Дон Руй Гомес. Мужчины в комнате племянницы моей!

Мужчины в комнате племянницы моей!

И ночью! Вот предлог для шума и огней.

(Донье Соль.)

Святой Хуан! Клянусь, в девическом покое

Нас трое в этот час. И лишних ровно двое.

(Двум молодым людям.)

Зачем вы оба здесь, сеньоры, в поздний час?

Пока Бернард и Сид не покидали нас[424],

Они, Испании герои и Кастилий,

Умели старцев чтить и честь девиц хранили.

Им, сильным, был их меч не так тяжел, как вам

Плащи из бархата с узором по краям.

Седины стариков те люди чтили строго,

Просили для любви благословенья бога,

Предательство кляли и, то храня, что есть,

Умели отстоять наследственную честь.

И жен они себе без пятен выбирали

В наряде боевом, пред всеми, в шумном зале.

А что касается всех этих молодцов,

Что ночью, крадучись, чужой позорят кров,

Предпочитают тьму для похождений грязных

И за спиной мужей ввергают жен в соблазны, —

Я убежден, что Сид столь дерзкий произвол

Примерно б наказал и подлостью бы счел;

И чтобы знали все, как обойтись с бродягой,

Попрал бы герб его, плашмя ударив шпагой.

Вот как бы поступил — о стыд души моей! —

Герой былых веков с героем наших дней!

Что надобно вам здесь? Пора бы вам признаться,

Что вы над стариком готовы издеваться,

Что юности смешон Саморы вождь седой!

Уж если б кто и мог смеяться надо мной,

То уж совсем не вы…

Эрнани

О герцог!

Дон Руй Гомес

Нет, ни слова!

Что нужно вам еще? Кинжал есть у любого,

Охоты, празднества, борзые, сокола,

Гитары, песнь любви, когда луна светла,

Береты с перьями, расшитые камзолы,

Пиры, езда верхом, смех юности веселой, —

А скука вас гнетет. Нужна вам каждый миг

Игрушка — ею стал для вас теперь старик.

Игрушка сломана, и все ж — клянусь я словом —

Сам бог обломками велит швырнуть в лицо вам!

За мной!

Эрнани

О герцог!

Дон Руй Гомес

Нет! Все следуйте за мной!

Сеньоры, видно, вам по сердцу смех такой.

Здесь есть сокровище — честь девушки невинной,

Честь женщины, и в ней честь всей семьи старинной.

Племянницу свою люблю я, и она

Сменить свое кольцо моим кольцом должна.

Она нежна, чиста, достойна уваженья.

И что ж! Едва на миг покину я владенья, —

Руй Гомес, герцог, граф де Сильва, — как уж вор

Бесчестит мой очаг, готовит мне позор.

Назад, бездушные! Ведь ваших рук касанье

Позорит наших жен!.. Я поли негодованья.

Скажите, чем еще прельщает вас мой дом?

(Срывает с груди золотую цепь.)

Глумитесь, хохоча, над Золотым руном!

(Срывает шляпу.)

Седины рвите мне и смейтесь надо мною,

Хвалитесь завтра же пред уличной толпою,

Что из насильников презренных ни один

Не осквернил еще нигде таких седин.

Донья Соль

О герцог!