Возрастание несоответствия политических и экономических реалий.

Мировая экономика становится все более глобальной. Компании больше не могут ограничивать масштабы своей деятельности национальной экономикой и национальными границами. Их масштабы должны соответствовать деятельности соответствующих отраслей и компаний во всем мире.

Национальные границы создают дополнительные расходы, но в то же время вовсе не собираются исчезать. Более того, весьма сомнительно, чтобы даже такие новые региональные экономические объединения, ^[55] как Европейское экономическое сообщество, NAFTA (Североамериканское соглашение о свободной торговле, заключенное в 1994 году между США, Канадой и Мексикой) или Mercosur (в будущем - Общий рынок стран Южной Америки (Аргентины, Бразилии, Парагвая и Уругвая)), ослабили политические границы, не говоря уже об их полной отмене.

В науке менеджмента^[56] все еще господствует представление о том, что экономика любой страны, будучи ограниченной государственными границами, представляет собой некую замкнутую экологическую среду для предпринимательства и менеджмента как коммерческой, так и некоммерческой сфер. Большинство менеджеров-практиков воспринимают это представление как аксиому.

Это же представление лежит в основе традиционной «многонациональности» бизнеса, т.е. в условиях традиционной многонациональности экономические реалии совпадали с политическими. Если пользоваться современной терминологией, то раньше одна страна была самостоятельной «организационной единицей» (торговой или промышленной).

При наличии сегодняшних транснациональных компаний - и прежних многонациональных, которые под воздействием меняющей среды тоже изменяются, - попытка сохранить такую систему организации ведет к превращению «главной» страны в затратный участок. Проще сделать эту страну частью организации и единицей бизнеса, производства и т.д.

Уходят в прошлое империи, которые политически объединяли огромные территории. Это произошло с Австро-Венгрией и Оттоманской империей, с Британской империей и многими другими. Начиная с 1950 года одно за другим появляются государства, каждое со своим правительством, вооруженными силами, дипломатической службой, налоговой и финансово-бюджетной политикой и т.д.

Нет никаких признаков возникновения каких бы то ни было глобальных учреждений, даже в экономической сфере, - например, некоего Центрального банка, который взялся бы контролировать стихийные денежные потоки во всем мире, не говоря уже о глобальных учреждениях, которые координировали бы во всем мире налоговую и кредитно-денежную политику.

Одновременно возрастает экономическая жизнеспособность мелких политических союзов, потому что деньги и информация становятся " транснациональными", что на деле это означает, что они просто не имеют никакой национальности.

Даже в рамках транснациональных экономических сообществ национальная политика все еще берет верх над экономической рациональностью. Многие - пожалуй, даже большинство, - крупные многонациональные компании в сфере производства, финансов, страхового бизнеса превратились в единые " всемирные организации", для которых не существует национальных границ. ^[57]

Например, компании по финансовому обслуживанию предоставляют совершенно одинаковые услуги во всем мире, будь то Испания или Гонконг. Каждый вид деятельности полностью отделен от других видов деятельности той же компании в тех же Испании или Гонконге, например, обслуживание аренды от валютных операций. Но сегодня компании, одна за другой, начинают осознавать, что для местного правительства, профсоюза и любого другого политического учреждения " всемирная организация" - это пустые слова.

Для них Испания или Гонконг суть единственная осмысленная реальность, и поэтому испанский или гонконгский филиалы компании - единственные организации, которые они принимают и понимают и с которыми согласны иметь дело. Ни одной из известных мне компаний не удалось еще определить заранее, какое ее решение или действие будет воспринято как исходящее от " всемирной организации", а какое - как " национальное".

Тем более, никогда не удается определить, как надо принимать решения и действовать, чтобы соответствовать обеим реальностям - экономической реальности транснационального бизнеса и политической реальности испанского или гонконгского " суверенитета".

Вместе с тем, деятельность компаний нельзя остановить, чтобы дождаться «лучших времен». В силу этого, Питер Ф. Друкер^[58] предлагает ряд принципов-ограничений, соблюдение которых способствует повышению эффективности/результативности бизнеса, что можно свести к рекомендации: ориентироваться следует только на экономические реалии..

Первое правило менеджмента международной компании, которая работает в условиях несовпадения между экономической и политической реальностями, гласит: не делать ничего, что противоречило бы экономической реальности.

На практике это означает, что необходимо избегать «взяток», потому что это попытка подчинить экономические решения местной политической конъюнктуре. Поскольку политические структуры теряют экономические рычаги воздействия, у них все чаще возникает искушение предлагать весьма изощренные виды взяток - освобождение от налогов, например, или " государственное содействие", выражающееся в введении специальных таможенных тарифов, или гарантия монопольного положения, или разные виды субсидий и т.д. " Бесплатный сыр только в мышеловке", - гласит известное изречение.

Первый вопрос, который следует задать себе в таких условиях, звучит так: " Если бы мы не получили взятку, то стали бы делать то-то и то-то в рамках стратегии нашей компании? " Если ответом служит твердое " Нет", то не делайте этого, как бы соблазнительно ни выглядела предлагаемая взятка. Потому что в результате вы получите убыточное предприятие.

Но даже если ответ положителен, все равно почти всегда мудрее отказаться от сомнительного предложения. Опыт многочисленных компаний, показывает, что, в конечном счете, за взятку приходится платить, причем по самой высокой цене.

С этим принципом связан и еще один, начинающийся с частицы " не".^[59] Не диверсифицироваться (расширять масштаб деятельности) и не переходить на глобальный уровень, присоединяясь к деятельности другой компании, - если это не укладывается в теорию бизнеса компании и в ее стратегию, - особенно когда присоединение происходит не в результате приобретения.

Например: В различных регионах и различных странах разные товары и/или услуги ведут себя по-разному. Во Франции компания Coca-Cola, например, гораздо лучше продает фруктовые соки, чем свой фирменный газированный напиток. В Японии один из самых популярных товаров производства Coca-Cola - кофе из автомата. Но и фруктовые соки, и кофе укладываются в теорию бизнеса и стратегию компании Coca-Cola. Физически эти напитки не имеют ничего общего с фирменным напитком Coca-Cola. Но во всех остальных аспектах, в частности как вид бизнеса, они совершенно одинаковы

Пока организация не приступит к осознанию и исследованию новых реалий, у нее не будет адекватной стратегии. Следовательно, она не готова решать проблемы, которые возникнут в ближайшие десятилетия. Если организация не сможет достойно " встретить" эти проблемы, то ей нечего рассчитывать на благополучие, не говоря уже о процветании, в тот период бурных перемен, структурных изменений и экономической, социальной, политической и технологической трансформации, свидетелями которого мы являемся.

Стратегия позволяет компании целенаправленно искать и использовать в своих интересах благоприятные возможности. Если то, что на первый взгляд кажется благоприятной возможностью, не способствует достижению стратегических целей организации, то это нельзя считать возможностью. Пытаясь ее реализовать, вы только зря растратите силы.

Даже если такая возможность согласуется с какими-то национальными, т.е. политическими реалиями, то все равно это напрасная трата сил и средств, и от этого надо отказаться. Иначе рано или поздно это закончится крахом.

Из вышесказанного Питер Ф. Друкер^[60] делает следующие выводы. Компании в разных частях света все реже будут расширять свою деятельность на оснований слияний и приобретений; редко даже будут начинать новый бизнес в чужих странах. Все чаще компаниям придется использовать союзы, партнерские отношения, совместные предприятия и прочие формы сотрудничества с организациями, имеющими иную национально-политическую окраску. Другими словами, им придется опираться на экономические структуры, а не на юридические, следовательно, и не на политические.

Существует много других причин, некоторые из которых обсуждались выше, объясняющих, почему впредь залогом роста будет партнерство разных типов, а не прямое владение и не принуждение и контроль. Поэтому для компаний очень важно научиться работать одновременно в двух измерениях - в системе глобальной мировой экономики и разобщенного мира политики. В такой ситуации партнерство, безусловно, - лучший вариант.

Когда экономическое объединение не является политическим, а представляет собой вид партнерства (союз, совместное предприятие), т.е. вид взаимоотношений, при котором политическая и юридическая составляющие могут быть отделены от экономической реальности. вероятность конфликта между экономической и юридической составляющими значительно снижается.

Кроме того: всем компаниям придется научиться управлять своими валютными запасами. Каждая компания, даже действующая только на локальном уровне, сегодня является частью мировой экономики. Следовательно, она подвергается риску колебаний валютного курса, даже если не продает и не покупает продукцию за пределами страны.

Например, даже провинциальные и работающие исключительно на местном уровне мексиканские компании сильно пострадали несколько лет назад от внезапного падения мексиканского песо. Даже абсолютно локальные индонезийские компании понесли убытки от обвала индонезийской валюты в 1998 году.

Развитие внешней торговли, миграция капиталов и рабочей силы выводят экономические связи за пределы страны. ^[61] Очевидно, за границей теряют силу национальные законы и функции национальной денежной единицы.

При организации системы денежного обращения каждое государство объявляет национальную денежную единицу законным платежным средством на своей территории. Используя аппарат государственного принуждения, обеспечивает безусловный и беспрепятственный прием своей валюты во всех без исключения платежах во всех звеньях оборота.

Но участвуя во внешней торговле, страны должны оплачивать сделки по импорту в валюте другой страны, поскольку экспортер товара должен рассчитаться со своими поставщиками, с рабочими, заплатить налоги в своей национальной валюте. Возникает противоречие, которое разрешается через механизм обратимости (конвертируемости) валют.

Конвертируемость валют как бы нейтрализует влияние национальных границ на движение товаров и факторов производства в масштабах мирового рынка. Экспортер имеет возможность превратить валютную выручку в собственные национальные деньги. А это необходимо для поддержания нормального денежного обращения внутри страны. Аналогично решается проблема для импортера товаров, подлежащих оплате в иностранной валюте, – национальная валюта обменивается на требуемые средства платежа.

Таким образом, проблема конвертируемости валют возникает, когда осуществляются международные расчеты и платежи. Обратимость валюты – это категория чисто денежного обмена (Д_нац. – Д_ин.) Но реальное осуществление этого, на первый взгляд технически простого, процесса требует создания целого ряда предварительных условий.

Конвертируемость валюты – это объективно необходимая предпосылка включения страны в мировую экономику, развития всех форм внешнеэкономических связей. Режим конвертируемости валюты влияет на формирование инвестиционного климата в стране. Субъекты хозяйства, нуждающиеся в капиталах, могут привлекать средства из-за рубежа. Иностранные инвесторы могут осуществлять перевод за границу заработанных в стране прибылей, реинвестировать прибыль. Конвертируемость валюты позитивно влияет на экономику страны, стимулируя конкуренцию, позволяя сопоставлять внутренние издержки и цены с мировым уровнем.

Но «открытость» национальной экономики, непосредственно вытекающая из режима обратимости, может иметь для страны определенные негативные последствия. Колебания валютных курсов могут нанести убытки экспортерам или импортерам. Открытая рыночная экономика зависит от колебаний мировых цен и процентных ставок. Избежать влияния факторов конъюнктуры мирового рынка невозможно, если не отгородиться от него искусственно. Поэтому при переходе к обратимой валюте страна должна учитывать вероятные потери и разрабатывать меры по защите от негативных колебаний конъюнктуры мирового рынка.

Валютная обратимость в современном понимании – это валютно-финансовый режим, позволяющий во внешнеэкономических операциях более или менее свободно обменивать национальные денежные единицы на иностранную валюту (денежные единицы).

Сегодня нет страны, которая имела бы иммунитет от внезапных скачков валютного курса по той простой причине, что мир затоплен «виртуальными деньгами», т.е. такими, которые не обеспечивают приемлемого сочетания прибыльности и ликвидности. ^[62] Поэтому во всех странах наблюдается избыток денег, не инвестированных в собственность, бизнес, производство или обслуживание, а хранящихся в легко реализуемых и нестабильных «портфельных» инвестициях. И очень немногие страны имеют на балансах платежей достаточно излишков, чтобы обслуживать процентные ставки этих «портфельных инвестиций», не говоря уже о том, чтобы выплачивать по ним в случае финансовых катаклизмов.

Другими словами, валюта каждой страны находится в зависимости от краткосрочных перемещений денежной наличности, которым нет и не может быть рационального экономического объяснения. Стратегию надо строить, исходя из представления о том, что валюты и впредь будут нестабильными и неустойчивыми. Одно из следствий можно сформулировать следующим образом: все представители топ-менеджмента должны научиться управлять собственными запасами иностранной валюты, хотя пока еще мало кто это умеет.