Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
О дифференциации уголовно-процессуальной формы
|
|
[475]
В теории уголовного процесса вопрос о дифференциации уголовно-процессуальной формы всегда являлся дискуссионным, что определило наличие различных авторских дефиниций этой правовой категории.
Так, П.А. Лупинская отождествляла дифференциацию уголовного судопроизводства с упрощением уголовного процесса, ликвидацией части процессуальных гарантий[476]. М.С. Строгович понимал дифференциацию как такую тенденцию развития уголовного процесса, которая приводит (или может привести) к сосуществованию внутри уголовного процесса различных производств: обычного производства, а также упрощенных производств и производств с более сложными процессуальными формами[477].
Различные подходы к определению дифференциации породили и проблемы в разделении процессуальных форм на упрощенные и усложненные. Данная теоретическая проблема имеет практическое значение, поскольку нормативное закрепление дифференциации значительно позволит усовершенствовать законодательство РФ, формируя единый подход к данной категории.
Дифференциация уголовно-процессуальной формы, определяется как наличие в ее составе различных производств, отличающихся друг от друга объективными и субъективными факторами. К числу объективных факторов следует относить: 1)сложность (раскрытия, расследования) преступления; 2) тяжесть преступления; 3)особые правовые режимы, действующие в месте осуществления досудебного и судебного производства по уголовному делу; 4)наличие в правовой системе предписаний, устанавливающих особые требования к процедуре разрешения тех или иных правовых вопросов. К числу субъективных факторов дифференциации, т.е. факторов, связанных с личностью или поведением участников уголовно-процессуальной деятельности относятся: 1) поведение подозреваемого или обвиняемого, благоприятствующее расследованию и судебному разрешению уголовного дела по существу; 2)поведение подозреваемого или обвиняемого, препятствующее предварительному расследованию и судебному разрешению уголовного дела по существу; 3)особенности (характеристик) субъекта, изобличаемого в совершении преступления или запрещенного уголовным законом деяния, а также потерпевшего[478].
В соответствии с этими факторами, различают упрощенное и уложенное уголовное производство. Так, Ю.К. Якимович и Т.Д. Пан к числу упрощенных производств относят производство, в котором расследование ограничивается дознанием; производство, предусмотренное гл. 40 УПК РФ; производство у мирового судьи по делам частного обвинения; производство в суде апелляционной инстанции[479]. А.Е. Бочкарев выделяет: производство по делам частного обвинения, заочное рассмотрение уголовного дела, производство по уголовному делу в особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением[480]. Что касаемо дифференциации в сторону усложнения, то к такому производству относят уголовные дела с участием присяжных заседателей; главу 52 УПК РФ, касающуюся производства в отношении отдельных категорий лиц; производство о применении мер медицинского характера и производство в отношении несовершеннолетних.
На наш взгляд, к числу упрощенных форм уголовного судопроизводства, следует отнести: главу 32.1 УПК РФ, касающуюся дознания в сокращенной форме; заочный порядок судебного разбирательства; дела частного обвинения у мирового судьи; особый порядок судебного разбирательства, предусмотренный главами 40 и 40.1 УПК РФ. Считаем, что именно в эти процессуальных формах, возможно без дополнительных формальностей, в короткие сроки и без ненужных процедур установить истину по делу. К дифференцированным формам в сторону усложнения, мы считает, следует отнести, помимо выше названных производств, также производство по реабилитации (глава 18 УПК). Выделение этих производств обусловлено трудностью собирания доказательств и расследования уголовного дела, но важно и то, что в этом случаи создаются дополнительные гарантии участникам уголовного дела.
Полагаем, что упрощение процессуальной формы в целом связано с возможностью упрощения процесса доказывания по уголовному делу. Если же возникает необходимость расширения гарантий, либо реализуется конституционное положение о рассмотрении дела с участием присяжных, то процессуальная форма усложняется.
Палаткина С.Ф., ЮУрГУ
ПРАВО НА СУДОПРОИЗВОДСТВО В РАЗУМНЫЙ СРОК КАК ЭЛЕМЕНТ СПРАВЕДЛИВОГО СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА [481]
Статья 6 «Конвенции о защите прав человека и основных свобод[482]» закрепила разумность сроков в качестве одного из критериев справедливого судебного разбирательства. В п. «с» ч.3 ст.14 «Международного пакта о гражданских и политических правах[483]» под таким сроком понимается - быть судимым без неоправданной задержки. В ст. 6.1 УПК РФ[484] разумный срок – это срок, установленный Законом.
В п.3 ст. 6.1 УПК РФ законодатель установил определенные рамки понимания «разумности срока», перечислив обстоятельства, которые необходимо учитывать при определении разумного срока уголовного судопроизводства. Изучение содержания данных обстоятельств важно в правоприменительной деятельности, поскольку зачастую они носят субъективный, оценочный характер. Рассмотрим некоторые из них. Под правовой и фактической сложностью уголовного дела понимают большое количество эпизодов преступления, обвиняемых по уголовному делу, необходимость проведения большого количества ревизий или назначения сложных судебных экспертиз, а также необходимость проведения следственных действий в различных субъектах РФ[485]. Встречаются примеры, когда названные критерии не обосновали сроки уголовного судопроизводства. Так, Решением ВС[486] РФ установлено, что уголовное дело отличалось сложностью, большим объемом (52 тома). Вместе с тем правовая и фактическая сложность дела сами по себе не смогли оправдать общую продолжительность уголовного судопроизводства, которая составила 11 лет и 5 месяцев. Суд указал, возвращение судом дела прокурору на дополнительное расследование и для устранения допущенных нарушений в течение 7 лет, а также отсутствие каких-либо процессуальных действий судом с июня по декабрь 2006 г. не свидетельствует о достаточности и эффективности действий суда, прокуратуры, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования. Кроме того, право на судопроизводство в разумный срок включает в себя право участников быть уведомленными о продлении сроков предварительного расследования. Так, срок предварительного следствия регулируется статьей 162 УПК РФ. Ч. 8 ст. 162 устанавливает, что следователь в письменном виде уведомляет обвиняемого и его защитника, а также потерпевшего и его представителя о продлении срока предварительного следствия. На наш взгляд то, что в статье не прописана обязанность должностного лица ознакомить указанных лиц с постановлением о продлении срока, является препятствием обеспечения доступности уголовного судопроизводства. Несмотря на то, что в определениях Конституционного Суда РФ от 18 декабря 2003 г. № 429-О, от 8 июля 2004 г. № 239-О и от 11 июля 2006 г. № 352-О указывается на законность данного положения, о возможности ознакомления с постановлением о продлении срока, граждан продолжают ставить в неизвестность о причинах продления срока предварительного следствия. В подобной ситуации участник процесса, не ознакомившийся с вынесенным в отношении него решением и его обоснованием, не в состоянии не только должным образом аргументировать свою жалобу на это решение, но и правильно определить, будет ли обращение в суд отвечать его интересам[487].
Значение «разумного срока» состоит в установлении предела состоянию неопределенности, в котором находится то или иное лицо по причине предъявленного ему уголовного обвинения, что является важным как для самого заинтересованного лица, так и с точки зрения, понятия «юридической определенности».
Палаткина С.Ф., ЮУрГУ
ПРОКУРОР И ОРГАНЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ:
СУЩНОСТЬ И ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ [488]
Процессуальные отношения прокурора со следователем и руководителем следственного органа постоянно находятся в центре внимания всего юридического сообщества. Объясняется это тем, что следователям и руководителям следственных органов принадлежит решающая роль в организации и реализации уголовного преследования, в ходе которого существенно затрагиваются права и законные интересы граждан[489]. В ч.2 ст. 1 ФЗ «О прокуратуре РФ[490]» определено, что прокуратура РФ осуществляет надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие. Вместе с тем, согласно ч. 1 ст. 21 Уголовно-процессуального кодекса[491] (далее – УПК) уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляет прокурор, а также следователь. Таким образом, значительная роль прокурора в развитии уголовного дела находится во взаимосвязи с процессуальной самостоятельностью должностных лиц органа следствия.
Наличие в УПК норм, ставящих в зависимость исполнение принятых прокурором решений от усмотрения следователя и руководителя следственного органа препятствуют, на наш взгляд, прокурору полноценно осуществлять от имени государства надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия. Например, в соответствии с ч. 2.1 ст.37 УПК: «По мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела». Следует согласиться, что важнейшей обязанностью надзирающего за расследованием прокурора является ознакомление с материалами уголовного дела, которое служит необходимой предпосылкой правильного использования прокурором всех предоставленных ему в отношении органов дознания и следствия надзорных полномочий[492]. Однако можно допустить ситуацию, что следователь признает письменный запрос прокурора не мотивированным и откажет ему в предоставлении материалов дела. В научной литературе указанная формулировка нормы закона была названа извинительно-снисходительной и не свойственной надзорным полномочиям прокурора [493].
Некоторые полномочия прокурора ограничены властью руководителя следственного органа. Так среди средств обеспечения законности предварительного следствия можно выделить: прокурорский надзор и ведомственный процессуальный контроль. Обратим внимание, на ведомственный процессуальный контроль, реализуемый руководителем следственного органа. С. В. Лысогорская считает, что расширение полномочий руководителя следственного органа вполне оправданно и будет способствовать наиболее быстрому, полному и эффективному производству предварительного следствия[494]. На наш взгляд, такая позиция не отражает объективную реальность. Осуществляя контроль фактически за самими собой следственные органы, естественно, некритически относятся к выполняемой работе, не всегда вовремя, а главное правильно реагируют на допущенные ошибки и допускаемые ими нарушения закона.
Таким образом, необходимо устранить из УПК нормы, препятствующие прокурору полноценно осуществлять надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия.
Пахомчик М.А., КрасГАУ
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО СТАТУСА СТОРОН ОБВИНЕНИЯ И ЗАЩИТЫ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ [495]
Ст. 15 УПК РФ устанавливает состязательность среди принципов уголовного судопроизводства. Описание состязательности закреплено, как разделение функций обвинения, защиты и разрешения уголовного дела, наличие равноправных сторон перед нейтральным судом. Представления о состязательности российского уголовного процесса подкрепляет отнесение к стороне обвинения прокурора, следователя, дознавателя и других – п. 47 ст. 5 УПК РФ. В данной статье будет раскритикована состязательность, как принцип российского уголовного процесса, а значит и представления о том, что форма российского уголовного процесса состязательная. Состязательность не совместима с требованиями объективности, полноты и всесторонности.
Главный признак состязательности, который выделил И.Я. Фойницкий – это наличие в процессе равноправных сторон с функциями, которых нет у суда[496]. Говоря об обвинительной судебной форме Англии (которая основана на состязательном начале), Н. Гартунг писал: «суд, по должности своей, не входит в разбирательство уголовного дела и не принимает никаких действий, если не будет иска от частного лица или государственного обвинителя. Суд, рассмотрев доказательства обеих сторон, произносит приговор, не выходя за пределы требований обвинителя. Отличительная черта есть здесь постоянное участие обвинителя, независимо от суда. В Англии обвинитель бывает почти всегда частное лицо, без которого дело не может быть начато»[497]. Уравнивание состязательного уголовного процесса Великобритании, США с российским также во многом способствует представлениям о состязательности и у нас.
Ч. 4 ст. 152 УПК РФ упоминает о полноте и объективности, ч. 2 ст. 154 УПК РФ устанавливает требование всесторонности и объективности, ч. 6 ст. 340 УПК РФ ставит условием принцип объективности и беспристрастности. Имеются ведомственные приказы, устанавливающие требования объективности, полноты и всесторонности[498]. Требования объективности, полноты и всесторонности устанавливается вместе или частично есть в позициях Конституционного суда РФ и Верховного суда РФ[499].
Вышеуказанное означает отсутствие сторон в уголовном процессе, преследующих только свои интересы. Мнение о том, что адвокат является стороной не имеет оснований, поскольку он не может собирать доказательства, а только сведения (п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ». И хотя в п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК РФ говорится, что защитник вправе собирать и предоставлять доказательства, но фактически, это не так, поскольку в российском процесс эта деятельность доверена государству в лице следователя. Следователь может принять и оформить сведения адвоката, после чего, они станут доказательством, что закреплено в ст. 86 УПК РФ. Даже опрашивать лиц, имеющих информацию по делу, адвокат может только с их согласия – п. 2 ч. 3 ст. 6 ФЗ.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что российский уголовный процесс больше подходит под описание следственного процесса (модернизация розыскного), в котором сторон нет, т.к. их заменяет следователь и тот суд, которые не связан позицией и доказательствами сторон, а сам может осуществлять познание (ч. 1 ст. 17, ст. 86, 87 240 УПК РФ).
Рухлова Е.В., студент ЮУрГУ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПОДОЗРЕВАЕМОГО И ОБВИНЯЕМОГО ЗА ДАЧУ ЛОЖНЫХ ПОКАЗАНИЙ [500]
В соответствии со статьями 76 и 77 Уголовно-процессуального кодекса РФ показаниями подозреваемого (обвиняемого) являются сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства или в суде (применительно к обвиняемому)[501]. В отличие от других участников уголовного судопроизводства, подозреваемый (обвиняемый) не предупреждается об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, т.к. он не является субъектом, привлекаемым по данному составу (ст. 307 УК РФ[502]). Это обусловлено конституционным правом гражданина, закрепленным в ст. 51 Конституции РФ, которое гласит, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого[503]. Так, в 1998 году по делу Незнамова Верховный Суд Российской Федерации дал следующее разъяснение: «Заведомо ложные показания подозреваемого о совершении преступления другим лицом заведомо ложный донос не образуют, поскольку были даны с целью уклониться от уголовной ответственности и являлись способом защиты от обвинения»[504]. Однако, подозреваемый (обвиняемый) может выступать субъектом другого состава преступления – заведомо ложного доноса (ст. 306 УК РФ). В судебной практике нередки случаи сокрытия совершенного преступления путем сообщения о краже (угоне) предмета, с помощью которого было совершено преступление. Так, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 24 июля 1996 г. Ф. был признан виновным в том, что, пытаясь скрыть наезд на ребенка, умышленно оставил свой мотоцикл возле одного из гаражей, после чего обратился с официальным заявлением в органы внутренних дел о факте угона его мотоцикла[505].
Чуркин А.В. в своей статье «К вопросу об ответственности подозреваемого и обвиняемого за дачу заведомо ложных показаний и заведомо ложный донос» указывает, что российское «законодательство и судебная практика последовательно занимают позицию, подтверждающую, что подозреваемый и обвиняемый не несут уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний»[506], но могут быть привлечены к ответственности за заведомо ложный донос.
Тем не менее, законодательство некоторых зарубежных стран предусматривает ответственность подозреваемого (обвиняемого) за дачу заведомо ложных показаний. Например, законодательство Англии, т.к. в английских судах правом давать свидетельские показания наделены и обвиняемые, и Свод законов США - установлена уголовная ответственность за лжесвидетельство под присягой для подсудимых[507].
Некоторыми учеными предлагаются идеи выделения такого самостоятельного состава преступления как оговор заведомо невиновного лица, приводя в пример успешное применение подобных составов в таких зарубежных странах, как Швейцария, Испания[508] и Норвегия[509]. Однако, на наш взгляд, это представляется простым дублированием норм, т.к. ст. 303 УК Швейцарии практически идентична ст. 306 УК РФ, поскольку субъектом могут выступать любые лица не только за факт сознательного обвинения невиновного лица, но и за «организацию злонамеренных мероприятий с целью, чтобы они повлекли за собой уголовное преследование невиновного»[510].
Таким образом, представляется целесообразным не расширение субъектного состава преступлений, предусмотренных статьями 306 и 307 УК РФ, а добавление оговора заведомо невиновного лица и направления следствия по заведомо ложному следу в состав обстоятельств, отягчающих наказание (как это было в УК РСФСР 1960 г.[511]).
Снегирева В.В., ЮУрГУ
О ПОНЯТИИ И РОЛИ ПОТЕРПЕВШЕГО В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ [512]
В настоящее время законодатель выдвигает на первый план такие задачи, как защита общества и государства, а именно личности, её прав и свобод, и законных интересов. Так, ст. 6 УПК РФ закрепляет, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.
Потерпевший, согласно ст. 42 УПК РФ, это - физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации.
Анализ литературы по вопросу о понятии потерпевшего показывает, что диапазон мнений относительно трактовки данной категории весьма широк и постоянно вызывает оживленные дискуссии.
П.С. Дагель, определяя потерпевшего, выделяет следующие его признаки: «Потерпевший - это физическое или юридическое лицо, которому причинен физический, имущественный (материальный) или моральный вред. Потерпевший - это лицо, которому причинен вред преступлением...если нет преступления, то нет и потерпевшего».[513]
М.С. Строгович, считает, что потерпевшим может быть как физическое лицо - гражданин, так и юридическое лицо - организация, предприятие, учреждение. Вред, причиненный потерпевшему - физическому лицу гражданину, в зависимости от характера преступления, может быть моральным (порочение в глазах общественности, унижение достоинства человека, тяжелые моральные переживания и т.п.), физическим (ранение, болезнь, потеря трудоспособности) и имущественным или материальным (лишение материальных ценностей, имущества и т.п.).[514]
Мы полагаем, понятие потерпевший можно раскрыть так: потерпевший - физическое или юридическое лицо при наличии доказательств, что преступлением этому лицу причинен вред, а также, если приготовлением к указанным действиям или покушением на них была создана реальная угроза причинения такого вреда».
Проблема защиты прав потерпевшего становится наиболее актуальной проблемой процессуальной науки, которая все более активно исследуется правоведами России. Пункт 1 раздела " А" Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью дает более широкое определение понятию " жертва", чем часть 1 статьи 42 УПК РФ понятию " потерпевший". В качестве жертвы преступления указанная Декларация рассматривает любое лицо, пострадавшее от преступления. В нашей стране, как уже отмечалось, потерпевшим признается лишь лицо, в отношении которого дознавателем, следователем, прокурором или судом принят соответствующий процессуальный акт.[515]
Измененное положение части первой ст. 42 УПК РФ регламентирует срок, в течение которого пострадавшее от преступления лицо должно быть признано потерпевшим: " Решение о признании потерпевшим принимается незамедлительно с момента возбуждения уголовного дела и оформляется постановлением дознавателя, следователя, судьи или определением суда. Если на момент возбуждения уголовного дела отсутствуют сведения о лице, которому преступлением причинен вред, решение о признании потерпевшим принимается незамедлительно после получения данных об этом лице".
Необходимо заметить: ученые-процессуалисты длительное время настаивали на том, что в УПК РФ необходима строгая регламентация процессуального срока, в течение которого лицо должно быть признано потерпевшим. Анализ внесенных в УПК РФ изменений относительно процессуального статуса потерпевшего позволяет сказать, что законодатель после длительной научной дискуссии прислушался к мнению ученых-процессуалистов и пошел по пути укрепления роли данного участника уголовного судопроизводства.
Только грамотное и продуманное законодательство, ясные и четкие положения закона могут и должны обеспечить полное соблюдение прав лиц, пострадавших от преступления.
Снедков А.А. ЮУрГУ
ПРОБЛЕМЫ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ [516]
Согласно действующему уголовно-процессуальному законодательству, уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч.1 ст.115 УК РФ (причинение легкого вреда здоровью), ч.1 ст.116 УК РФ (побои) и ч.1 ст.128.1 УК РФ (клевета), являются уголовными делами частного обвинения. Данная категория дел возбуждается путем подачи заявления потерпевшим, либо его законным представителем непосредственно мировому судье, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст.20 УПК РФ.
Вместе с тем судебно-следственная практика свидетельствует о том, что лица, пострадавшие от преступлений вышеуказанной категории, в основном обращаются с заявлением не к мировой судье, а в органы внутренних дел. Так, непосредственно мировым судьям от граждан поступает всего лишь 6 часть заявлений по делам частного обвинения[517].
Причина кроется в том, что граждане в силу своего правового нигилизма не владеют достаточными знаниями по составлению заявлений для обращений в мировой суд, в силу чего данные заявления возвращаются мировым судьей, как не соответствующие действующему законодательству, а именно требованиям ч.5 ст.318 УПК РФ.
В действующем уголовно-процессуальном законодательстве не дано точное разъяснение указанного в п. 4 ч. 5 ст.318 УПК РФ понятия «данные о лице, привлекаемом к уголовной ответственности», которые в заявлении пострадавшего, должны быть отражены в обязательном порядке. Это привело к различному пониманию мировыми судьями данных «о лице», привлекаемом к уголовной ответственности. Мировые судьи требуют указывать фамилию, имя, отчество, дату, месяц и год рождения, место жительства или место регистрации; нередки случаи, когда мировые судьи обязательным считают сведения о документах, удостоверяющего личность лица, привлекаемого к уголовной ответственности.
Во многих случаях потерпевшие от преступных деяний, не имея возможности выполнить требования мирового судьи, лишены права на беспрепятственный доступ к осуществлению правосудия, закрепленный в ст.46 Конституции РФ. Это не отвечает требованиям справедливости и не обеспечивает эффективное восстановление граждан в правах, гарантированное им правом на независимый и беспристрастный суд как необходимое условие справедливого правосудия.
В случае обращения в отдел полиции пострадавшего от преступления, отнесенного к уголовным делам частного обвинения, должностные лица должны проводит предварительную проверку, а по ее окончании материалы направить мировому судье с постановлением о передаче сообщения в суд (п. 3 ч. 1 ст.145 УПК РФ). При этом поводом для проверки служит, как правило, заявление о привлечении лица к уголовной ответственности, адресованное на имя начальника отдела полиции.
При таких обстоятельствах мировой судья на основании ч.1 ст.319 УПК РФ выносит постановление о возвращении заявления лицу, его подавшему, в котором предлагает ему привести заявление в соответствие с требованиями закона, т.к. оно не отвечает требованиям ч.5 и 6 ст.318 УПК РФ: заявление пострадавшего не содержит наименование суда, в который оно подается, а адресовано начальнику отдела полиции.
Полагаем, что необходимо внести изменения в ст.318 УПК РФ, расширив полномочия потерпевших, пострадавших от преступных деяний на защиту своих прав, обеспечив им полноценный доступ к осуществлению правосудия, соблюдению конституционных прав граждан, а также принять меры по усилению ответственности сотрудников правоохранительных органов, исключению фактов нарушения закона с их стороны.
Суентаев А.Г., ЮУрГУ
ПРОБЛЕМА ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ ЗАКОННЫХ ТРЕБОВАНИЙ ПРОКУРОРА [518]
Тема, выбранная мною, является актуальной на сегодняшний день.
Актуальность выбранной темы обусловлена неоднозначной складывающейся в настоящее время судебной практикой, в части законности (незаконности) привлечения лиц к административной ответственности за неисполнение требований прокурора.
Так, ФЗ о прокуратуре Российской Федерации[519] в качестве таковых предусматривает протест прокурора (ст. 23), представление прокурора (ст. 24), постановление прокурора (ст. 25), предостережение о недопустимости нарушения закона (ст. 25.1). Путем их применения прокурор реализует такие задачи, как устранение нарушений закона, опротестование противоречащих закону правовых актов, принятие мер к привлечению виновных к уголовной или административной ответственности посредством возбуждения уголовных дел или производства об административном правонарушении, предупреждение нарушений закона.
В последнее время всё чаще поднадзорные органы обращаются в суд с заявлением о признании представления прокурора незаконным, нарушающим права и свободы, поскольку, по их мнению, этот акт прокурорского реагирования неправомерно возлагает на них обязанность по устранению выявленных нарушений в месячный срок.
Практика рассмотрения судами указанных заявлений складывается неоднозначно. Судебное решение об удовлетворении либо отказе в удовлетворении заявленных требований напрямую зависит от вывода суда в части того, имеет ли представление прокурора абсолютный характер и обладает ли оно силой принудительного исполнения.
Конституционный Суд РФ в определении от 24 февраля 2005 года № 84-О разъяснил, что, по смыслу взаимосвязанных положений ст. 6, 21, 22, 24 Закона о прокуратуре, само по себе представление прокурора не имеет абсолютного характера и силой принудительного исполнения не обладает, поскольку преследует цель понудить полномочные на то органы и должностных лиц устранить допущенные нарушения закона, прежде всего в добровольном порядке. Требование о безусловном исполнении представления прокурора реализуется путем специальных процедур – вынесения самим прокурором постановления о возбуждении производства об административном правонарушении либо путем обращения в суд.
Это разъяснение не только не внесло ясности в вопрос об обязательности исполнения требований прокурора по устранению нарушений, указанных в представлении, но и породило две прямо противоположные точки зрения по указанному вопросу:
1) требования прокурора, изложенные в представлении, не могут возложить какие-либо обязанности на лицо, в адрес которого оно внесено, поскольку, как уже указывалось выше, представление прокурора не имеет абсолютного характера и силой принудительного исполнения не обладает, в связи, с чем прав и свобод лиц, в адрес которых оно внесено, не нарушает, препятствий к их осуществлению не создает.
К примеру: в апелляционном определении Верховного Суда Республики Бурятия от 3 июня 2013 года по делу № 33-1329 об отказе в удовлетворении жалобы ОАО «Бурятэнергосбыт» о признании представления прокурора незаконным помимо приведенных выше доводов, в том числе указано на то, что этот акт прокурорского реагирования обжалованию в порядке гл. 25 ГПК не подлежит, поскольку не носит обязательного характера и не затрагивает права и интересы заявителя.
Кроме того, из описательно-мотивировочной части решения суда первой инстанции судом апелляционной инстанции были исключены выводы суда относительно законности или незаконности действий должностного лица, в адрес которого было внесено представление, поскольку представление не обладает силой принудительного исполнения, а прокурор либо иное заинтересованное лицо вправе обратиться в суд с соответствующим исковым заявлением.
В большинстве своем эти решения суды мотивируют тем, что, внося представление, прокурор действует в рамках своих полномочий, установленных законом, и самостоятельно решает вопрос о необходимости в каждом конкретном случае внесения такого акта прокурорского реагирования, как представление. В соответствии с положением ГПК не каждое решение органов государственной власти, должностных лиц, может быть оспорено в порядке гражданского судопроизводства, а лишь те из них, которые могут повлечь негативные последствия для заявителя. При этом указанные последствия должны носить реальный, а не мнимый характер.
Вторая точка зрения:
2) Требования прокурора, изложенные в представлении, обязательны для исполнения лицами, в адрес которых оно внесено, поскольку в случае их неисполнения прокурор вправе вынести постановление о возбуждении производства об административном правонарушении, предусмотренном ст. 17.7 КоАП РФ[520], либо обратиться в суд, в связи, с чем только представление прокурора, не основанное на законе, прямым образом нарушает права и законные интересы указанных лиц.
К примеру: в Омской области есть судебные решения, из содержания которых следует, что при решении вопроса об удовлетворении требований заявителя и признании представления незаконным суд оценивает качество проведенной прокурором проверки и наличие достаточных оснований для внесения указанного акта прокурорского реагирования.
В качестве примера можно привести решение Черлакского районного суда Омской области от 7 декабря 2011 года, в котором суд, решая вопрос о законности внесенного Черлакским районным прокурором представления в адрес конкурсного управляющего Ивлева, в том числе пришел к выводу о том, что требования прокурора, изложенные в представлении, подлежат обязательному исполнению.
В связи с чем не основанное на законе представление может нарушить права и законные интересы лица, в адрес которого оно внесено.
Так, суд в описательно-мотивировочной части решения подкрепил этот вывод тем, что за неисполнение требований прокурора лицо, в адрес которого представление внесено, может быть привлечено к административной ответственности.
Вместе с тем для полного толкования положений ст. 24 Закона о прокуратуре и формирования единой судебной практики считаю необходимым внести соответствующие изменения в этот закон, которые бы прямо говорили об обязательности исполнения требований, изложенных в представлении прокурора [521].
Харебин Д.Д.,
ФГБОУ ВПО Красноярский государственный аграрный университет
ТАКТИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ «АТРИБУЦИЯ ТРУПА» И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В УСТАНОВЛЕНИИ ЛИЧНОСТИ ТРУПА ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ СЕРИЙНЫХ СЕКСУАЛЬНЫХ УБИЙСТВ [522]
При расследовании серийных убийств, правоприменитель, как правило, сталкивается с рядом проблем, к которым можно отнести проблемы, связанные с установлением личностей жертв. Данная проблема, возникает на первоначальном этапе расследования данной категории преступлений, и решается с помощью тактической операции «Атрибуция трупа». Данный термин был введен в криминалистику В.И. Шикановым, и подразумевает под собой ряд следственных, экспертных и оперативных мероприятий направленный на установление личности погибшего, если труп не обезображен.
Тактическая операция «Атрибуция трупа», имеет огромное значение на первоначальном этапе расследования серийных сексуальных убийств, поскольку установление личности неопознанного трупа позволяет следователю начать сбор характеризующей информации на погибшего (-й), а так же составить список подозреваемых лиц причастных к совершению убийства. Для реализаций данной тактической операции характерны три этапа:
1. Накопление информации о погибшем (-ей), чей труп выступает в качестве непосредственного объекта исследования;
2. Сравнительный анализ полученной информации;
3. Формулирование и обоснование вывода о идентичности личности погибшего (-й)[523].
Для того, что бы достигнуть цели установления личности неопознанного трупа, следователь должны провести тщательную проверку и выполнить следующие условия: провести тщательный осмотр места происшествия с применением фотосъемки по всем правилам судебной фотографии, провести опознание трупа с последующем его дактилоскопирование неопознанного с использование автоматизированных информационных систем «Папилон» и «Опознание», составить словесный портрет, изъять подногтевое содержимое и иной биологический материал и пр. Получив первоначальную информацию об обстоятельствах преступления, следователь должен определить состав специалистов которые должны быть привлечены к проведению следственных действий, а так же составить список всех необходимых технических средств. В противном случае, если привлечь специалистов без учета полученной информации, это может привести к формированию поспешных выводов, что в конечном итоге приведет к следственной ошибке[524]. Мы полагаем, что для решения некоторых затруднений с идентификацией неопознанных трупов целесообразно было бы создание единой общероссийской базы данных Бюро регистрации несчастных случаев.
Так же мы согласны с мнением Г.В. Кобзева, который настаивает о необходимости участия эксперта криминалиста в осмотре места происшествия, особенно в тех случаях, если ОМП проводиться следователем, имеющим небольшой опыт работы[525]. Это позволит более полно применить все достижения криминалистического учения и позволит более полно использовать специальные познания в процессе идентификации личности неопознанного трупа.
Таким образом, тактическая операция «Атрибуция трупа» является одним из основных инструментом в процессе расследования и раскрытия серийных убийств, поскольку позволяет установить личность неопознанных трупов убийства и тем самым достигнуть главной задачи – раскрыть преступление, изобличить виновного и привлечь его к уголовной ответственности.
Чиркина Е.В., ЮУрГУ
АНАЛИЗ ИНИЦИАТИВЫ ВВЕДЕНИЯ ИНСТИТУТА СЛЕДСТВЕННЫХ СУДЕЙ [526]
Разница между историками и юристами только в точках зрения: историки видят причины, не замечая следствия; юристы замечают только следствия, не видя причин (В. Ключевский)
Недавно Президент Российской Федерации В.В. Путин поручил Верховному суду рассмотреть вопрос и высказать свое мнение по поводу возрождения и введения в судебную систему РФ такой должности как «следственный судья».
Впервые должность следственного судьи появилась во Франции в 1808 г. с принятием Кодекса Наполеона. В настоящее время подобный институт существует и действует в таких Европейских странах как Австрия, Италия, Испания, Франция и др.[527]
В России должность судебного следователя появилась в 1860 году. В первом проекте судебных уставов использовался термин «следственный судья», а в окончательных уставах уже «судебный следователь»[528].
До 1860 года городская и земская полиция осуществляла расследование всех общеуголовных преступлений, однако существовавшая система не оправдала себя и показала явно неудовлетворительное состояние следствия. Одной из первых попыток реформирования предварительного расследования стала разработка в 1837 году Собственной Его Императорского Величества канцелярией законопроекта «О следствии», в соответствии с которым эта функция изымалась у полиции, а следователь относился к судебной власти.
С целью реализации этой идеи указом от 8 июня 1860 года в 44 губерниях были введены 993 должности судебных следователей. Одновременно были изданы «Наказ судебным следователям» и «Наказ полиции о производстве дознания по преступлениям и проступкам». В приложенных к указу документах устанавливался порядок производства следствия, определялись взаимоотношения следователей с полицией и судебными учреждениями, регламентировались другие стороны деятельности судебных следователей. В частности, предоставлялось право в случае надобности проверять и выполнять дознание, производимое полицией, отменять распоряжения, принятые при производстве дознания и т.д. Должность судебного следователя приравнивалась к должности члена уездного суда. Они пользовались общими со всеми служащими правами государственной службы, и по «Табели о рангах» соответствовали 8 классу (майор)[529].
Следственный судья, как участник процесса сохранился в УПК РСФСР 1922 года, и был упразднен только в 1929 году[530]. В конце 1930 года институт судебного следствия, функционировавший в России в различных видах с 1864 г., прекратил свое существование. В стране утвердилась административная модель организации предварительного расследования.
По – моему мнению, введение должности следственного судьи необходимо так как: 1) в обязанности следственного судьи входит не только контроль законности, но и доказательная, фактическая база для возбуждения уголовного дела; 2) в случаях отсутствия достаточной доказательной базы, следственный судья вправе прекратить дело; 3) там где распространяется деятельность следственного судьи, собственно и существует само предварительное следствие, которое является значительной частью судопроизводства; 4) только на стадии предварительного следствия могут формироваться судебные доказательства, которые затем могут быть рассмотрены в суде, следовательно, контроль за их качеством и справедливостью и есть основа для законности вынесенного приговора суда.
Шагиахметов А.М.,
«Российский государственный университет правосудия»
Уральский филиал г. Челябинск
|
|