В этом месте по замыслу автора в аудиоверсии книги звучит перекличка музыкальных тем в исполнении группы «Серебро» и Адриано Челентано. 5 страница

- Да не в спорте, конечно, дело, просто это какое-то очень… понятное, настоящее, радость победы, горечь. Такое доступное, здесь и сейчас, смотришь, вот, словно можно пощупать, но такое больше никогда не повторится, но обязательно будет что-то еще. Зачем мы тогда вообще живем, если даже такое не замечаем, проходим мимо?! Сами-то, мы кто? К чему стремимся?... Как бы тебе объяснить? … вот у нас англичанка была. Та в школе в пятом классе, на первом уроке сказала: как же я вам ребята завидую, скоро вы в первый раз прочитаете «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо», Ремарка… в первый... А еще она научила меня пить кофе с мороженым.

-Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее, пожалуйста, – оживился Женя.

-Calm down, – пятый класс! – засмеялся Андрей. – И заметь, я не был в числе акселератов. Просто в нашем школьном буфете варили неплохой кофе, а она всегда брала чашечку без сахара и шарик сливочного мороженого с орешками.

В каморке, что за актовым залом,

Репетировал школьный ансамбль,

Вокально-инструментальный

Под названием «Молодость»…

На самом-то деле, я говорил не столько об остроте ощущений, а скорее, об остроте восприятия мира, – продолжил Андрей. – В остроте ощущений всегда зримо или незримо присутствует еще кто-то, некий оппонент, зрительный зал, стимулятор, который и подогревает твое эго. Я, допустим, не представляю себе Робинзона Крузо ангажированным наркоманом. В этой гонке ты, рано или поздно, теряешь, расходуешь себя на праздничный фейерверк, взрываешься сам «на пшик» петардами, хлопушками, дымовыми шашками, потом ломаешь все, к чему прикасаешься, и… остаешься один… в пустоте, презирая людей, бывших друзей и себя самого. Потом все равно ведь сломаешься, рано или поздно растворишься в толпе, обезличишься. Острота восприятия мира подразумевает наличие твоего собственного внутреннего идеала, вот в чем разница. Ты обретаешь себя, растешь, вглядываясь в этот мир, опираясь на свой идеал, проникаешь в свою индивидуальность и одновременно осознаешь свою целостность со всем миром. Ну, если не весь мир, то хотя бы свой остров, маленькая такая вселенная, – задумчиво закончил Андрей.

… We all live in a yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine

And our friends are all aboard

Many more of them live next door

And the band begins to play…

-Чтобы состояться, как ты говоришь, как раз и надо как-то проявить себя сначала перед другими, выделиться, заявиться, совершить поступок, сделать явный рывок. Надо быть, а не казаться, Андрюша, – уверенно произнес Женя. – Да и потом, в жизни все проще, ведь не так уж много удовольствий и развлечений, чтобы еще и выбирать. А жить-то хочется! Не будь ханжой.

-Причем здесь? – удивился Андрей. – Да! Не так уж и много! Так и я об этом! Здесь мы с тобой сходимся, но расходимся в посыле. Вот Поэт любуется девушкой и, сравнивая ее с нераспустившимся бутоном розы, восклицает, не срывайте, не спешите, дайте цветку раскрыться, давайте насладимся его красотой.

-Ну, знаешь, не все поэты.

-А надо бы. Я даже, сказал бы – это, сударь, ваши проблемы.

-Не усложняй, в конечном счете, каждого мужчину родила женщина, поэтому, в чем в чем, а уж в женщинах, как и в футболе, все мужики а-а-атлично разбираются. Для этого не надо обязательно быть поэтом.

– Ну, что тут скажешь? – Развел руками Андрей. – Возможно, у меня просто слабый желудок и поэтому я предпочитаю употреблять вкусную, хорошо приготовленную пищу, а не сырое мясо. Впрочем, именно поэты, вообще художники, как раз и готовят для нас все эти блюда, выбирают, описывают, составляют рецепты, переплавляют, смешивают, добавляют специи. Прости уж за некий цинизм. Это Ахматова кажется, сказала: Когда б вы знали, из какого сора вырастают подчас цветы поэзии? Рецепт создания благоприятного общественного климата по-прежнему тот же: в нагретую горячую среду помещаем найденный идеал, и даем настояться. Потом сластим по-вкусу гламуром и все, ароматный напиток готов. И, кстати, желательно не доводить до кипения, от этого вкус лучше не станет.

- Пакетик потом чайный не забудь вынуть из стакана, он там больше не нужен будет.

Андрей только пожал плечами.

-Я вообще, считаю, что основная задача всей нашей цивилизации, всей человеческой расы на земле - это производить как можно больше положительных эмоций, хорошего настроения, удовольствия, наслаждения бытием, быть счастливыми, в конце концов, - продолжил он. - С этой точки зрения, эффективность нашей цивилизации сейчас крайне низка. Структура примитивна, не так намагничена что ли. А вот, если бы миром правили поэты, то, уверен, кпд нашей цивилизации был бы гораздо выше.

- ДАЕШЬ! ВСЯ ВЛАСТЬ ПОЭТАМ! ЕШЬ АНАНАСЫ, РЯБЧИКОВ ЖУЙ, ДЕНЬ ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПРИХОДИТ БУРЖУЙ! - Громко продекламировал Женя, «отбивая» ритм слов поднятым в воздух кулаком.

- Если уж ЗЕМЛЮ КРЕСТЬЯНАМ, а ФАБРИКИ РАБОЧИМ, то тогда ПАЛАТЫ ЛОРДАМ. Я то имею в виду поэты в широком смысле этого слова, те, кто способны осмысливать, воспринимать из окружающего мира, синтезировать, создавать образы. Хомо сапиенс. Да где он этот разум? Нефте-газо-племенная вражда и междоусобицы. Хомо-вульгарис, - подытожил Андрей. Образное мышление, способность многообразие и многомерность информационного и эмоционального поля трансформировать в образы – вот должна быть норма для современного человека. В конечном счете, эти образы потом и становятся теми элементами двоичной системы «да-нет» в алгоритме принятия человеком самостоятельных решений. Конечно, эти процессы в основном подсознательные, но опираются, они на уже осмысленные индивидом образы, созданные ранее Поэтом. Поэтому, если люди перестают искать, слушать и слышать Слово, то они превращаются в стадо.

-Так что, «…поэт в России, больше, чем поэт»? - подхватил Женя

Сущность явлений, лет вереница,

Лица друзей, и маски врагов,

Ясно видны и не могут укрыться

От взора поэта - владельца веков.

Свет дальних звезд и начало рассвета,

Жизни секреты и тайны любви,

Миг вдохновения солнцем согретый -

Все отражается в душах поэта -

В зеркале мира...

- Россия, - с горечью произнес Андрей. Говорю тебе, поэт он не проповедник. Любой поэт, где бы, когда бы он ни жил, призывая Музу поэтического вдохновения, служа ей, открывает в своем сердце, в своих стихах Розу Любви. Только так он становится Поэтом и никак по-другому. С этого момента, он всюду, если придется, защищает цветы Жизни, нитями Вдохновения сшивая Воображаемые паруса Надежды. Так он становится и гражданином и патриотом, когда поймет в чем красота его Мира. Но если его Роза гибнет, если ему не удастся ее защитить, сохранить, оживить, то он превращается в странника, в философа.

– Или погибает.

– Или погибает, – согласился Андрей

Бывает, что время, как солнечный свет,

Как ветер, как море, как первый рассвет,

Как ожиданье непрожитых лет.

Бывает, что время, как солнечный свет.

Бывает, что время, как праздничный круг.

Билет на Удачу из Банка Услуг –

И на Карусели тебя повезут.

Бывает, что время, как праздничный круг.

Бывает, что времени ни на что нет -

Часы на руке самый важный предмет.

Когда даже песни, лишь фон для монет.

Бывает, что времени ни на что нет.

Бывает, что время в висках, как набат:

Ты, ты в ответе, и в спину молчат,

Когда даже дети отводят свой взгляд.

Бывает, что время в висках, как набат.

Бывает, что время в глазах, как закат.

Мужчины немеют, понуро стоят,

И женщины в гневе, сильнее стократ.

Бывает, что время в глазах, как закат.

Бывает, что время меняется вспять.

Тогда невозможно что-либо понять,

Уже невозможно что-либо менять,

Еще невозможно все это принять,

И ждать больше незачем, нечего ждать.

Бывает, что время меняется вспять.

Бывает, что время – сквозь пальцы вода.

Твое отраженье не вспомнит река,

Что из ниоткуда течет в никуда.

Бывает, что время – сквозь пальцы вода.

Бывает, что время замедлит свой бег.

Ты, словно очнешься от прожитых лет,

А впереди видишь снова свой след.

Ты был уже там тебя больше нет…

– А я-то думал впереди идут герои, а уж поэты описывают, вдохновляются их подвигами? Да и потом, у каждой розы есть свои шипы, – кому, как не тебе знать об этом.

-Может, и так. На то они и герои, что им не завидуют, а восхищаются и хотят подражать. Во всяком случае, тут уж или подвиги, или стихи. Стихи, знаешь ли, любят рождаться в тишине.

-Вот, вот, так же, как и деньги! Я же говорю, мы с тобой похожи. Что это тебя, Андрюша, сегодня все на высокое тянет? – спросил Женя.

– Не знаю, - задумался Андрей, - море, наверное, Греция. Я ведь толком нигде еще не был. Так, по книгам больше, телевизор. А теперь вот, сразу Греция. Тут и Байрон погиб где-то, – добавил Андрей. – А ты знаешь, у молодежи сейчас снова мода на рыцарство! – оживился он. – Перечитывают Вальтера Скотта, Толкиена, собираются в старинных замках, проводят турниры, поют мадригалы, слушают Блэкморс найт, Мельницу. Их никто не заставлял, не советовал. Они сами нашли эту нишу и прячутся в ней. Вот, вот. От вас, от таких, как ты. – Андрей вскинул руки, словно беря Женю «на мушку»: – берем в руки лук, натягиваем тугую тетиву, делаем поправку на дистанцию и ветер, берем выше и правее, задерживаем дыхание, а-а-тпу-уска-а-аем. Пи-и-и-и-у – де-сятка.

N o Second Chances

Don’t knock on my door

There won’t be any answer

I won’t be here no more…

– Вжиг, вжиг, вжиг, – уноси готовенького, – поддержал шутливый тон Женя, в свою очередь, имитируя пальцем фехтовальную атаку на приятеля.

- На самом деле, это целый мир - у каждого вроде свое, а суть одна. «Дети моря» все время на доске, под парусом, другие автостопом кочуют, вообще непонятно на что живут, нектаром с цветов, да грибами, наверное, одеваются в секонд хэнде, да с распродаж. И, кстати, не только одежда, в смысле, не из-за денег только, тоже и дизайн, весь этот трэш, как стиль жизни. Понимаешь, люди не хотят быть частью. Частью социальных программ, экспертных оценок, биржевых ожиданий, норм прибыли, складских запасов, данных о занятости. Они хотят чувствовать себя целым. Пусть единицей, но целой!

- Да перестань ты, Ихтиандр, не усложняй. Просто не вписались пока ребята. Ищут себя, свою Гутиэрре. Другим папа на карман подкидывает, им и так неплохо живется.

- Возможно, ты и прав, - Андрей, откинулся в кресле, задумчиво: Но мир таков, каким мы его видим, таков, каким он открывается каждому из нас. И я уверен, что изначально, где-то глубоко там, - Андрей дотронулся ладонью до груди, - у каждого из нас он совершенен.

-Потерянный Рай, - заметил Женя.

-Потерянный Рай… не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть. И человек способен, обязан верить, найти и не сдаваться, должен искать эту Красоту, пробиться к ней через всю грязь и невежество, жить и насладиться этой красотой, как мечтой. Даже если и мечтой, – тихо добавил Андрей и примолк…. – Ну, а грязь…для начала хотя бы взять в «кавычки», – он показал характерный жест двумя пальцами обеих рук, – а потом… – он медленно с видимым усилием свел вместе ладони и потер ими друг о друга, - вот так – и если после всех своих злоключений человек все еще способен воспринимать прекрасное в окружающем его мире, наслаждаться этим, значит, он духовно прощен, спасен.

Сережка ольховая выше любого пророчества.

Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.

Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется,

Когда изменяемся мы – изменяется мир…

– Так что, жизнь удалась? А если нет? Если «край» и больше ничего нет? Думаешь, такого не может случиться в жизни? Лично с тобой, не со всем человечеством, а с тобой?

Андрей задумался, потом, после небольшой паузы ответил: – Знаешь, я каждое утро, как просыпаюсь, первым делом думаю, чем бы мне сегодня таким в кайф «заморочиться»? Но если потом... теряешь настрой, если что-то сбивает... или кто-то... по недомыслию или хуже, специально портит мне мой день, особенно тот, который я заранее подготовил, предвкушал, ждал... Знаешь, эти, уроды, которые мешают другим радоваться жизни, просто преступники. Я считаю, за это надо судить и выселять за 101-й километр. Жизнь уникальна, этот день больше не вернется. Он лучший в твоей жизни. Так и искусство... да и не только: и книга, кинофильм, посмотренный хоккейный матч, весь этот твой собственный прожитый день, который принес тебе удовлетворение, может стать и добрым куском сытного пирога и пирожным, деликатесом.

- Бон апети, – Женя поднял бокал с выпивкой.

– Спасибо, мон шер. Впрочем, можно и голодным остаться. Меня это и удивляет больше всего, почему же вокруг такое количество голодных, неудовлетворенных, измученных, обиженных на жизнь людей, – воскликнул Андрей, – когда столько красоты, столько радости, столько удовольствий в мире?!

– Может они того..., дня три не ели просто ничего? – уточнил Женя, – вот, и ходят голодные, как ты говоришь.

-Го-лод-ны-е. Мне вот тут недавно книжка попалась одна, античная. Не помню, как называется, что-то там про облака, …не суть. Тот же Мольер, Чехов. Или Островский. Типа купцы, «мой дом – моя крепость», гульба, молодая жена, взрослый сын повеса. Да нет, не Островский. Это я уж «натянул», - поправился Андрей. - Не суть. Причем автор, похоже, республиканец, в смысле, те же «о темпоре, о море». Где, мол, герои, где идеалы отцов, где добродетель, во что мы превратились, куда катимся?! – таков лейтмотив. Сократу тому тоже досталось. Тот вроде, как демократ, или там сам по себе. С Сократом у автора, похоже, особые счеты. Но как все изящно, с юмором! Впрочем, добавь сотню другую лошадок в упряжку его «феррари», имена на современный лад и… все будет один в один. Так это посчитай, больше двух тысяч лет прошло? А Махабхарата? То, вообще, седая старина! Сидит Кришна в окружении своих подружек. Звучит музыка, солнце, птицы поют, вокруг цветы, улыбки. Стол ломится от явств: фрукты, вареные в молоке овощи, квашеная капуста, картошечка, малосольные огурчики, гречневая каша, тушеные кабачки, сметана – ложка стоит, лепешки, хлеб, масло, рис... – Андрей помедлил, потом поклонился в сторону Жени, – арахисовое масло, бананово-молочные коктейли, горячий шоколад, пирожные с кремово-карамельной начинкой, клубника со взбитыми сливками, пряники, сыры, мед, пирожки, вареники с вишней, миндальное печенье, засахаренные орешки, рахат-лукум, творожники, джемы, муссы, курага, инжир, финики, изюм, восточные сладости, мм-м-м – пэрсик, пальчики оближешь! Тут Кришна отводит свирель от губ, прерывая прекрасную мелодию, и задумчиво говорит: «А представляете, где-то там за горами люди одеваются в звериные шкуры и с утра до вечера гоняются за несчастными животными с палками в руках, и если догоняют, то забивают их насмерть и поедают». – «Какой ужас!» – восклицают напуганные девушки, перебирающие гирлянды цветов на груди Кришны, и прижимаются к нему... Так, что поменялось?

Ветер ли старое имя развеял,

Hет мне дороги в мой брошенный край.

Если увидеть пытаешься издали,

Не разглядишь меня,

Не разглядишь меня,

Друг мой, прощай...

В конце концов, дело-то не в зверях, я ведь про человека! В тайге правило есть хорошее, уходя с заимки, запаси дров, чтобы следующий, кто придет, сразу смог согреться, растопить печь сухими дровами.

– Закон, тайга, прокурор, медведь, – ухмыльнулся Женя.

– Какой закон? Лет еще триста-четыреста назад осетра практически в Подмосковье, в верховьях Волги били, а сейчас, его уже и в Волгограде нет. Уж тут-то краб явно ни при чем. Ненормально все это. Не-нор-маль-но. Я не понимаю, Земля – так это дом наш или колония? Тогда где дом? Даже вот ты, Женя, человек явно приличный, но тоже, словно спешишь куда постоянно. Ах, всем не хватит! И д-а-а-вай, пир во время чумы. Одни говорят, «ребята, давайте жить дружно», а другие – «ага, только вот сейчас, дожуем». Мы, даже вещи – шмотки, дома, машины, ради которых «вкалываем» день и ночь, … разучились по-настоящему пользоваться ими, наслаждаться, получать удовольствие. Главное заполучить, обладать, а зачем? Как вороны на блестящее. Вот, так и «замылили», заболтали, да и просто предали много отличных идей: «Красота спасет мир», «Нет войне – миру мир», «Береги честь смолоду», «Ничто не стоит слезы ребенка», «Все лучшее — детям»...

– Еще «трус не играет в хоккей», – вставил Женя.

– Да и человек – это тоже звучит гордо, если, конечно, мы в ответе за тех, кого приручили, – парировал Андрей. – А теперь и говорим: «Ну вот, видите, они же, эти идеи, не работают, так что, все это была лишь «толстовщина», «маниловщина», «донкихотство», Иисус ваш слабак, Библия – ловушка для дураков, а Бхагават Гита – для умников. Битлы? Так те, просто «обкурились». Вперед, Сам Самыч! Давай, жми на газ, дави, Сил Силыч, и… все, гуманизм сдался на милость победителя. СИЛА обеспечит СЛАВУ, а ЗАКОН сохранит это на ВЕКА», – Андрей перевел дыхание и продолжил уже спокойнее: – Да, нам нужны, конечно, герои, мы их ищем, хотим им подражать, но не за счет же дураков?

-Ты о чем, солнце мое?

- Ах, ну да, прости, увлекся, ведь у нас теперь есть Общество Потребления, которое как раз и предотвратит все войны, создаст новые технологии для жизни. Синтез человек – технология – машина. Ура! Что ж хорошо, вот мы и стали, единым слаженным механизмом. Все оч-чень функциональненько. Нынешних «хоум памперсов» теперь клонируют на конвейере из свиных отбивных, куриных окорочков, спагетти, кетчупа, диетической колы, туалетной воды, зубной пасты и стирального порошка. Человек уже не венец, а всего лишь некий функциональный элемент, винтик, шестеренка огромного механизма. Давай проверим эту теорию. Пройдем по этому следу. Тем более, что самая совершенная машина, которую когда-либо создавало человечество, это как раз наш ледокол-то и есть. Да, да, правда, я иногда чувствую, он словно живой. Ядерный реактор – сердце, трубопроводы – кровеносные сосуды, мостик – это голова. Итак, человек – это машина. Н-да, фотосинтез бы еще добавить. Только ты не воспринимай буквально, сразу не критикуй, иначе я говорить не буду.

– Давай, давай, чего уж теперь. Чин-чин, – лениво ободрил его Женя, подняв бокал с выпивкой.

– Ведь как устроен двигатель? Вот, ты заливаешь хорошее топливо, стартуешь, раскручиваешь, выводишь его на обороты и потом начинаешь потихоньку нагружать. Электричество, или там, на колеса, на движение, не важно. Допустим электричество, так нагляднее! Смотри, ты потребляешь хорошие впечатления, живешь в кайф, у тебя появляется избыток мощности, и ты готов принимать внешнюю нагрузку. Дерево сажаешь, дом строишь, кому-то помогаешь, ну, в смысле, сеешь доброе там, светлое...

-Витрины колотишь, – добавил Женя.

-Да, да, – засмеялся Андрей.– Я тебя умоляю…

-Нет, ты послушай, в каком-то смысле это тоже продуктивная идея. Да здесь вообще много похожего! К примеру, важно, чтобы мощность выбранного движка соответствовала нагрузке. То есть по аналогии – выбирай себе ношу по силам. На «движке» есть еще блокировки, защиты всякие. Если «перегруз» и двигатель не справляется, то сначала можно сбросить нагрузку, перейти на холостой ход. Кстати, называется это «снять напряжение с обмотки возбуждения». Прикинь?! Именно с обмотки воз-бужде-е-ния, – повторил он с увлечением. – А есть еще такой термин, как «защитное зануление» или «заземление». Слово-то какое «за-зем-ле-ние». Ничего не напоминает?

-На зарядку... на зарядку... на зарядку, на зарядку - становись! - напел Женя.- Напоминает, батарейку напоминает из «Матрицы».

-Ха-ха, – Андрей рассмеялся, – да нет, все проще, врубайся, сноуборд, теннисный корт, море, пляжный волейбол, да просто поваляться на траве, на речке с удочкой посидеть, сходить за грибами.

Нет, подожди, что ты морщишься. Я ведь не делаю никаких выводов, пока это как идея. Так это всего лишь уан – один, – Андрей поднял указательный палец, – индивидуум, так сказать. Но ведь можно и в параллель, несколько электрогенераторов в общую сеть синхронизировать. По аналогии, возьми футбольный стадион, зрители, болельщики у телевизора, да и игроки тоже, – разве не похоже?! Теперь дальше, у генератора есть активная нагрузка, это видимая работа: освещение там, комп, микроволновка, мобила на зарядке, ну, все такое, а есть еще реактивная, что провода греет. Так вот, ты никогда не испытывал внутреннее безотчетное напряжение, может быть, тревогу или что-нибудь такое? Все вроде бы нормально, нет причины для беспокойства, а ты напряжен, живешь, словно работаешь, хоть ничего особого и не делаешь. Так вот, это все я и называю по аналогии «реактивкой». Вчера еще, словно на крыльях парил, все ладится, в руках горит, интуиция, а сегодня уже напряг, буксуешь! В чем дело, сразу не поймешь. Да просто летний дождь прошел, нормальный летний дождь. Понимаешь?! Причем кому-то, чтобы включиться на подзарядку, нужен Шопен, «Лунная соната», «Болеро» Равеля, Дебюсси, тому Армстронг, Синатра. Этому Высоцкий, другим рок-концерт, футбол на стадионе, или вот... шезлонг, как сейчас мы с тобой сидим... в кайф. – Андрей примолк, потом продолжил: – Иногда, кажется, то ли мы все по-разному намагничены, то ли в «синусоиду» не попадаем, вот и «тащимся» каждый от своего.

– Что же, нам всем дружно строем ходить, вон, на Камчатке сейчас утро уже. Да и вообще, тебя послушаешь, все равно от чего «тащиться»: от томика стихов или от корриды, боя без правил, триллера, групповухи, наркотиков!

-Так это теория, абстракция. Довожу до логического конца, так сказать, все эти умные термины типа социальные технологии, человек-машина. Говорю тебе, я это просто так, «мысленный эксперимент». Да и потом, почему это ты на меня наркоту и порнуху «вешаешь»? Мне, знаешь, лично, вполне хватает рекламы йогурта и леденцов, чтобы утром взбодриться. Что ж ты думаешь? Я знаю, что существует черта, граница, за которую человеку заходить не следует! Это у Ефремова, кажется, в «Туманности Андромеды», или у Лема: «...нельзя приближаться к черному солнцу, к потухшей звезде ближе точки невозврата, иначе она притянет своей массой, так что уже не взлетишь – расплющит».

-Так, на то она и темная, что не видно. Знал бы, где упадешь, соломку подстелил заранее.

– И я об этом! Так ведь есть, есть правила! Не убей, не укради..., что там еще? Но не-е-т, надо все самим проверить, а вдруг на этот раз прокатит?! К началу 20-го века появилась квантовая физика. Для них, для физиков мы, наверное, как дикари, на этом фоне, танцующие все тот же танец «мумбы юмбы». «Сила действия равна силе противодействия». Так по Ньютону все и живем, какая уж там квантовая. Не доросли мы до этого уровня знаний, не добрались до новой устойчивой обиты, свалились на старую, отстали от самих себя лет на сто, как минимум, – Андрей замолчал, откинувшись на шезлонге, потом продолжил: На самом деле, я действительно, считаю, что существует диапазон, внутри которого человек способен вполне нормально существовать. К примеру: генерал де Голь, Жан-Поль Сартр, Анри Шарьер, ну, в смысле его Папийон, допустим Айртон Сенна – это крайние, пограничные состояния одной системы.

– То есть, это что же получается… в центре Мирей Матье и Шарль Азнавур? – спросил с улыбкой Женя.

Вечная любовь...

Жить, чтобы любить

До слепоты

И до последних дней.

Одна лишь ты...

Жить любя

Одну тебя навсегда...

– Ну да, возможно... Эдит Пиаф, Шарль Азнавур, Джо Дассен, в их системе координат… – с ноткой удивления в голосе подтвердил Андрей. – Я ведь не француз. Это так, философично, в целом... видишь, и ты уже «включился»! Вот это как раз я и называю – философствовать. Это как джазовые импровизации. Обожаю! Эх, зря я забросил музыку в свое время. – Андрей откинулся в кресле.

– Да уж, музыки осталось мало, она хнычет, она устала.

– Знаешь, – продолжил Андрей, – духовное пространство – это как шагреневая кожа. В какой-то момент может в комок сжаться от страха, от ненависти, стать некрасивой. В такие моменты, нужно его расправить, как-то разгладить. И мир станет светлее.

– Смотри, натянут твою кожу на барабан или, того лучше, на бубен шамана, вот и будешь тогда…

– Ну зачем сразу так мрачно? Барабан – это, ритм, биение сердца. Хорошо, а, вот, скажем... лира? Натягиваем порванные струны, выбираем тональность, настраиваем по камертону, берем пробный аккорд… или, как художник, готовит сначала краски, палитру, берет чистый холст, выбирает основу, грунтует... да ты меня не слушаешь?! – отмахнулся Андрей.

– Арфы нет – возьмите бубен. До, ре, ми, фа, соль, ля, си, – пропел Женя, поигрывая металлической зажигалкой на столике. – Та-а-к! Все опции, бортовой компьютер, навигация, под капотом – 6, 0-литровый V12. Кузовные панели из алюминия и композитных материалов - разгон за четыре и девять, – перечислил Женя, подняв глаза вверх и по очереди загибая пальцы на руке. – Да, вообще, все гаджеты, вращающийся номерной знак, пуленепробиваемый экран… «музон»… еще чтоб пожизненная гарантия, и страховка. Хм, отчего же, пожалуй, так можно жить! Нет, ну, а почему тогда не целый самолет сразу, почему не космический корабль? А? Андрюша, скажи, ты в попугаях считать пробовал?! Так, может, больше получится? Или вот этой зажигалкой? Смотри, длина зажигалки равна длине диагонали этого квадрата, – Женя положил металлический брусочек вдоль повторяющихся линий орнамента на столике. – Возьмем внешний край, длина и здесь одинакова. Так же длина совпадает, если ее приложить так, и вот так. И еще вот так. А если раскрыть, то можно измерить еще что-нибудь. Этой зажигалкой можно измерить все что угодно, – произнес Женя, прищурившись, держа раскрытую зажигалку в руке. – Так, может, эта моя зажигалка как раз и есть мера всех вещей, основа Вселенной?

– С огнем играешь?

– Да нет, все жду, когда ты на землю опустишься. Ты что, всю жизнь собираешься по книжкам да фильмам прожить?

-А что, по книжкам нельзя? Не знаю, Женя, я иногда думаю, что человеческого в нас с возрастом, кстати, по мере того, как мы перестаем читать книги, заметь, человеческого в нас остается процентов десять-двадцать, не больше. Остальное заполняют какие-то условные рефлексы, штампы, стандарты, общепринятые, ничего не значащие фразы, за которыми прячется, забывается человеческое, живое восприятие. Действительно, впору фонари днем зажигать. Образование, воспитание – суть скорее научить правилам игры, не более. Мол, тебе же будет легче, ты сможешь избежать ошибок и даже, со временем, может быть, купишь вон тот автомобиль, что на рекламном щите возле школы.

-По нынешним временам, не велосипеды же рекламировать? – усмехнулся Женя, - Даешь ВЕЛОИМПЕРИЮ!

– Да любопытство! Вот лучшая основа для образования. Элементарное лю-бо-пыт-ство и игра! Конечно, здесь и соревнование со сверстниками, желание успеха, побед, но ведь это тоже часть игры?! И чем дольше ребенок, человек сохранит свою любознательность, тем дольше он сможет учиться и даже создать потом свое что то новое. Куда это все уходит, с какого момента мы становимся взрослыми? Знаешь, вот на корабле во время рейса мы все как-то становимся искреннее, но и дорожим друг другом, стараемся быть деликатнее. Скучаем, конечно, а на берегу… к концу отпуска…чувствую, словно я Гулливер, которому лилипуты тряпок в рот напихали, веревочками обмотали всего, так уже не вздохнуть, ни слова вымолвить, и тычут, тычут сотнями иголок, сабельками с разных сторон. Так и хочется взять все их кораблики, машинки, самолетики, да и зашвырнуть куда подальше в море, а потом... потом сам как лилипут – боишься под каблук великану попасть. Иногда кажется совсем перестаю понимать, как они там живут, по каким правилам. Вот и думаешь, скорее бы уже в море снова. И опять по новой. Каждый раз на что-то надеешься, ждешь...

Красиво слева, красиво справа.

Сегодня Бундес, вчера Варшава.

Куда еще заведет лукавый?

На Невском холод, в порту облава…

- Андрюша, скажи, почему ты крестик не носишь?! - неожиданно спросил его Женя.

Андрей откинулся на шезлонге, заложил задумчиво руки за голову:

-Я не крещёный, Женя… - и, чувствуя его испытующий взгляд на себе, нехотя продолжил: - не знаю, я часто об этом думал, с детства, но знаешь, не люблю, когда все разом, то с галстуками пионерскими, то в церковь строем. Кое-кому, между прочим, не помешало для начала не крестик на шею вешать, а, скажем, жетончик типа NO SMOKING, - Андрей в воздухе нарисовал пальцем кружок и перечеркнул его. – Так, для проверки твердости намерений. Типа, не порть имущество, дар божий. Андрей поднялся, облокотился о перила балкона, вглядываясь в черноту ночи. Млечный путь – родная Галактика легла на ребро вихрем звездной пыли.

– Смотри, вон созвездие Лебедя, вон там Лира, - он указал пальцем в звездное небо. – А вон Гончие Псы, Большая медведица, там Малая…

Слышно стало, как внизу хлопнула дверь в сад, послышались женские голоса, английская речь и смех. Андрей, перегнулся через перила, глядя вниз, – Оп-пань-ки, наши англичаночки бармена таки закадрили.

- Так он их уже второй день спаивает, как они приехали, днем в пляжном баре, потом здесь, в гостинице пол-ночи, - откликнулся Женя.