Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть 2 18 страница






Я так и не успел ничего ответить Герде, так как во время ее веселого смеха, которым она закончила свою малосвязную тираду, в конце коридора показались И. и Раданда, и мы пошли им навстречу.

Ну ты, Левушка, наверно, и слова вымолвить не успел, улыбнулся И. Не смущайтесь, Герда. Ему полезно помолчать. Ему придется так много в жизни своей говорить, что каждая минута молчания, как драгоценный перл, будет ему мила. Я уверен, что он все понял из того, что вы сказали, если даже ваши слова и не особенно точно выражали ваши мысли. Но сейчас мы пойдем к женщине, очень много пострадавшей именно потому, что точности в ее словах, делах и поступках было чрезвычайно мало. В общении с нею

и ее сыном вы будете проходить двойной урок. Не только вы будете помощью ей, но и она будет помощью и великим уроком вам. Подле нее вам все время придется думать, пристально собирая внимание, о каждом слове, которое вы произнесете. Есть такие люди, подле которых высокой стеной собираются их страдания. Таких людей много, и доступ к ним для каждого человека труден. Но между ними есть такие, чьи стены страданий утыканы, как булавками, их раздражением и неточностью мыслей. В этих стенах мысли наскакивают одна на другую. Брошенные, исковерканные, они окостеневают, как сталактиты, и не дают самой жертве вырваться духом на простор из построенного самому себе каземата. Вам целым рядом усилий к полной точности мыслей и слов, а также гармонией духовных, творческих толчков надо постепенно приучить женщину давать вам самые точные ответы на ваши вопросы. Старайтесь, чтобы внутри у нее утвердилась уверенность, что надо жить каждое сейчас всею полнотой чувств и мыслей, чтобы второе чувство не настигало еще не изжитого первого. И переводите ее мысли не на сына и его болезнь, а на ту недостаточную жизнерадостность, которой она окружала его детство, и на ту собственную унылость, в которой заставляет его жить теперь. Пойдемте. Брызжущая из вас сейчас жизнерадостность поможет вам разрушить все невидимые стены, в которых, как в темнице, сидит несчастная мать.

И. разговаривал с Гердой у одного из широких окон коридора, сплошь закрытого цветущими розами, не позволявшими солнцу проникать в здание. Обменявшись с Гердой радостным взглядом, точно мы вместе будем выполнять ее поручение, мы поспешили за нашими наставниками, свернувшими в такой же широкий коридор, где двери были чаще и, очевидно, комнаты меньше. У одной из дверей Раданда снова постучал. На стук вышел старик в белом халате, как я понял, доктор. Его милое и доброе лицо было озабочено и расстроено.

Вот я привел сестру больному мальчику, о которой вы просили, доктор. Не беспокойтесь, сказал Раданда, видя, что лицо доктора слегка нахмурилось. Сестра молода, но опытна и не легкомысленна. Мы все войдем ненадолго и не разбудим спящего мальчика.

Спящего? Если бы в его диком возбуждении ему удалось заснуть, то тогда можно бы было думать о его спасении. Но, к сожалению, я три часа бился над тем, чтобы привести его хотя бы к относительному спокойствию, и ушел в досаде, нисколько не преуспев в моих стараниях.

Все же, доктор, ваше усердие, если и не так скоро, но дало желанные результаты. Мальчик уснул, и вы можете успокоиться за его жизнь, улыбаясь перебил доктора Раданда.

Да когда же он мог уснуть, отец Раданда? вскричал доктор. Я ведь только что оттуда и совсем расстроен, что в первый раз за много лет мое лекарство, которое я считал безупречным, не помогло человеку. Меня мучает совесть еще и за то, что я напросился к вам, уверяя, что могу быть вам полезен. И вот на сотом случае осечка.

Полноте печалиться, доктор. Говорю вам, мальчик спит, в чем вы сейчас и сами убедитесь. Это тот доктор, о котором я говорил тебе, Учитель И., а вам, доктор, я говорил об Учителе И. как о бесподобном докторе-врачевателе. Мы войдем к мальчику, и Учитель И. расскажет вам подробно, какой режим надо будет применить к нему.

Режим? Чудеса! Если в эту минуту борьбы жизни со смертью, где смерть уже почти победила, можно говорить о режиме для больного, то Учитель И. должен быть не бесподобным, а богоподобным доктором.

Взглянув пристально в лицо И., доктор гораздо тише и менее возбужденно продолжал:

Кому выпало счастье взглянуть в ваше лицо, Учитель И., тому остается только следовать за вами, хотя бы он так же мало, вернее ничего не знал о вас, как я.

Благо вам, доктор, следуйте за мной, и вы найдете не дорогу чудес, но дорогу нового знания, пожимая руку доктора, улыбаясь ему и проходя первым в комнату, сказал И.

Когда мы подошли к постели мальчика, у его изголовья с другой стороны постели, уткнувшись в подушку сына, рыдала несчастная Ариадна. Подавленная своим горем, она ничего не слышала и не видела, и ее рыдания разрывали сердце Герды, которая, сжав руки, моляще смотрела на И. Он кивнул ей утвердительно головой, и в один миг Герда очутилась на коленях рядом с Ариадной.

Разве можно так беспокоить уснувшего сына? нежно обняв рукой несчастную мать, сказала Герда.

Он умер, умер! воплем вырвалось из груди Ариадны, напоминая вой насмерть раненного существа.

Он спит, уймитесь, властно сказала Герда. возьмите его ручку. Чувствуете ее тепло? Вы не любите сына, если так кричите подле его головки. Встаньте, придите в себя, посмотрите, кто в комнате, продолжала Герда, поднимая Ариадну и подбирая ее упавшие косы.

Учитель И., прошептала опомнившаяся Ариадна. Учитель И., я снова не выполнила данного мне урока.

После переговоришь с Учителем, отойди пока в сторону и не мешай вернуться к жизни сыну, сказал Ариадне Раданда, делая знак Герде увести Ариадну к окну.

Довольно долго И. молча смотрел на спавшего мальчика. Сначала мне показалось, что малютка спит спокойно. Но, присмотревшись, я заметил, как временами судорожно поднималась грудь ребенка и как жилы на его висках и у горла сильно надувались. Наконец И. Вынул из кармана маленькую коробочку, достал из нее крошечный пузырек с ярко-красной, как бы кипевшей жидкостью и, велев мне приподнять головку мальчика, впустил каплю жидкости в открытый мною рот малютки. Тот мгновенно вздрогнул всем телом, и я, не ожидавший такого сильного толчка и державший ребенка лишь слегка на руках, едва не уронил его на кроватку. Я так перепугался, что только благодаря своей новой голиафовой силе смог осторожно опустить худенькое тельце на постель.

Когда ты возле постели больного, надо быть всегда готовым ко всяким сюрпризам и держать все внимание собранным очень бдительно, запомни это, Левушка.

Затем И. обратился к доктору и, указывая ему на совершенно неподвижно, как бы в обмороке лежащего ребенка, продолжал:

Лекарство, одну каплю которого, как вы видели, я влил в рот больного, действует так обновляюще на все клетки организма, что человек точно заново рождается к жизни. Обычно это лекарство действует в течение трех дней. Но в данном случае, так как надо еще победить тот вред, который принесло больному ваше лекарство, организм мальчика будет обновляться медленнее. После обычного трехдневного срока больной должен будет пролежать еще два дня, побеждая яд, развившийся в организме от вашего впрыскивания. Наблюдая этот случай, учтите, что людям с повышенной нервной организацией, предрасположенным к развитию сверхсознательных, психических сил, нельзя вообще делать уколов. А особенно ваших, вводящих такое количество белковых веществ, которые могут отравить некоторые организмы смертельно. Это и случилось бы сейчас с мальчиком, если бы не подоспело на помощь мое спасительное лекарство. Раданда предупреждал вас, чтобы вы воздержались от укола, а вы не послушались.

Разговор велся по-латыни, очевидно, для того, чтобы несчастная мать, не сводившая глаз с лиц разговаривающих, не могла понять грозного положения, в котором находился ее сын.

Я понял по симптомам сразу, как вошел, что песенка мальчика спета. Но теперь, как вы, Учитель, говорите, мальчик, пройдя временное сонное забытье, снова вернется к жизни от одной капли вашего красного кипятка. Не могу ли я получить от вас ваш пузырек, чтобы исследовать ваше красное чудо?

Увы, мое красное чудо, чтобы быть им, нуждается не только в материальном исследовании, не только в физически видящих глазах, но еще и во внутренней силе духа, рождающей психическое око, которое видит и читает не только самое болезнь, но весь организм больного. Вы пытаетесь лечить болезнь, а надо лечить больного, к чему уже давно пришли передовые представители медицинской науки. Кроме того, «чудеса» существуют только для невежественного сознания. Вы не обижайтесь, доктор. Предела развитию человека и его знаний нет. И тот, кто, по мнению умных земли, мудрец, по мнению мудрецов вселенной только начинающий учиться. Я сказал вам, что вы можете следовать за мной, если хотите, и найдете знания.

Я хочу следовать за вами, Учитель И., даже не для того, чтобы обрести знания в моей науке. Мне кажется, я впервые в жизни понял, что есть Бог не только в милосердном спасении через науку людей. Но что Он есть и в человеке. Не знаю, в каждом ли человеке Он есть, но что Он есть в вас, это я чувствую каждым нервом, и... Впервые, гордец, я преклоняюсь перед Богом в человеке, вернее сказать, перед Богочеловеком!

Голос доктора дрогнул, в глазах, сурово глядевших в начале разговора, заблестели слезы, и вся фигура выражала полную растерянность.

Пойдемте с нами, доктор. Здесь вам пока делать нечего. Вы займитесь матерью, для которой я вам дам лекарство и которую надо будет полечить несколькими физическими методами. Но соблюдайте строго тот режим, который я ей назначу. О сыне я вам все скажу после. К нему я пришлю опытного брата, который вместе с приведенной Радандой сестрой будет ухаживать за малюткой. Ты, Левушка, останься здесь, пока тебя не сменит Никито. Как только он придет, он скажет тебе, где меня найти. Теперь же побудь здесь один и клади на голову больному примочки из этой жидкости.

И. подал мне пузырек и обратился к Ариадне:

Ты пойдешь с нами, Ариадна, и не увидишь своего сына до его полного выздоровления. Когда я говорил с тобой в последний раз, ты давала мне и себе обещание быть мудрой и мужественной и принимать свою внутреннюю и внешнюю судьбу в полном спокойствии. Ты уже начинала жить в Вечном, и вот на первом же испытании, которое тебе послала Великая Мать, ты мать проявила слабость, а не героизм. Если ты не могла найти ни мужества, ни самоотвержения, чтобы не думать об одной себе, а помочь сыну перенести его момент Вечности, постарайся теперь найти в себе самую простую доброту к сыну, чтобы не нарушать атмосферу спокойствия и мира, в которых нуждается не только его тело, но и, главным образом, его дух. Постарайся понять, как мешает ему твое страстное отчаяние, и не затягивай его выздоровления. Кроме того, и тебе, и ему не назначено прожить всей жизни здесь. По этому случаю, в котором проявилась неожиданная для тебя самой слабость твоего духа, пойми, как поверхностно было достигнутое тобой самообладание, не говорю уже о гармонии. Чтобы быть готовой сопровождать твоего сына в далекий мир, чтобы оберегать в нем его трудоспособность и радостность, надо вырасти самой в твердое, жизнеспособное, не теряющее самообладания ни при каких обстоятельствах существо. Начни воспитывать в себе полное самообладание и только тогда сможешь помогать ребенку воспитать себя к жизни. Сумей вырасти в полноценное, трудолюбивое и боеспособное существо. Жизнь борьба. Это вечный труд и вечная борьба. А ты и в самых лучших условиях, под защитой любви Раданды, не научилась бороться. Иди и начинай труд самовоспитания. Верности твоей я даю урок: ни одного вопроса о сыне до той минуты, как я пришлю за тобой Левушку. Чем скорее окрепнет и углубится твоя верность, тем скорее пойдет выздоровление твоего сына.

Через несколько минут комната опустела, и я остался один у изголовья больного ребенка. Немедленно я развел жидкость, данную мне И., как он велел, нашел широкий полотняный бинт и стал менять охлаждающие компрессы на голове малютки. Меня поразило, что холодная жидкость, не делавшаяся теплой, а, наоборот, как бы больше охлаждавшаяся, чем дольше она стояла в тазу с водой, мгновенно согревалась на голове ребенка. Я полагал, что менять компрессы надо будет редко, а на деле выходило, что я едва успевал положить один, как он становился совершенно теплым и надо было класть другой. Я было приготовился провести время в размышлениях, но увидел, что надо собрать все внимание к текущей работе. Нечаянно я замочил наволочку на подушке больного, хотел подложить ему другую подушку, но заметил нечто вроде судороги на его лице, как только я хотел приподнять его головку. Пришлось с большими трудностями закрыть мокрое место полотенцем и сказать себе, что я плохой брат милосердия.

Отказав себе в удовольствии думать о чем-либо, кроме моей непосредственной задачи, я совсем не сознавал, сколько прошло времени, когда раздался легкий стук в дверь и в комнату вошел Никито.

Ступай, Левушка, И. ждет тебя на балконе у Раданды, куда он уже пошел. Тебе он велел пройти в душ, омыть руки вот этим составом и переодеться в чистое платье. И. так и думал, что ты весь измажешься, он забыл предупредить тебя, что жидкость оставляет желтые пятна, но отмывается легко.

Никито заметил, как я был обескуражен, когда увидел свои шафрановые руки и платье, и ласково мне улыбнулся. Простившись с Никито и расспросив его точно об обратной дороге, я старался сколько мог добраться незамеченным до душа и чисто отмытый явился на балкон к Раданде. И. был уже здесь. Он держал в руках два крупных пакета и, очевидно, только что вошел, так как Ольденкотт придвигал ему кресло. Сев в него, И. передал мне свои пакеты, сказав, чтобы я передал их Яссе, что они поедут с нами в оазис темнокожих, и, улыбаясь, обратился к ожидавшим его Андреевой и Ольденкотту:

Я непростительно долго задержал вас, мои дорогие друзья. Но я надеюсь, вы оба поняли, что только очень важные и непредвиденные обстоятельства могли заставить меня быть неточным. Сегодня в последний раз перед вашим выездом в мир вторично с той же миссией я хочу поговорить с вами о том, на что более всего оба вы должны обратить внимание в предстоящем труде. За время, прошедшее между вашей первой поездкой и сегодняшним днем, оба вы выросли так, что все перенесенные страдания, неудачи и разлад в отношениях с людьми, огорчавшие вас в первую поездку, кажутся сегодня вам не горем, а детскими недоразумениями. Но не только вы выросли и изменились. И те люди, среди которых вы трудились, росли тоже от ваших для них трудов, какими бы маленькими ни казались вам те кусочки Истины, которые вы были в силах открыть и оставить людям. Не важно, что и как думали о вас люди, пока вы жили и трудились среди них. Важно, что дело, как результат ваших бескорыстных трудов, утвердилось. Утвердилось устойчиво, несмотря на его абсолютную новизну и на несоответствие с общим течением умственных проблем современности. Утвердилось и захватило сердца и мысли людей так, что без брошенных вами новых идей люди больше жить не могут. Если бы в каждом из вас были и остальные качества характера главным образом самообладание развиты так же цельно, как верность, вам не пришлось бы сейчас ехать вновь с той же миссией к людям. Вы, делая все, чтобы единить людей, чтобы разрушить между ними перегородки условностей и влить в их общение клейстер Любви, оставили после себя не цельное, монолитное ядро, спаянное Единым стержнем, но целую сеть ячеек, по-своему сражающихся за

истину и по-своему заблуждающихся в Ней, поскольку личное восприятие Ее стоит у них на первом месте среди всех их предрассудков. Отсутствие в вас полного самообладания положило начало этому дроблению. Теперь для вас, выросших, окрепших и раскрепощенных настолько, что вы нашли примиренность, во главу угла должна стать не сама Истина как таковая, но сеть путей, ведущих и направляющих к Ней окружающих вас людей. Теперь вы должны не защищать Истину среди людей, но создать им ряд условий, которые помогали бы каждому сосредоточивать внимание на самовоспитании и на воспитании каждого встречного безразлично, ребенка или взрослого своим собственным примером. То есть указать первый путь к Истине в раскрепощении самого себя. Сейчас вы сильны не только своей верностью. Но и уверенностью в единственной действенной форме влияния на встречного: видеть в нем Вечное, к Нему обращаться и Его вызывать к жизни в момент обращения. Это не значит, что вы будете вести пропаганду идеи Вечности среди мало- или среднекультурных людей. Это значит только, что вы будете, действуя, общаться с Вечным в человеке, а не с его видимой формой. В вашей первой миссионерской задаче вы не умели трудиться в постоянном присутствии Учителя. Вы трудились с Учителем в его защитном кольце, но отдыхать вы уходили от его волн. Теперь же не только труд или отдых вы проводите в вибрациях Светлого Братства. Вся ваша жизнь составляет нераздельное существование с Ним, и нельзя разделить или различить, где ваше «я» или «не я», ибо все что и как вы делаете все только пути ваших Учителей к Единому в ваших встречных. Вы и Светлое Братство одно тело, одно дыхание, один путь. Вечность поглотила все животное в вас и возвратила вам все прежние ваши таланты, потому что героическое напряжение духа перестало быть моментами творчества, а стало постоянной атмосферой труда. Идите же бодро и никогда больше не знайте сомнений. Вы не будете знать их, и идущие за вами не будут множиться как ячейки, но будут жить как одно свободное, радостное целое. Сейчас не так много времени остается до выезда в пустыню. Колокол уже бьет к вечерней трапезе. После нее немедленно ложитесь спать. Ясса разбудит вас и укажет, как кому одеться.

Мы прошли все вместе в трапезную, где встретились с остальными обитателями нашего домика. По окончании трапезы все мы получили еще раз приказание И. лечь спать сейчас же и спокойно отдыхать, пока Ясса не прикажет вставать.

Я очень жалел, что не могу помочь Яссе в его труде по приготовлению для всех одежды, но он улыбнулся и ответил мне, что Грегор и Василион, свои люди в оазисе темнокожих, сделали за него больше половины работы.

Захватив с собой моего дорогого Эту, которого я так мало видел сегодня и который ждал меня у Мулги, я с грустью подумал, что бедная птичка будет скучать без меня завтра еще больше. Точно понимая мои мысли, Эта потерся о мою ногу, высоко поднял свою очаровательную головку и важно зашагал рядом со мной, давая мне понять, как вырос в своем мужестве и силе мой дорогой белоснежный друг.

Войдя в свою прелестную тихую келью, я призвал благословение Великой Матери на все встреченное мною сегодня, на все плачущее и радующееся во вселенной и мгновенно заснул рядом с Этой.

Проснулся я не от стука Яссы, а от тормошения Эты, чуткость которого необычайно возросла со времени его более близкого знакомства с Радандой. Я отлично понял, что Эта хотел дать мне знать о приближении Яссы. И действительно, вскоре раздался легкий стук в дверь, и, когда я ее открыл, передо мной стояли две фигуры. В одной, несмотря на сильно менявший внешность костюм, я мгновенно узнал Яссу. В другой же, только пристально приглядевшись, угадал неузнаваемо преображенного костюмом Славу. Он подал мне целую пачку тяжелых, как мне показалось, одежд, улыбаясь, что так озадачил меня своим видом. Ясса дал мне бутылку с жидкостью, говоря:

Не ходи в душ, а натри тело этой жидкостью, Левушка. Мочи в ней губку и сильно растирайся. Только не забудь, что у тебя сейчас голиафова сила, действуй осторожно. Что для обычных людей будет сильным, тебе может показаться совсем слабым движением.

Ну, Ясса, это уж преувеличено. Вчера я так слабо держал ребенка, что чуть не уронил его, когда он неожиданно вздрогнул. Так что мое «слабо» и «сильно» ничуть не больше и не меньше обычного.

Не в силе дело, а в ловкости и внимании. Сегодня ты будешь иметь возможность наблюдать работу, очень тяжелую, людей, которые будут казаться тебе силачами. На самом же деле ловкость и внимательность этих людей заменяют им силу, в которой они далеко не первые.

Ясса отправил Славу к Бронскому и Игоро с такой же жидкостью, какую дал мне, велев ему помочь им растереться и одеться, а мне снова сказал:

Ну-ка, Левушка, нянька Ясса по старой памяти поможет тебе растереться и одеться. И он принялся растирать меня, причем я, смеясь, не раз говорил ему, что его «сильно» можно, пожалуй, причислить к лексикону Голиафа.

Вскоре я был готов, и, к моей радости, вся одежда и высокие сапоги со шнуровкой, принесенные Славой, оказались из легкого и плотного шелка, были легки, приятны. Тяжелым был только огромный зеленый плащ, который Ясса велел мне взять на руку. В таком виде, со шлемами на головах, мы вышли на крыльцо. Здесь еще никого не было. Ясса, не теряя ни минуты, отдал мне свой шлем и плащ и побежал наверх, велев дожидаться его возвращения. Через несколько минут спустились вниз Бронский и Игоро со Славой, затем вышел Ольденкотт, сказав, что с трудом закончил свой сложный туалет, а Натальи и Яссы все не было. Я боялся, что с минуты на минуту сойдет И. и наши друзья опоздают. Я не сомневался, что Ясса побежал к Андреевой, у которой что-нибудь не заладилось. Меня так и подмывало побежать ему на помощь. Но тут же я вспомнил, как Ясса говорил мне о ловкости, которой я отличился у постели больного. Я вздохнул, поняв, что помогу мало, послал мысленно помощь Наталье Владимировне и приник всем сердцем к Великой Матери, прося Ее благословения на предстоящий всем нам путь.

Наконец послышались поспешные шаги, вышли на крыльцо Наталья с Яссой, а следом за ними показалась стройная фигура И. Остановившись перед Андреевой, он посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

Как вы думаете, дорогая, если бы вы были нужны Али в эту ночь, он не нашел бы лучшего способа сообщить вам об этом, как заставить вас нарушить отданный мною приказ и продержать вас без сна именно тогда, когда надо было собрать все физические силы, чтобы слабость тела не мешала предстоящей работе? Вы и Ольденкотт были предупреждены мною, что вам больше других придется отдать силы и внимания в оазисе темнокожих. Я предполагал в течение пути приготовить вас к встрече с новыми людьми, часть которых вам придется увезти отсюда в Америку и переправить в новую Общину Флорентийца. Вы же, не спавшая, когда я велел, и заснувшая, когда надо было уже вставать, не сможете со всем вниманием выслушать и точно запомнить все, что я должен вам сказать. Из-за этого по приезде в оазис придется сделать остановку на целый час, чтобы я мог с вами переговорить. Вы сейчас поедете не верхом, а в клетке для женщин и будете в ней спать, пока вас не разбудят. Неужели столько лет труда Али и других с вами все еще не научили вас точно выполнять сказанное вам, а не поправлять указания Учителя, как вам они кажутся ближе к здравому смыслу? Остерегитесь в будущем отступать от точности даваемых вам указаний. Это может повести к полной катастрофе лично для вас и к большой потере для всего Светлого Братства.

И. прошел вперед, мы все двинулись за ним. Я не мог видеть в царившей еще тьме лица Натальи, но по ее поникшей голове, тяжелому дыханию и неверной походке я мог себе вообразить, как болело ее сердце за совершенный ею промах. Рядом со мной шел Ольденкотт, и я чувствовал глубину его сострадания и волнения по отношению к своему верному другу и товарищу. Я понял моей новой способностью видеть некоторые сцены прошлого, что благородный человек убеждал Андрееву подчиниться распоряжению И. лечь спать, но она упрямо твердила, что знает наверное, что именно в эту ночь Али будет с ней говорить.

Некоторое время все шли молча, поддавшись влиянию горести одного из нас, но И., не дойдя до трапезной, остановился и сказал:

Друзья мои, я не раз говорил вам, что все люди связаны друг с другом невидимыми нитями любви. Я понимаю, что вы сострадаете друг другу в удачах и неудачах вашего труда. Но разве сострадать значит впадать в уныние? Это значит так любить друг друга, чтобы вся бодрость сердца строила вокруг него защитный мост. Включитесь вместе со мной в радость, что у нас есть возможность внести свою удвоенную энергию в дело дня и вынести на своих плечах ошибку брата. Мы сократим время еды, ускорим посадку, не будем заезжать к пустынникам, оригинальный способ жизни которых я вам хотел показать, и наверстаем то время, которое мне будет нужно для разговора. Легче, проще, выше, веселее, без постных лиц и тяжких вздохов.

По всем нашим существам пробежала очищающая волна энергии И., и мы легко вошли в знакомый дворик трапезной, где нас уже ждал Раданда. Быстрее обычного покончив с едой, мы вышли на площадку, куда, для сокращения времени, И. Велел привести верблюдов. Первым подвели огромное животное с большущей клеткой под балдахином на спине Наталье Владимировне. Я прочел многое в ее душе в эту минуту. Она, презиравшая слабость, ненавидевшая путешествие на манер восточного гарема, должна была влезать по лестнице в гнездо и ехать, отъединенная от всех нас!

Ничего, друг, услышал я нежный голос Раданды. Лев остается львом, хотя его и впихнут в заячью клетку! Ты львица. Была, есть и будешь ею. Но, пока живешь на земле, надо жить по законам земли: есть, спать и заботиться о телесном проводнике настолько, чтобы быть всегда трудоспособной. Нельзя тебе жить с комарами, и бороться с ними львиными когтями мудрено. Но жить в братской семье Светлого Братства льву можно только тогда, когда у него вместо упрямой львиной воли появится радость послушания тому, кого сердце льва признало Учителем и господином. Это послушание признак раскрепощения и освобожденности от давления собственной личности... Вот тебе, дорогая, конфетка. Ты такой еще и не видала. Она сразу принесет тебе и мир в сердце, и сон телу. Ну, полезай веселее. Видишь, все уже сидят в седлах и кутаются в плащи, а тебе этого не надо. Закроют плотнее занавески спи себе.

Наталья Владимировна очень легко взобралась в свою башню, юный брат сел в крошечное седло почти у самой шеи верблюда. К полной неожиданности, этим братом оказался Слава. По знаку И. он тронул своего верблюда и поехал головным к воротам в пустыню. Последнее, что я мог разглядеть в предрассветной тьме, был Раданда с Этой на плече, посылавшие мне прощальные приветы.

Мы мчались по пустыне несколько часов. Солнце было уже высоко, и, если бы не огромный грубый плащ, сквозь который не жгло даже солнце пустыни, моя кожа, наверное, была бы сожжена. Под плащом, которым меня укутал Ясса, как мумию, мое натертое жидкостью И. тело оставалось относительно прохладным. Все, даже Ясса, спрятались под плащи. Один И. ехал не прикрытым, спустив лишь синюю вуаль со шлема, чтобы защитить глаза от нестерпимого сверкания солнца и песка. Нигде, сколько хватал глаз, ничего, кроме песка и солнца. Я вспомнил слова И. о том, что сделала любовь Раданды для порученных ему людей из этого моря смерти и песка, сжигающего всякую жизнь.

Вопросы, так часто мелькавшие в моей голове, снова завертелись штопором: кто же такой Раданда? сколько ему лет? давно ли он в Общине? кто был ее первым основателем? Все эти вопросы вовсе не были предметом моего любопытства. Но в этих вопросах было для меня так много непонятного, что я сознавал, как мало я еще знаю и понимаю, если в одном человеке для меня была тысяча загадок.

Мысль моя перенеслась к Али, ко всему пережитому от первой встречи с ним от чудесного лица Наль и до этой минуты. Наль была первой женщиной, которую проводили при мне в далекий мир. Я вспомнил, как уезжала из Общины Беата, как я мысленно сопровождал ее в пустыне. Сколько поэзии, красоты, высокого искусства увозила в себе эта женщина! И тот же великий, неразгаданный, все обогащающий при встрече с собою И. Возвращал ее миру раскрепощенной, энергичной, с огромным внутренним богатством по сравнению с той нищетой духа, в которой она жила до встречи с ним.

И вот сейчас впереди нас едет женщина, которую тот же И. Возвращает миру, давая и ей миссию нести огромный Свет людям, но по тропе совершенно иной, по тропе ясновидения и знания сверхсознательных сил в себе и людях. И Бронский, и Аннинов, и Ольденкотт, и профессор, и еще тысячи неизвестных мне людей, уходят творить в мир по самым разнообразным тропам человеческого духа, провожаемые теми же И., Али, Радандой. О Великая Мать, просветившая мой дух, кто же И.? Кто же такой И., подле которого я живу каждый день? Богочеловек, как выразился вчера доктор?






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.