Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Высокие скорости






 

Еще совсем недавно за воротами нашего завода был пустырь, а теперь здесь раскинулся рабочий поселок, ясно наметились контуры будущей широкой улицы, в лесах и бетоне возвышается новый, строящийся цех. Скоро он вступит в строй. В начале этого года закон­чено строительство нового здания заводоуправления, и в нем удобно разместились конструкторское бюро, лаборатория, парткабинет, библиотека.

Наши конструкторы проектируют и создают замечательные станки, рационализаторы и изобретатели смело вводят новые усовер­шенствования и приспособления, облегчающие труд рабочих и повы­шающие их производительность.

Растет, быстро растет наш завод радиальных станков. Вместе с заводом растут люди, отлично понимающие, что без постоянной и упорной учебы нельзя полностью использовать чудесную технику, которой вооружила нас Родина. Не удивительно поэтому, что на на­шем заводе имеется много рабочих со средним образованием.

Культурный, образованный, хорошо знающий свое дело рабочий творчески осмысливает и двигает вперед технику.

Разве можно сравнить нашего советского рабочего с рабочим доре­волюционной России или рабочим любой капиталистической страны?

Мой отец, например, в совершенстве знал свое слесарное дело. До революции он работал в частной весоремонтной мастерской. Как-то однажды, помню, отец пришел домой очень озабоченным:

— Опять меня вызвал хозяин, — сказал он, — требовал, чтобы я обучил ученика. Обучу, конечно, — недобро усмехнулся отец, — но секрета своего не выдам. Секрет свой открою только сыну, когда он подрастет.

Разумеется, я еще не понимал тогда, о каком «секрете» идет речь. Это я понял много позднее, когда вырос и сам стал работать. Отец был хорошим мастером, и хозяину, конечно, очень хотелось, чтобы и другие в его мастерской работали так же быстро и ловко, как работал мой отец. Хозяину от этого — явная выгода, а рабочему — один ущерб.

Понятно, почему отец не хотел делиться с кем-либо своим опы­том. Товарищи по работе не осуждали отца, потому что они и сами так поступали. Ведь тогда каждый стремился быть вне конкуренции, чтобы застраховать себя от безработицы.

— Мастерство наше — хлеб наш, — говорили они. — А кто же по своей воле будет лишаться хлеба?

Никакой технической литературой мой отец не пользовался: она была недоступна большинству рабочих. Царский строй обрекал тру­дящиеся массы на политическое бесправие, нищету, на культурную отсталость. Да и могла ли пойти на ум книга, если отец работал от зари до зари и всегда приходил домой озлобленный и утомленный.

А сейчас в нашей стране рабочему предоставлены великолепные дворцы культуры, библиотеки, читальни, - красные уголки, техниче­ские кабинеты с литературой по всем отраслям науки и техники. Книга в большом почете у наших рабочих. И мы читаем не только технические книги, но и художественную литературу. Произведения классиков и советских писателей пользуются у нас большой популяр­ностью. Хорошее литературное произведение не только расширяет кругозор, но и учит преодолевать трудности, вдохновляет на борьбу за новые достижения в труде.

А ведь известно, что трудности всегда возникают, когда в про­цессе производства появляется новое. Вот, например, как зарожда­лось у нас на заводе движение скоростников. Еще два года назад на заводе только отдельные рабочие мечтали о скоростном точении и фрезеровании. Теперь же у нас девяносто скоростников. А давно ли нам, скоростникам, приходилось горячо спорить с предельщиками, которые, цепляясь за старое, пытались доказать, что в условиях на­шего завода невозможно применить скоростное резание! Вспомина­ются военные годы. Наш завод был эвакуирован на Восток. Мы выпускали сложные станки для промышленности. Как-то однажды меня вызвали к директору. До этого я три дня не уходил со своей бригадой с завода, заканчивая сложную и срочную работу. Когда начальник цеха утром сообщил мне, что после смены меня про­сят зайти к директору, я очень обрадовался: был вполне уверен, что мою работу одобрят. —

Но вышло совсем не так. Директор протянул мне мелко исписан­ный листок бумаги:

«Надо остепенить не в меру разошедшегося лихача, а то сегод­ня он в героях ходит, а завтра, глядишь, из-за него выйдет из строя ценный «ДИП-300».

Меня обвиняли в лихачестве. Предельщики «доказывали» дирек­тору, что повышение скорости резания будто бы пагубно отразится на станке.

— По таблице, — говорил механик, — полагается четыреста во­семьдесят оборотов шпинделя в минуту, а Нежевенко заставляет шпиндель вращаться со скоростью 780 оборотов в минуту. Это пре­ступление.

Он всячески стремился опорочить мой метод, защищая честь своей «таблицы».

Тяжелое чувство охватило меня. В то время в родной Одессе еще орудовал враг. На всех фронтах шли ожесточенные сражения. Родина переживала грозное время. А ко всему этому — личное горе: я получил страшное известие, что в оккупированном Первомайске фашисты зверски замучили мою мать.

Разве можно было оставаться спокойным? Имел ли я право ра­ботать по старинке? Для того ли меня оставили в глубоком тылу, чтобы я работал по «таблице», ниже своих возможностей?

Я не сдавался. Партийная организация и дирекция завода от­вергли нелепые обвинения предельщиков. Мой опыт получил широ­кое признание. Но это еще не было похоже на скоростное резание. И часто, беседуя между собой, рабочие говорили:

— Вот если бы резцы сделать более устойчивыми....

Эту задачу решил несколько лет спустя ленинградец Генрих

Борткевич. Как известно, он, изменив угол заточки резца, заставил станок работать во много раз производительнее.

А наши предельщики упорно продолжали свое:

— Оборудование у нас старое, изношенное. Мы многим рискуем, надо еще подумать...

Однако это нисколько не поколебало меня: я был твердо уверен, что стою на правильном пути. Да и партийная организация завода поддержала меня, откинув прочь пустые разговоры и «теории» о ка­ких-то особенных станках. С волнением приступил я к работе, чтобы доказать жизненность скоростного резания на нашем заводе.

...Еще раз проверено взаимодействие всех частей станка, под ру­кой все инструменты и приспособления. Устойчива и согласованна вся система: станок — приспособление—деталь. Готов действовать резец с отрицательным углом заточки. Наконец, включены невидан­ные ранее скорости. Быстро вращается деталь, и кажется, докрасна раскаленные металлические стружки, вылетающие вместе с вихрями искр из-под резца, только подгоняют ее, поторапливают. Сто метров в минуту... пятьсот... семьсот двенадцать.

Успех был полный. Но это было только начало. Ведь дело за­ключалось не только в том, чтобы самому поставить рекорд по ско­ростному резанию: важно было, чтобы и другие поняли и убедились, что ничего недоступного в этом нет, что пришло время перейти к высшему классу мастерства. Надо было увлечь других, утвердить это новое, способствующее дальнейшему усовершенствованию технологии и росту производительности труда.

Товарищ Сталин говорил, что стахановское движение «открывает нам тот путь, на котором только и можно добиться тех высших по­казателей производительности труда, которые необходимы для пере­хода от социализма к коммунизму и уничтожения противоположно­сти между трудом умственным и трудом физическим». И мы, совет­ские рабочие, прилагали и прилагаем все силы к тому, чтобы как мож­но шире развивалось стахановское движение, социалистическое со­ревнование. Об этом заботилась наша заводская партийная органи­зация.

У меня вошло в привычку после работы обязательно заходить в партийное бюро. Когда встречаются трудности, куда пойдешь? В парторганизацию. Когда радость какая, с кем разделить ее? Тоже со своими товарищами — коммунистами.

Во время одной из таких встреч с секретарем партбюро т. Алек­сеевым мы заговорили о стахановской школе скоростников. Органи­зации такой школы требовала сама жизнь.

— Думаю, Григорий Семенович, что руководить школой должен ты, — сказал мне секретарь партбюро.

Потом вопрос был согласован с дирекцией, инженеры мне мно­гим помогли, и стахановская школа скоростников начала работать.

Обычно собираемся мы вечерами у моего станка. После неболь­шого рассказа следует показ. Молодежь на практике учится, как лучше организовать рабочее место, как создать необходимые усло­вия для скоростного резания.

Иной рабочий, для того чтобы взять ключ или резец, останав­ливает станок и, нагнувшись к инструментальному ящику, роется в беспорядочно разбросанном инструменте.

У меня инструментальный шкафчик расположен так, что не нуж­но к нему нагибаться. Правая рука лежит на лимбе станка, левая достает из шкафчика нужный инструмент или приспособление, глаза же обращены к зажатой в патроне детали. В моем инструментальном шкафчике двадцать восемь полочек, каждая вещь имеет свое опреде­ленное место. Ощупью безошибочно я беру нужный инструмент.

Все это значительно экономит рабочее время, создает условия для высокопроизводительного труда.

Перейдя на резание со скоростью 500—700 метров в минуту, мне удалось сократить машинное время обработки деталей в пять—десять раз. Но вскоре я убедился, что само по себе скоростное резание, то есть резкое сокращение машинного времени, необходимого для обра­ботки детали, еще не дает нужного эффекта, если не сократить вспо­могательные операции, например на подвод резца для получения за­данных чертежом размеров, на промеры.

Как можно меньше движений! Сократить лишние операции! — вот на что должны быть сейчас направлены рабочая изобретательская мысль, смекалка.

Основательно и серьезно подумав над этим, я прежде всего изго­товил продольный лимб. Устройство его несложное. Лимб монтирует­ся на валике продольной подачи супорта станка. Когда у меня есть лимб продольной подачи, а также хорошо отрегулированный лимб поперечной подачи и надежно фиксированный поворотный резцедер­жатель, я могу работать уверенно, не опасаясь брака. Мне не прихо­дится каждый раз замерять обработанную деталь и останавливать для этого станок. Вспомогательное время сокращается до минимума.

Многие товарищи, которые наблюдали за моей работой, недо­умевали: «Как же это Нежевенко работает?! Вроде как на глазок!»

Но очень скоро за работу без брака дирекция завода доверила мне персональное клеймо ОТК. Теперь на всех токарных станках «ДИП» нашего завода установлены такие лимбы, и опыт скоростно­го резания металла получил большое распространение.

Но так же как один или несколько новаторов не могут сделать передовым целый завод, так и один завод, как бы хорошо ни ра­ботал, не может повысить производительность труда в масштабе це­лой отрасли промышленности или в масштабе всего города.

Как член Одесского горкома партии, я часто бываю на собра­ниях многих заводских партийных организаций и на городских со­вещаниях. Ознакомившись с положением на других заводах, я по­чувствовал неудовлетворенность. Все больше проникался созна­нием того, что мало добиться успеха в своем цехе или на своем заво­де — надо распространить методы работы наших скоростников на все предприятия нашего славного города-героя. Делиться опытом стало для меня насущной потребностью.

В свои выходные дни и свободные вечера я делился опытом с рабочими других заводов. Но одних только бесед, совещаний и вы­ступлений было недостаточно. Все это необходимо было подкреплять

наглядным показом непосредственно у станка. Без этого многие ра­бочие, даже стахановцы, могут не поверить в возможность резания металла на таких скоростях.

Пришлось поэтому лично побывать на многих заводах. Живой показ скоростного резания на станке другого рабочего — вот самая убедительная агитация за новый метод, самая лучшая школа.

После рассказа о значении скоростного метода я обычно станов­люсь за станок и обрабатываю различные детали. Такие практические занятия проведены на многих предприятиях Одессы.

Но этим практические занятия не ограничились. Многие това­рищи по профессии выразили желание увидеть, как я работаю на своем станке, и на наш завод стали часто приезжать экскурсии ра­бочих.

Однажды после совещания стахановцев один из рабочих завода имени Марти сказал мне:

— Все это, конечно, очень хорошо, но насчет того, что ты на нарезке резьбы повысил производительность труда в десять раз, это­му я что-то не верю.

Мы присели на скамью. Я начертил на листке бумаги нехитрый чертеж, дал к нему необходимые пояснения.

— Попробуйте применить у себя, — предложил я. — А если не будет ладиться, прошу, приходите к нам на завод, посмотрите, как это делается.

Прошло недели полторы—две. Я сам уже собирался на завод име­ни Марти посмотреть, применили ли они скоростную нарезку резь­бы, вдруг вижу — в цех входят человек пятьдесят. Это были ра­бочие с завода имени Марти.

«Добре, — думаю, — значит, заинтересовались. Ну, а раз так, то обязательно добьются успеха».

Гости подошли к моему станку. Группу возглавлял технолог за­вода т. Блинов. Он попросил меня поделиться опытом скоростного резания.

— После стахановского совещания у нас намного увеличилась скорость нарезки резьбы, — сказал один из пришедших, — но такой скорости, как у вас, мы пока не можем развить. Пришли поучиться.

Они осмотрели инструментальный ящик. Пригляделись к тому, как установлен лимб. После этого я продемонстрировал им скорост­ную обработку деталей— точение муфт и нарезку резьбы. Пока я го­товился к работе по обточке «стаканов», начальник цеха объяснял:

— До применения скоростного метода эту работу выполняли за семь—восемь минут, а теперь — за тридцать пять секунд.

— В пятнадцать раз быстрее! Это что-то многовато!..

— И у вас это будет, — говорю. — Вот, давайте посмотрим.

Включили мотор. Прошло тридцать пять секунд, и «стакан» го­тов. Мы детально обсудили, как производить эту операцию. Затем к станку стал один из гостей, потом другой. И у них результаты по­лучились те же, что и у меня, — тридцать пять секунд на «стакан».

— Ну что ж, — сказал технолог, — «ДИПы» у нас такие же, в вашем «секрете» мы разобрались. Теперь и у нас дело должно пойти.

Мы тепло распрощались. И вскоре я с большой радостью узнал, что действительно дело на заводе имени Марти пошло.

Как-то мне пришлось побывать на заводе мельнично-элеватор­ного оборудования. Здесь выяснилось, что токарная обработка круп­ной детали — барабана транспортера — производится со скоростью всего 40—50 метров в минуту. Я попросил сменить на одном из стан­ков мотор, установить более мощный и начал обрабатывать барабан со скоростью 450 метров в минуту.

Рабочие рассматривали детали и говорили: «Вот это качество!»

Оказывается, завод недавно получил рекламацию: выпускаемые им барабаны имеют шероховатую поверхность, из-за этого часто рвутся ленты транспортеров. При скоростной же обработке качество не только не снижалось, а, наоборот, поверхность получалась гладкая, точно шлифованная.

Вскоре и другие четыре токарных станка были переведены на по­вышенный режим. Это значительно улучшило качество продукции и высвободило три из пяти токарных станков. Их используют теперь для обработки других деталей.

Мне пришлось побывать и во многих ремесленных училищах го­рода. Всюду молодежь жадно воспринимает и с увлечением изучает скоростные методы обработки деталей.

В ремесленном училище № 5, например, раньше ученики рабо­тали на малых скоростях. Скорость резания металла здесь не пре­вышала 70 метров в минуту. Большие успехи, достигнутые нашими передовыми рабочими, требовали изменения и методов производст­венного обучения.

В мастерских этого училища я продемонстрировал скоростной метод работы, подробно отвечал на многочисленные вопросы. Через некоторое время решил снова заглянуть в это училище. Ко второму моему приходу здесь почти все выпускники стали скоростниками. Многие из них развивали скорость до 500 метров в минуту. Таким образом, заводы стали получать уже подготовленных в училище скоростников.

Так постепенно новое входило в жизнь, прочно внедрялось в производство. Передовые рабочие увлекли новыми методами всех остальных. И руководители многих заводов стали приходить к нам, чтобы ознакомиться с тем, что дает скоростное резание производству в целом и как его организовать не на одном станке, а в масштабе це­ха. Большое впечатление на всех производило то, что у нас на заводе скоростниками стали почти все токари и что, по самым скромным под­счетам, это сократило машинное время на токарных станках в два раза.

* * *

В октябре 1949 года я был приглашен в Киев на юбилейную сессию Верховного Совета Украинской ССР. Там я встретился с бри­гадиром тракторной бригады первой в Советском Союзе машинно- тракторной станции имени Шевченко Героем Социалистического Труда т. Внученко. Мы разговорились о делах МТС, и я понял, что следует подумать о перенесении передовой производственной куль­туры промышленных предприятий города на машинно-тракторные станции.

Этот разговор заставил меня серьезно призадуматься. Было бы неплохо оказать помощь МТС в повышении производственной куль­туры и заняться внедрением скоростных методов резания металла.

Вернувшись в Одессу, я посоветовался со своими товарищами- скоростниками и поставил этот вопрос перед парторганизацией и ди­рекцией завода. Наша инициатива была одобрена. Коллектив за­вода обратился к рабочим и инженерно-техническим работникам всех предприятий города с предложением организовать помощь машинно- тракторным станциям. Нас поддержал городской комитет партии. Так в Одессе началось движение за внедрение передовых методов производства в МТС.

Мы твердо решили, что сейчас, когда исчезают былые грани между городом и деревней, машинно-тракторные станции и машинно- тракторные мастерские должны работать так же, как и передовые го­родские предприятия.

Мне поручили распространить методы скоростного резания ме­талла среди токарей и ремонтников МТС. С этой целью я побывал в МТС имени Шевченко, Первой одесской МТС и других. То, что я там увидел, еще больше убедило меня, насколько важно начатое на­ми дело.

Мастерские по ремонту тракторов, комбайнов и других сельско­хозяйственных машин, которыми все больше снабжают МТС наши заводы, оборудованы неплохими станками. Они могли бы работать значительно производительнее, но зачастую в мастерских отсутствует необходимая культура.

В МТС имени Шевченко я рассказал рабочим о скоростном ме­тоде обработки металла и подчеркнул, что наличие хорошего станоч­ного парка позволяет им применить наш скоростной метод.

Я обратил внимание на станок токаря Хохлова. У него на рез­цедержателе нехватало пяти болтов.

— Ведь вы от этого многое теряете.

— Да, я веду обработку только одним резцом.

— А чтобы укрепить другой, опять тратите время?

— Да, конечно.

А ведь болты эти очень легко изготовить на месте. И так же несложно установить не один, а четыре резца.

А вот ключ для зажима резцов. Он слишком велик и неудобен. Или, допустим, что Хохлову надо смазать станок; под руками у него нет масленки. Таких мелочей, тормозящих работу, очень много. А все это отражается на производительности труда.

После беседы я практически показал свой скоростной метод обра­ботки металла. Рабочие задавали мне много вопросов. Они интере­совались технологией обработки поршней; спрашивали, нельзя ли после обработки избежать запиливания поршней. Пришлось проде­монстрировать это тут же на станке. Особенно заинтересовались моим методом работы токари тт. Михайлов, Козлов и Коржов. Впо­следствии я узнал, что они перешли на скоростное резание металла и достигли неплохих показателей.

Такие встречи были у меня и в других МТС. Коллективы заво­дов имени Красной Гвардии, имени Кирова и других предприятий также откликнулись на наш призыв и стали посылать в МТС своих скоростников.

Я часто получаю из районов письма, в которых товарищи де­лятся со мной опытом или обращаются за советом. Вот, например, что написал мне токарь т. Осадчий из Котовского района:

«В 1949 году я дал три с половиной годовых нормы. На некото­рых деталях применяю ваш метод, но полностью его не изучил и не­которых приемов не понимаю. Вот это и заставило меня обратиться к вам за помощью. Метод обработки я понял, а вот вопрос с нарез­кой мне не совсем ясен».

Этот токарь поставил передо мной и другие практические во­просы. Конечно, я охотно поделился с ним своим опытом.

Такие письма очень радуют меня. Лишний раз убеждаешься в высокой сознательности советских людей, в их стремлении работать еще лучше.

Мне самому большую помощь в модернизации станка и в осу­ществлении скоростного резания оказал главный инженер завода т. Богаковский. Помогают и другие инженеры и механики завода, а также научные работники Одесского политехнического института, с которыми у нас установилось тесное содружество.

Мог ли мой отец, изнуренный тяжелым трудом на капиталистов* мечтать о такой жизни, какой живу я — советский рабочий, — о жиз­ни, полной радости и высоких целей?

Я токарь и в то же время состою членом ученого совета меха­нического факультета Политехнического института, часто читаю лек­ции. Меня слушают не только рабочие, но и студенты, научные ра­ботники, профессора. Они помогают мне повышать знания и вместе с тем сами консультируются у меня, обогащая теорию практическим опытом рабочих-новаторов.

Присуждение Сталинской премии — большое событие в моей жизни. Эту высокую награду я отношу за счет коллектива нашего завода, в котором я учился и который помог мне добиться произ­водственных успехов.

За четыре года и четыре месяца послевоенной пятилетки я вы­полнил двадцать четыре годовые нормы. Теперь ввожу ряд новых усовершенствований на станке и вместе с другими скоростниками ду­маю практически освоить еще более высокие скорости резания метал­ла. По моим подсчетам уже в ближайшее время я смогу довести ско­рости резания до 1 500—2 ООО метров в минуту.

Вместе с передовыми людьми нашего завода я буду стремиться к тому, чтобы как можно больше токарей нашего города стали ско­ростниками. Увеличивая скорости резания металла и передавая свой опыт другим, мы тем самым вносим свой вклад в пятилетку, еще более укрепляем любимую Родину, которая является могучим опло­том мира во всем мире.

 

 

ГРИГОРИЙ СЕМЕНОВИЧ НЕЖЕВЕНКО

 

В. ПОНОМАРЕВ,

зуборезчик Уральского машиностроительного завода имени С. Орджоникидзе, лауреат Сталинской премии

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.