Сумма разногласий составляет консенсус

А. Сырцев

При рассмотрении проблем так называемых «уличных детей» разночтения начинаются уже с формулировок и интерпретаций в описаниях эмпирической реальности. Заметный разброс мнений в оценках масштаба явления, его генеза, характеристик, а также расхождения в оценке прогноза и тенденций, наблюдается, прежде всего, в публикациях, отражающих состояние общественной дискуссии по этому вопросу. Тогда как в научной (или научно-популярной) литературе, на наш взгляд, отмечается преобладание либо отчетов, стереотипно воспроизводящих результаты редких и точечных исследований (как правило, стационарных), либо работ, мало согласующихся между собой по причине использования различных подходов, методологической базы и лексикона.

Между тем, хотя масштаб явления заметно снизился и за период с начала 90-х по сегодняшний день приобрел качественные и структурные изменения, значимость феномена для человека и общества, неоспоримо признается важной и актуальной, и, следовательно, требующей быстрого применения адекватных и эффективных мер социального контроля.

Но примечательно, что при таком консенсусе, почти в каждой серьезной работе авторы считают необходимым пояснить, что же они понимают под термином «уличные дети». Проблема с формулировками не имела бы существенного значения, представляй она лишь академический интерес. Но прикладной смысл в решении этой задачи обнаруживается, если признать, что дети, растущие «сами по себе» вне семьи, вне поддержки, опеки и контроля со стороны социальных институтов, - это аномалия для любого человеческого общества, и что таковая аномалия не нова и в том или ином объеме существовала всегда.

Однако естественным и очевидным результатом такого признания является понимание необходимости в организации и проведения регулярной работы в самих общественных институтах с целью снижения распространенности аномалии или компенсации вызываемых ею негативных последствий. И если дискуссии по поводу доминанты государственного патернализма, скажем, в области регуляции экономической деятельности человека обоснованы, то сбалансированное и согласованное взаимодействие как государственных, так и общественных структур в решении этих задач, нам представляется, бесспорно, единственно эффективной стратегией. Ибо ни эволюционно-либеральными, ни репрессивными способами с этой аномалией совладать невозможно. Примером сложности и неоднозначности проблемы служит как разносторонний мировой реальный опыт, так и классическая художественная литература.¹

Как известно, в результате значительных изменений, произошедших в мире и нашей стране за последние двадцать лет, массивные сдвиги в социально-экономическом устройстве нашего общества сопровождались многими кризисными социальными явлениями, из которых для нас в данном случае важно отметить, прежде всего, деградацию института семьи. Потрясение устоев семьи и как общественного института, и как «ячейки» во многих аспектах ее существования и функционирования привело к появлению многочисленных фактов по всей стране, когда дети стали чаще покидать семьи сначала временно, а затем все глубже погружаясь в стихию уличной жизни больших городов. Коллапс и бездействие государственных институтов, осуществлявших прежде функции регуляции и контроля в сферах образования, здравоохранения и права, прямо повлияло на распространение этого явления.

В конце 80-х общество в ожидании восстановления порядка либо по инерции апеллировало к власти, либо надеялось на скорые эволюционные перемены к лучшему. Но в начале 90-х, когда появились целые сообщества «детей улиц» и когда выживание стало первоочередной задачей всех и каждого, спонтанно возникли неформальные объединения граждан (граждан, скажем, со специфическим мировосприятием), заместивших прежние формы опеки детей. Впоследствии при финансовой поддержке исключительно иностранных организаций и посильному вкладу отдельных соотечественников, а также некоторых старых и новых государственных и частных организаций² таких объединений становилось на порядки больше и проблема «уличных детей» стала предметом рассмотрения, изучения, диспутов и практической работы.

Будучи вовлеченными в эти процессы с самого начала, участвуя в многочисленных собраниях по этой теме, мы отметим, что и тогда, когда предмет казался более очевидным, не удавалось прийти к согласию во взглядах на природу явления, на методы эффективной работы.

В точках зрения царило большое разнообразие, и использовались до крайности различные основания в изучении и классификации явления, что отразилось в разнобое понятий. Достаточно привести ряд активно использовавшихся терминов - уличные дети, дети улиц, беспризорники, дети-дезадаптанты, девианты, дети и подростки, вовлеченные в уличную жизнь, дети групп социального риска, социальные сироты (это не считая литературных эпитетов). Детей, мигрирующих в крупные города из провинции, предлагалось именовать транзитными. Сейчас в ходу термины, например, - дети, оставшиеся без попечения родителей и лица из их числа, дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации.

Калька с английского или немецкого - street kids, strassenkinder, children at risk - позволила использовать хоть какое-то обозначение. И хотя даже при минимально тщательном рассмотрении структуры и характеристик явления уже становилось понятным, что оно не монолитно, а крайне разнообразно по формам, проявлениям, этиологии, термин «уличные дети» стал применяться в отношении феномена в целом. Несмотря на то, что, по нашему мнению, оснований для его употребления не больше, чем у понятия, обозначающего «неопрятно одетого ребенка, гуляющего без дела по улице большого города без сопровождения взрослых», мы воспользуемся им, хотя и условно, нестрого, далее без кавычек.

Следует отметить, что часто звучащее «беспризорники», «беспризорные дети», на наш взгляд, - архаично не только этимологически, но и феноменологически никоим образом не соответствует современным реалиям, исчерпав свое содержание в 20-х годах прошлого века. Помимо «лингвистической чистоты» мы видим в этих акцентах практический смысл. Дело в том, что, на наш взгляд, слово «беспризорник» вызывает неадекватные сегодняшнему дню ассоциации³ не только с конкретным историческим периодом, но и, неизбежно, с определенными стратегиями практической работы, возможно, бывшими эффективными в соответствующее время, но бесполезными сейчас.⁴

В последнее время, кроме того, что собрано немало разрозненных эмпирических данных об уличных детях, накоплен разнообразный опыт практической работы, несмотря на актуальные трудности, все чаще происходит обращение к опыту исследователей из предшествующего и современного ученого сообщества и даже появляются статистические данные, хотя бы не противоречащие реальности.

Но наряду с этим, например, представленные в разное время различными ведомствами и организациями цифры оценки количества уличных детей, расположены в недопустимо широком диапазоне и на сегодняшний день разнятся от 600 тысяч до 4- 6 миллионов по России.⁵ Понятно, что не существует удовлетворительной методики подсчета такого «текучего материала». Но заявляющим подобное можно было бы предварительно произвести несложные сопоставления. На сегодня в России зарегистрировано около 30 миллионов несовершеннолетних. В возрасте от 6 до 16 лет - пусть 20 миллионов. Таким образом, если верить энтузиастам, каждый пятый или даже каждый третий встреченный на улице ребенок-подросток - это Оливер Твист, Гаврош, Холден Колфилд или бедняга из «детей подземелья», отчаянно борющийся за выживание во враждебном мире. Возможно, такое количество «генералов песчаных карьеров», объединенных в группы, прячутся в потаенных фавелах, но это представляется чрезмерным допущением.

В чем, по нашему мнению, не было и до сих пор не существует разногласий, так это в оценке феномена, как «социальной девиации», в понимании, предложенном проф. Гилинским Я.И., согласно которому - это «социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах < …> деятельности, не соответствующих < социальным> нормам и ожиданиям»⁶ (разрядка и курсив наш. - А.С.).

Расхождение в публикуемых цифрах, на наш взгляд, коренится как раз в упомянутой относительности, и не только массовости, а всего, что так или иначе связано с уличными детьми, а если брать шире, то с детьми вообще. Например, в возрастной психологии известно понятие гетерохронности развития (неравномерного по времени созревания различных психических функций), когда психологическая зрелость не всегда совпадает с юридическим совершеннолетием. Затем. Как толковать и применять право на неприкосновенность личной жизни ребенка, зафиксированное в Декларации прав ребенка, подписанной Российской Федерацией и обязанной ее соблюдать и отчитываться перед UNICEF? Коллизии, связанные с применением этой нормы на практике, может вообразить себе каждый родитель (даже японский⁷), не говоря уже о медиках, педагогах, социальных работниках. Нет сомнений, что это право обоснованно, но также нет сомнений в том, что оно не абсолютно. Примеры, подчеркивающие относительность, можно приводить и далее, вспоминая физиологическую акселерацию- ретардацию, возраст согласия, возрастной порог наступления уголовной ответственности, проблемы дееспособности выпускников детских домов, проблемы, связанные с ювенальной юстицией, с исполнением Федерального Закона о психиатрической помощи и прочее.

Но лавирование между позитивизмом с одной стороны и релятивизмом с агностицизмом с другой, на наш взгляд, занятие хоть и изнурительное, все же представляет собой единственную альтернативу крайностям в виде сциентизма и эзотерики. Как видно, трудности в изучении настоящего предмета далее продолжаются в поиске методологической базы. Мы сочли важным упомянуть об этих затруднениях, потому что до сих пор нередко предлагаются радикальные методы решения проблемы, тогда как таковые не менее бессмысленны, чем камлания фаталистов и сектантов.

В этой связи примечательна история одного высказывания. В завершении своего доклада на VI Международном конгрессе «Уличные дети и мобильная работа с молодежью» (СПб, 1998) акад. Реан А.А. подчеркнул необходимые качества, требующиеся специалисту при работе с «уличными детьми и с детьми групп риска» - это любовь, забота, ответственность. Спустя два года на следующей международной конференции этот замечательный девиз был им повторен, но с необходимым для полноты добавлением - «Любовь, ответственность, забота и профессионализм», - по нашему убеждению, исчерпывающее руководство! ⁸