Исследовательская стратегия кейс-стади в социальной работе

Исследовательская стратегия кейс-стади – исследования случая (case study), – любимая специалистами самых разных социальных дисциплин, издавна связана и с социальной работой. Причина – в «совпадении интересов». Суть кейс-стади состоит в том, чтобы как можно подробнее, всесторонне и контекстно изучить определенный случай; те же цели преследует и социальный работник, стремясь составить наиболее полное представление о своем конкретном клиенте, либо обобщенном объекте социальной работы. Один из ранних классических примеров кейс-стади (на который также любят ссылаться сторонники другой исследовательской традиции – биографического метода) — книга Клиффорда Шоу «Джек-Роллер». В 1920-х гг. К.Шоу, изучая подростковую делинквентность, просил мальчишек, отпущенных под честное слово из коррекционных заведений, написать свою историю. Потом он дополнял эти рассказы данными полицейских отчетов, материалами суда, заключениями медиков, психиатров, психологов и другими материалами. Все это вместе образовало то, что он назвал историей случая (case history).

Исследования случая оказались весьма эффективным способом изучения проблем городских низов, на которых в 1920–1930-е гг. было сосредоточено внимание американских социологов, группировавшихся вокруг Чикагского университета. Один из основателей Чикагской школы Эрнст Берджесс причислял кейс-стади к основным стратегиям эмпирического исследования. Особое внимание Э.Берджесс уделял социальному картографированию, которое, по его мнению, следует использовать в кейс-стади наряду с наблюдением, интервью, изучением документов. Именно социальное картографирование стало основным методом осуществления глобальной исследовательской программы в Чикаго – «Город как социальная лаборатория». Результат этой работы состоит не только в разработке оригинальной концепции городского развития, но и в практическом структурировании Чикаго на 75 «существенно различающихся «естественных районов», более трехсот соседских общин», причем «телефонная книга Чикаго по сей день сохраняет классификацию районов и их названия, предложенные Берджессом».

Не трудно заметить, что «специализация» исследований Чикагской школы не только по методу, но и по объекту и предмету своих изысканий совпадает с «интересом» социальной работы. Чикагское «движение социальных обследований» сыграло важную роль в формировании общественного мнения и развитии социальной политики в США – благодаря «описанию и доведению до сведения городской общественности бедствий и переживаний обитателей трущоб, которые не имеют ничего общего с теми стереотипами, которые им приписывают». Возможно, ту же славу приобретет и создаваемый в Екатеринбурге в 2001 г. по инициативе Администрации города и Уральского государственного университета им. А.М.Горького Институт города, в цели которого так же входит стратегическое планирование и работа с общественным мнением.

Стратегия исследования случая часто встречается и в самых последних зарубежных изданиях по социальной работе. Так, например, издательство Macmillan в 2000 г. выпустило книгу о социальной защите пожилых людей. Книга построена на материалах сравнительного исследования в шести европейских странах: Дании, Норвегии, Великобритании, Ирландии, Италии и Греции. Детальные кейсы дают возможность наглядно проиллюстрировать ключевые черты социальной политики каждой страны. Роль кейс-стади не сводится, однако, к поставке деталей для красочных примеров; материалы кейсов привели авторов книги к аналитическому выводу о взаимосвязи понимания социальной эксклюзии и развития социального обслуживания.

Другое зарубежное издательство, Harcourt Publishers Limited, уже в третий раз переиздает книгу о наркомании, которая представляет междисциплинарный подход к этой проблеме, объединяя историческую, культурологическую, социальную, психологическую и медицинскую точки зрения. Ценным дополнением служат личные оценки и свидетельства лиц, употребляющих наркотики, и врачей, полученные методом исследования случая.

Благодаря достоинству соединения описательности и аналитизма в кейс-стади этот метод приобрел широкую популярность не только в различных науках, но и применительно к различным предметным спецификам, включая наиболее сложные и труднодоступные для изучения сферы. Это качество кейс-стади делает его чрезвычайно привлекательным для социальной работы, где исследования имеют дело с особой, можно сказать, девиантной, социальной реальностью. Будучи объектом изучения, эта реальность обнаруживает недостаточность исследовательского инструмента, построенного на «чистой» аналитике. Подробное описание происходящего с точки зрения самих действующих лиц – со всеми их предрассудками, эмоциями и своеобразием – оказывается не менее важным, чем беспристрастный анализ с точки зрения стороннего наблюдателя. Кроме того, в ряде случаев «девиантная реальность» просто не поддается изучению с помощью стандартного анкетирования или тестирования. Каждый человек несчастен по-своему, поэтому болезненный, травматичный опыт очень трудно втиснуть в формализованные бланки, не говоря уже о качестве общения исследователя и исследуемого в подобной ситуации.

Описательность как методологический акцент – повествование с точки зрения актора и словами актора (нарратив) – принципиально важны и при историческом подходе к «большим» событиям–травмам. По мнению Хейдена Уайта, автора фундаментальных трудов по методологии истории, такие события, как: Холокост, мировые войны, рабство, геноцид, массовый голод, техногенные болезни, загрязнение экосферы – «испытывают потребность не только в объяснении, но и в высокой силе исторического изображения».

Внимание к нарративу и историчности в своем пересечении дает исследовательскую стратегию, получившую в отечественной литературе название биографический метод. Это метод «измерения и оценки жизненно-исторических свидетельств, рассказанных или сообщенных сведениях о жизни с точки зрения тех, кто эту жизнь прожил». Не вдаваясь в обсуждение методических характеристик этого метода (которые в значительной степени пересекаются с чертами кейс-стади) остановимся только на его релевантности исследованиям в социальной работе.

Во-первых, это, конечно же, фокусирование на индивидуальных особенностях жизненной истории человека (группы) – в том виде, в каком сам человек преподносит свою биографию другим. При этом задачи и возможности биографического метода гораздо шире, чем просто дать информанту возможность выговориться, облегчить душу и, может быть, что-то понять о самом себе. Следуя данной методологии, исследователь пытается не только встать на точку зрения своего собеседника и пройти с ним все этапы его жизненного пути, но и смотреть на этот путь со стороны, развивая и анализируя нарратив с помощью специальных техник. Одна из таких техник принадлежит «изобретателю» широко применяемого в биографических исследованиях нарративного интервью Фрицу Щютце.

Опять же не вдаваясь в подробности данной техники, отметим установку Ф.Щютце на оказание «биографической консультации», если интервьюируемый того пожелает – и это может быть выделено как второй аспект релевантности социальной работе. Дело в том, что в подобных исследованиях хорошо высвечиваются и становятся прозрачными для специалиста ключевые моменты или даже цепочки взаимосвязей, которые и привели информанта к его нынешней проблемной ситуации. Ф.Щютце приводит пример из истории Георга, в которой обнаружилась тесная взаимосвязь (о существовании которой Георг не отдает себе отчета!) между навязанным ему выбором нелюбимой профессии и его склонностью к депрессии. «Задачей консультирования, – по мнению Щютце, – могла бы стать выработка в ходе дискуссии гипотезы о такой связи и ее проверка на потенциал переработки и переориентации в биографии и образе жизни носителя биографии. В заключение мог бы последовать поиск и обсуждение практических путей освобождения из тисков кривой чужого принуждения в профессиональной жизни – например, шансов на переквалификацию и технических шагов по их реализации».

Существуют и другие варианты «приложения» биографического метода к нуждам социальной работы – как уже реализуемые, так и еще не востребованные. Так, специалистам реабилитационных центров известна техника «линии жизни», позволяющая определить место негативного события (событий) в жизни клиента и таким образом помогающая справиться с его последствиями. Биографические тренинги, рекомендуемые для развития способности жизненного самоопределения вообще и профессионального самоопределения старшеклассников в частности, носят не столько терапевтический, сколько образовательно-развивающий и, быть может, превентивный в отношении возможных жизненных неудач характер.

Мы рассмотрели несколько исследовательских методов, ни один из которых, однако, не принадлежит всецело социальной работе. Общей чертой этих методов является способность деликатно прикоснуться к болезненным темам; проникнуть в те сферы опыта, которые люди, как правило, не афишируют; помочь осознать и сформулировать в словесной форме то, что считается само собой разумеющимся и мало или совсем не проговаривается. Попадая в фокус исследования, такие сферы жизнедеятельности образуют так называемые сензитивные, т.е. особо чувствительные, деликатные или острыетемы.

Помимо особых исследовательских техник, специально приспособленных для изучения сензитивных тем, такой способностью – в большей или меньшей степени – обладают все качественные методы. Возможно, именно этот аспект их «избирательного сродства» с предметной областью исследований в социальной работе и послужил основной причиной возрастающего интереса социальной работы к качественным исследованиям. В то же время очевидны и другие аспекты, способствующие сближению: интерес к особым социальным практикам, контексту, уникальности и детальности в изучении «случаев» и т.д.

Так или иначе, бесспорным остается факт стремительного роста популярности качественных исследований в сфере социальной работы, за рубежом уже возникла волна соответствующих публикаций. Многие исследователи соглашаются с таким образным заключением: качественные методы столь же гладко повторяют все нюансы социальной работы, как и перчатка, ловко сидящая на руке. Проблемой, похоже, становится уже определение суверенитета этих двух областей. Во всяком случае, именно этому вопросу была посвящена статья Деборы Паджетт (1998) «Так ли хорошо сидят перчатки? Качественное исследование и практика клинической социальной работы». Как бы близко ни сходились социальная работа и качественное исследование, думается, различие здесь, прежде всего, в том, что социальная работа – это учебная дисциплина и сфера (профессиональной) деятельности, в то время как качественное исследование – это тип исследования, основанный на определенной методологии.

Взаимосвязь предмета и метода относится к числу общеметодологических вопросов и трактуется диалектически. С одной стороны, имеет место независимость и универсальность предмета и метода. Ни одна предметная область не имеет монополии ни на один метод, равно как и наоборот: любой метод в принципе может быть применен в исследовании любого предмета. С другой стороны, существует и явное «избирательное сродство» между предметными областями и методами; и именно с этой точки зрения я пыталась проанализировать методы, попадающие в сферу притяжения современных исследований в социальной работе.

Рассмотренные выше исследовательские стратегии: действенное исследование, кейс-стади, биографический метод и качественные методы в целом – роднит а) активная позиция в отношении изучаемых проблем (установка на вмешательство, помощь, действие в целом) и б) исследовательская сензитивность. В то же время все эти методы, как уже отмечалось, не принадлежит всецело социальной работе. И даже если сейчас они переживают период особой востребованности, если не открытия их социальными работниками, не следует игнорировать традицию этих методов в других социальных науках.

Дело в том, что на успех социальной работы трудятся разные дисциплины, включая социологию, психологию, антропологию, культурологию, историю и др. Иными словами, к ногам социального работника сложено богатство многих наук, но нужно уметь им воспользоваться. И сложность освоения «богатства» состоит не только в его «объемах», но также и в проблемах, продиктованных этапом становления социальной работы как относительно молодой дисциплины в учебных планах отечественных вузов. Много энергии тратится на то, чтобы отмежевать социальную работу от социальной педагогики, болезненно воспринимаются намеки на излишнюю, как кажется, общность с социологией.

В зарубежной литературе давно и широко используется термин социальные науки, в том числе на уровне учебников, энциклопедий и словарей по методологии и методам социальных исследований. В качестве примера приведем только один учебник, выдержавший к настоящему времени уже четыре издания – «Прикладное социальное исследование: Инструмент социальных служб». Эта книга аннотируется как «идеальная для курсов, ориентированных на прикладные исследования в социологии, социальной работе, криминологии, консультировании и социальном планировании (communityplanning)». Набор адресатов учебника не привычен для российского читателя, однако показательно, во-первых, что все эти специализации идут в одной связке и, во-вторых, показателен сам порядок адресования: социология – социальная работа – пр.

Учитывая активно идущие процессы дробления и переплетения наук, равно как и процессы стирания междисциплинарных перегородок, представляется весьма разумным использовать достижения различных наук как общие – в той степени, в какой они смыкаются. Исследователям, дерзающим возделывать безграничное поле социальной работы, предстоит увлекательный и благодарный путь освоения и разработки возможностей методологии социальных наук.