Глава 5. Бодрая прогулка помогла Уайзу собраться с мыслями

Бодрая прогулка помогла Уайзу собраться с мыслями. Он любил гулять по знакомым лондонским местам. В воздухе появилась лёгкая дымка – предвестница смога. Заложив руки в перчатках за спину и задумчиво опустив голову, он возвращался к Имперскому Клубу, выдыхая облачка пара.

За ним, конечно же, был хвост – он знал и смирился с этим. Не обращая внимания на эту слежку, он сосредоточился на более важных и неотложных делах. Но даже их он мигом прогнал прочь из своих мыслей, когда увидел тело.

Уайз срезал дорогу по переулку к задней части клуба. Переулок заканчивался двором, расположенным за зданием. Обслуга клуба пользовалась задним входом, чтобы не приходилось ходить через помещения для членов клуба. Себя Уайз считал почти членом персонала. Он был на ты со всеми слугами. Он был здесь раньше любого из них, даже дольше (чуть-чуть), чем Реппл и Аске. Он и кошка. Он улыбнулся, вспомнив о ней.

И именно в этот момент, подняв голову, он увидел ноги, торчащие из-за мусорных баков.

– О нет, – вздохнул он, покачал головой и поспешил туда. Тело лежало между стеной и мусорными баками. Один из баков был опрокинут, возможно, в борьбе, и мусор из него рассыпался по земле. «Какая смерть, – грустно подумал он, – среди старых газет, яблочных огрызков, картофельной кожуры...» Кошка испуганно зашипела и бросилась через двор под защиту двери клуба.

– Кроутер! – закричал Уайз. – Кто-нибудь! Быстро, мне нужна помощь.

Но он знал, что помощь уже не нужна. Бет была мертва, он видел это: горло раздавлено, а глаза, не мигая, смотрят в небо. Уайз протянул руку и аккуратно прикрыл их. Он услышал топот бегущих ног, вопросы и комментарии.

– Так близко, – пробормотал он. – Так близко к клубу.

– О боже... – обычно невозмутимый Кроутер отвернулся, зажав рукой рот. Лицо его стало такого же цвета, как и редеющие волосы.

– Вызовите врача, – сказал Уайз. – Нет, – передумал он. – Позовите Доктора. Если кто-то и сможет разобраться в том, что здесь происходит, то это Доктор.

Они устроились в уже привычном островке из кресел и диванов, расставленных вокруг столика с шахматами. Роза была бледная и молчаливая, перед её глазами всё ещё была мёртвая девушка. Голос и нервный смех Бет всё ещё звучал в её ушах.

Доктор и Уайз говорили тихо, но серьёзно. Доктор быстро осмотрел тело, напомнив им, что он не врач. Тем не менее, он был уверен, что девушка погибла не больше часа назад, скорее всего намного меньше. Следы на её шее были такие же, как вчера вечером на шее Диксона. Но глубже, темнее и с худшими последствиями.

– У вас есть идеи на счёт того, что здесь происходит? – спросил Уайз.

– Думаете, у меня они могут быть?

Уайз пожал плечами. Он выглядел старым и измученным, словно обнаружение тела девушки из него тоже вытянуло часть жизни.

– Вы производите впечатление проницательного человека. Это нужно остановить. Несколько нападений, кого-то вырубили... Это, конечно, плохо уже само по себе. Но, Доктор, девушка погибла. За зданием этого клуба. Прямо у нас на пороге, – он сделал долгий, глубокий вдох. – Нельзя просто сидеть и ничего не делать.

– Полиция, – сказала Роза, впервые подняв глаза. – Они...

– Они сделают, что смогут, – сказал Уайз. – Но кто из нас считает, что этого будет достаточно? – он повернулся к Доктору, глядя ему прямо в глаза. – Вы что-нибудь знаете, Доктор? Хоть что-нибудь? Об этом?

Доктор держал его взгляд несколько секунд. Затем он встал и провёл рукой по лбу, грустно вздыхая.

– Я знаю достаточно. Знаю, что погибла невинная девушка. Знаю, что кто бы или что бы это ни было, его нужно остановить. Этого достаточно.

– И что вы предлагаете, Доктор?

Доктор снова сел, наклонившись вперёд с края кресла.

– В этом много такого, о чём мы не знаем и не догадываемся. А тебе, – он указал на Розу, – нужно отвлечься. Это ужасно, жестоко и несправедливо, но хандра делу не поможет.

– Я люблю хандрить. Когда кого-то убивают.

– Нам нужно быть внимательными, настороже, нужны новые идеи.

– Без вариантов.

– И я по-прежнему хочу посмотреть выставку Британской Империи.

– А! – чуть не подпрыгнул Уайз. – Она очень хороша, вообще-то. Там столько всего. И новый стадион – достойное зрелище.

– Вот и сходите, – сказала Роза, отворачиваясь.

– О, я уже ходил. И с удовольствием сходил бы ещё раз. Но, боюсь, полиция захочет услышать мои показания.

– Ваши? – Роза нахмурилась, глядя на него.

– Это он обнаружил тело, – объяснил Доктор.

– Ах, да.

– Думаю, нам лучше не давать показания, – продолжил Доктор, многозначительно взглянув на Розу. – Их это только с толку собьёт.

– Вам понравится выставка, – тихо сказал Уайз. – Я бы с радостью пошёл с вами, но, боюсь, они не откажут себе в удовольствии задержать меня здесь подольше, просто чтобы продемонстрировать свою важность. Доктор прав, дорогуша. Это вас отвлечёт.

Роза не любила, когда её называли дорогушей. Но почему-то у Уайза, несмотря на его неискреннюю манеру, это звучало по-дружески и по-доброму, а не снисходительно. «Ладно», – сказала она.

– Отлично! – Доктор хлопнул в ладоши и подскочил на ноги. – Бери свой плащ, а моя куртка уже при мне, – он замер, сдвинув губы и задумавшись. – Давай по пути навестим сэра Джорджа и поблагодарим его за её возвращение.

– Ты же знаешь, что он тут ни при чём.

– Нужно это проверить, – сказал он.

– Чтобы никого незаслуженно не обвинять, – вздохнула Роза. – Пожалуй, ты прав. Эй, – ей вдруг пришла в голову мысль, – может быть, Фредди захочет посмотреть выставку? Думаю, он не часто выходит из дому.

– Это верно, – согласился Уайз. – Бедный мальчик.

– Что же, спросим, – сказал Доктор. – Пойдём.

Единственным проявлением того, что Диксон уже видел Доктора и Розу раньше, были слегка расширившиеся глаза. Похоже, он полностью оправился после вчерашнего приключения, снизойдя до признания этого факта лишь нейтральным " Очень хорошо, спасибо" в ответ на вопрос Розы о самочувствии.

– Если соизволите подождать в гостиной, я схожу узнать, дома ли сэр Джордж.

– А разве ему не полагается знать это? – спросила Роза, когда Диксон уверенным шагом ушёл по коридору.

Она выглянула за дверь, чтобы посмотреть, как он уходит.

– Он знает. Он спросит, желает ли сэр Джордж нас видеть, – ответил Доктор из комнаты.

Роза повернулась, чтобы пойти к нему. Но в этот момент она уловила сквозь балюстраду верхнего лестничного пролёта какое-то движение. Это напомнила ей момент, когда они уходили прошлым вечером, и она догадалась, что это было. Вернее, кто.

– Привет, Фредди! – позвала она.

– Здравствуйте! – ответил он, немного опасливо. Он встал и посмотрел через перила: – Вы вернулись за курткой?

– Я её уже получил, – Доктор уже стоял рядом с Розой в прихожей. Он раскрыл полы своей куртки и потряс ими, чтобы доказать, что сказал правду: – Видишь? Может быть, спустишься к нам на минутку?

Фредди не решался.

– Давай, мы на самом деле к тебе пришли.

Решившись, Фредди неуверенно пошёл вниз по лестнице. Костыля при нём не было, но он всё время крепко держался за перила. Медленно идя по прихожей, он немного волочил одну ногу, но больше ничего не выдавало его проблемы с ходьбой.

Доктор провёл всех в гостиную.

– Да, добрая мисс Харт вернула мне куртку, – сказал он.

– Я видел её с курткой, – сказал Фредди, усаживаясь и облегчённо вздыхая. – Я видел... – он нахмурился и остановился. – Я слышал... много чего, – закончил он. Он посмотрел на Розу повлажневшими глазами: – Это правда?

– Ты вчера подслушивал взрослых? – спросил Доктор.

Фредди кивнул.

– Многое из этого правда, – сказала Роза.

– То, что отец сказал обо мне? То, что я – настоящий царь?

– А ты не знал? – спросила Роза.

Фредди покачал головой: «Нет. Может быть. Не помню».

– А что ты помнишь? – спросил Доктор. Судя по его тону, он просто поддерживал разговор, но Роза заметила, что он внимательно смотрит на Фредди. Мальчик отвернулся.

– Это было давно. Я помню пароход, и как впервые познакомился с новым отцом. И я помню, как рада была мама, что мы в Англии. Она плакала, – он прикусил губу. – Мне кажется, что я помню моего прежнего отца. Он тоже был хороший и добрый. У него была большая чёрная борода, и он всё время улыбался. Он всегда носил меня, чтобы я не упал и не поранился. И он сказал, что пойдёт поговорить с мужчинами за амбаром, в котором мы должны были спать в ту ночь. Но потом мама сказала, что нам нужно идти, что нужно его оставить. Тогда меня понесла мама, это было хорошо. Но мне не хватало папиного мягкого голоса и его сильных рук.

– Когда это было? – поинтересовалась Роза.

Фредди, бледный, посмотрел ей в глаза: «Когда отец закричал, и мужчины закричали тоже. Когда мы услышали выстрелы».

– Фредди, – голос был тихий, спокойный, и обнадёживающий. – Повар испёк пирог.

В дверях стояла мать Фредди, и Розе стало интересно, сколько она успела услышать.

– Может, пойдёшь узнаешь, нельзя ли тебе его попробовать?

Мальчик внезапно улыбнулся и встал.

– Спасибо, – сказал он, уверенно пересекая комнату.

Он остановился возле матери. Она взъерошила его волосы и улыбнулась. Но Роза видела в её глазах грусть.

– Всё в порядке? Сам справишься?

– Да.

– Ну иди.

Она дождалась, пока звуки шагов Фредди затихли, а затем зашла в гостиную.

– Я так переживаю о нём, – тихо сказала она. – Даже раньше это было сложно. Но когда случилась революция, и Тео... – она покачала головой. – Джордж был так добр, – она заморгала, чтобы прогнать воспоминания.

– Вам было нелегко, – сказал Доктор.

– Да, – сказала она. – Вижу, вы нашли вашу куртку, Доктор.

Он кивнул: «Да, спасибо. Мелисса Харт сказала, что возвращает её мне по вашей просьбе».

Анна нахмурилась: «В самом деле? Может быть, Диксон нашёл куртку и увидел её. Боюсь, сэр Джордж занят у себя в кабинете. Он не любит, когда его беспокоят, но если вы хотите увидеться с ним...»

– Ничего страшного, – сказала Роза. – Мы едем на Британскую Империю.

– На выставку, – объяснил Доктор не понявшей Анне.

– Я на ней не была, – призналась она.

– Можно понять, – усмехнулся Доктор. – Это же не ваша империя, – его усмешка замерла. – Простите.

– Мы подумали, а вдруг Фредди захочет присоединиться, – быстро сказала Роза. – Ему было бы интересно.

– Не сомневаюсь. Вы очень добры.

По её интонации Роза поняла, что будет отказ.

– Вы тоже могли бы поехать. Получился бы неплохой выходной.

– Хорошая идея, – сказала Анна, – но я бы слишком переживала. Он... – она остановилась, что бы подобрать слова. – Боюсь, это для него не было бы безопасно.

– Не думаю, что наёмные убийцы поджидают за каждым углом, – сказал Доктор.

– Убийцы? – нахмурилась она.

– Он же всего лишь мальчик, – вырвалось у Розы, внезапно расстроившейся из-за того, что могут быть люди, желающие ему зла.

Может быть, то, что случилось с Бет, имело какое-то отношение к Фредди?

– Это так несправедливо.

– Несправедливо, – тихо согласилась Анна. Она прикусила губу, в точности так, как это несколько минут назад, сидя в этом же кресле, сделал Фредди. Выражения лица было почти такое же, за исключением разницы в возрасте. – Да. Так несправедливо.

Какое-то время все молчали. Роза посмотрела на Доктора. Доктор пожал плечами. Затем встала и заговорила Анна.

– Я попрошу Диксона отвезти вас в Уэмбли, если вам это удобно.

– Спасибо, – сказал Доктор.

– А Фредди можно покататься с вами на машине. Но потом Диксон сразу же привезёт его обратно. Чтобы ничего с ним не случилось.

Она кивнула – решение принято. Хотя, судя по лицу, даже такой выбор дался ей непросто.

– Я действительно не могу позволить, чтобы он один был за пределами дома. Но поездка на машине ему понравится. Спасибо.

– Есть у нас в квартале пацан по имени Джош, – сказала Роза, пока они ждали. – Его мама никогда не разрешает ему играть или гулять на улице. Это так грустно.

– А какой он? – спросил Доктор.

Роза пожала плечами: «Никто не знает. Тихий. Одинокий».

– В тихом омуте черти водятся.

– Уж кому, как не тебе, знать это, – подразнила она его. Но он не ответил.

Большая чёрная машина сильно шумела. Все машины, хотя их и было немного, похоже, были чёрные.

– Чёрный сейчас играет ту же роль, что в твоё время серебристый, – сказал Доктор Розе, когда она поделилась этим наблюдением.

Фредди был в восторге. Ремней безопасности не было, Розу это беспокоило. Ещё сильнее её волновало то, как Фредди скакал на кожаном сидении, глядя в окно и комментируя каждую мелочь – даже неинтересную. Доктор заметил её беспокойство и покачал головой; мальчик явно радовался, и не похоже, что это случалось с ним часто.

Минут через десять Фредди успокоился, устав от впечатлений. Роза сидела рядом с ним на самом заднем сидении. Доктор сидел напротив них, спиной к водителю, как в карете. Стекло отделяло их от сидящего впереди Диксона.

– Странно видеть Лондон, в котором так мало машин и людей, – сказала Роза.

Доктор кивнул: «Скоро машин станет больше».

– И женщин намного больше, чем мужчин, – обратила она внимание.

– Это 1924 год, – сказал Доктор, словно это всё объясняло. – Женщин в Британии примерно на два миллиона больше, чем мужчин.

Фредди кивнул: «Это из-за войны».

– Конечно, – поняла Роза. – Вот почему так тихо.

Доктор наклонился вперёд: «Вот почему так мало молодых мужчин. Грипп 1919 года убил больше людей, чем погибло за всю Мировую войну, – он снова откинулся назад и закрыл глаза: – Как бы люди сами себя не терзали, у природы это всегда получается лучше».

Он снова открыл глаза, но они смотрели в никуда, словно он видел совсем другое. Розе пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать его слова: «...падали посреди улицы. Школьники умирали за партами во время решения задач».

– Приехали, – сказал Фредди, его приподнятое настроение контрастировало с внезапной меланхолией Доктора. Мальчик взял Розу за руку: – Ты мне всё расскажешь, хорошо?

Роза улыбнулась и пожала его руку: «Обещаю».

Это было впечатляюще: город из классических зданий, построенных из серого бетона. По размеру, масштабу и чувству оптимизма это превосходило Купол Тысячелетия[5]. Каждая из стран, доминионов и колоний Британской империи была здесь представлена; некоторые из них имели собственные павильоны, другие теснились в одном павильоне по несколько. Английские сады и пешеходные дорожки не давали серой массе бетона доминировать.

Розе трудно было поверить, что всего за восемьдесят лет до её времени Британия всё ещё была империей, хотя по объяснениям Доктора это было больше похоже на Европейский Союз – множество стран и государств, объединённых скорее общей историей, чем географией. Но, несмотря на то, что многими из этих стран Британия напрямую уже не правила, повсюду было ощущение гордости и причастности.

В огромном павильоне Британского правительства гигантская рельефная карта мира отображала протяжённость Империи. Даже сейчас, по прошествии первой четверти двадцатого века, империя охватывала четверть мира.

Это было в равной степени скучно и захватывающе. Когда они уставали от чего-то одного, они просто шли дальше, пока что-нибудь не привлекало их интерес. Казалось, что они прошли уже несколько миль. К концу дня, когда свет начал тускнеть, а люди постепенно стали расходиться, Роза уже начала путаться в разных павильонах и выставках. Она помнила, как скривилась при виде коллекции лисьего меха – серебристого, чёрного, рыжего и белого – но не могла вспомнить, из Канады он или с Ньюфаундленда. Или вообще из Бирмы.

Она помнила, как они оба смеялись с загона со страусами, но были ли они из Южной Африки или с Тристан-да-Кунья? Загон был за полноразмерным работающим макетом завода по обогащению алмазной породы – это она запомнила.

А ведь были не только павильоны – каждый в стиле великолепных зданий той страны, которую они представляли. Был ещё поезд из Южной Африки, в котором Доктору и Розе подали на обед сандвичи. Были дрожащие чёрно-белые кинохроники местной жизни в различных доминионах и колониях. Племя из Западной Африки жило в точной копии собственной деревни, в тени бетонного павильона из Индии, стиль которого напоминал Тадж-Махал.

Повсюду были небольшие второстепенные выставки. В Индийском павильоне казалось, что каждый князь из этой страны имел свой собственный стенд, где его люди лезли из кожи вон, чтобы показать достижения своего правителя и достопримечательности своего региона.

– А из России, значит, ничего, – заметила Роза, когда они подходили к последним зданиям.

– Нет, она не часть этой империи.

– У них своя есть.

Доктор кивнул: «Да. Она не в самой лучшей форме, но какое-то время ещё продержится».

– Революция, – сказала Роза, мысленно возвращаясь к вчерашнему разговору у сэра Джорджа. – Не самый лучший, наверное, способ править империей. Убивая короля и всё такое.

– Царя. И его жену. И их детей. Нет, не лучший... А впрочем, – добавил Доктор, – Карлу I отрубили голову[6].

– Так это ещё когда было.

– Давность делает это лучше? – Доктор щёлкнул языком. – Всего десять минут отсюда на ТАРДИС. Цели и средства их достижения – это всегда непросто, – он оглядывался по сторонам, словно решая, куда пойти дальше. – У женщин в одежду были вшиты бриллианты. Отскакивая от них, пули свистели по всему помещению. Мёртвые в погребе, – вздохнул он, выдыхая облачко пара. – Одна из влиятельнейших семей на планете, а это всё, что про них запомнили. Это и их гемофилию.

Внезапно он словно потерял интерес и ускорил шаг.

– Гемо... что?

– Она досталась им от королевы Виктории, об этом тоже забывают. Это наследственная болезнь, когда кровь не сворачивается. Девочки были здоровы, но бедный малыш Алекс страдал. Гадость.

Роза кивнула, смутно припоминая выпуск телевизионных новостей об эксгумации царской семьи.

– Повезло Карлу I, что он этим не болел.

Доктор усмехнулся в ответ, и прошлое снова стало прошлым. Не трагическим воспоминанием, а чем-то, о чём можно пошутить.

– В общем, только эту болезнь о Романовых и запомнили. Болезнь и то, что они погибли.

В задней части огромной территории выставки был большой детский парк развлечений. Здесь разнообразие имперских земель уступило место полноразмерной модели старушки, которая жила в башмаке. Детей было так много, что непонятно было, что с ними делать. Но Розе показалось, что на самом деле всё было не так уж сложно при таком количестве игр и развлечений, включая миниатюрную железную дорогу.

«Фредди, – грустно подумала она, – тут бы понравилось».

Это место было невинной и наивной версией тех луна-парков, которые знала Роза. Вместо американских горок и гоночных машин были качели и карусели. А вместо скучающих родителей, орущих на своих детей или не обращающих на них внимания, была целая армия одетых в униформы нянек, присматривавших за детьми, чтобы родители могли спокойно гулять по империи реальности, пока их дети исследовали чудеса этого воображаемого мира.

«Вот тебе и прогресс», – подумала она.

Но больше всего её поразило последнее здание.

– Узнаёшь, куда мы пришли? – спросил Доктор, довольный выражением лица Розы, осознавшей, что перед ней стоит. Британские флаги развивались на флагштоках двух сияющих белых башен. Всё величественное сооружение выглядело новым и вызывающим доверие, словно оно способно стоять вечно, в качестве напоминания о том временном мире, сквозь который только что прошли Доктор и Роза.

– Стадион Уэмбли.

– Сейчас его называют Имперский Стадион, – сказал ей Доктор. – Самый большой в мире стадион. Больше, чем Колизей.

– Я видела, как сносили эти башни, – сказала Роза. – По телеку.

– Его открыли в прошлом 1923 году для финала кубка.

Она стояла поражённая, глядя на белый цемент, казавшийся таким прочным и вечным. Вспомнила его бесславный снос.

– И кто выиграл?

Доктор посмотрел на неё с недоверием.

– Болтон Уондерерс, – сказал он, – кто же ещё? – и, не меняя интонации, добавил: – Знаешь, это не было случайностью. У того, кто забрал ТАРДИС, были на это причины. Пора бы нам уже с этим разобраться.