Интервью. Пациентка на первое интервью пришла вовремя

Пациентка на первое интервью пришла вовремя. Она стильно одета и в целом очень оживлена, однако ее лицо выглядит уставшим и утомленным. Она дает детальный отчет о своих физических жалобах. Шесть лет она страдала от кишечных кровотечений. Кровотечения случаются периодически в «пиковые периоды». Когда она находилась под воздействием стресса из-за количества работы, кровотечения не было, оно появлялось во время отдыха. Ее лечащий врач объяснил ей, что это подобно тому, что животное может бежать очень быстро и прекрасно функционировать в опасной ситуации. Частью ее характера являлось также то, что она с одной стороны бросалась в работу с большим энтузиазмом, но с другой совершенно изматывала себя этим. Она преподавала по семь часов на компьютере и после четырех дней семинара чувствовала себя выгоревшей.

Терапевт быстро проясняет ее жалобы. Согласно ее рассказу, во время диареи боль так же отсутствует. Колоноскопия обнаружила атипичную хроническую проблему в кишечнике. Письменные отчеты констатировали обнаружение слизистых и кровянистых выделений и минимального воспаления кишки, выявленных ректоскопическим исследованием. В результате ей были назначены медикаменты. Гастроэнтеролог диагностировал «легкий протоколит». Она лечилось кортизоном только однажды, госпитализаций не было.

Терапевт спросил ее о том, как она воспринимает себя. Она описала себя как «овна, который уже давно посеял свой дикий овес». По профессии она компьютерный специалист. Она описывает свою работу в обучающих группах, где она весьма успешна. Однако она чувствовала себя как «стриптизерша», которая должна сделать шоу перед группой обучающихся и «доминировать». Часто она была не в настроении для этого и как следствие чувствовала себя как соответственно. Она описывает свою работу как утомительную и, в тоже время, отмечает, что очень страстно занимается ей.

Однажды более интенсивное кишечное кровотечение случилось, когда ее муж неожиданно оказался без работы. На нее это тогда сильно подействовало, и она отреагировала совершенно неконтролируемыми судорожными рыданиями. Это была та ситуация, в которой, как уже упоминалось, потребовалось лечение кортизоном. Она пережила эту ситуацию как экзистенциальную угрозу, учитывая, что они собирались всего через несколько дней покупать дом. На ее мужа это оказало большое негативное влияние. Она была напугана его состоянием, потому что никогда раньше не видела его, который всегда был тихим и сбалансированным человеком, в таком состоянии. Ей очень трудно было продолжать свою преподавательскую работу, но она успешно с этим управилась. Чтобы лучше справиться с ситуацией, она в это время много читала, например книгу, которая называлась «Женщина, которая слишком любит».

Здесь вмешивается терапевт, предлагая интерпретацию, что она плакала своим телом и душой, чтобы выразить огромное напряжение, которое для нее имеет значение экзистенциальной угрозы. Она принимает это, осторожно соглашаясь, и начинает рассказывать историю своей жизни: она приехала из восточно-европейской страны, где была учительницей. Десять лет назад она иммигрировала в Германию. Немецкое правительство заплатило много денег, чтобы купить свободу для этих иммигрантов, которые, как и она, были немецкого происхождения. Как бы то ни было пациентка, и ее семья должны были заплатить дополнительно значительную сумму денег, чтобы им разрешили уехать. Ее муж переехал в Германию первым, она осталась со своим сыном еще на два года.

Описание жизни на родине в восточной Европе содержало идеализированные моменты. Она описывала мир и жизнь полную комфорта, безопасности и идиллии. Некоторые из описанных ею картин выглядели как рай. Деньги не имели значения, важными были другие ценности. Говорящая по-немецки диаспора была «идеальным миром», где было много места для людей и животных. Этот мир был разрушен деспотичной, полной насилия националистической политикой, в ходе которой интеллигенция первая покинула страну. Вскоре община уже не держалась вместе, деревни были разрушены, семьи развалились. Знакомые в Германии в конце концов, помогли ей и ее семье покинуть страну.

Пациентка становится серьезнее и возбужденнее, когда описывает встречу с незнакомым западным миром. Она должна была много работать и многому учиться. Все было новым и чужим. В конце концов, она никогда раньше не видела компьютера. Слова и понятия, знакомые людям здесь, были абсолютно ей не известны, жизнь в рыночной экономике была ей совсем не знакома. Она должна была прорываться. Она жила отдельно от своего мужа и сына два года, когда по причинам, связанным с работой, ей пришлось уехать в другой город. Особенно подчеркивая, она рассказывает о том, что она пропустила эту часть развития своего сына, который за это время «стал мужчиной». В этом эпизоде тоже чувствуется болезненная потеря. С другой стороны, поскольку она была очень опекающей матерью, ее отсутствие дало ее сыну шанс стать независимым и отделиться от нее. Она была необычной матерью, а слишком усердной во всем. Она всегда держалась за интенсивность привязанностей. У нее всегда был кто-то, кто ей полностью принадлежал: например, когда она была девочкой, у нее была подруга, которая много лет подряд заходила за ней по дороге в школу. Она знала своего мужа с тех пор, как ей было 14 лет.

Описывая по просьбе терапевта своего мужа, она называет его «ребенком божьим». Он надеется на себя. Она вскользь спрашивает, может ли терапевт представить себе кого-то прямо противоположного ей. Насколько она сама понимала, она была экстравертом, и ей нравилось красоваться (например, водить красную спортивную машину), что ничего не значило для ее мужа. Он был сдержан и не имел таких амбиций. Ее сын тоже очень отличался от нее по характеру, с чем ей временами казалось тяжело справляться. Он мало показывал свои эмоции и был дистантен, что как ей кажется, они теперь считают «крутым». Она в контраст этому была весьма впечатлительна и эмоциональна как в позитивных, так и в негативных настроениях и вела себя согласно с девизом: «счастлива сейчас, несчастна через минуту».

Терапевт спрашивает о конфликтах и о том, как она с ними справляется: ей трудно на это ответить, потому что, собственно, не было споров с ее мужем и сыном. Ее муж был отходчив и дружелюбен, с ним не возможно спорить, даже если захочешь. Однако в важных вещах он может быть тверд и непреклонен. Она, в конце концов, рассказывает о последнем случае, когда был конфликт. Она временами пыталась поговорить о примирении своего сына и его друга, которые серьезно разругались. Ее описание показывает, что ее усилия в первую очередь связаны с тем, что она страдает от дисгармонии, а не с интересами ее сына, который сильно сопротивлялся ее вмешательству. Она просто не может терпеть напряжение и дисгармонию. В этой связи она упоминает трудную ситуацию в прежней компании, где она поначалу сделала неплохую карьеру, но потом компания внезапно обанкротилась. Пациентка была глубоко расстроена этим событием, хотя она всегда могла поменять компанию, где опять была очень успешна. В конце концов, она говорит о своей гиперчувствительности к критике. Несмотря на признание, которое она получала снова и снова, она всегда реагировала сильными сомнениями в себе, если ее студенты немного ошибались.

В ответ на просьбу терапевта она рассказывает о своей семье. Она описывает свою прежнюю жизнь в кругу большой семьи опять в идеализированной манере и позже горько жалуется на нынешнюю болезненную географическую удаленность, отделяющую ее от родителей и от ее семьи. Опять она отмечает свое чувство «выкорчеванности» в чужой для нее земле. Забавно, но у нее совсем нет проблем с новыми знакомствами. Она описывает дружбу с коллегой, с которым близко общалась во время отделения из-за работы от мужа и сына. Рассказ намекает на близость так, что у слушателя возникает вопрос, не были ли эти отношения, возможно, любовными. Сексуальная экзотика, однако, очевидно удалена не только из этой части разговора, но в целом и о ней нигде не говорится открыто.

Терапевт возвращает разговор назад к ее родительской семье и спрашивает о родителях: ее мать была «чистая любовь». Ее отец был несколько «странный», но она чувствует связь с ним. Так внешне она похожа на него, например, ее волосы. В этой части разговора она касается семейной драмы: ее отец был из богатой семьи. Однако дед по отцу наделал долгов и поэтому прострелил себе голову, повредив, тем не менее, только зрительный нерв. Ее отец сильно страдал из-за этого происшествия и от дедушкиной слепоты. После окончания войны ему пришлось пять лет принудительно работать в России. Ему было тогда 17 лет, и работа была очень тяжелой.

Терапевт пытается просуммировать сказанное до сих пор: она выросла в безопасной и защищенной среде и до сих пор сильно чувствует принадлежность к своей родине и семье. Из-за политической ситуации ей пришлось вырвать корни из этой жизни и попасть в абсолютно новый мир, где нужно было бороться за существование и автономию. В этом процессе она лишилось многого. Пациентка помолчав, сказала, что наверно все именно так. После еще одной паузы она рассказала историю девочки из Восточной Германии, которая попала в тюрьму из-за политической ситуации при режиме ГДР. Там она была отделена от своих детей и над ней издевались преступницы. Эта девочка никогда не хотела вернуться на родину, хотя это и было возможно. Сама пациентка не могла вернуться на родину из-за тяжести условий там. Все изменилось там, большинство ее друзей уехали. Только однажды она вернулась, но только плакала все то время, что была там.

В конце концов, была обсуждена последующая процедура. Оказалось, что она была направлена на осмотр врачом. Этот доктор уже посылал ее к психологу, «известному человеку», чье имя она не захотела упоминать. У нее было шесть – семь сессий с ним. В конечном счете, она закончила терапию, потому что считала, что он лечил ее неохотно.

Терапевт чувствует, что пациентка дифференцирована и саморефлексивна. Она показывает заметное самокритичное отношение, которое проявляет значительную незащищенность. Перенос показывает, что она ищет дружественного, отеческого контакта и отношения отчасти эротизированы. Ее внешность и манеры говорят о её контролируемости и легкой эмоциональной ранимости. В контрпереносе терапевт чувствует, что должен обращаться с пациенткой осторожно и заботливо.