В этом месте по замыслу автора в аудиоверсии книги звучит перекличка музыкальных тем в исполнении группы «Серебро» и Адриано Челентано. 10 страница

– Француз? – спросил Андрей у Изабель. Она наморщила лоб, прислушиваясь к разговору.

– Нет… швед… или поляк, может ваш, русский... точно не француз.

Андрей похвалил местное вино, которое попробовал у Коумбиадеса: кимисала, монолисос. Заспорили. Сошлись во мнении, что здешние вина, что впитали через виноградную лозу под лучами щедрого солнца, которого здесь в избытке, соки этой земли, все запахи местных трав и цветов, все же чересчур терпкие. Вероятно, их, как встарь, хорошо бы разбавить холодной родниковой водой и пить неспешно на шумном бесконечном пиру. Андрей вспомнил, как когда-то «купился» на обманчивую легкость домашнего кавказского вина. В те сентябрьские дни обычно сонный приморский городок с семейственно-размеренной курортной жизнью был взбудоражен проходящим в нем международным турниром по шахматам да напряженным ожиданием участников очередного этапа велогонки, пестрым серпантином спускавшейся к морю с Большого Кавказского хребта. Вечером сидели на открытой террасе, обвитой виноградной лозой, утопающей в зелени тенистого сада. Вино пилось, как сок, но когда тамада, обойдя с тостами всех гостей за столом по первому кругу, разрешил сделать перерыв, ноги уже не слушались. Голова была ясная, было радостно, но встать со стула сразу он не смог.

Виноградную косточку в теплую землю зарою

И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,

И друзей созову, на любовь свое сердце настрою,

А иначе зачем на земле этой вечной живу...

Эх, побывать бы там снова! Проехать на машине, свободно, от моря до моря.– Давай возьмем французское, – очнулся он от своих воспоминаний.– Как вы их отличаете? Она засмеялась, стала что-то говорить про виноградники, разные склоны, про урожайные года. – Ну, из того что здесь...? – вот это закажи, - ткнула она пальцем в меню.

Depuis qu’un soir dans un coin de France,

J’ai vu dans l’ombre vos grands yeux immenses,

Mon coeur est plein de folles espé rances

Et je pense á vous le jour et la nuit

Mais notre langue n’est pas la mê me

Et pour vous que je vous aime

Je ne sais pas de plus beaux poè mes

Que cette phrase de mon pays

Bei mir bist du schö n

Cela signifieVous ê tes pour moi plus que la vie...

Дневная жара спадала, и площадь заполнялась людьми. В центре, у фонтана, мальчик, лет восьми, в бело-синей «матроске», перегнувшись через каменный парапет круглого бассейна, настойчиво подталкивал под струи воды игрушечную яхту, только что купленную, вероятно здесь же, в сувенирном магазине. Маленькая птичка, воробышек, примериваясь к поднятым волнам, опущенным вниз клювиком, пытаясь напиться, не удержался на краю бассейна и свалился вниз, но тут же ловко вскарабкалась на маленькую лодочку, притопив ее корму. Мальчуган радостно обернулся, ища взглядом родителей.

- К вечеру тут яблоку негде будет упасть, сказала Изабель, а потом мечтательно добавила:

– Мои родители с братом сейчас в Нормандии.

– Нормандия-Неман, – прокомментировал Андрей.

– Нет… но хотя, да, мой дедушка действительно был военным летчиком во время той войны! Они с бабушкой так и не успели пожениться…сохранились два письма,

фотография…

Маме нельзя на жаре долго находиться. Представь, там сильные приливы и, после того, как вода уходит, остаются бассейны, наполненные пенной морской водой. После купания они с отцом садятся обедать, выбирают сыр из доброй сотни, указанной в меню, вино, потом закажут рюмочку кальвадоса с яблочным пирогом на десерт и сидят долго, смотрят на море…

– Ну, а там уже и спать пора, – с теплотой произнес Андрей, взял ладошку Изабель в свои руки, глядя ей в глаза, легонько сжал и поднес к своим губам.

– Точно, – улыбнулась она. Потом ещё долго бродили по каменному лабиринту из кривых улочек, мимо бесконечных сувенирных лавочек, магазинов, в которых можно купить все: ювелирные украшения, старинные монеты, позеленевшие от времени и долгого лежания в морской воде амфоры, роскошные соболиные, норковые шубы и простые сувениры на память с обязательной символикой острова.

Тучный мужчина медленно приближался к ним, преодолевая крутой подъем, вытирая испарину со лба. Неожиданно раздался резкий звук, путешественник досадливо крякнул и решительно свернул в боковой проход. Впрочем, для его спутников, двух мальчишек, следовавших за ним, это вполне могло послужить сигналом: «Follow me».

Неожиданно они остались одни.

- Ты довольна, что мы здесь? - спросил Андрей.

- Да.

-А почему ты говоришь шепотом?

- Я боюсь, что они нас услышат.

-Кто?!

-Пушкари, монахи, рыцари, погибшие у стен... Что с нами будет дальше? -задумчиво спросила она. Будем ли мы счастливы? Вот, некоторые гадают на картах, на ромашках, давай подбросим монетку? Если будет орел, то это будет счастье.

-Давай! - весело подхватил Андрей, решительно доставая монетку из кармана. - Пусть будет орел, - воскликнул он, подбросив монетку в воздух. Она сверкнула в луче света и исчезла в расщелине между камней. Они оба бросились за ней, но Изабель остановилась.

-Не надо, давай не будем смотреть.

Они прошли по абрикосовой, свернули на виноградную, на тенистой улице у уличного торговца Андрей купил бумажный пакет с апельсинами. Потом дальше мимо порта, где корабли, яхты у причала, пришедшие с другого края света, сейчас, казалось, готовы были исполнить любой их каприз, радушно принять на борт, увезти на край света. Наконец, вышли на опустевший к вечеру городской пляж. Изабель скинула туфли, медленно зашла в притихшую воду, аккуратно приподнимая край юбки, держа в руке апельсин. Очередная волна застала ее врасплох, лизнув прохладой вверх по бедрам. Она вскрикнула от неожиданности, привстала на носочки, выронила апельсин и… звонко рассмеялась. Яркий оранжевый шарик закачался на волне и стал медленно удаляться в сторону утомленного за день, заходящего, опускающегося за морской горизонт солнца.

«… пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно. О закате, который они видели, о том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь, и почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине…»

– А, ну-ка, давай, считай, – с азартом воскликнул Андрей, подняв плоский камешек, готовясь запустить его «блинчиком» по волнам, – когда-то я был чемпионом по этому виду спорта. – Раз, два, четыре, семь... – Камешек в конце мелко засеменил по воде и ушел под воду.

– Двенадцать! – подвела итог Изабель, – теперь я…

J'ai la peau douce

Dans mon bain de mousse

Je m'eclabousse J'en ris!...

Невдалеке, прямо в одежде, стоя по колено в воде, застыли, сливаясь в один силуэт, две стройные фигуры. Андрей и Изабель, держась за руки, неспешно приближались к ним вдоль кромки прибоя. Наконец их заметили. Како си кай" - юноша, с выразительным лицом, тонко очерченными глазами, поприветствовал подошедших ребят. " Японец? " - мысленно засомневался Андрей. Потом и девушка, вся в веснушках, улыбаясь, повернулась к ним лицом. She is danish, I think? - прошептала Изабель на ухо Андрею. – А поехали жить в Японию?! – воскликнул неожиданно он. – Поселимся в Киото. Будем встречать рассвет на Фудзияме, любоваться цветущей сакурой, я буду нырять в море за жемчугом...

– Нет, за жемчугом нырять буду я, - поправила она его, - а ты,... ты будешь рыбачить.

Он остановился, мягко притянул Изабель за плечи и коснулся ее губ…… Mon poisson rouge

Dans mon bain de mousse,

Je l'emmitouffle

Je lui dis:

J'ai pas de probleme

Je feneante

Pas de malaise

Je feneante

Dans l'eau je baigne

Des l'important

Bien a mon aise dans l'air du temps…

Aussi...

Badabam…

Солнце садилось. Они сидели вдвоем на берегу love-моря. Ленивая волна с мягким шепотом накатывалась Изабель на босые ноги. Он, положив голову ей на колени, лежал рядом на спине и чистил от кожуры апельсин перочинным ножиком.

- Поехали в пицерию к итальянцу одному? Если, конечно в очереди не ленишься постоять? - добавила Изабель.

-В очереди?

-Да, знаешь, вечером к нему так просто не зайдешь. Но это стоит того.

-Ты, я смотрю, тут уже все знаешь.

-Да, наверное это моё последнее лето с сёрфом. В этом году оканчиваю школу бизнеса. Пойду работать к другу отца в фирму.

– А что за бизнес?

– Сельское хозяйство, – неохотно ответила она. – Экспорт, импорт.

– А как остальные?

– У отца Джонни огромная ферма в Австралии, он не порывает с семьёй. Летает на «спитфайере», гоняет на мотоцикле. У Маркуса свои магазины готовой одежды в Швеции, Польше. Он и в Москве хочет открыть! – повернулась она к нему лицом.

– Да, мне нравится скандинавский стиль. Дизайн, все добротно.

– Ну, а Ахиллесу и здесь хватает работы с богатыми сёрферами.

Они рассмеялись, вспомнив, как Женя вечно ругался, когда Ахиллес позже подавал ему счета на все «дружеские услуги и подарки».

– What do you do for a living? – спросила она. Он ответил.

– Да что ты?! – удивилась она. – А я думала, это опасно, – она игриво опустила взгляд вниз на его брюки. Андрей засмеялся, повалил её навзничь. Поцеловал.

– Sauvage, – прошептала она, улыбаясь. Рассказывать про ледокол почему-то не хотелось. Он говорил об Арктике, непуганых белых медведях, о шуме ветра, ледяном безмолвии, о том, как в июне ярко светит солнце круглые сутки, бывает плюс 25 градусов и на рейде Певека уже не понимаешь, то ли это Чукотка, то ли вид на греческий Пирей или холмы Коктебеля. Рассказывал о том, как поют горбатые киты, из года в год заплывающие в Арктику безо всяких виз через Берингов пролив от далеких тропических островов. Она слушала, сжав его руку.

– Смотри, – указала она рукой в сторону моря. Вдали постепенно проявился силуэт пассажирского лайнера, ставший в этот момент багрово - красным, алым в лучах заходящего солнца. Андрей привстал и вытянул из воды обломок деревянного весла со смягченными, зализанными прибойной волной краями. – Кто знает, – задумчиво произнес он, – может быть, это весло спасло жизнь кому-то из мореплавателей. Он плыл один в спасательной шлюпке много дней и ночей, потеряв уже всякую надежду, потом отбивался этим веслом от акул…

– Ты знаешь, – после некоторой паузы произнесла она, – есть легенда о человеке, живущем в морских глубинах. Последняя надежда всех, кто попал в беду. Он ловец человеков. Его называют Хранителем.

Он закрыл перочинный ножик с эмблемой швейцарской конфедерации, скрепленный одним кольцом с металлическим брелком-флэшкой и двумя костяными фигурками, и протянул ей. – Mammut, – произнес он, указывая на фигурки. – Это нетцке с Енисея из кости мамонта. Вот это Нум – мужской образ, он все задумал, а эта фигурка женская, Я-Небя, она пра-Мать, прародительница всего живого на Земле. Изабель с интересом, осторожно погладила поверхность кости, затем сжала фигурку в ладони. – Зимой мы с друзьями ездим в горы, в Куршавель, на досках кататься. Там теперь много «ваших». Приезжай и ты? – порывисто развернулась она лицом к Андрею. Он подобрал палочку на берегу и стал задумчиво водить ей у самой кромки воды. На чистой глади песка появился контур паруса, женский профиль, наконец, и буквы:

MEETING WITH YOU

WHAT CAN I DO.

По мере того, как появлялись новые слова, старые буквы исчезали под тающими языками набегающих волн. Струил закат последний свой багрянец. Заходящее солнце, только что соткавшее полотно света на ближайших пшеничных полях, масличных рощах, виноградниках, сейчас одело разом им весь город, улицы, здания предсумрачным неистовым сияньем золотого блеска восточной шали, и уже в последний миг, исчезая в морской дали, последним влажным лучом отразилось в ее глазах, выхватив в соленой пелене два черных солнца. Она взяла его палочку и написала:

DO WHAT YOU DO.

IT’S ALL RIGHT.

Вокруг был древний город, который знал и похоронил уже сотни человеческих поколений, надежд и судеб с их стремлениями и разочарованиями. Андрей остро почувствовал как преходяще время. И ещё… он вдруг почувствовал, что не хочет возвращаться на ледокол.

Дитя, сестра моя, уедем в те края, где мы с тобой не разлучаться сможем…

В эту, последнюю перед отлетом ночь, море не отпускало его. Он проснулся рано утром, еще до первого света зари. Бесшумно, как был, босиком, стараясь не будить ее, взял полотенце и вышел из номера.

Он сидел, замерев у неподвижной кромки воды. Молчание внутри его растворялось в тишине вокруг. В камнях, которые делали вид, что спят, в сонном ветерке, ласкающем его тело осторожными прикосновениями, в исчезающих на утреннем небе звездах. Из глубины его, изнутри зародился и стал подниматься невидимый пока еще звук, выводя его из оцепенения. Он поднялся на колени и потянулся вперед к воде. Нащупав руками дно, он приблизил лицо и замер, коснувшись губами сонной соленой волны, вспоминая забытый вкус…

.. .I've got a ticket to the moon
I'll be leaving here any day soon
Yeah, I've got a ticket to the moon
But I'd rather see the sunrise in your eyes...

Надо было спешить, до отхода в рейс оставались считанные дни. Седьмого числа, в воскресение, окрестившись в Охтинском храме, в тот же вечер он улетел в Мурманск.

Атомоход встретил его настороженно, словно ему не нравились воспоминания Андрея о Греции. Снов не было вовсе, или Андрей их не запоминал. Потом он буквально заставил Андрея снять крестик, устами инженера-дозиметриста Ковалёва:

- Викторыч, сними, пожалуйста, - увидев у него на шее внушительного размера православный крест, настоял он, когда тот собрался в отсек на обход.- Ты ведь сам знаешь правила.

Сейчас, внутри этой мощной совершенной машины, с неумолимой однообразной чередой несения вахт, еды, сна, его недавние переживания казались уже не такими важными и отходили на второй план. Наконец в шахте гребного вала, проверяя работу насоса дейдвудного уплотнения, он зацепился и порвал серебряную цепочку на шее. Он бережно собрал и убрал её подальше. Потом и вовсе, атомоход «заболел», участились неполадки, предстояло длительное «лечение»: плановая перегрузка ядерного топлива реакторов, док и ремонт на базе. И еще, после Родоса пропал росчерк собственной фамилии. Он привычно выписывал авторучкой в Оперативном журнале " Вахту сдал", " Вахту принял", а на подписи рука спотыкалась. Пришлось, как в первом классе по прописям, заново учиться выводить свою фамилию.

Взгляните, тихо гаснут звезды

В лучах задумчивой зари.

Мерцают в воздухе морозном

И тают без следа, как сны.

Луна бледнеет, светлой тенью

Устало клонится к земле,

Как после шумного веселья

Мечтая только обо сне.

Заря все шире, в синей дымке

Блестит заснеженная даль,

Ни горя, ни живой улыбки,

Лишь просветленная печаль.

(В этом месте по замыслу автора в аудиоверсии книги звучит песня в исполнении Милен Фармер " Appelle mon numé ro")

* * *

Ледокол встал на дежурство в Западном секторе Арктики, беря транспортные суда под проводку на участке между Карскими воротами и устьем Енисея у острова Диксон. Жизнь на атомоходе входила в привычное русло. Вахты, сон, кают-компания, спортзал, обсуждения меню на ближайшую неделю, на завтра и на предстоящий через два часа обед. Непреложный ритуал. Каждый налаживал собственный мир, свои приёмы коротать время и бороться с неизбежной скукой однообразия. Все газеты были перечитаны, новости обсуждены. Уже всё чаще на вахте в ЦПУ коллеги старались уединиться, разворачивая свои кресла-вертушки так, чтобы не встречаться взглядами с соседями до тех пор, пока кто-нибудь не нарушал тишину какой-нибудь дежурной остротой или просто призывом " попить чайку".

И все же, Андрей не мог обрести душевный покой. Даже медитация, верный способ настроиться на нужную ноту, не помогала. Наоборот, ещё чётче, ещё яснее появлялся образ Марины. Собственно, он думал о ней постоянно, за каждым действием, за каждой его мыслью подспудно стояла она.

… Yesterday,

Love was such an easy game to play

Now I need the place to hide away

Oh, I believe in yesterday

Why shy, had to go

I don’t know, she wouldn’t say…

Почему-то остро кольнула ревность, чувство, которое ему до этого было почти незнакомо. И он опять вспомнил поездку в Никель: он, Марина, Сергей. Ну вот, не хватало теперь и с другом разругаться. Близился отход в рейс. Андрей искал повод увидеть Марину, поэтому приглашение Сергея провести выходные у него в гостях было как нельзя кстати. В субботу из города на заставу выезжал служебный УАЗик. Андрей встретил машину в условленном месте, потом они забрали Марину из дома и выехали из города. Пару раз они останавливались: заправлялись, покупали продукты. Вначале Марина забавлялась тем, что звонила подругам и знакомым, работавшим на бензоколонках по пути следования машины, которых знала по работе. Дорога делала своё дело, навевая дремоту. Марина сделала глоток сока из коробки, потом решительно сняла сапожки, кинула сумку на край заднего сиденья, облокотившись на неё, положила ножки в шерстяных носочках прямо на Андрея и затихла под звуки «Дорожного Радио».

Включен приемник на любимой волне,

И вместе с ритмом бьется сердце.

Всю жизнь глядятся в ночь усталые глаза,

В пути шофер дальнобойщик…

К обеду они уже были на заставе. Андрей бывал здесь раньше, но ещё раз с интересом обошёл хозяйство Сергея, который с нескрываемым удовольствием взял покровительство над Мариной. Об их отношениях он только догадывался, да и видел её впервые. Впрочем, они и сами никак ещё не определили своих отношений, оставляя в глубине души, в тайне ото всех, то волнение, смутные надежды и страхи, в которых каждый из них боялся признаться даже самому себе. Сергей и Андрей были знакомы с восьмого класса, потом тот ушёл в армию, дальше московский Пограничный институт. Тем острее была радость редких встреч. Они стали друзьями. Служба в Пскове,, а теперь Мурманск, Никель. Он не собирался здесь задерживаться и даже не скрывал, что пытается использовать все свои связи и рычаги, чтобы перевестись в Москву или в Петербург. Тем более поэтому хозяйство у него было образцовое

.– Ну, привет, что ли, Карацупа, – весело произнес Андрей, дружески обнимая Сергея, – знакомьтесь… – Покажи собак Марине, – попросил он.

Они пошли мимо вольера с псами.

– Белка, Стрелка, Бетховен – пес умнейший, но лентяй отменный. А вот Индус, это Мухтар, – представлял Сергей собак по очереди.

Те, как волки, с пеной на пасти бросались на решётку клетки, глубоко наружу проникая чёрными когтями сквозь ячейки металлической сетки. Марина с испугом отшатнулась. Сергей подхватил её левой рукой за талию и правой, с нескрываемым удовольствием подразнил особо свирепую овчарку, вызвав новый яростный приступ общего лая.

– Джерри Ли, мой любимец, – произнес он с удовольствием, отходя от вольера. Сергея было не узнать. Обычно внешне медлительный сонный, он преобразился, то брал Марину за руку, помогая перешагнуть наледь на снегу, то отскакивал в сторону и что-то отрывисто приказывал группе солдатиков, с любопытством глазеющих на гостей, на девушку: высокую, в белой курточке, с чёрными волосами и яркой помадой, так выделяющуюся на фоне скупого армейского пейзажа.

- А ну-ка, пойдёмте, - Сергей неожиданно потянул Марину за руки и жестом призвал Андрея следовать за ними.

- Синицын, ключи от оружейной, - скомандовал Сергей, проходя мимо дежурного по заставе. Открыв деревянную дверь, замешкался с замком и распахнул железную решётку.

- Заходите.

Марина вошла первой, за ней Андрей. Сергей своей огромной фигурой перегородил остатки света из коридора в герметичное помещение без окон. При тусклом свете одной лампочки Марина не сразу разглядела стройные пирамиды, бесконечные ряды автоматов. Пулемёт, ещё автоматы, винтовки с оптическим прицелом.

- АК 47 – добрый старый, - Сергей привычным движением сорвал с места автомат с деревянным, потертым видавшим виды прикладом, взял с полки магазин, прищелкнул его, потом помедлил мгновение и вскинул, прицеливаясь в черную пустоту… б-бах - произнес он, потом разобрал автомат и поставил на место. Открыл сейф, в котором хранились боеприпасы. Кассеты с патронами, дальше гранаты. Чёрная лимонка провалилась и исчезла в его ладошке, «Ф-1» - пояснил он и бережно положил на место. Марина залюбовалась Сергеем. Он был в своей стихии. Огромный, в этом ограниченном пространстве оружейной, он ориентировался, как кошка в темноте. На ощупь выхватывал оружие и в последний миг мягко втирался щекой в гладкую поверхность дерева приклада. Сжимал лимонку как воробышка. Крепко, чтобы не улетел, нежно, чтобы не задушить.

- А это что за птеродактиль, - Марина указала на предмет странного вида, стоящий в центре комнаты.

-Ничего себе! Так эта штука и убить может, - с видимой опаской произнес Андрей осторожно проведя пальцами по вороной стали пулеметного ствола.

- Инфракрасный прицел, автоматическая наводка, держит сектор обстрела. Таких ставишь несколько штук на привале у костра и спи спокойно. Мышь не проскочит. Сам всё сделает. Обнаружит, наведёт и….

- Разбудит, - подхватил Андрей.

- Это точно. Ну, пойдёмте, завтра на стрельбище поупражняемся. Ты, оружие то, Андрей, когда в последний раз в руках держал?... – спросил он, закрывая замок на решетке.

После спёртой атмосферы оружейной кладовой, с примесью машинного масла и ещё чего-то чужого, морозный воздух пьянил.

- А ну-ка, следопыты, давайте в футбол! - закричал Андрей, увидев, как трое солдат лениво перебрасывают мяч на заснеженной площадке рядом с казармой.

- Ну, это без меня, - заулыбался Сергей, стоя на крыльце.

- Так, ты будешь со мной, а ты и ты с Мариной. Кстати, как вас зовут?

- Олег, Андрей, Володя, - представились смущённо солдаты.

Здравствуй, небо в облаках,

Здравствуй, юность в сапогах!

Пропади, моя тоска,

Вот он я, привет, войска!...

Они понимали, что это скорее приказ, прихоть гостей, весёлая шутка, в которую их вовлекают. Крики, весёлая ругань, падения на скользком утоптанном снегу. Андрей, соскучившийся по движению за время поездки, с азартом бегал по площадке, успевая обвести всех, включая своего напарника, и с шумом возвращался обратно.

- Всё, так дело не пойдёт, переделимся, - сказал он, когда счёт достиг 4: 1 в их пользу. – Мариша, иди ко мне, а вы втроём. Если не выиграете у нас, наряд вне очереди вам обеспечен.

- А если выиграем? - спросил, улыбаясь, тёзка Андрея.

-Тогда... каждому по банке колы.. пива?.

- Ну-у, это не серьёзно, - вошёл тот во вкус, поглядывая на Марину.

- Хорошо, увольнительная в город. С начальством договорюсь, - добавил Андрей, - обещаю.

- Давай, давай, обещай, - посмеивался Сергей, наблюдая за игрой. Он сбросил полушубок на перила крыльца, подошел к турнику, решительно разгреб сапогом свежий недавно выпавший снег, подпрыгнул, ухватился за перекладину, «вывесился» и подтянувшись, сделал «выход силой». Потом перевернулся вперед и спрыгнул с турника.

Игра выровнялась. При счёте 5: 4 в их пользу, Андрей подхватил мяч и с криком: " Краснокожие, вперед! " ринулся в атаку, отпасовал накоротке мяч Марине, та нелепо, пытаясь ударить по нему, замахнулась прямой ногой, но промахнулась и, зашатавшись, с визгом попятилась назад. Мгновение, и Андрей летел рядом с ней, пытаясь смягчить падение и направить в сторону мягкого сугроба. Они лежали на белой перине. Он смотрел на её лицо, покрытое снегом, рассыпавшиеся по сторонам волосы. Медленно наклонился и, растопив своим дыханием снег на её губах, выпил влагу, смешавшуюся с запахом помады и её слюной. Она смотрела на него широко открытыми глазами, не мигая, не сопротивляясь, но и не сделав ни одного движения навстречу.

У ночного огня под огромной Луной

Темный Лес укрывал нас зеленой листвой,

Я тебя целовал у ночного Огня,

Я тебе подарил половинку себя …

– Баня готова, ребята, – сообщил Сергей

– Мне сейчас нельзя, – как-то естественно спокойно отказалась Марина

– Ну, тогда иди сюда, я покажу тебе хозяйство, будешь готовить стол.

– А ты, готовься, – обратился он к Андрею, – сейчас я тебя «оттяну» по полной.

Баня была сколочена грубо, но добротно, без щелей, брёвна плотно прилегали друг к другу. Он забрался на полог, закрыл глаза. Мыслей не было, в ушах звенело от мороза, от жара печи. Всё вокруг было своё, родное. Он был здесь как дома… – А-а-а, вот ты где. А ну, моряк, попробуй нашего парку, земного, – заорал Сережа, врываясь в парилку голый в войлочной шапке в рукавицах с запаренными березовыми вениками и шайкой кипятка в руках...

... Потолок ледяной, дверь скрипучая,

За шершавой стеной тьма колючая.

Как зайдешь за порог, всюду иней,

А из окон парок синий - синий...

У Сергея, как начальника заставы, был свой, отдельно стоящий деревянный домик. Три комнаты, бесхитростный простой порядок холостяка офицера. Сидели в большой комнате. Сергей выбрал один из дисков из стопки, рядом с музыкальным центром: «Ней-на-на-на», – накатила теплая волна мелодии Вайа кон диос.– Да, заезжали тут…поохотиться. Ничего музон, – ответил Сергей на молчаливый вопрос Андрея. Стол был завален едой. Стояла бутылка «Столичной», пиво. С кухни принесли гречневую кашу. Квашеная капуста, соленые огурцы, чёрный хлеб, нарезанный крупными ломтями, трёхлитровая банка чёрно-смородинового варенья. Всё это казалось здесь совершенно естественным, и как-то сиротливо выделялись на краю стола запечатанные в целлофан, крабовые палочки, сыр, в вакуумной упаковке, конфеты, что привезли с собой ребята.

– А вот за ёршиков спасибо, – поблагодарил Серёжа, ударяя небольшой пересушенной камбалой по краю стола. Никто не паясничал, не выдавливал специально из себя острот. Хотелось согреться, поесть, выпить, отдохнуть, развалившись в кресле, вытянув ноги, уставшие за день

– Да-а, Сережа, ну ты и забрался в медвежий угол, – произнес Андрей, прислонившись к прогретой от дровяной печи стене

– Нераскрывшийся парашют – вот смерть для настоящего мужчины в мирное время. Ну вот, я и свалился на рога оленя в этой богом забытой Лапландии, – отшутился Сергей. – Да, кстати, тут у нас на прошлой неделе НЛО летал, так что…

– Ага, и лестница в небо, а по ней серебряные человечки… – недоверчиво рассмеялся Андрей.

- Серьёзно, народ видел, всё запротоколировано. Вон там, ближе к побережью. Сначала завис минут на пять, а потом ушёл резко. Его и на следующей заставе засекли, потом потеряли. Вы что, не верите?! – возмутился он. И тут же, сняв телефонную трубку со стены: – Евсюхов, ко мне, оперативный журнал, быстро.– Вот, вот, смотрите, – прижав палец на одной из записей, сосредоточенно процедил он. – 03.45 наблюдаю неопознанный объект. Направление северо-восток Расстояние до объекта примерно 5 км, высота около 200 м. Объект имеет сигарообразную форму, ярко освещён.03.52 объект исчез в южном направлении. В комнате воцарилась тишина. – Может, ракетчики баловались, – засомневался Андрей. Сергей не ответил. Видно было, что его не особенно интересовали дальнейшие рассуждения по этому факту. Всё было странно: русская парная, водка, свирепые собаки, НЛО, современное стрелковое оружие. И Андрей отчётливо понял, что они не на турбазе. Что это армия, что это пограничные войска и эта застава в любой момент дня или ночи готова выполнить своё назначение. Преследовать, занять круговую оборону, отстреливаться до последнего патрона. Что Сергей здесь, чтобы исполнить то, чему он обучен, выполнить приказ вне зависимости, кто и что это будет, каков этот реальный враг. И он сделает это, как до него несколько поколений офицеров из его семьи делали это на протяжении сотен лет.

Раздался телефонный звонок. Сергей снял трубку: – Так, хорошо, снегоходы готовы, одевайтесь. Но Андрей уже спал. Сказались бессонные две последние ночи, когда он подменялся вахтами, чтобы выкроить время на поездку, потом баня, выпивка.

– Та-а-к, а ну-ка, – и Сергей закинул его ноги на диван, накрыл сверху армейским полушубком, сняв его с вешалки. – Марина, пошли, там тебе уже «комбез» приготовили, валенки, ну всё такое.

Побывать на заставе зимой и не прокатиться на снегоходе – всё равно, что быть на море и ни разу в нем не искупаться. Сергей подъехал к крыльцу, развернул свой снегоход, газуя. – Садись, – приказал он Марине, стоящей на крыльце, совершенно не отличимой от рядового пограничника в валенках и полушубке. Она села сзади, машина рванула с места, так, что она чуть не упала. – Крепче держись, крепче! – кричал он. Застава была расположена как раз на границе лесотундры поэтому, взяв курс на юго-западное направление своего участка, Сергей всё чаще стал объезжать одиночные ели и кряжистые сосёнки. Марина прижалась щекой к широкой спине Сергея, боясь поднять голову, и видела только мелькающие сбоку кусты. На одном из виражей она чуть не свалилась со снегохода и отчаянно заколотила по спине Сергея. Тот остановился.

– Всё, не могу, страшно, – призналась она, переводя дыхание