Нигде означает всюду; нигде означает совершенную пустоту; нигде означает окончательный исток, самую основу жизни.

Откуда ваше столь совершенное дыхание? Чжуан-цзы говорит, что вы не дышите, " оно" вами дышит. Вы не дышите, так что вы должны для этого делать? Ничего. Я дышу — это неверное замеча­ние, лучше бы сказать: природа, " оно" дышит мною. Тогда меня­ется весь образ, тогда весь упор на природу, а не на вас, не на него, не на " оно", на громадность, на бесконечное, которое вас окружает, на основу, на саму основу — " оно" дышит вами.

Когда вы влюбляетесь, действительно ли вы тот, кто влюбляет­ся, или это " оно" влюбляется через вас? Когда вы гневаетесь, гневаетесь ли вы? Так как когда есть гнев — вас нет, когда есть любовь — вас нет. В гневе, в любви, в любом страстном чувстве вас нет. В чем-то живом вы исчезаете: тогда существует " оно" — Дао.

Итак, человек Дао — это тот, кто пришел к пониманию того, что " Я" самая бесполезная вещь. Оно лишь творит проблемы — и больше ничего — и он отбрасывает его.

В действительности нет нужды отбрасывать, как только он понял, оно отброшено — нет никакого " Я". " Оно" живет через него. Тогда нет никакой ноши и никакого напряжения, и никакого беспокойства; тогда он становится ребенком; тогда его разум свободен и беззаботен.

Вы ничего не можете делать беззаботно. Что бы вы ни делали, в это входит эго, входят заботы — а тогда есть и беспокойство.

Посмотрите на это явление: хирург оперирует, и он совершен­ный хирург. Но если на операционном столе его жена, он не может оперировать; его руки дрожат. В другое время он работает как совершенный механизм, но когда на столе его жена, он не может оперировать — нужен какой-нибудь другой хирург.

Что случилось? Вошла забота. С другими пациентами заботы не было, он был отстранен. Он не был озабочен никоим образом, он был просто хирургом, естественной силой, которая работала. Разума в этом не было, он был совершенен. Но теперь там его жена, вошла забота: будет или нет операция успешной? Способен ли я спасти свою жену, или нет? Теперь появились проблемы; его разум озабочен — и тогда его руки дрожат.

Вся ваша жизнь — это дрожание, т.к. вы несете столько забот; а тогда вы не можете начертить совершенный круг.

А то, как вы пишете... Существует наука о том, как читать, что вы написали и, с помощью этого, читать ваш разум. Тому есть определенная основа, т.к. когда вы пишете, в это входит и ваше дрожание. А когда вы подписываетесь, вы более всего озабочены. Тогда присутствует ваше дрожание, и с помощью увеличительного стекла это дрожание можно наблюдать и отмечать.

Это дрожание может многое в вас показать, т.к. что бы вы ни делали, это делаете вы. Это несет в себе вас, это несет показания о вас. Только лишь рассмотрение того, что вы написали, может сделать известным многое о вашей личности.

Если подписывается Будда, это происходит совершенно иным способом. Тогда не будет никакого дрожания, т.к. нет заботы. И уже по написанному можно сказать, принадлежит оно Будде, или нет.

Что бы вы ни делали, ваше дрожание следует за вами, как тень. Кто творит это дрожание? Вы приходите ко мне и говорите: " Я не в мире, мой разум не молчалив". Как это может случится до того, как вы отбросите свою заботу? Вы хотите, чтобы ваш разум был устойчив, вы хотите, чтобы ваш разум был сделан молчаливым, чистым, ясным. Без отбрасывания заботы это невозможно, т.к. будет оставаться дрожание. Они рождены из заботы.

Единственное, что может быть сделано без изменения вашей заботы — это зажать все дрожание внутрь. Так что, если вы наблюдаете, вы почувствуете, что на поверхности все безмятежно, холодно, но глубоко внутри вы дрожите, постоянно дрожите. Глубоко внутри страх и дрожание продолжаются. Они рождены из заботы. А в чем забота?

Она в том, какое впечатление вы производите на других. Вы так тревожитесь, что вообще не можете жить. Каждый интересу­ется тем, что другие думают о нем, и это так со всеми. Они тревожатся о вас, а вы тревожитесь о них. Но почему вы так тревожитесь о других?

Однажды случилось так, что мулла Насреддин шел по дороге. Это была пустынная дорога, солнце село, и надвигалась темнота. Вдруг он почувствовал страх, так как навстречу двигалась группа людей, и он подумал: " Это, видимо, бандиты, грабители, а здесь никого нет, только я один". Поэтому он прыгнул через стену, которая была рядом, и обнаружил, что попал на кладбище. Там была только что вырытая могила, так что он забрался в нее, как-то успокоился, закрыл глаза и ждал, что люди пройдут мимо и он сможет идти домой.

Но люди тоже увидели, что кто-то там был. Мулла прыгнул внезапно, поэтому они испугались тоже. В чем дело? Кто-то там прячется или делает что-то плохое? И они все перепрыгнули через стену. Теперь мулла был уверен, что сделал правильный вывод и был прав: они — опасные люди. " Теперь ничего нельзя сделать, я должен притвориться мертвым". И он притворился. Он перестал дышать, так как вы не можете ограбить или убить мертвеца. Но люди видели, что этот человек прыгнул, поэтому они очень встре­вожились. Что он делает?

Они столпились вокруг могилы, заглянули в нее и спросили: " Что случилось? Что ты делаешь? Почему ты здесь? "

Мулла открыл глаза, посмотрел на них и уверился, что никакой опасности нет. Он рассмеялся и сказал: " Итак, есть проблема, очень философская проблема. Вы спрашиваете меня, почему я здесь, а я хотел бы спросить, почему вы здесь. Я здесь из-за вас, а вы здесь из-за меня! "

Это — порочный круг: вы боитесь других, другие боятся вас, и вся ваша жизнь становится путаницей. Отбросьте эту чепуху, отбросьте этот порочный круг, не будьте озадачены другими. Вашей жизни достаточно, не будьте озадачены другими. И я говорю вам, что если вы можете жить беззаботно, ваша жизнь расцветет, и тогда другие смогут разделить ее с вами. Вам бы хотелось поделиться, и вы можете дать другим многое, но сначала вы должны прекратить думать о других и о том, что они думают о вас. Это " о" очень опасно. Никто не спокоен, никто не дома. Из-за других все охотятся за всеми, жизнь стала адом.

" Его пальцы извлекали самопроизвольные формы из ниоткуда. Его разум, между тем, был свободен и беззаботен по поводу того, что он делал".

Делайте! Не будьте озабочены тем, что вы делаете, — делайте это настолько с душой, чтобы само делание становилось блажен­ством. И не думайте о великих вещах: нет вещи, которая была бы великой или малой. Не думайте, что вы делаете великие вещи, играете великую музыку, пишете великие картины, что вы стано­витесь Пикассо или Ван Гогом, или кем-нибудь еще — великим писателем, Шекспиром или Мильтоном.