Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Зубодробительная задача 6 страница






Короче говоря, «интуитивное» творения мира – это тоже самое, что и мир без трансцендентной основы вообще, без той «нирваны с всемогуществом», о котором говорит буддизм. Какая-то метафизическая основа все равно у мира должна быть, но речь именно о том, что «круглый атеизм» ближе всего к истине. Если интуитивное творение допускает полную «беспомощность» S и произвол мира над ним, то мы не видим практической разницы между А и А+, а значит по принципу бритвы Оккама надо исключить такого «полувсемогущего» монстра, как трансцендентного S. Теисты безусловно ошибаются со своим сознательным и вовлеченным в мир Творцом. Но и буддисты еще больше впадают в маразм, придумывая «полубессознательные» и «полуразумные» сущности. Остается лишь «практический атеизм»: мы смотрим на наш мир, на себя и решаем, что нам делать, исходя из того, что все решения начинаются и заканчиваются в этом мире. Этот самый «+» у А не несет никакой смысловой нагрузки.

Говорить о крайне низкой вероятности того, что буддизм может в теории за счет парадокса нас «убить», сам того не желая, то есть говорить, что я признаю такую «ложь во спасение», такое же зло, как говорить, что надо обманывать себя верой в загробную жизнь, чтобы достичь тех состояний, которые не могут быть достигнуты без иррациональной веры, а иначе нам придется жить в пучине отчаяния, если мы примем истину за истину, вместо лжи. Последний вопрос был разрешен тем, что надо принять в первую очередь истину, и отталкиваться от нее в вопросе «быть или не быть». Первый же вопрос решается так же: вкрадчивое и всесторонне изучение себя и жизни выведет нас к ответу.

Если с сознательным Богом «нет проблем», то есть он по определению все устроил так, чтобы я не вертелся в аду сансары вечность. То при отвергании «разумного замысла» остается проблема с иррациональными основами мироздания, которые могут метафорически обречь меня на «вечные муки». Мир на самом деле «вынуждает» меня жить, иначе не было бы такого явления как жизнь вообще, мы не захотели бы ее до своего появления. Но где основания для суждения, что такая «принуждаловка» имеет метафизические основания, что помимо материи моего мозга есть еще бог, который и не бог вовсе, а какой-то ужасный механизм, которые будет меня пытать снова и снова, пока я не подчинюсь его условиям? Словно бы вместо бога какой-то сошедший с ума больной Альцгеймера. Убирая бога, мы не должны на его место ставить «остывающий труп бога», как делает это метафизика буддизма.

Часто можно столкнуться с убеждением, что буддисты являются атеистами, что это «философия». Вот цитата с просторов интернета: «современный буддизм представляет собой религию и буддисты не при каких условиях не являются атеистами. Однако нельзя забывать и то, что изначально буддизм действительно представлял собой больше оригинальную философскую систему, чем религию и только со «вторым поворотом Колеса Закона» идеал Будды — человека исчезающего в безжизненной нирване заменяется идеалом божественного Будды, царящего в нирване. Изучение ранней буддийской философии может помочь атеисту в становлении атеистических воззрений.» Возможно, хоть и выяснить это уже не удастся, что Будда действительно понимал нирвану как уничтожение (хотя и есть отрывки, которые якобы это опровергают). То есть речь не о феноменальном состоянии умиротворенности, а о судьбе нашей личности после смерти. Если не происходит процесс «угасания» желаний, то смерть оставит некую искру для новой жизни, только и всего. Так как этот процесс бесконечный, медитация и аскеза – не подготовка к загробному существованию, это просто способ прожить свою жизнь. Это способ перестать страдать, есть условия для страданий, и есть условия для их прекращения. Вот и все. При определенных условиях в нас угасает жажда жизни, мы больше не хотим быть частью этого процесса. Возможно, все человечество ждет эта «психогенная сингулярность», тогда каждая вселенная, каждая цивилизации будет подобна индивиду, который рождается без памяти, накапливает опыт и в конце просто растворяется в небытии. Тогда жизнь будет интересна в начала и середине, но не в конце, когда она становится безразличной и апатичной. Сам факт такой «деградации» после расцвета не должен пугать. Ведь смысл нирваны в том, что этот конкретный индивид, цивилизация, теряет свой энтузиазм и волю к жизни и просто уходит со сцены в никуда, как гаснет догоревшая свеча. Но все «интересное» всегда в середине и оно всегда будет интересным, потому что жизнь возобновляется и для нее все как в первый раз, как для новорожденного. Нирвана – это универсальное понятие, это закономерный конец, закат сознания.

Я выше сказал, что смерть означает просто конец потока личности. Но если в ноуменальном мире они все же продолжатся, тогда религии выполняют одну важную функцию (и единственную): учат нас любви. Они учат нас тому, чтобы мы были достойны продолжения. Каждый человек – это произведение искусства, которое создает S. Но не каждая картина или строка выходит удачной, поэтому, разумеется, будут и те личности, которые не получат своего продолжения после смерти, они уйдут в «корзину». Но стоит ли всю свою жизнь делать подготовкой к смерти, даже если есть такая вероятность? Мой ответ прост: не стоит. Ведь научиться любить – это единственно достойный способ прожить жизнь, какой бы финал у нее не был. Стать эталоном человека религии – гуманным, справедливым, сострадательным, честным – это одновременно и эталон светского гуманизма и атеизма. Если я задумываюсь над тем, а соответствую ли я критерию, чтобы моя личность не была уничтожена после смерти, то это ощущается как, возможно, единственный смысл жизни – сделать все, чтобы не исчезнуть. Это, безусловно, может стать метафорическим выражением того, а соответствую ли я вообще тому, чтобы быть сейчас на Земле, среди этого сообщества. Важнее спросить, а люблю ли я сейчас, а достоин ли я сейчас? А не переводить это в трансцендентную плоскость.

Многие верующие говорят о том, что мы должны именно верить, а не знать, иначе мы были бы хорошими и любящими только из-за страха наказания или из-за боязни не пройти «отбор» на небо. Но парадокс в том, что верующие люди как раз и являют собой образец «знания» и действия исходя из этой убежденности. Поэтому действительно хороший человек только тот, кто был бы не хуже, не будь он верующим. Вера просто напоминает нам, что нам надо думать друг о друге с любовью, но если жизни после смерти нет, с какой стати мне надо думать о своем соседе с любовью? Именно поэтому вера – суррогат морали, это тот временный заменитель истины, который присутствует там, где царит закрытый индивидуализм. В вопросе того, как нам относиться друг к другу этика пустого/открытого индивидуализма даст 100 очков вперед религиозной морали.

Однако вера дает нам еще и другое ощущение, что лишь только при продолжении нашей индивидуальности имеет смысл и любовь и все остальное. Тут надо вспомнить, а что же такое эта любовь, которая является квинтэссенцией любой религии. По определению Б. Рассела она складывается из двух компонентов: доброжелательности и желания обладать, удовольствия от контакта. Без первого любовь становится жестокой страстью, без второго – просто дружеским чувством. Но доброжелательность – это, по идее, нормальное чувство, нам не нужен бог и смысл жизни, чтобы не быть зверьми по отношению друг к другу. Личная привязанность же – просто инстинкт. Ничего в любви нет запредельного и быть не может. Она теряет все свои очки, если верующий в один день разочаруется в своей вере, все наши «земные» чувства незаконно присваиваются вере, это те крючки, на которых она держится, пока нам кажется правдоподобной идея продолжения нашей личности после смерти. Как только возникает сомнением в этом, сразу спадает вуаль мистицизма о всего спектра нашей духовной жизни. Может быть, действительно, верить именно в то, что мое «я» не закончится – единственная возможность оставаться живым? Но, как можно показать, индивидуальность не так важна, и люди готовы это понять. Сегодня я уже не тот, что был в возрасте 5 лет, а я в 99 лет это вообще какой-то незнакомый мне старик. По данным МРТ, в тот момент, когда мы представляем себя в отдаленном будущем, то активируются те зоны мозга, что и при представлении других людей. Мы для себя в будущем – это всегда «кто-то другой». Значит наше «я» не такая уж большая потеря. Все дело, скорее, в качестве нашей жизни, верующие склонны видеть в своем посмертном существовании утрированное представление о земном счастье. Все будет больше, вкуснее и ярче. Но…это же просто воображение! Как можно на этом строить свою жизнь? Неужели факт того, что наша планета – это весь мир, по крайней мере, для нас, это та идея, которая может оказаться разрушительной и сделать нас эмоциональными импатентами? Что же, может, вера в лучшее – это неизбежный компонент поддержания нормальной психики. Хоть для нас загробный мир – это комплексная часть, его можно представить просто как параллельный мир, где все по-другому, где все безусловно счастливы, и даже не надо продолжения нашего «я». Этот другой мир нам необходим, даже если мы не будем обнаруживать следы его присутствия в нашем. Вера в жизнь, качественно отличную от нашей нам нужна, как воздух. Лишь немногие надеются, что нашему миру в будущем предстоит стать это идиллией. А те, кто не верит вообще в перемены к лучшему, это «меньшинство меньшинства». Глубокий всепроникающий пессимизм – очень «дорогая» вещь. Ведь причин верить в лучший мир нет, это не аксиома, также нет причин верить в бесплодность попыток человека построить «рай на земле». Так что убежденный пессимизм – такая же ерунда, как и убежденная вера. Но доводов в пользу того, что наши личности бесследно исчезают много больше, чем доводов за веру в продолжение индивидуальности. Это значит лишь одно: у нас есть только этот мир. Мне видится извращением ума следующая логика: мир плох, делать тут нечего, но не может же быть так, что это все бессмысленно, а если смысл есть, то он один – «подготовка» для жизни после смерти. Что же, «благ» тот, кто не видит своей иррациональности и игнорирует факты, живя лишь самой первой интуицией человека – верой в свой смысл. Такая истерическая логика принимает за доказанное то, что только требует доказательства (и что невозможно в принципе). Наш мир с большой вероятностью стоит «оставить в покое», то есть не делать из него «полигон душ». Это первый трудный шаг, отказаться от продления своей личности после смерти и не делать из этого желания хрупкий фундамент для дальнейших построений. Не так то просто осознать тот факт, что лучший мир не стоит в прямой каузальной связи с нашим, что он просто есть, гораздо больше соблазн поверить, что смысл не где-то там, а именно этот мир, эта жизнь, МОЯ жизнь – ключ к раю. Второй шаг – стать «смысловым агностиком», не отрицать, но и не безоговорочно верить в лучшие миры и в «рай на Земле». Третий шаг – просто верить в лучшее, быть оптимистом и жить. Но это уже на выбор. Что же касается «отрицания Воли к жизни», то это способ прожить жизнь, не более. Отрицая волю, мы избавляемся от страданий, нирвана всегда рядом – достаточно посмотреть на то, как тихо падает снег. Отрицание – это инструмент, без которого температура наших страстей начнет нас обжигать. Но делать из него метафизический трамплин, на мой взгляд, безосновательно.

 

Надо подумать вот над чем: если S существует, как он обеспечивает свои функции? Когда я говорил о «метафизическом экране» (m), речь шла о том, что каждая его часть идентична другой, он остается собой, а люди – это просто «опыт», который этот m переживает. Скажем так: S должен быть некой «душой» всех существ, но при этом не субстанцией, так как сознание - это функция, а не вещество. Но даже если это некая трансцендентная миру субстанция, то ситуация выглядит так же, как и MPD-синдром: я могу иметь несколько личностей и считать каждую из низ «собой», так как они живут в моем мозге, а не в чьем-либо другом, но что делает мой мозг тем же самым спустя время? Ведь сознание не тождественно материи, а субстанция, даже трансцендентная, это материя, а она безличностна по определению, она просто некий объект, смысл S именно в том, чтобы противопоставить себя совокупности объектов, стать над ними, чтобы функция сознания была отправной точкой идентификации. То есть S «не выживет» тогда, если он опирается на свою трансцендентную субстанцию, его судьба будет такой же, как и в случае с мозгом человека, он уже «другой» спустя время. m не должен стать еще одной материей, его суть – в восприимчивости, в субъективности, поэтому он «нематериален». Если сознание это функция, но какая разница, есть S или нет, как трансцендентный разум, а не как метафора? Ведь он тогда лишь один из объектов, на которых эта функция держится. Сама эта функция «свободна» даже от этого S, если он есть, другими словами существование S не является ее условием, единственное условие открытого индивидуализма – это наличие сознания. Все варианты того, сколько существует вложенных друг в друга «матрешек» - носителей сознания эквиваленты. Их может быть бесконечное количество, или может существовать только наш мир с его материей, как предельный ноумен. ОИ в обоих крайних случаях одинаково актуален, сознание как функция, тождественная себе, не повторяет иерархического строя вложенных реальностей, если они есть. Если в моем мозге во сне сознание раздваивается и образуются две личности, то хоть они и связаны через мозг, чтобы я считал обе эти личности собой, важно лишь то, что они обе сознательны, а не то, что они занимают мой мозг, сознание как нелокальная функция «контактирует» с обеими физиологическими сетами этих двух личностей, я не могу считать себя какой-то одной из них, так как де факто я знаю, что мозг мой, значит я точно обе эти личности, то есть отождествление происходит не на горизонтальном уровне материальной иерархии (один субстрат), а «вертикально», через связь сознания как с одной личностью, так и с другой. Именно эта «вертикальность» связи сознания и лишает необходимости в трансцендентном уровне интеграции наших личностей на неком субстрате (объекте). Именно поэтому я говорю, что два отдельных мозга могут быть «мной» через вертикальную связь с нелокальным сознанием, эти два мозга не менее мои, чем две личности на моем мозге. А если есть S, то это просто еще один уровень объединения, тогда можно эту рекурсию вести бесконечно, S может быть тогда лишь локальным «супер мозгом» этого мира, стать одним из s множества миров, которые объединятся выше в S второго порядка и так далее, до бесконечности. Короче говоря, S как трансцендентный субстрат не нужен, чтобы я считал себя вездесущим и тождественным через сознание, то есть S изначально служит метафорой для освобождения из под гнета «своей» материи. Но сам этот S не должен стать очередной тюрьмой и бременем для сознания.

Если это сознание - функция, то оно не может быть обусловлено неким «трансцендентным носителем», получится еще одна душа-субстанция из S. На самом деле он - тонкая метафора того, что в ЛЮБОМ случае, при любом количестве душ-матрешек, вложенных друг в друга, сознание будет тождественно себе как функция.

Пытаться сохранить свою личность вечно – безумие. Есть знания, есть память и способности, речь не о том, что мы теряем со смертью все это, что безусловно можно рассматривать, как нечто нежелательное, речь о нелогичной вере, что мы теряем некую «самость». В чем же она выражается? Личность – это память об опыте, это необходимых механизм этот опыт наращивать. Но сам опыт по определению должен сменяться, смотря фильм, мы не хотим чтобы он остановился на середине, выделить некий момент и продлевать его до бесконечности. Каждый отдельно взятый момент «содержит» в себе все предыдущие, так как это история. Точно так же, наша личность на момент времени t это опыт этого момента плюс память о предыдущих (которая сама есть содержание опыта в момент времени t, а не реальное прошлое), просто «кадр» из фильма под названием жизнь, нет поэтому никакой логики в желании этот «кадр» сохранять вечно. Он должен смениться следующим, и снова, и снова. А «зритель» будет все тот же – S, только понимать его надо метафорически, а не буквально. Искать самость в личности – это подмена понятий, мы просто хотим себя сохранить и поэтому помещаем свое «я» в первое, что видим – свою личность. Но это так же глупо, как считать себя ослепшим при выключении света. Речь не о самости, а о качестве жизни вообще. О том, какая должна быть жизнь, а не кто именно и сколько будет жить. Это уже другой вопрос.

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.