководство подпольно-террористической организации " Меч".

Прошу Вашего разрешения на установление рабочего контакта со следственной бригадой, работающей по делу об убийстве т.Карнаухова, в целях получения уточняющей информации.

" 13" октября

м-р Рожухин

Резолюция:

т. Рожухину Срочно подготовьте план оперативных мероприятий. На исполнение — сутки.

Подготовьте материалы по этим " исполнителям" для доклада руководству Управления.

Подпись: Губский П.И.

Резолюция: т. Таранову — в работу!

Копию — в дело.

т. Басову — срочно подготовить справку по организации " Меч".

Подпись: Рожухин