Глава 1. «Давай-ка, пташечка, еще по чашечке, Мы не в Швейцарии с тобой живем, Они стесняются и пьют наперстками

«Давай-ка, пташечка, еще по чашечке,
Мы не в Швейцарии с тобой живем,
Они стесняются и пьют наперстками,
А мы по-русски душу отведем…»

Она сидела за столиком кофейни, что совсем недавно открылась на Петроградской улице, и помешивала ложечкой горячий эспрессо. Было туманное осеннее утро. Новенькая вывеска над дверью покачивалась на легком ветру, а сонные официанты протирали посуду и тихо переговаривались. На дворе было самое начало двадцатого века. Время, когда первая революция уже пронеслась по стране, но Николай II еще восседал на пошатнувшемся престоле. Время, когда будущее было совершенно туманно и неопределенно. В периферийных городах, однако, жизнь текла относительно размеренно. В богемной среде расцветал буйным цветом декаданс и творили акмеисты. Время, когда нищета невыносимо ярко контрастировала с роскошью дворянства.
А она сидела и поглядывала на дождь, моросящий по стеклу, каплями стекающий куда-то за раму, в увядающую клумбу. Радовалась, что здесь еще можно было выпить нормальный кофе, а не ту бурду, что теперь подавали во многих подобных заведениях. Девушка думала. О том, как некстати она вчера пораньше освободилась с занятий, о том, что ей совершенно некстати захотелось зайти именно в то кафе и о том, что там совершенно некстати оказался её жених в обнимку с незнакомой девицей… Или наоборот, очень кстати?
Странно, уже три года как были вместе, он — офицер, молодой, но уже побывавший в боях. Его родители — интеллигенция в лучшем своём проявлении, а он — молодой бунтарь, загоревшийся идеями нового мира. Однако, несмотря на революционные мысли и неприятие царской власти, он всегда оставался воспитанным и интересным человеком, он избежал той грубости, черствости, коей обладали многие его друзья и соратники. За это можно было простить многое. За это можно было уважать его, что Софья и делала.
Он завоевал её своей любовью и манерами. Их союз был из тех, о которых говорят: «люблю его за то, что он любит меня».
Все было очень красиво. Цветы, ухаживания, свечи и рестораны... И пусть не было с её стороны пылкой любви, но было взаимное уважение и теплота.
А потом — та девушка. Странно, казалось бы, нужно было устроить скандал, хлопнуть дверью или хотя бы просто влепить ему пощечину. Но она лишь улыбнулась растерянным глазам жениха, пожелала им счастья и ушла.
Вечером был разговор. Извинения, готовность искупить свою вину, потом признание, что он любит другую и закрытая дверь. А она, поплакала немного, конечно, но решила, что ей вовсе не грустно, что три года эти она прожила счастливо, и сохранит их в памяти, и будет жить дальше. А затем пришла и более крамольная мысль, что она ждала такой ситуации, ждала предлога расстаться с ним.
Но в любом случае, это уже не имело значения.
Начиналась новая жизнь. И началась она именно с этой кофейни.

Звали нашу героиню Софья. Жила она с родителями в маленькой квартирке в центре города. А родители у девушки были влиятельными людьми и даже в эти неспокойные времена умудрились не потерять достоинства и части своих сбережений. Но вот за семейным обедом все чаще звучали споры и диспуты о том, что оставаться в родной стране становится небезопасно. Любовь к родине в этих людях боролась с желанием защитить себя, ведь кто знает, чем все эти смуты закончатся.
Но отец твердо решил: дочь должна получить образование в родной стране.
Соня закончила гимназию, сейчас ходила на курсы, думала стать учительницей грамоты. Ей было девятнадцать лет.
Была она миловидна, кареглаза; густые, чуть вьющиеся волосы убраны в прическу. Маленькая и худенькая, выглядела иногда как беззащитный ребенок, а иногда — как дама из общества.
Мила, тиха, слегка застенчива. Любила философию и современную поэзию. Как любая дочь интеллигентных родителей, она изъяснялась на французском и играла на фортепиано, немного рисовала. Легко вписывалась в компанию молодых гимназисток, безустанно щебечущих о моде и военных, и в степенное собрание родительских друзей. Любила ездить на авто и посещать модные салоны, любила бегать босиком под дождем по траве и бродить по лесу...

В общем, как героиня романов прошлого века, она была полна противоречий и вдохновенных мечтаний. Любила жизнь и любила грустить. Любила осень, которая, навевая на всех тоску, а на нее действовала совершенно противоположным образом. Любила дождь.

Сегодня как раз шел дождь, что вполне подходило её настроению.

Улыбчивый молодой человек принял заказ и поднес латте в высоком бокале на ножке и небольшое пирожное.

С того дня Соня частенько сюда наведывалась. Читала книги, думала о чем-то или просто разглядывала прохожих и посетителей. Но приводить сюда своих знакомых не спешила, ей почему-то казалось, что это только её место. Место, где она может раствориться в толпе, уединиться с собой, будучи на виду десятков глаз.
Вскоре она подружилась с тем пареньком-официантом. Звали его Виктор. Он был милый и слегка манерный, любил поболтать о всяких мелочах и обсудить свежие новости. Когда у Сони было настроение поговорить, а посетителей не очень много, она усаживалась на высокий стул за стойку и болтала с пареньком обо всем на свете, улыбалась его шуткам, делилась с ним секретами и даже некоторыми подробностями своей личной жизни.

Соня

Это место мне сразу понравилось, ощущение было, что я всегда искала его. Место, где можно быть собой. И пары недель не прошло, а я уже узнавала в лицо всех постоянных посетителей, которые, как и я, искали здесь тепла, тишины и покоя за чашечкой кофе, здоровалась со всеми официантами, а они — со мной. Особенно мне нравился Витя — обаятельный и добрый, он всегда мог поддержать или помочь советом.
Вечерами после учебы я заходила сюда на чашку латте с карамелью, садилась за ближайший к окну столик и глядела на улицу. Наблюдала, как люди спешат домой с работы, как прячут лица от осеннего ветра за высокими воротниками пальто или подставляют лицо последним теплым лучам. Но одна девушка привлекла мое внимание.
Я сначала и не поняла, девушка это или парень. Одета она была ну совершенно по-мужски, а вместо привычных глазу туфель — удобные ботинки. Движения её были резковатые и четкие, что запутало меня еще больше. Но все же, это была девушка.
Впервые я увидела её, когда солнце уже село за домами и зажглись фонари. Она сидела на бортике фонтана и курила короткую трубку. И мне отчего-то показалось, что дым этой самой трубки должен быть необыкновенно ароматным. Было в этой девушке что-то неуловимо богемное.
Я решила для себя, что, должно быть, это художница. Казалось, она не просто сидит здесь, а будто ищет что-то в лицах прохожих, скользя по ним тем внимательным и цепким взглядом творца, ищущего вдохновения в некоем образе. Минут через десять незнакомка докурила трубку, спрыгнула с бортика и ушла.
Потом она частенько появлялась у того фонтана, когда закат золотил крыши домов, курила трубку и все искала, искала что-то, но уходила ни с чем.